Новый взгляд на проблему вмешательства

Выше отмечалось, что легитимность вмешательства в экономику лигу объяснял необходимостью борьбы с несовершенствами рынка, препятствующими достижению Парето-оптимального состояния. Подчеркнем, что в этом случае вмешательство признавалось желательным не с точки зрения какого-либо неявного критерия справедливости, а с точки зрения экономического критерия эффективности. Колее того, уже назывались некоторые наиболее явные источники подобной неэффективности: внешние эффекты, монополия, неполнота информации, существование общественных благ.

Сегодня особое место в этом перечне отводится контрактным (трансакционным) издержкам, обращение к которым позволяет дать универсальное объяснение отклонений от идеальной рыночной системы и одновременно измерить затраты на устранение этих несовершенств. Идеальная рыночная экономика в этой терминологии -это экономика с нулевыми контрактными издержками и хорошо специфицированными правами собственности. В такой экономике не может возникнуть расхождения между частными и общественными издержками, между монопольным и конкурентным уровнем производства, исчезает качественная специфика общественных благ. Все это обеспечивается тем простым фактом, что вовлеченные стороны - а степень и характер их вовлеченности и отражают права собственности, всегда могут договориться о соответствующих выплатах, в результате чего распределение ресурсов достигает оптимума. Подобные рассуждения и составляют суть знаменитой теоремы Коуза[222]. При таком подходе меняется представление о роли государства и о характере его вмешательства с целью устранения препятствий более эффективному распределению ресурсов. Уже нет никаких оснований для его вмешательства в рыночный механизм, как это, например, рекомендовал Пигу, его роль можно определить как исключительно институциональную, в данном случае заключающуюся в спецификации прав собственности и в снижении контрактных издержек. Таким образом, действительно уменьшается вмешательство в функционирование рынка, т.е. в процесс эффективного распределения.

Однако, как и прямое вмешательство в рыночный механизм, деятельность по совершенствованию системы прав собственности также сопряжена с расходованием ресурсов, а следовательно, может быть поставлена проблема оптимального их использования.

В общей постановке проблемой оптимального государственного вмешательства занимается специальный раздел прикладной теории благосостояния - анализ затрат и результатов, призванный выясни условия оптимального использования ресурсов с целью преодолев рыночных несовершенств, в какой бы форме это преодоление ни осуществлялось. Поскольку общие решения оказались невозможный экономисты сосредоточились на рассмотрении конкретных задач. Конечно, теоретические проблемы, о которых говорилось выше, например проблема соотнесения различных Парето-оптимальных состояний или проблема second-best, не исчезают оттого, что мы переходим в плоскость конкретных решений. Но по сравнению с теоретическим уровнем практический открывает некоторые дополнительные возможности. Применительно к конкретным ситуациям оказывается возможным выяснить общественные предпочтения поданному конкретному проекту, выявить альтернативные пути достижения цели и оценить результаты и затраты, которые каждый из этих путей предполагает; наконец сформулировать интегральный критерий сопоставления альтернатив[223]. На каждом из этих этапов возникает множество собственных проблем например проблема временного горизонта, включая вопрос о в дисконта и способа оценки неявных издержек и выгод[224].

В ответах на те и другие вопросы, возникающие при рассмотрении конкретных проблем, теория благосостояния пытается преодолеть нормативные рамки так называемой чистой теории. Последовательный индивидуализм, лежащий в ее основе и определяющий содержание понятия эффективности, с формальной точки зрения исключает привнесение иных ценностных ориентиров. Вместе с тем в реальной действительности мы наблюдаем сосуществование нескольких ценностных принципов. Например, принцип эффективности сосуществует с признанным обществом требованием более равномерного распределения богатства. Причем оба эти требования воспринимаются, как правило, как некий этико-философский trade-off. Теория благосостояния в принципе не может избавить общество от этой дилеммы, она оказалась неспособной решить эту проблему в общем виде, но ей удалось формализовать ряд более частных проблем и, опираясь на разработанный инструментарий, предложить их решение.

Как отмечалось в начале главы, теория благосостояния тесно связана с нормативными аспектами, причем основополагающими нормативными критериями являются принципы индивидуальной максимизации и оптимальности по Парето. Сегодня все больше теоретиков ставят вопрос об ограниченности этих принципов с точки зрения выполнения построенной на их основе теории функций описания, прогнозирования и обеспечения базы политических решений. Эта ограниченность связывается с рядом обстоятельств, но прежде всего с сомнениями в том, что идея корыстного интереса и максимизации индивидуального благосостояния адекватна поведению человека в обществе других людей, с признанием иных мотивов поведения, кроме корыстного интереса, и самостоятельной значимости деятельности (не только как ведущей к некоторому результату), наконец, с представлением об общественном благосостоянии как о понятии, которое не может быть сформулировано аналогично понятию индивидуального блага.

В конечном счете речь идет о необходимости пересмотреть сложившиеся отношения между экономикой и этикой. Дистанцирование экономической теории от этики, к которому всегда стремились экономисты, сегодня уже не рассматривается как безусловное благо, также как и указанные выше нормативные принципы. Один из наиболее авторитетных экономистов А. Сен предлагает обратиться к этнофилософским концепциям Ролза, Ноузика и др., подрывающим основы утилитаристской этики, а вместе с ними и привычный ракурс рассмотрения проблем благосостояния. Он показывает, какие возможности для экономического анализа благосостояния открывает использование понятии деятельности, свободы, прав, признание множественности этически значимых утверждений, всеобщей взаимозависимости и т.д.[225] Модификация философской основы, намеченная Сеном, расширяет рамки теории благосостояния, но одновременно ставит вопрос о том, насколько она совместима с привычными требованиями логической строгости теоретических построений.

Рекомендуемая литература

Бентам И. Избранные сочинения. Т. 1. СПб., 1860.

Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968.1л. IV, § 2.

Пигу А. Экономическая теория благосостояния. Т. 1, 2. М., 1985.

     Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.

          Современная экономическая мысль / Под ред. С. Вайнтрауба: Пер. с англ. под ред. B.C. Афанасьева, P.M. Энтова. М.: Прогресс, 1981. Гл. 22.

Глава 15

 Вклад Альфреда Маршалла в экономическую теорию

q Место Маршалла в истории экономической мысли

Благосостояния

Альфред Маршалл (1842-1924) - одна из наиболее выдающихся личностей в истории экономической мысли. По влиянию на развитие экономической теории XX в. его можно сравнить разве что с Вальрасом, а его «Принципы экономической науки» являются, пожалуй, единственной книгой по экономической теории XIX в., которую можно рекомендовать изучающим микроэкономику даже в конце XX в.

Вопреки желанию отца, который хотел видеть сына студентом Оксфордского университета, а затем священником, Маршалл получил математическое образование в Кембридже. Биографы неизменно отмечают тот факт, что он стал вторым из всех кембриджских бакалавров на открытом экзамене по математике (первым был будущий знаменитый математик лорд Рейли). Так или иначе, математическая подготовка Маршалла превосходила уровень всех его современников-маржиналистов. Тогда же в Кембридже проявились и чрезвычайно разносторонние интересы Маршалла в области философии и общественных наук. По его собственным воспоминаниям, он шел от метафизики к этике, от этики к политической экономии. Изучая труды Рикардо и Дж. Ст. Милля, Маршалл перекладывал их для себя на язык диаграмм, что в дальнейшем привело его к графическому методу анализа, закрепившемуся в современной экономической науке именно благодаря его усилиям. С 1877 по 1885 г. Маршалл преподавал политическую экономию сначала в Бристоле, а затем в Оксфорде. С 1885 до 1908 г. был профессором Кембриджского университета, где стал основоположником знаменитой Кембриджской школы. Среди его учеников были А.С. Пигу, Дж.М. Кейнс, Дж. Робинсон и многие другие. Слава Маршалла как ведущего экономиста-теоретика долгое время основывалась именно на его лекциях, поскольку, стремясь к совершенству, он мучительно долго (около 20 лет) писал и готовил к печати свой главный труд:«Принципы экономической науки» (1890)[226] . Другие книги Маршалла: «Экономика промышленности» (1879; написана вместе с женой Мэри Пейли и содержит некоторые элементы, развитые позднее в «Принципах...»),«Промышленность и торговля» (1919) и «Деньги, кредит и коммерция» (1923) - содержат преимущественно более ранние работы Маршалла. Благодаря активной преподавательской деятельности и влиянию «Принципов...» Маршалл доминировал в британской экономической науке с 1890-х до начала 1930-х годов.

Маршалл был завершающей, систематизирующей фигурой маржиналистской революции в том же смысле, в каком Дж. Ст. Милльвыполнял ту же функцию для классической школы. Как и труд Милля, «Принципы...» Маршалла являлись наиболее полным сводом существующей теории и учебником для многих поколений студентов.