Север против Юга. Загадки Куликовской битвы

Но на этот раз вмешалась Природа. Перед т.н. «малым ледниковым периодом», который наступил в XV веке и продолжался до XIX века, наступило краткое, но резкое, временное потепление, сопровождавшееся на территории Русской равнины увеличением засушливости климата. В XIV веке засухи обрушились на Степь. К тому же они сопровождались несколькими эпидемиями чумы.

Что касается эпидемий, то они задели и Русь. Но в значительной степени меньше, чем Степь, ибо в Степи экологическая и эпидемиологическая обстановка в гораздо большей степени способствуют развитию эпидемии. Хотя и на Руси были города, которые вымирали почти целиком. Что же творилось при этом в Степи можно только представить.

Но потепление и большая сухость климата способствовали повышению биоклиматического потенциала на Руси и росту сельскохозяйственного производства.

Кстати, это помогло переориентировать городское хозяйство былой «страны городов» в хозяйство сельское. Оно, конечно же, было отнюдь не оптимальным по мировым меркам. Но, тем не менее, сделало проект превращения промышленной городской свободной Руси в аграрную крепостную Россию, как минимум реализуемым.

Хотя, если посмотреть с точки зрения интересов сельского хозяйства, то и тут византийская модель пошла вразрез с Природой. Угодья на Руси мелкоконтурны, и оптимальным в этих условиях является рассредоточение населения по хуторам. До XIV так оно и было. Среднее число домов в сельских населенных пунктах не превышало пяти.

Однако после окончательного установления власти Калиты, московское боярство готовится к будущему близкому закрепощению народа. И в целях лучшего управления подневольным людом сгоняет его в большие села.

Прямо не бояре московские, а ученики академика Т. Заславской. Которая тоже в целях укрепления колхозного строя уже перед близким обрушением СССР обосновывала политику «укрупнения» сельских населенных пунктов. Хотя еще неизвестно, не является ли как раз Заславская последовательницей этих бояр.

Впрочем, так или иначе, но Россию эти природно-климатические изменения можно сказать спасли. А вот Степь переживала их очень болезненно. Реконструкция природно-ресурсной, агроэкологической и эпидемиологической ситуации тех лет для земель от Оки до Северного Кавказа, сделанная нами с помощью современных компьютерных методик, позволяет говорить о хозяйственной, экологической и демографической катастрофе в Орде.

Эти экономические неурядицы не могли не отразиться в политике. После смерти Узбека в период до Куликовской битвы в Орде сменилось 20 ханов. И большая часть их ушла из жизни отнюдь не без посторонней помощи. Вот только малая иллюстрация этого процесса. 1359 г. – убили царя Кульпу, 1360 г. – убили царя Навруза, 1362 г.– убили царя Ходыря.

Разумеется, эта чехарда сама по себе не могла не сказаться на потенциале Орды. Она теперь уже была не в состоянии консолидировано выступить помощницей потомкам Невского на Руси. А раз так, то нечего было и платить ей дань.

Что Дмитрий Донской и сделал. Прекращение выплаты дани, очевидно, не прибавило Орде потенциала. Более того, можно предположить, что эта российская дотация была критичной для сохранения самого существования политической системы Орды.

Это предположение вполне правдоподобно. Для иллюстрации, более или менее осведомленного читателя просим представить, что станет сейчас сСеверный Кавказом, лишись он российских дотаций. Это будет сборище банд, каждая из которых будет контролировать только свой аул. А то и одну улицу в ауле.

Однако в этой связи вспоминается анекдот времен советского ЦК, когда мелкие клерки этого милого учреждения часто говаривали: «Мы маленькие люди, но нагадить можем как большие». Примерно так же поступали отдельные группировки фактически умирающей от чумы и засухи Орды.

В этой ситуации и начался реализовываться «проект темника Мамая». Поначалу возобновление налетов Орды на Русь (нет, уже Россию) носит все черты актов отчаяния. Это просто более или менее организованные налеты за добычей со стороны оголодалого, но все еще активного населения Орды.

Но что же мы видим? «Непобедимую» якобы Орду бьют. Иногда бьет даже рязанский князь Олег. Лидер княжества, ранее не замеченного в успехах борьбы с «татарами».

Это еще раз подтверждает наш тезис. Простые налеты за добычей со стороны Степи не могут привести к большим победам. Однако, сам по себе факт появившегося «в чистом виде» противостояния частей распадающейся Орды и России не может не заинтересовать врагов византизма. На этот раз заказчиками нашествия являются уже католики. Они действуют через генуэзцев, «фрягов».

Почему через генуэзцев, спросим мы. Да потому что генуэзцы могут быть и банкирами проекта и обеспечить агентуру влияния в России. По каким-то причинам их довольно много на Руси. Вдумаемся, до сих пор в окрестностях Москвы сохранились название довольно крупных городов – Фрязино, Фрязево, Фряново. Много, наверное, было этих фрягов, если их компактное проживание оставило след в названии аж трех городов.

Итак, уже зная всю военно-политическую предысторию взаимоотношений Руси и Орды, заинтересованные силы пытаются повторить схему Батыева нашествия. Орда покупается генуэзскими деньгами. В тылу имеется мощная генуэзская агентура влияния. Среди русских князей есть потенциальные исполнителю роли «нового Невского». Это Олег Рязанский и западный сосед России князь Литовский и Русский Ягайло.

Но нельзя действовать по шаблону, господа. Чему вас только иезуиты учили.

Орда не консолидирована. А агентура влияния и потенциальные союзники не рассредоточены по территории, как во времена Батыя православные монастыри и храмы. Агентура же и союзники Мамая наоборот локализованы. Они не могут атаковать со всех сторон и вызвать панику в тылу.

Без этих условий нашествие превращается в обычную военную кампанию. Которую заведомо более сильная Россия выигрывает у Степи.

Дмитрий громит Мамая на Куликовом поле.

Говоря о Куликовской битве, стоит упомянуть о нескольких расхожих мифах, которые искажают четкую и логичную картину этой акции.

Первое. Согласно идеологизированным мифам, с Дмитрием Донским поднялась чуть ли не вся Русь. Это не соответствует действительности. К Дмитрию пришли лишь его вассалы (еще бы им не прийти). Два князя, бывших ранее подданными Литвы тоже были фактически на службе у Дмитрия. И перебежали из Литвы в Россию отнюдь не на призыв поучаствовать в битве. А гораздо раньше и по другим причинам.

Сведения же об участии в битве новгородцев, которые действительно могли бы олицетворять поддержку Дмитрия со стороны независимых сил Руси, противоречивы. Новгородцев либо не было вовсе, либо был небольшой отряд добровольцев.

Но не будем же мы говорить о том, что Швеция воевала во Второй мировой войне на стороне Гитлера только потому, что шведские добровольцы были в составе дивизии СС «Викинг».

Так что вся Русь восприняла конфликт Дмитрия и Мамая как их сугубое внутренне дело.

 Второе. Роль церкви и, в частности, Сергия Радонежского, в организации отпора Мамаю. Это тоже миф. Как мы уже упоминали выше, церковь не может не быть весьма смущена тем обстоятельством, что даже после многократного исправления истории, невозможно найти свидетельств ее участия в отпоре «безбожному Батыю». По вполне понятным причинам. Она сама организовала это нашествие.

Но вот на отпоре Мамаю можно отыграться. Действительно. Орда теперь мусульманская, деньги на организацию нашествия дали католики.

И, тем не менее, даже в этих условиях не удалось провести пропагандистскую кампанию чисто. В последние годы все больше и больше свидетельств, что поначалу Сергий был склонен к поиску компромисса с Мамаем. И только потом поддержал Дмитрия, принявшего решение об отпоре вполне самостоятельно.

Третье. Место Куликовской битвы. Всем тем, кто бывал на Куликовом поле сразу становится ясно, что оно с очень большой натяжкой может быть похожим на описанное в документах. Не будем перегружать изложение деталями. Интересующихся отошлем к работам Фоменко. Что касается критики официальных версий, когда он не выдвигает фантастических собственных гипотез, Фоменко неотразим.

Однако иные мелочи лучше развернутого анализа. Лично автору стало ясно, что на нынешнем Куликовом поле никакой битвы не было, когда он в жидкой липовой рощице увидел валяющуюся на земле бронзовую доску. На доске было написано: «В этой дубраве стоял засадной полк боярина Боброка».

Разумеется, дубраву могли срубить, а на ее месте потом подрос жидкий липник. Но геоботаники, бывшие вместе с автором, не поленились взять пробу почвы. И после анализа сказали, что дубы в обозримом прошлом на этом месте не росли.

Ну, и, разумеется, оружие. Его остатков на поле не найдено. В этом признаются даже экскурсоводы музея на Куликовом поле, стыдливо говоря, что все экспонаты оружия этого музея привезены из других мест.

Особый вопрос об убитых. Если бы на этом поле было убито 100 тысяч воинов с обеих сторон (а по некоторым официозным данным их было еще больше), то столько костей не могли не дать геохимическую аномалию по фосфору. Которой, тем не менее, нет и в помине.

Даже если бы убили не сто, а всего десять тысяч. И даже, если допустить, что русских вывезли для захоронения. Все равно остается больше половины от всех убитых, оставленных на поле. Ибо на финальных этапах мамаево войско просто добивалось, и суммарные потери среди «татар», больше, чем среди «русских».

Но еще более невероятна история с захоронением погибших русских. Якобы войска стояли на поле восемь дней. Разбирали своих убитых, а потом везли их в Москву. На лошадях, разумеется. Это еще недели две, как минимум. И все эти трупы за эти двадцать с лишним дней не превратились в кисель? И от запредельной вони не передохли ни кони, везущие телеги, ни возницы? А как насчет совершенно неизбежных в таком случае эпидемий?

После всего этого вполне резонными представляются реконструкции Фоменко, который доказывает, что Куликово поле это московские Кулишки. Погибшие похоронены в Симоновом монастыре в Москве. И т.д. и т.п. Желающих подробнее ознакомиться с этой аргументацией, отсылаем к книгам Фоменко. В том числе и тем, что мы цитировали выше.

Впрочем, вопрос о месте Куликова поля не столь уж второстепенный. Ибо если действительно битва произошла в непосредственной близости от Москвы, то становятся понятными дальнейшие события.

А именно, загадочный успех нашествия Тохтамыша, малопонятный после триумфа Дмитрия на Куликовом поле.

Ибо если битва произошла в окрестностях Москвы, значит Москва или все еще небольшой пограничный пункт, или город, относящийся к так называемым «пограничным столицам». Это столицы растущих государств, построенные на той их границе, которую предполагают существенно передвинуть в соответствующем направлении. Например, Петербург стимулировал экспансию России на запад и северо-запад. И действительно, петербургская политика привела к последующему завоеванию Прибалтики и Финляндии. Вне этих целей расположение столицы на месте Петербурга бессмысленно.

Расположение Москвы на крайнем юго-западе владений потомков Калиты свидетельствует об их намерениях расширять свои владения за счет Литвы и Орды. Что они и делали потом.

Но если Москва пограничная столица, то вполне объяснимо и «внезапное» появление под ее стенами Тохтамыша, и успех его штурма. Подумаешь, внезапно появиться на чужой границе. Эка невидаль.

Объяснимо также и его быстрое отступление. На рейд вглубь России у него нет сил. Он берет всего один пограничный город. Пусть и крупный. И тут же отходит назад. Ибо силы Орды заведомо слабее главных сил Дмитрия.

Пожалуй, именно с эпопеи Мамая и Тохтамыша и начинается действительное, регулярное противостояние на Русской равнине Севера и Юга, Леса и Степи как таковых.

Но на этих примерах видно, что Юг не может претендовать на завоевание Севера. Он может рассчитывать только на более или менее удачные грабительские рейды.

Завершить тему следует описание знаменитого противостояния на р. Угре в 1480 году. По нашему мнению ничего удивительного и загадочного в этом эпизоде нет. Россия-Московия уже консолидирована Иваном III. Ее силы заведомо больше сил степняков.

Последние, по нашему мнению вообще что-то представляют собой только из-за того, что изредка подкармливаются католиками, чтобы пакостить византийской Московии. Кроме того, уже начинается «малый ледниковый период». В Московии от похолодания и переувлажнения падает производство, ставшее уже в основном сельскохозяйственным. А испытывавшая ранее недостаток влаги и избыток тепла Степь наоборот расцветает от подобного смягчения ее климата.

Но даже в этой максимально благоприятной ситуации Орда способна выставить силы, которые блокируются московским князем уже на пограничной реке Угре. В это же время москвичи предпринимают глубокий рейд на ладьях по Волге и буквально громят совершенно беззащитные земли Орды. Это, кстати, означают, что войск там нет. На Москву ушли все, кто мог.

Разгром такой масштабный, что хан Ахмат резко поворачивает назад. Кстати, А. Бушков в неоднократно цитированной нами выше книге подает это как недавно установленную сенсацию. Не знаем. Лично автор читал об этом рейде и вообще о стратегическом описании этой кампании в одном военном журнале еще во время своей армейской службы в начале 1970-х. К сожалению, не запомнил его названия. Но точно помню, что операция была названа классической с точки зрения ее планирования московским князем. А вот тотальная мобилизация и сосредоточение при этом всех сил Орды в одном месте было названо военным авантюризмом.

Впрочем, степняки хорошие тактики, но никудышные стратеги.

Но не только этим завершается кампания. Физический и моральный урон от разгрома и закончившаяся неудачей тотальная мобилизация степняков (возможно вообще первая и последняя в истории Орды мобилизация подобного масштаба) приводят к развалу Орды. Полукочевые свободные степняки больше не желают мобилизовываться. И имеют все возможности игнорировать любые попытки это сделать.

Орды, войска, больше нет.

Люди, составлявшие Орду, впрочем, не могли никуда деться. На месте части Орды возникают казачьи объединения – казачьи войска. Вполне возможно, что неудачная авантюра Ахмата надоумила все еще по большей части русское население Орды разочароваться в мусульманской вере и тюркском языке вдохновителей этой сомнительной акции.

И вернуться к православию (вспомним епархию в Орде) и русскому языку.

А выбравшие иной путь сконцентрировались на самом юге Степи. Остались верны «Орде» и смешались с тюрками и семито-кавказоидами. А историки потом решили, что именно такой была вся Орда с самого начала.