Свободное истолкование видеофрагмента

Попробуем воспользоваться наработанными в 4—6 главах понятиями для непосредственного анализа видеоряда. Ниже дается полное изложение одного из подвергавшихся экспертному оцениванию видеофрагментов (№ 11) с комментариями к нему. Это самый короткий сюжет из тех, которые вошли в категорию манипулятивных. В отличие от предыдущей процедуры экспертной оценки будем анализировать поведение обеих сторон взаимодействия.

(1) — Я знаю, что в школе у нас есть путевки туристические в Алма-Ату. Я бы тоже очень хотела поехать.

(2) — А откуда вы узнали, что в Алма-Ату путевки?

Первый сигнал опасности — подмена вектора активности: вместо обсуждения сути просьбы ставится вопрос об источнике информации. Многим из нас памятны с детства случаи, когда мы наивно сообщали родителям все, о чем бы они не спросили, а потом слышали от ребят постарше: «шестерка». С тех пор в нас работает контролер: а не повредит ли моя информация кому-нибудь? (Автоматизм). Поэтому мы настораживаемся, когда нас спрашивают: кто сказал? В данном случае этот вопрос содержится в слове «откуда». Вся манипулятивная попытка заключается именно в нем. Выигрыши: а) узнать источник, б) увести от обсуждения сути вопроса.

(3) — Ну, говорят, что в профкоме уже и списки есть утвержденные...

Защита: уход от прямого ответа. Двойная атака: а) намек на невозможность дальнейшего утаивания, раз уж дело продвинулось до составления списков, б) демонстрация своей осведомленности (вид силы — деловое преимущество). Инициатива захватывается самой атакой — продвижением своей «фигуры» вперед.

(4) — Знаете... Не знаю, впервые слышу.

Простая ложь, на что указывает противоречие с первой фразой: «Откуда вы узнали...», которая предполагает наличие того, о чем можно было узнать.

(5) — Ну там восемь человек уже точно едут, а вот два места — так, под вопросом.

Защита: игнорирование заявления, что равносильно его отрицанию. Развитие атаки по тем же векторам. Добавление третьего вектора: мол, «там для меня есть место».

(6) — Именно в Алма-Ату?

Вопрос к самому первому высказыванию просительницы. С него можно былхэ бы начать. А теперь, спустя 4 хода, он означает отступление: попытка обмана не удалась. Цель воп- . роса — выиграть время.

(?) - Да.

Пропуск хода. Атаки прекращены ввиду отступления противника.

(8) — И кто там должен поехать?

Перехват инициативы. Направления атаки: 1) разведка — поиск ниточки, за которую можно будет ухватиться, 2) «кто» в вопросе способно трансформироваться в «с кем» в восйри-ятии (возможный автоматизм), 3) попытка манипуляции: «безопасный вопрос» (легенда) уводит от факта признания своей лжи (выигрыш). Мотивационное привнесение — адресат должен захотеть отвечать на вопросы.

(9) — Некоторые именно приурочены так... за... к десятилетию школы. А две путевки пока свободны, там есть отказались люди, которым были выделены...

244

245

На крючке: бессильно трепыхается, повторяя про путевки. Попытка зарядить стреляную гильзу. Великолепный пример того, как один и тот же по содержанию аргумент становится разным ходом в зависимости от контекста.

(10) — Ну, к 10-летию, да?

Подтягивает к ловушке, а может тянет время.

(11) - Да.

Идет на поводу. А ведь была прекрасная возможность перейти в атаку: 1) вернуть разговор к сути своей просьбы, например, так: «Ну конечно, и я могу им составить прекрасную компанию»,— приглашение к шутке и одновременно намек на свой стаж работы, 2) поставить под сомнение вопрос: «Разве это так важно?»

(12) — Хорошо... А сколько лет вы работаете в нашей школе?

Замысел проясняется: надежда на то, что стаж работы в школе заметно меньше десяти лет ее существования.

(13) — Восемь. Идет по течению.

(14) — Восемь, да? А вы не можете назвать, кто именно едет?

Неудача. Чтобы заполнить чем-то зияющую брешь, снова пользуется прежним вопросом, но в усиленном виде: «кто именно»?

(15) — Вы знаете, по слухам, которые ходят по школе, Любовь Борисовна едет, Галина Александровна...

Заметное ослабление позиции: а) отвечает на несущественный вопрос, б) ссылка на слухи, в) начало поклонов: «Вы знаете»,— пристройка все ниже.

(16) — Ну, они не так часто ездили по путевкам.

Сравнение «не так часто» — эксплуатация автоматизма, который глубоко заложен всей оценочной системой воспитания, построенной на сравнении. Такое задень — все что угодно забудется. Исходная манипулятивная задача продолжает успешно решаться: под прикрытием легенды «разговор о выделении путевки» или «я выясняю» просителя водят за нос, заставляя заниматься несущественными вопросами.

(17) — Вы знаете, я за все это время ни разу не ездила. Учителя группами выезжали неоднократно, а я ни разу. То у меня маленькие дети были, то возможности не было. А вот сейчас у меня как раз тот случай, когда я могла бы поехать.

Автоматизм (сравнение с другими) сработал. И даже критерий сравнения сохранился: они мало ездили, а я — еще меньше.

(18) — Ну, вы меня, конечно, извините, вы ведь у нас ведущий историк. На замену 11 класс — как вы можете оставить? 11-й класс, выпуск у них, не забывайте, время такое.

Бросает предыдущий аргумент как не оправдавший себя, и вводит новый, более сильный: интересы производства. Однако и преемственность очевидна — оба аргумента представляют собой поиск во внутреннем мире просителя своего агента — субъекта, который должен вступить в полемику с желанием получить путевку. Это как раз тот случай, когда межличностное противоборство переводится в противоборство внутриличностное. Как правило, для этого не нужно пересаживать внутрь новых деятелей — они там уже есть. На минуту представим, если бы у адресата отсутствовало то, что называется чувством ответственности. Тогда прием, который только что применила профлидер, не имел бы шансов на успех. Но манипулятор предполагает, знает или надеется, что такой внутренний субъект уже ранее был там выращен еще в детские годы.

Заметим, как изменился тон: «вы меня, конечно, извините». За что? А вот за что: «Не забывайте...» То есть, извинение — это аванс перед переходом к форсированному уничижению.

(19) — А знаете, я поговорила с Владимиром Васильевичем, и он согласен на замену, прямо на все часы.

Продолжаются поклоны, стремление умилостивить (надежда на позиционный выигрыш) вершителя судеб. Но одновременно проделывается и заметная конструктивная работа: демонстрируется наличие готового решения проблемы. Позитивное решение в этом контексте дополнительно еще выпол-

246

247

няет задачу отражения атаки оппонента и перехода в наступление.

(20) — Но у него нет возможности заменить вас!

Защита: отрицание без проверки.

(21) — У него нагрузка всего несколько часов, и вот мое расписание как раз вписывается.

Вбивает гвоздь по самую шляпку, и в результате...

(22) — Ну это не аргумент, это не относится к тому, что мы действительно должны дать путевку.

Наконец-то речь зашла о содержании просьбы! Типичная подмена аргумента: вместо обсуждения возможности отсутствия на работе вводится проблема мотивировки, по которой может быть дана путевка.

(23) — А есть у вас какие-то другие аргументы?

Перехват инициативы: после таких вопросов партнер вынужден что-то предлагать. Ход хорош еще тем, что позволяет выяснить позицию профлидера.

(24) — Конечно, конечно. Во-первых, то, что вы никак не можете поехать, ибо действительно, выпуск, и очень сложно, чтобы вы поехали на данный момент. И не так давно вы ездили уже по путевке, Любовь Ивановна, именно с классом. И в общем-то вы не первая, которая пришли и просите эту путевку. И если только смотреть в отношении к вам, то сложно принимать все аргументы, которые вы мне привели. Надо учитывать еще и коллектив.

Массированная атака — сразу четыре аргумента подряд. Последний — использование заемной силы коллектива.

(25) — Любовь Павловна, но ведь едут же учителя и с 11-го класса. И у них тоже выпуск, и тоже экзамены. А почему вот именно я?

Ответ лишь на первый аргумент. Появление первых признаков эмоциональной дестабилизации — обиды: «А почему я?»

(26) — Но не классные только, во-первых.

(27) — Ну знаете, на несколько дней-то, всего на пять дней, можно, конечно, отлучиться.

248

Заурядный обмен пинками типа «ты не прав».

(28) — А что еще вас прельщает в этой поездке, только то, что вы никогда не были, это вас где-то задевает? Либо вы еще какую-то цель преследуете?

Начало нового раунда манипулятивного воздействия. Задача: дестабилизировать психическое состояние адресата, чтобы прекратить беседу. (Возможно, идея манипуляции была индуцирована неожиданно подвернувшейся реакцией обиды просителя.) После неуспеха во «внешних» мотивировках готовится атака непосредственно на личностные структуры. Слово «задевает» как нельзя лучше подходит для решения поставленной задачи.}

(29) — Да нет. Вот знаете, для меня это был самый трудный год в моей жизни. Морально. Мне так хотелось немножечко отдохнуть, отойти от всего.

Защита: отрицание угрозы вторжения: «Да нет». Но тут же и раскрывается... Даже мы, совершенно внешние наблюдатели, можем почувствовать себя уже находящимися в душе преподавателя — куда еще дальше?

(30) — Морально в чем?

Вот он — самый разрушительный удар. Манипулятор близок к победе.

(31) — Ну это знаете, такие... семейные. Очень серьезно... Я ведь знаете, всего несколько месяцев назад похоронила отца. Это такой тяжелый год.

(Пауза. Плачет. Обращаясь к участникам тренинговой группы: «Это и вправду так все было.»)

Остановиться уже не может, каждое следующее слово все сильнее затягивает в вихрь чувств. Манипуляция, доведенная до своего логического завершения, теперь уже поставила самого манипулятора в морально непривлекательную позицию, чем ослабила его позицию. Вероятно, теперь профлидеру придется уступить. .

Теперь обсудим взаимосвязи между шагами-репликами. Самым высшим (в рамках одного сюжета) уровнем, на котором они объединены, являются сцены:

249

1. Борьба вокруг вопроса о наличии путевок (реплики 2—6). Проситель владеет инициативой, атакует, профсоюзный функционер вынуждена отступить.

2. Неопределенность, покачивание весов. Профлидер завладела инициативой (реплики 7—14), ведет разведку. Проситель утратила динамику, пребывает в ожидании.

3. Склонение чаши, перелом (15—17). Проситель вслед за инициативой сменила и пристройку, став на ступеньку ниже.

4. Террор бюрократа (18—24). Почувствовав слабину, профлидер устремляется в атаку. Кульминация атаки шла уже под знаком уничижения, а не манипуляции.

5. Душевная дестабилизация просителя (25—31). В некоторых сценах можно было бы выделить еще более дробные структурные элементы. Что касается манипуляции, то здесь их две, разделенные коротким периодом уничижения и защиты от него. Целью первых манипулятивных стараний было стремление увести от основной проблемы, решать которую профлидер не хотела. Когда же разговор вышел на ее обсуждение, то исчезла необходимость в манипуляции и была применена тактика открытого подавления. Но поскольку проситель все еще не сдавалась, а обострять отношения профлидер не стала, то она перешла к манипуляции с новой целью: сделать просительницу неспособной продолжать беседу. Правда, не рассчитав силу, довела до слез, чем поставила себя в позицию явного агрессора.

Посмотрим защиты: уход (п. 3), игнорирование, больше похожее на атаку (п. 5), замирание (пп. 7—14), управление агрессором в виде его успокаивания (пп. 14—18) и жалоб — преобразованного плача (24—29). Из специфических защит от манипуляции:

а) вопрос в п. 23 может быть расценен как попытка (скорее всего нерефлексируемая) вскрыть манипулятивные намерения (увести от темы разговора, дестабилизировать),

б) есть силовая борьба, очень ярко — в пп. 3, 17, 32;

в) блокирование автоматизмов не наблюдается,

г) защита себя как субъекта выразилась в настойчивости. Слабые места, где защита не сработала:

а) податливость на провокации (запуск автоматизмов): «противник отступил, я в ожидании триумфа» — в п. 7, «вопрос требует ответа» — в нескольких местах пришлось отвечать на пустые вопросы, в п. 16 попалась на удочку сравнения, под нажимом унизилась, на нанесение обиды обиделась;

б) подставила больное место души под удар.

Мы подвергли анализу лишь только вербальный ряд. Но и так комментарии по объему заметно превышают сам текст. А ведь вне рассмотрения осталось очень много материала паралингвистического и невербального характера, который может сильно повлиять на интерпретацию вербального текста. Например, если учесть, что преподаватель все время простояла, а хозяйка кабинета так и не предложила ей сесть. Или такой эпизод: «Ну, это не аргумент», — и отвернулась от собеседницы, глаза опущены вниз, тень ухмылки промелькнула на губах.

В проведенном эмпирическом исследовании была показана возможность выделения как манипуляции, так и защиты от нее с помощью аналитически заданных критериев. Также было вскрыто наличие феноменов защиты от психологического воздействия — в основном неспецифических реакций. Специфические психологические защиты выделяются только по результатам оценки в свободных неформализованных понятиях. В составе неспецифических защитных действий в первую очередь выделяются такие первичные защитные установки, как бегство, изгнание и управление, тогда как замирание, блокировка и игнорирование — реже. В проанализированном сюжете обнаружена лишь часть из обсуждавшихся специфических защит. Что касается использовавшихся признаков в экспертной серии оценок, то была выяснена их недостаточная специализированность для решения поставленных задач. Образец качественного анализа сюжета был выстроен в большей степени на языке предложенных понятий. Иногда использовались образные и метафорические средства описания. Это означает, что предложенные понятия имеют высокую объяснительную силу и хорошую различительную способность.

Более подробно методические вопросы будут обсуждены в завершение главы. Пока же читателю предлагается пример использования герменевтического приема к стимульному материалу, в котором сочетаются черты и письменного текста, и поведения как «живого текста».

250

251