Классическая, неклассическая и постнеклассическая наука

На каждом из этапов развития наука имеет неко­торые основания, характерные именно для данного этапа. В качестве важнейших компонентов, образую­щих основания науки, В.С. Степин называет:

научную картину мира;

идеалы и нормы научного познания;

философские основания науки.

Рассмотрим эти три составляющих в классиче­ской, неклассической и постнеклассической науке.

Классическая наука

Картина мира в классической науке характеризуется, прежде всего, детерминистическими представле­ниями о причинно-следственных связях. Как пока­зывают исследования методологов науки, один из источников детерминистической картины мира в классической науке — идея Бога. Например, В. В. Зуев и С. С. Розова (2000) применительно к истории таксо­номии в биологии утверждают, что «естественная нау­ка на первых этапах своего развития в вопросе о спо­собе бытия таксона исходила из божественного про­исхождения окружающего мира, в соответствии, с чем объекты науки рассматривались как предзаданные научному познанию актом божественного творения. В XVII—XVIIIстолетиях это мировоззрение оформи­лось как натуралистический подход, в рамках кото­рого на первое место выдвинулся естественный, а не божественный источник жизни природы, а пред­метом исследования, согласно представлениям уче­ных-натуралистов, выступила природа, изначально состоящая из объектов» (С. 71). По словам В. С. Степина, первой в истории науки парадигмальной (в куновском смысле слова) теорией, где изучаемая реаль­ность получила объяснение с помощью научных за­конов, была ньютоновская механика. Она в сочетании с предшествующей ей философией Декар­та стала основой для научной картины мира. Именно поэтому классическую научную картину мира назы­вают еще ньютоно - картезианской парадигмой. Для научной картины мира в классической науке ха­рактерен также атомизм, т. е. философско-мировоззренческое положение о том, что целое равно про­стой сумме его частей. Пространственная среда в классической научной картине мира — трехмерное евклидово пространство, однородное по своим свой­ствам в любой своей точке.

В связи с упомянутой нами заменой в науке идеи Бога идеей законосообразности природы вспомним одно обстоятельство, которое выглядит не случай­ным. Многие ученые, которые спустя годы воспри­нимаются нами как создатели материалистического естествознания, были на самом деле глубоко религи­озными людьми. Достаточно привести примеры Исаа­ка Ньютона, Чарльза Дарвина, Ивана Петровича Пав­лова.

Для классической психологии характерны детер­министические представления о психике. Детерми­низм характерен для ассоцианизма, психоанализа, бихевиоризма. Атомистические представления о строении психики заметны в ассоцианизме и психо­логии поведения. Те же тенденции прослеживались в некоторых направлениях отечественной психологии первых десятилетий XX в., например, в рефлексоло­гии В. М. Бехтерева.

Идеалы научного познания, характерные для классической науки, были заложены в философии Декарта, развиты в позитивизме и сформулированы в окончательном виде в неопозитивизме, в частности, в виде критерия верифицируемости. Эталоном научно­сти в классическом естествознании, как известно, стала ньютоновская механика. Для классической психоло­гии идеалом научности поначалу стала физиология (ср.: «физиологическая психология» В. Вундта). Классиче­ские идеалы научности широко распространились и в только зарождавшейся в то время дифференциальной психологии прежде всего, благодаря Ф. Гальтону.

Позднее этот идеал утвердился и в других областях науки, например в психодиагностике интеллекта. Так, в классической тестологии, сформировавшейся за рубе­жом к концу 30-х гг., естественнонаучный идеал поис­тине торжествовал: имели место статистический подход к тестовым нормам, огромные выборки стан­дартизации, строгий контроль условий тестирования в сочетании с допущением о врожденности интеллек­та и его неизменности на протяжении жизни. Этот идеал научности, наряду с исходными допущениями, был пересмотрен в психодиагностике только к концу 60-х гг. В некоторых отраслях психологии представ­ления о научности стали меняться на неклассические еще раньше. Одной из заслуг Л. С. Выготского явля­ется то, что в отечественной психологии именно он начал работу по замене идеалов научного познания. Философской основой всей классической нау­ки, как уже было отмечено, стал дуализм Декарта. Мы не будем повторять то, что изложено ранее от­носительно философского базиса классической нау­ки. Этот базис стал основой и для классической пси­хологии. В результате в психологическом познании субъект и объект оказались как бы оторванными друг от друга, источником эмпирических данных станови­лись либо субъективный опыт, либо результаты на­блюдения, которые рассматривались как объектив­ные данные. Рефлексия научного познания при этом не была направлена на познавательные средства уче­ного, в том числе на исходные философские принци­пы. В связи с этим снова необходимо упомянуть Л. С. Выготского. В работе «Исторический смысл психологического кризиса» (1982. Т. 2) он начинает методологическое исследование ситуации в науке с глубокого анализа философских концепций, кото­рые психологи берут за основу. И, как уже было отме­чено, культурно-историческая теория по своим фи­лософским основам — неклассическая психология

Неклассическая наука

Данный этап в развитии науки имеет существен­нейшие отличия от предыдущего по всем трем осно­ваниям. Прежде всего, картина мира лишается представлений о механическом характере детерминации. На смену лапласовскому детерминизму приходит представление о вероятностном характере причин­но-следственных связей. Важнейшее отличие не­классической картины мира от классической — ее ре­лятивистический характер. В неклассической карти­не мира пространственная среда неоднородна по своим свойствам. Законы имеют относительный ха­рактер и могут рассматриваться лишь как частный случай по отношению к более общей системе законов (яркий пример — соотношение классической, или ньютоновской, и квантовой механик как частное — общее). Наконец, для неклассической научной кар­тины мира характерны холистические представления об объектах научного исследования, т. е. представле­ния о том, что целое не равно простой арифметиче­ской сумме его частей. Широко распространившиеся в науке 50—70-х гг. идеи общей теории систем и ки­бернетики изменили научную картину неклассиче­ской психологии.

Неклассическая наука имеет иной идеал научно­сти. Он во многом задан принципом дополнительно­сти, который мы уже упоминали много раз. Научным признается результат, не имеющий опоры на непо­средственные данные органов чувств. В. С. Степин не без иронии отмечает, что ученый Нового времени вряд ли удовлетворился бы ссылками на показания приборов. В неклассической науке признаются также научными результаты, вообще не имеющие прямой эмпирической основы, в том числе и результаты мыс­ленных экспериментов. Как уже было сказано, для неклассической науки характерно, что теоретическая модель изучаемой реальности конструируется априо­ри, а затем ученые находят ей эмпирическое подтвер­ждение.

Эти особенности характерны для неклассическо­го идеала научности в психологии. Как было отмече­но, неклассическая психология включает в познавательную ситуацию и исследователя и испытуемого. Неклассическая психология признает дополни­тельность различных видов описания психических явлений, например структурных и функциональ­ных. Неклассическая психология признает научны­ми выводы, полученные при наблюдении единично­го случая. Модели, созданные априори, также харак­терны для неклассической психологии — вспомним трехмерную модель интеллекта Дж. Гилфорда (1954). Неклассический идеал научности формировался в рамках различных психологических школ; и снова необходимо назвать имена Л. С. Выготского, Ж. Пиа­же, К. Левина.

Философские основания неклассической науки также существенно отличаются от своих предшест­венников. Прежде всего, как уже было отмечено, неклассическая наука отказывается от допущения Абсолютного наблюдателя. В. С. Степин показы­вает, что в трудах А. Эйнштейна, М. Борна, В. Гейзенберга и особенно Н. Бора отчетливо выражено понимание зависимости наших представлений о физическом мире от положения познающего субъ­екта во Вселенной и от специфики его познавате­льных средств, благодаря которым он выделяет в природе те или иные ее объекты и связи. В соответ­ствии с этим методологическая рефлексия, в том числе и в психологии, направлена на анализ по­знавательных средств ученого и изучение того, как они задают видение им изучаемых объектов. Этой проблеме были посвящены, например, работы Г. П. Щедровицкого, написанные им в то время, когда он работал в области детской и педагогиче­ской психологии. Неклассическая психология, как показано в исследованиях В. П. Зинченко, ставит по-иному некоторые философские проблемы — о соотношении внешнего и внутреннего, мате­риального и идеального, субъекта и объекта. Таким бразом, философские основы неклассической пси­хологии поднялись над дуализмом Декарта.

Постнеклассическая наука

Постнеклассическая наука отличается от неклас­сической менее существенно, чем неклассическая от классической. Тем не менее можно отметить различия по всем трем основаниям. Прежде всего, в постнеклассической науке произошел полный отказ от тради­ционных детерминистических представлений о миро­устройстве, что особенно заметно по общенаучно - ме­тодологическим концепциям последней четверти XX в. Изменились представления о соотношении между хаотичностью и законосообразностью (яркий пример — концепция И. Пригожина). Как уже было отмечено, эти представления начинают входить и в на­учную картину современной психологии.

Довольно заметно изменились представления о научности. Тенденции, отмеченные П. Фейерабендом еще в 60-х гг., стали широко распространенны­ми. Принцип «допустимо все» реализуется в по­строении теоретического знания, когда современ­ные представления физики сопоставляются с идеями миропорядка, сформулированными в древ­ней философии, и подчеркивается преемствен­ность идей. Работа Ф. Капры «Дао физики» (1994) в этом смысле не уникальна, но она — очень харак­терное явление именно постнеклассической науки. В другой, не менее известной своей работе «Уроки мудрости: Встречи с интересными людьми» (1996), где собеседниками автора становятся физики В. Гейзенберг и Дж. Чу, психолог С. Гроф и лидер «антипсихиатрии» Р. Лэйнг, экономист X. Хендерсон и специалист по новой медицине К. Саймонтон, Ф. Капра делает вывод о таких чертах новой пара­дигмы (в принятых нами терминах — постнеклас­сической науки), как целостность, системность,новое обоснование своего предмета, новое понима­ние научного закона, предмета и объекта науки. В. В. Майков рассматривает трансперсональную психологию как характерное для современной (постнеклассической) науки явление. В ней сформулирован трансперсональный взгляд на предшествующие под­ходы в психологии и показано, что между ними «нет непреодолимой пропасти: они, по сути, являются ступенями магистрального развития психологии» (Май­ков, 1997.С. 37). В постнеклассической науке прео­долено негативистическое отношение к научным до­стижениям прошлого. Практическая психология ассимилирует достижения духовных практик, создан­ных в разное время и в разных точках земного шара. Эта тенденция в развитии практической психологии начинается с К. Г. Юнга и Р. Ассаджиоли, который впервые построил свою психотерапию, используя практику восточной медитации. В современной пси­хологии, по словам В. В. Майкова, в новых антологиях по гуманистической и трансперсональной психоло­гии мы встречаем имена Я. Беме, Э. Сведенборга, М. Экхарта, отцов церкви, исихастов православной традиции.

Философские основания в постнеклассической науке претерпели изменения. В их число все чаще включают философские идеи, высказанные мысли­телями прошлого. Для отечественной постнекласси­ческой науки характерно то, что ученые активно осваивают философские идеи, высказанные писа­телями, поэтами, художниками, т. е. людьми, кото­рые не были профессиональными философами. По мнению П. С. Гуревича (1999), для российской философии как ни для какой другой характерно, что философско-антропологические идеи формулирова­ли поэты и писатели, причем в виде метафор и худо­жественных образов. В. П. Зинченко (1994а) предло­жил термин «поэтическая антропология», чтобы обозначить им философские идеи о сущности человека, о его развитии и др., созданные поэтами. В. П. Зин-ченко проделал огромную по объему, тщательную ра­боту по изучению поэтической антропологии О. Мандельштама и многих других русских поэтов.

В этих изменениях философских основ науки имеется одна опасность, а именно широкое проник­новение философии постмодернизма в психологию с характерной для постмодернизма подменой истин­ных ценностей ложными. В. П. Зинченко (2002) пря­мо указывает на эту опасность в связи ссовременной ситуацией в образовании. Рефлексия исходных фило­софских принципов, которые закладываются в основу той или иной теории, необходима не только как сред­ство создания логически выстроенной, осмысленной философско-методологической основы науки, но и для преодоления отмеченной негативной тенденции.

Таким образом, мы видим, что в психологии, как и в науке вообще, происходят изменения, соответствую­щие переходам от одной исторической стадии развития к другой. Естественно, что на современной стадии раз­вития психологии в ней можно найти явления, соответ­ствующие не только постнеклассической, но и преды­дущим стадиям развития науки. Конечно, в развитии науки в принципе невозможен единовременный пере­ход от одной стадии к другой и характеристика трех ста­дий является абстракцией, теоретическим обобщени­ем. Тем не менее можно убедиться, что психология как наука развивается в соответствии с теми же закономер­ностями, что и современная наука в целом.

Постнеклассическая наука

Во второй половине XX в. в науке произошли изменения, позволившие говорить о новом, постнеклассическом, этапе ее развития.

Среди отечественных авторов один из первых систематизировал черты постнеклассической науки В. С. Степин, выделив следующие признаки постнеклассического этапа: изменение характера научной деятельности, обусловленное революцией в средствах получения и хранения знаний (компьютеризация науки, сращивание науки с промышленным производством и т.п.); распространение междисциплинарных исследований и комплексных исследовательских программ; повышение значения экономических и социально-политических факторов и целей; изменение самого объекта - открытые саморазвивающиеся системы; включение аксиологических факторов в состав объясняющих предложений; использование в естествознании методов гуманитарных наук, в частности, принципа исторической реконструкции.

В итоге, в "науке второй половины XX в. обозначились человеческие ориентации" как в методах исследования, так и во внешнем общекультурном и философском осмыслении. Вышли обобщающие работы, в которых современная научная деятельность, принципы, установки науки характеризовались существенно изменившимися.

Объектом постнеклассической науки являются саморазвивающиеся сложные системы, природные комплексы, включающие человека.

В качестве парадигмальной теории постнеклассической науки выступает синергетика — теория самоорганизации, изучающая поведение открытых неравновесных систем. Главные характеристики современной, постнеклассической науки:

1. Широкое распространение идей и методов синергетики – теории самоорганизации и развития сложных систем любой природы.

Синергетика показала, что современная наука имеет дело с очень сложноорганизованными системами разных уровней организации, связь между которыми осуществляется через хаос. Каждая такая система предстает как «эволюционное целое». Хакен попытался определить что общего можно обнаружить при исследовании систем самого разного рода, как природных, так и социальных. Он нашел, что общее – это спонтанное образование структур («strukturbilding»), качественные изменения на макроскопическом уровне, эмерджентное возникновение новых качеств, процессы самоорганизации в открытых системах. Отличие синергетического взгляда от традиционного состоит в переходе от исследования простых систем к сложным, от закрытых к открытым, от линейности к нелинейности, от рассмотрения равновесия процессов вблизи к делокализации и нестабильности, к изучению того, что происходит вдали от равновесия.

2. Укрепление парадигмы целостности, т.е. осознание необходимости глобального всестороннего взгляда на мир.

Парадигма целостности проявляется:

а) В целостности общества, биосферы, ноосферы, мироздания и т.п. В частности: человек находится не вне изучаемого объекта, а внутри его; он всегда лишь часть, познающая целое.

б) Естественные науки объединяются и усиливается сближение естественных и гуманитарных наук, а также науки и искусства. Раньше естественные науки стремились понять «природу саму по себе», безотносительно к субъекту деятельности; гуманитарные – не столько объяснять, сколько понимать, связывая предмет с системами ценностей. Сейчас идеи и принципы естествознания все шире внедряются в гуманитарные науки, а исследование наукой саморазвивающихся «человекоразмерных» систем стирает границы между методологией естествознания и гуманитарного знания. Наблюдается тенденция к конвергенции научно-технической и гуманитарно-художественной культур.

в) Выход наук за пределы, поставленные классической культурой Запада. Ученые все чаще обращаются к традициям и методам восточного мышления.

3. Укрепление и все более широкое применение принципа коэволюции, т.е. сопряженного, взаимообусловленного изменения систем или частей внутри целого.

Данное понятие охватывает как материальные, так и духовные системы, т.е. является универсальным. Если самоорганизация имеет дело со структурами, состояниями системы, то коэволюция – с отношениями между развивающимися системами, которые сопряжены, взаимоадаптированы. Полярные уровни коэволюции – молекулярно-генетический и биосферный. Коэволюция совершается в единстве природных и социальных процессов, поэтому необходим синтез знаний науки, искусства, религии, философии и т.п.

4. Изменение характера объекта исследования и усиление роли междисциплинарных комплексных подходов в его изучении.

Объектом классической науки были простые системы, объектом неклассической науки были сложные системы, то постнеклассической – исторически развивающиеся системы, которые с течением времени формируют все новые уровни своей организации. Признаки самоорганизующихся систем: открытость - для вещества, энергии, информации; нелинейность – множество эволюции системы и возможность выбора из данных альтернатив; когерентность (сцепление, связь) – согласованное протекание во времени процессов в данной системе; хаотический характер переходных состояний в них; непредсказуемость их поведения; способность активно взаимодействовать со средой, изменять ее в направлении, обеспечивающем наиболее успешное функционирование системы; гибкость структуры; способность учитывать прошлый опыт. Объектом современной науки становятся «человекоразмерные» системы: медико-биологические объекты, объекты экологии, объекты биотехнологии (генетическая инженерия), системы «человек-машина» и т.п. Для их изучения возникают комплексные научные программы, смешивающие области знания, различные методы и нормы познания.

5. Еще более широкое применение философии и ее методов во всех науках.

Это вновь ставит вопросы о сущности философии, ее месте в современной культуре, ее функциях, источниках, о ее возможностях и перспективах и т.п.

6. Методологический плюрализм, осознание ограниченности, односторонности любой методологии – в том числе рационалистической.

Кроме логики, диалектики и эпистемологии нужны интуиция, фантазия, воображение и другие подобные средства постижения действительности. Черта современного естествознания – поиски красоты, единства и симметрии законов природы.

7. Постепенное и неуклонное ослабление требований к жестким нормативам научного дискурса и усиление роли внерационального компонента, но не за счет принижения или игнорирования роли разума.

Авторитет позитивной и беспристрастной науки все более подрывается, размывается демаркация «наука-ненаука». Все чаще в строгих естественнонаучных концепциях применяются «туманные» общефилософские соображения, интуитивные подходы и другие «человеческие компоненты».

8. Соединение объективного мира и мира человека, преодоление разрыва объекта и субъекта.

Наука теперь изучает не природу как таковую, а взаимоотношения человека с природой. Например, в атомной физике полное отделение наблюдаемого феномена от наблюдателя невозможно. Научное исследование – не монолог, а диалог с природой: активное вопрошание природы есть неотъемлемая часть ее внутренней активности. В результате рушится идеал ценностно-нейтрального исследователя, ведь объяснение и описание «человекоразмерных» объектов предполагает привлечение аксиологических факторов. Развитие как естествознания, так и обществознания в начале ХХI в. показывает, что независимого наблюдателя, способного только пассивно наблюдать и не вмешиваться в естественный ход событий, просто не существует. Это привносит в научное знание новый гуманистический смысл.

9. Внедрение времени во все науки, все более широкое распространение идеи развития, историзация науки.

Понятие «история» применяется ко все более широкому кругу природных объектов и вводится даже в квантово-механическую интерпретацию, где его раньше не было. Историзм определяется тремя минимальными условиями: необратимость, вероятность, возможность появления новых связей. Например, появилась эволюционная химия, предметом которой является химическая эволюция. Только принципом историзма можно объяснить самопроизвольное (без вмешательства человека) восхождение от низших химических материальных систем к высшим («лаборатории живого организма»). Развитие науки имеет тенденцию к превращению в науку о развитии.

10. Усиливающаяся математизация научных теорий и увеличивающийся уровень их абстрактности и сложности.

Важнейшим инструментом научно-технического прогресса становится математическое моделирование. Существует, например, угроза превращения теоретической физики в математическую теорию. Исходный объект заменяется математической моделью и в дальнейшем происходит ее изучение на ЭВМ. При этом ясно, что эффективность математизации зависит от двух основных обстоятельств: от специфики данной науки и от совершенства самого математического аппарата. Последний недопустимо как недооценивать, так и абсолютизировать.

11. Стремление построить общенаучную картину мира на основе принципов универсального эволюционизма, объединяющих в единое целое идеи системного и эволюционного подходов.

Представления об универсальности процессов эволюции во Вселенной реализуется в современной науке в концепции глобального эволюционизма. Последний экстраполирует эволюционные идеи из биологии, геологии и др. наук на все сферы действительности, на рассмотрение неживой, живой и социальной действительности. Главное значение для утверждения принципа универсального эволюционизма сыграли три концепции в науке ХХ в.: теория нестационарной Вселенной, синергетика и теория биологической эволюции.

12. Формирование нового – «организмического» понимания природы.

Природа – не конгломерат изолированных объектов и не механическая система, но живой организм, изменения которого могут происходить в определенных границах. Нарушение этих границ приводит к изменению системы, к ее переходу в качественно иное состояние, которое может вызвать необратимое разрушение целостности системы. Отсюда необходимость биоэтики, включающей взаимоотношения между людьми и между человеком и природой.

13. Понимание мира не только как саморазвивающейся целостности, но и как нестабильного, неустойчивого, неравновесного, хаосогенного, неопределенностного.Хотя это не исключает и наличие в универсуме и противоположных характеристик.

Без неустойчивости не было бы развития. Поэтому при исследовании мира надо «схватить» оба его аспекта: стабильность и нестабильность. Это два противоположных по смыслу и дополняющих друг друга режима развития процессов. Неустойчивость может выступать условием стабильного и динамического саморазвития, которое происходит за счет уничтожения нежизнеспособных форм