Глава 4. Как подготовить сцену медиаспектакля

    Для описания слагающих успешного манипулированияАронсон и Пратканиспользуются военным термином «стратагема» (военная хитрость, уловка). И это уподобление медиаманипулирования войне само по себе много о чем говорит.

Они выделяют четыре стратагемы влияния. Первая - формированиепредубеждения,  где под предубеждением понимается «манипулирование тем, как структурирована проблема и как сформулировано решение … успешно осуществленное предубеждение определяет то, “что всем известно” и “что все считают само собой разумеющимся” (даже если это отнюдь не так и данное положение, например, следовало бы принять как дискуссионную точку зрения)[xxvii]».

Другими словами, массовые предрассудки (убеждения, верования и дорассудочное знание) используются для выстраивания сцены и декораций медиаспектакля. И если люди верят в подлинность декораций, принимая их за реальность, то они поверят и в подлинность разыгрываемой в этих декорациях истории.

Вторая стратагема - доверие к источнику. Это та самая надежность коммуникатора, о которой я писал выше и которой следует добиваться.

    Именно через и посредством коммуникатора реализуется третья стратагема – послание. Смысл послания не в донесении до общества информации suigeneris, а в донесении информации, нужнойкоммуникатору.

Посредством декораций, через манипулирование повесткой и технические приемы фильтрации информации, используя надежность коммуникатора внимание потребителей информации фокусируют на том ее фрагменте, который важен для манипуляторов. При этом общество аккуратно подталкивается к желательным для манипуляторов выводам. Успех предприятия во многом зависит от нейтрализации альтернативных взглядов.

«Успешной является тактика убеждения, которая направляет и канализирует мысли таким образом, чтобы мишень думала в соответствии с точкой зрения коммуникатора: успешная тактика подрывает любые негативные и поощряет позитивные мысли о предлагаемом образе действия (курсив авторов цитаты)», - утверждают американские специалисты[xxviii].

Фокусировка общества на послании достигается через пробуждение и канализацию его эмоций. Четвертая стратагема влияния – контроль эмоций. Использование рациональной аргументации не то, что вообще не имеет цены, однако по своему значению и эффективности значительно уступает апелляции к эмоциям.

И дело здесь отнюдь не в разлагающем и деморализующем влиянии современных средств массовой информации на умы и души. Увы, по самой своей природе люди не любят и не умеют думать, а наш рациональный ум не более чем верхушка айсберга – массива бессознательного и иррационального. Об этом известно с самых давних пор. И главная ставка в пропаганде всегда делалась на эмоции. 

Проблема именно в том, чтобы контролировать вызванные эмоции. Если пропагандист провоцирует такие сильные эмоции, как гнев и ненависть, то он непременно должен подсказать, на кого следует выплеснуть агрессию. Потому что бесконтрольная ярость может обратиться на самих пропагандистов. Точно так же мало вызвать страх – надо сразу же подсказать рецепты избавления от него. В противном случае страх способен перерасти в неуправляемую панику.

В этом смысле стратагема контроля эмоцийнеразрывно связана со стратагемой послания, образуя комбинацию из двух ходов: 1) послание, вызывающее сильные эмоции; 2) одновременно в послание «зашивается» образ действий - способ реагирования на вызванные им эмоции.

Рассмотрение стратагем я начну с того, что расскажу, как готовят сцену медиаспектакля. Другими словами, рассмотрим основные методы формирования предубеждения.

Ложь, слухи и сплетни

    Несмотря на уверения масс-медиа, что они несут высокую миссию служения обществу, газеты и телеканалы лгут ничуть не меньше, чем малые дети. Правда, дети лгут бессознательно и наивно, а масс-медиа – сознательно и изощренно. Беззастенчивая ложь, полуправда и раздувание бездоказательных слухов весьма распространенная и действенная тактика, которой не гнушаются СМИ ни одной страны. Даже тех, которые слывут форпостами демократии, маяками свободы и информационного плюрализма.

    У американских масс-медиа накануне войны в Ираке не было ровно никакихдоказательств наличия у режима Саддама Хусейна неконвенционального оружия и планов поощряемых Ираком террористических атак против США.  Более того, наиболее влиятельные медиамагнаты и не обиженные интеллектом журналисты просто не могли не догадываться, что администрация Буша-младшего попросту дезинформирует общество. Однако в ходе массированной пропагандистской кампании, которая основывалась на откровенной дезинформации, у американского общества было успешно создано впечатление, что по саддамовскому Ираку – главной угрозе миру и США –немедленно надо нанести сокрушительный и окончательный удар.

    Репортажи CNN с «пятидневной войны» (война за Южную Осетию) выдавали бьющую по Цхинвалу грузинскую артиллерию за российские обстрелы Тбилиси. И трудно объяснить это ошибкой.

Как вряд ли был ошибкой репортаж телеканала «Россия-1»16 мая 2014 г., где рассказ об участии Национальной гвардии Украины в боях в Донбассе сопровождался сюжетом с трупом человека и пистолетом возле него. Очень быстро выяснилось, что видеоряд относился к Северному Кавказу и датировался, самое раннее, 2012 г.

Откровенным обманом была информация украинского телеканала «Эспресо.tv» об «опустевших крымских прилавках», в доказательство чего приводилась фотография, сделанная в США во время урагана «Сэнди» в 2012 г.  Фальшивка была состряпано непрофессионально: на заднем плане маячил бумажный стакан сети кофеен «Starbucks», которых нет ни в Крыму, ни на Украине.

И для CNN, и для «России-1», и для украинских телеканалов это были отнюдь не единичные факты. Что дает основания говорить о нередко использующемся в манипулятивных целях прямом подлоге. В данном случае – для формирования массового предубеждения в отношении тех или иных участников конфликта.

Правда, американцы и русские делают подобные вещи несравненно профессиональнее, чем украинские мастера телевидения. Но, в любом случае, даже схваченные за руку журналисты никаких угрызений совести не испытывают. Для участников конфликта, - а Украина и Россия, безусловно, находятся в ситуации острого кризиса межгосударственных отношений, - любые манипуляции покрываются и прикрываются «святым делом» достижения победы. И все, что этому способствует, воспринимается как должное и даже желательное.

Но и стороны, не вовлеченные в конфликт, также прибегают к манипуляциям, полагая их вполне оправданными по причинам политическим, моральным или, как ни кощунственно сие прозвучит, эстетическим.

Мною уже приводился пример с постановочным характером фотографии агентства Томсон-Рейтерс, сделанной в ходе «пятидневной войны» 2008 г. Но с этим агентством подобное случалось не впервые. Громкий скандал случился в 2006 г., когда Рейтерс обвинили в использовании ложных фотографий, содержащих элементы монтажа, для  визуализации текстового материала по ливанской войне. Тогда же был уволен внештатный фотограф Аднан Хадж Али, сделавший данные фотографии. В своем официальном заявлении он сказал, что только пытался «убрать лишнюю пыль с заднего фона»[xxix].

    Однако ложь в чистом виде и, тем паче, в гомерических масштабах нечастый гость качественных СМИ. В противном случае им просто перестали бы доверять, а доверие к коммуникатору, как указывалось выше, одна из четырех стратагем успешного убеждения.

    Поэтому обычноложь используется в комбинации с правдой, полуправдой и разного рода намеками.Вот как об этом писал в старой, но не потерявшей актуальность книге «Стратегия внушения» американский специалист в области рекламы и пропаганды Артур Мейергоф: «Пропаганда как таковая не обязательно должна искажать правду. Лучше было бы сказать, что она может основываться на разнообразных комбинациях из отобранных истин, полуистин и заведомой лжи»[xxx].

    Непременный элемент пропагандистской стратегии - слухи, сплетни и намеки, чаще всего негативные. С их помощью легко использовать массовые предрассудки, при этом сохраняя видимость объективности, и легко очернить любую репутацию, формально оставаясь в рамках закона.

    Достаточно сказать про богатого человека: «Ну, мы все прекрасно понимаем, как в современной России создавались состояния». Любую политическую инициативу можно назвать PR, а любого политика обвинитьв корысти и стяжании дешевой популярности. В подобных гротескныхдекорациях все действующие лица оказываются злодеями.

Увы, люди любят сплетни и довольно охотно верят в сомнительную или негативную информацию о других. Зачастую это просто интересно. А также возвышает нас в собственных глазах и/или убеждает в том, что народные избранники и богачи точно такие же, как и мы. Просто у них больше денег и власти.

Правда, встречается феномен так называемых «тефлоновых» политических мужей, к которым не прилипает гарь и накипь скандалов. Впервые этот термин был применен к американскому президенту Рональду Рейгану. «Тефлоновым» выглядел Борис Ельцин, когда шел к власти. Более того, даже его недостатки парадоксально шли ему на пользу. «Пьет и дебоширит? Значит, наш, русский человек», - говорили его симпатизанты. «Тефлоновым» в первые два срока своего президентства оказался президент Владимир Путин.

Однако не стоит думать, что вранье, сплетни и инсинуации порождаются исключительно непреодолимой тягой «ветхого человека» позлословить и позубоскалить о ближних своих. В действительности, это простой и эффективный инструмент влияния. Его сила основана на следующем.

Первое. Люди получают поистине гедонистическое удовольствие от слухов и развлекаются их распространением. Однако если источником слухов и умело упакованной лжи выступают СМИ, пусть даже «желтые», не говоря уже о качественных, то для потребителей информации слухи приобретают статус фактов. А если их еще и беспрестанно повторять, то, как говорится в известном анекдоте, «осадочек останется». И не только останется, но еще и накопится. В России в подобных случаях говорят, нет, мол,  дыма без огня.

Если телевидение и социальные медиа постоянно связывают Алексея Навального с рядом уголовных дел, пусть даже отдающих откровенной фальсификацией («украл весь вятский лес», «выпил весь спирт»), то грязь рано или поздно прилипнет.

Если с многозначительным и понимающим видомпостоянно упоминать, что Навальный прошел стажировку в Йельском университете и тут же добавлять, что американцы планируют в России «цветную революцию», то из ничего самого по себе не значащего факта и ни на чем не основанного предположения конструируется якобы «достоверное» знание, а в действительности – пропагандистское послание.

В современной России любоеупоминание об учебе или стажировке за границей может использоваться для формирования предубеждения. Вот, к примеру, автор этих строк был приглашенным исследователем в Лондонской школе экономики и политических наук. Разве не понятно, кто вдохновил его написать эту книгу?!

В случае с ложью и инсинуациями работает простой принцип: ври ври, что-нибудь да останется. И ведь действительно остается! «Простое предположение, что кандидат вел себя сомнительно, или всего лишь отрицание того, что кандидат вел себя нежелательным образом… имели своим результатом негативное восприятие кандидата — лишь чуть более положительное по сравнению с теми, кого обвинили напрямую. Создается впечатление, что достаточно задаться вопросом, а не занимался ли кандидат недостойной деятельностью, чтобы нанести ущерб его политическому имиджу. Более того, источник инсинуации не так уж важен: кандидаты все равно оценивались негативно, даже если заголовок был в газете, не пользующейся доверием… Негативная политическая реклама и клеветнические кампании часто действительно приносят плоды», - пишут американские исследователи[xxxi].

Они приносят плоды потому, - и это вторая причина убедительности конструкций, которые Аронсон и Пратканис обобщенно называют «фактоидами», - что люди не склонны их проверять. В самом деле, почему мы должны проверять информацию, которую нам сообщают «надежные коммуникаторы» - телеканалы, информированные блогеры или близкие друзья, которым мы доверяем? Чаще всего мы воспринимаем эту информацию не прямым путем, а окольным. Мы просто физически не успеваем зафиксировать внимание и осмыслить увиденное или услышанное. Тем более, что радио слушаем обычно за рулем автомобиля, а телевидение – за ужином, в любом случае совмещая потребление информации с какими-то другими делами. Какая уж там проверка!

И уж точно она невозможна, если «секретные» сведения получены из «конфиденциальных» источников в окружении Самого (президента США, посланца планеты Нибиру, генерального предиктора Земли – в общем, нужное подставить). Помните, «чудо, тайна и авторитет»? Мы не просто охотно доверяем ставшей нам известной «тайне», мы с энтузиазмом передаем ее другим, дабы показать свою осведомленность и возвысить себя.

Вспомните, что в дискуссиях и спорах вы время от времени сталкивались с людьми, намекавшими на причастность к эзотерическому знанию и раздувавшими щеки от осознания сей причастности. А в действительности, изрекавшими благоглупости и банальности.

Наконец, - и это третья причина эффективности и живучести фактоидов, - попытка их опровержения сродни сражению с Лернейской гидрой: на месте одной срубленной головы вырастают две новые. Опровергая инсинуации, мы лишь привлекаем к ним внимание и даем им вторую жизнь.

Причем дискутировать с чепухой зачастую просто невозможно, ибо оказываешься в ловушке. Согласитесь, трудно беспроигрышно ответить на вопрос: «Вы уже перестали пить коньяк по утрам?» Или: «Вы уже перестали избивать своих детей?» Как ни отвечай, в любом случае понесешь моральныйущерб.

А прибегнуть к аналогичному методу – лжи и инсинуациям – совесть не позволяет. Поэтому людям совестливым, моральным и уважающим себя в подобные заведомо проигрышные дискуссии и выяснения отношений лучше вообще не ввязываться.

А как им тогда быть? Вспомнив слова американского поэта Уолта Уитмена «Убеждаем не метафорами, не стихами, не доводами. Мы убеждаем тем, что существуем», противопоставить словам дела, или, говоря академическим слогом, противопоставить дискурсу практики. Лжи и инсинуациям - достойное поведение.

Зачастую даже опровержение фактоидов превращается в фактоид. Вот, слушатели и выпускники и Могилянской школы журналистикииз Киевазапустили в марте 2014 г. специализированный интернет-ресурс StopFakе (http://www.stopfake.org/), призванный служить разоблачениюдезинформацииоб Украине.

Сайт оказался довольно успешен почасти вовлечения общества в свою деятельность. Это вовлечение в двух аспектах: 1) читатели присылают на ресурс материалы; 2) сайт финансируется в значительной мере за счет пожертвований читателей, включая российских. Однако в том, что касается деятельности сайта – поиск и разоблачение ложных новостей и репортажей, он ведет игру в одни ворота. 

Сайт разоблачает именно русские фактоиды в отношении Украины. В то время как манипуляции украинских СМИ, за редчайшим исключением, в нем не рассматриваются. Между тем, украинских фактоидов ничуть не меньше, чем российских, зато сделаны они, как правило, топорнее.

Таким образом, StopFakевольно или невольно формирует впечатление, что якобы ведущие fairplay украинские масс-медиа противостоят «циничной машине лживой кремлевской пропаганды». Это красивая, но ложная картина. Обе стороны продуцируют «фактоиды», однако российская делает это качественнее, профессиональнее и убедительнее.

Как сказал автору этих строк один уважаемый западный специалист по медиа при обсуждении информационной стороны войны в Донбассе: «Все врут – и Россия, и Запад, и Украина. Вы, русские, делаете это гораздо убедительнее других». Взгляд циничный, но справедливый.

В этом ракурсе интернет-ресурсStopFakе оказывается ни чем иным, как пропагандистским инструментом, мимикрирующим под «гражданскую журналистику». Правда, я не склонен в этом видеть хитро задуманную игру. Как уже несколько раз отмечалось, было бы нелепо ожидать объективности от участников ожесточенного и яростного конфликта.

Итак, ложь и «утки», инсинуации и сплетни весьма активно и успешно используются для формирования массовых предубеждений. Производство дезинформации неостановимо, ибо обеспечивает явное преимущество по отношению к тем, кто решится побрезговать подобными инструментами или пользуется ими неумело. Успех пропаганды во многом зависит от оперативности подачи информации и ее интерпретации. В этом смысле с ложью ничто не сравнится. Она успеет обежать полмира, пока правда только обувается.

Вербальные игры и аналогии

    Как я уже отмечал, слово скорее творит мир, чем отражает его. Значит, чтобы сформировать «правильное» отношение общества к происходящему, нужно назвать происходящее «правильными» словами. А «правильные» слова это какие? Те, которые вызывают нужные нам эмоции. Пренебрежение и презрение, отвращение и ненависть в отношении оппонентов и врагов. Уважение и почитание, надежду и энтузиазм в отношении собственной стороны. 

    Как это делается? Не бином Ньютона. Возьмем, например, два набора понятий. Первый: мощь, сила, государство, величие, славная история, национальные интересы, суверенитет, самостоятельность, патриотизм. Второй: слабость, трусость, неуверенность, жадность, агрессивность. Понятно, какой из этих наборов предназначен для друзей, а какой – для врагов. Используются слова, относящиеся к основным ценностям (и антиценностям) общества, и не требующие дополнительных пояснений.

Описывая и характеризуя сущностно единые явления и поступки, можно с помощью слов формировать различное к ним отношение. У нас «разведчики», у них – «шпионы». У нас – «борцы за свободу и независимость», у них – «боевики». Мы пришли «освобождать», они – «оккупировать». Этот прием называется семантическим дифференцированием.

Но как быть, если «свои» совершают неблаговидные проступки, а то и преступления? И здесь снова на помощь нам приходит язык – изощренный и гибкий инструмент преобразования реальности. Эвфемизмы– вот решение проблемы. Они снижают эмоциональный накал и затушевывают происходящее.

В такой-то области губернатор крупно проворовался? Назовем это «нецелевым расходованием бюджетных средств». Сроки сдачи важного объекта сорваны? Назовем это «плановым переносом ввода в строй». Промышленное производство в стране падает? Ничего подобного! Это «отрицательный рост».

    По-видимому, пальма первенства в использовании эвфемизмов принадлежит нацистской пропаганде. Вторжение в Польшу – «полицейская акция». Убийство мирных граждан – «экстраординарные акции». Геноцид евреев – «окончательное решение».

    Американцы в ходе локальных войн (во Вьетнаме, в Афганистане, в Ираке)  также широко пользовались эвфемизмами. Локальная война у них стала «конфликтом низкой интенсивности». Концентрационные лагеря – «фильтрационными пунктами». Ковровые бомбардировки – «умиротворением». Ошибочно открытый огонь по собственным подразделениям – «дружественным огнем».

    Зато в отношении оппонентов и врагов (или тех, кого мы хотим представить врагами) никаких эвфемизмов. Только хардкор, только негативная определенность. Проще всего это сделать, ассоциировав их с чем-то, что в массовом сознании изначально негативно нагружено.Поэтому назовем оппонентов фашистами», «узурпаторами», «агрессорами», «хунтой», то есть наклеим на нихярлыки.Этот прием так и называется - наклеивание ярлыков.

Слишком грубо и прямолинейно? Что ж, тогда на помощь нам придут выражения не столь вызывающие, но формирующие, тем не менее, негативное впечатление. При каждом удобном (и неудобном тоже) случае, будем напоминать о том, как наши оппоненты «ураганили» и «проводили воровскую приватизацию» в «лихие девяностые». А заодно с понимающим видом улыбнемся: знаем, мол, как эти люди сколотили свои состояния! Это прием использованиянеопределенных выражений и намеков, имеющих негативнуюокраску.

Но точно так же можно использовать положительно окрашенные неопределенные выражения. Скажем, «мы все, как один человек, сплотимся вокруг (фюрера, ленинской коммунистической партии, национального лидера – в общем, нужное подставить)».

    Кстати, столь любимое в медийном дискурсе современной России выражение    «лихие 90-е» это прием создания контраста, который в данном конкретном случае выгодно оттеняет нынешнее положение вещей. И вообще сравнение, контраст – один из любимых методов пропаганды.

    Вам не нравится, как в вашей стране работает полиция? Вы полагаете ее неэффективной, грубой и склонной к злоупотреблениям? Да вы только посмотрите, как полицейские устраивают настоящую охоту на чернокожих в Америке! Там так легко, как бутылкой из-под шампанского в анус, не отделаешься, там возьмут и пристрелят.

    Не нравится «закон о лайках», который позволяет подвергнуть завсегдатая социальных сетей уголовному преследованию за перепост чужого материала и даже за простое одобрение текста, рисунка, фото или фразы? Так смотрите, что эти чертовы американцы через свое АНБ творят по всему миру! Всех подслушивают, всюду подглядывают.

    Автор в данном случае не утрирует и не сгущает краски. В пропаганде приблизительно все так и обстоит. Просто, еще проще, совсем просто. Но ведь работает!

Послушайте соотечественников, которые уверены, что все беды России от того, что ей Запад ей завидует, хочет подчинить себе наши ресурсы и изо всех сил нам гадит. Или украинцев, буквально одержимых разоблачением происками Кремля и лично Путина против «неньки Украины».

Здесь к месту приходится использование исторических аналогий и исторических свидетельств. История – неиссякаемый резервуар опыта, а потому позволяет найти практически любую нужную историческую аналогию. Лучше, конечно, если аналогия не очень изощренная – не стоит доверять эрудиции потребителей информации. Однако в любом случае использование исторических аналогий льстит людям, позволяя им считать себя эрудированными.

И вот «говорящая голова» на российском ТВ ничтоже сумняшеся призывает зрителей вспомнить «многовековую агрессию Запада против России», оперируя такими реперными точками, как польско-литовскаяинтервенция Смутного времени, война с Наполеоном, Крымская война, 1941-й год. Тогда и нынешняя война санкций вписывается в этот исторический ряд. Ведь у Запада, получается, никогда не было более важного дела, чем вредить России. Наверное, в этом смысл его существования. Как смысл существования дьявола в том, чтобы вредить реализации божественного замысла.

А украинские мастера пропаганды столь же легко докажут, что история Украины это многовековая борьба украинцев за свободу и независимость против «поляков, жидов и москалей».

Конечно, найдется какой-нибудь сомневающийся интеллигентик, в заикающейся манере пытающийся напомнить, что Россия не только воевала с Западом, но еще и плодотворно и долго с ним сотрудничала, и что Украина получила кое-что позитивное от «имперскихкацапо-монголов».

Предвидя появление подобных «отщепенцев», да и вообще желая не допустить появления «неудобных» тем и вопросов, можно самим, превентивнопоставить вопросы, чтобы они структурировали проблему «правильным» образом, направили размышления в «правильном направлении» и подсказали «правильные» ответы.

Представьте бьющегося в пароксизмах патриотизма телеведущего, громогласно задающего вопрос: «Поддерживаете ли вы право нашего народа на свободу, независимость и сохранение территориальной целостности государства?» А еще такой вопрос может идти бегущей строкой якобы в качестве социологического опроса.

Ответ на него очевиден, не правда ли? Но ведь в данной формулировке отсутствуют такие «нюансы», как желательность федеративного устройства страны, ее двуязычие и проч. То есть более гибкие и центристские предложения просто отсечены.

Но именно публицистичность формулировки и безальтернативность ответа предопределяет убедительность пропагандистского вопроса. Более того, зачастую задать такой вопрос гораздо важнее, чем выслушать ответ на него.

Еще раз повторю, что эффективность всех охарактеризованных приемов (которых, на самом деле, больше, чем здесь перечислено), значительно возрастает при условии их синхронизации с визуальным рядом. Более того, именно визуализация обеспечивает их убедительность.

Хотя можно привести еще ряд технических приемов, суть останется прежней. Ложь, слухи сплетни, намеки, то бишь фактоиды,  вербальные игры, аналогии и контраст суть основные методы формирования предубеждений.Посредством их использования готовится сцена, на которой разыгрывается медиа-спектакль.

Глава 5. Доверься мне!

Когда сцена готова, на ней появляется коммуникатор – инстанция, несущаязрителям медиаспектакля эмоционально окрашенное послание. Чем больше люди доверяют инстанции, тем сильнее воздействует на них послание.

По мнению Аристотеля, добиться доверия не так уж сложно: всего навсего надо  быть добродетельнымчеловеком. Личная добродетель - самое эффективное убеждение. Люди поверят такому человеку, даже если он заблуждается. Ведь его заблуждение добросовестно, а не намеренная уловка.

К сожалению, добродетельный человек на публичных аренах современного мира не меньшая редкость, чем единорог средневековых бестиариев. Поэтому ставку приходится делать не на моральные качества коммуникатора, а на его способность вызывать у аудиториидоверие.

Понятно, что доверие не тождественно добродетели. Более того, в профессиональном языке термин «доверие» намеренно очищен от любых моральных коннотаций, в то время как «добродетель» – моральное понятие. Доверие может продуцироваться социальным статусом, профессиональной компетентностью и квалификацией, известностью и личным обаянием. Хорошо известно – как из исследований, так и, полагаю, из личного опыта и наблюдений читателей, - что мнение людей, считающихся авторитетами в своей области, влияет на наше мнение и наше поведение.