Национальная политика большевизма безальтернативна 5 страница

Вопрос же о том, насколько месторасположение этого поселения и характер его застройки благоприятны для проживания в аспекте биоэнергетики, и какие работы надо провести для её улучшения, при разработке проекта, судя по всему, вообще не вставал: главным было обеспечить коммерческую эффективность. Но тот же тип застройки характерен и для «элитарных» коттеджных посёлков по всей России, с тою лишь разницей, что «коттеджи» в них подороже, чем в Новой Ижоре. И общая проблема таких поселений — в них невозможно обеспечить занятость населения и воспроизводство психологически и телесно здоровых поколений.

В характере застройки выражается господствующая в обществе этика, и прежде всего — нравы и этика правящей так называемой «элиты». И судя по показанному выше, постсоветская РФ совершила нравственно-этический регресс к уровню эпохи крепостного права. В частности, не прошло и 20 лет после отказа от социализма, и сенатор С. Пугачёв задекларировал доход за 2009 г. в 3 млрд. руб. Это эквивалентно тому, что он является собственником примерно 10 600 крепостных рабов, если соотносить его доход со средней заработной платой в РФ в 2009 г. Т.е. рабовладение, утратив в 1861 г. в Российской империи обнажённо беззастенчивый характер, в постсоветской России обрело характер финансовый, став юридически анонимным, поскольку простонародье — живёт на «правах» одного из многих экономических ресурсов в беспросветной бедности и нищете, будучи юридически полноправными гражданами.

Однако в тех регионах страны, где крепостного права не было и где самодурственное имперское чиновничество не особо «доставало» мужика, народ выработал иной тип застройки поселений. Для них характерны два качества.

· Во-первых, жилище обеспечивает комфортную жизнь семьи нескольких взрослых поколений одним хозяйством.

· Во-вторых, расположение соседних усадеб таково, чтобы соседи «не давили друг другу на психику», сохраняя при этом возможность быстрого обращения друг к другу по тем или иным хозяйственным или приятельским делам (достигалось это либо высокими заборами в случае плотной застройки, как это имело место во многих сибирских сёлах, либо удалением жилых домов друг от друга на расстояние порядка 50 — 100 метров и более в пределах поселения).

В качестве примера ниже повторно воспроизведена фотография дома, сохраняемого в архитектурном заповеднике Кижи (дом перенесён из деревни Ошевнево, где он был построен в 1876 для большой семьи крестьянина Нестора Максимовича Ошевнева).

Ещё один пример (фото ниже) — дом крестьянина-середняка, сохраняющийся в архитектурном заповеднике Малые Кореллы под Архангельском.

Оба дома в современном каталоге недви­жимости именовались бы как «элитные коттеджи из отборных брёвен», хотя на момент постройки каждого из них они были в общем-то типичным жильём для больших семей типичных тружеников.

Конечно, в наши дни нет необходимости под одну крышу с жилым домом (как это делалось на Севере до начала ХХ века) заводить все те хозяйственные постройки, которые были нужны крестьянской семье в прошлом. Тем не менее, требования, сложившиеся в регионах, где не было крепостного права и определяющие размеры семейного дома и площадь приусадебного участка, обладают непреходящей значимостью в силу неизменности биологических и психологических потребностей людей. И именно они позволяют понять, чем отличается архитектурная парадигма ландшафтно-усадебной урбанизации от застройки поселений по господствующему ныне повсеместно принципу достижения наивысшей коммерческой отдачи с квадратного метра территории.

С проблемой несовместимости задач достижения предельной коммерческой эффективности застройки и решения социальных проблем сталкиваются все страны. Так, в статье Т. Соляной[525], посвящённой семинару одного из ведущих европейских экспертов по жилищному строительству профессора Лондонской школы экономики Кристины Уайтхед, сообщается:

«Аналитики предупреждают, что эта мода (на дешёвое, запредельно коммерчески эффективное жильё: наше пояснение при цитировании — авт.) может дорого обойтись: в результате образуются целые районы некачественного жилья, которые со временем станут очередными «гарлемами». Но у застройщиков есть мощный заказчик — государство. Ему такие «конурки» выгодны: если их давать/продавать очередникам и льготникам, то можно и социальную норму в 18 кв. м на человека соблюсти, и отрапортовать о решении жилищных проблем. Довольны и получатели квартир: попробуйте объяснить офицеру, десяток лет проскитавшемуся по общежитиям, что его новенькая 60-метровая «трёшка» никуда не годится.

Стремление к дешевизне вызывает и другую тенденцию, с которой борются в развитых странах, — субурбанизацию, или расползание города по пригородам, что чревато ростом инфраструктурных проблем. Этому есть примеры в подмосковных новостройках, а ещё больше — в новостройках под Питером, когда дело даже не в том, что бурно растущему пригороду не хватает детсадов, школ, больниц и пожарных депо, а в том, что он оказывается «в чистом поле» ещё и в социокультурном смысле. В результате маргинализация жителей идёт ускоренными темпами — и вот вчера ещё чистенький пригород становится местом, где не рекомендуется выходить вечером на улицу».

Выход из этого биосферно-социального тупика возможен только на основе концепции ландшафтно-усадебной урбанизации. Но переход к ней подразумевает отказ от господствующего ныне принципа «население — экономический ресурс» — собственность «элиты» и космополитичной «суперэлиты» — к иному принципу «экономика — для блага каждого человека» и соответственно требует перестройки всей социально-экономической политики государства (включая финансовую), законодательства, системы стандартов.

При этом в масштабах страны демографическая политика, учитывающая описанные выше биологические и социо-культурные аспекты, должна обеспечить:

· отрицательный биологический прирост населения в городах с населением более 100 000 человек;

· депопуляцию городов-миллионников и создание путей проникновения на их современную территорию природных биоценозов соответствующих регионов, чтобы на территории городов могли быть образованы зоны отдыха горожан и уменьшено техногенное воздействие на население;

· биологический прирост населения в сельской местности, избыточный по отношению к востребованности трудовых ресурсов на месте;

· переток молодёжи из сельской местности в города как системный фактор воспроизводства и оздоровления населения городов в преемственности поколений.

По отношении к этой демографической политике ландшафтно-усадебная урбанизация должна обеспечить в сельской местности:

· качество быта семьи и возможности получения образования, медицинских услуг, разнообразие досуга на уровне, доступном ныне в городах, и поднять его выше, чтобы гарантировать однокачественность личностного развития людей (прежде всего в аспекте получения образования) вне зависимости от места рождения и проживания;

· сохранить физиологическое и психологическое воздействие Природы на человека с целью обеспечения воспроизводства биологически здоровых поколений, характерное ныне для жизни в сельской местности.

По отношению к городам ландшафтно-усадебная урбанизация должна изменить облик большинства городов так, чтобы на смену городу типа «каменные джунгли» пришёл город типа «город-сад» и город перестал быть средой, подавляющей и угнетающей физиологию и психику человека, калечащей его генетику.

Определившись в этих целях, можно сформулировать принципы ландшафтно-усадебной урбанизации регионального и общегосударственного масштаба. Для того, чтобы сказанное выше стало осуществимо, необходимо решение следующих задач:

· согласование водоохранных и заповедных зон с географией разработки месторождений полезных ископаемых;

· подчинение инфраструктур транспорта, энергетики и связи страны и регионов стратегии и режиму водоохранных и заповедных зон;

· привязка к транспортной инфраструктуре новых населённых пунктов, строительство которых должно быть осуществлено в соответствии с концепцией ландшафтно-усадебной урбанизации;

· по мере возможностей сельское хозяйство должно переводиться на технологии и организацию «пермакультуры»[526]. Исходный принцип «пермакультуры» состоит в целенаправленном формировании искусственных биоценозов, компонентами которых являются растения, грибы, животные, птица, рыба, которые могут быть использованы людьми в пищу и быть источниками сырья для некоторых отраслей обрабатывающей промышленности. Как сообщает один из основоположников пермакультуры — австрийский крестьянин Зепп Хольцер[527], — её производственная отдача в расчёте на единицу площади и одного занятого выше, чем производственная отдача традиционного сельского хозяйства, основанного на производстве монокультур, локализованном в одном месте. При этом в пермакультуре, вследствие взаимного влияния друг на друга компонент искусственных биоценозов, может быть сведена к нулю потребность в химикатах сельскохозяйственного назначения, что ставит продукцию пермакультуры вне конкуренции с продукцией традиционного сельского хозяйства по показателям экологичности производства и полезности для здоровья людей. Это позволит исключить и производство продовольствия на основе генномодифицированных организмов. Соответственно в рационе подавляющего большинства населения страны в этом случае могут доминировать вкусные и полезные для здоровья продукты питания, производимые в регионах его проживания, а не фальсификаты пищи, оптимизированные для сохранения товарного вида после длительной транспортировки и хранения и в большей или меньшей мере опасные для здоровья.

Кроме того переход к пермакультуре позволит восстановить природные биоценозы на территориях, где ныне осуществляется традиционная сельскохозяйственная деятельность, и тем самым улучшить состояние природной среды страны в целом.

Ландшафтно-усадебная урбанизация — это одно-, двухэтажная Россия небольших поселений с усадебной застройкой, интегрированных в природную среду и утопающих в зелени садов. По этой теме в интернете есть множество публикаций: достаточно набрать в поисковике «ландшафтно-усадебная урбанизация». Проектирование населённых пунктов в соответствии с концепцией ландшафтно-усадеб­ной урбанизации должно исходить из следующих принципов:

 1. На первом этапе к ландшафту и инфраструктурам федерального и регионального уровня значимости привязываются зоны хозяйственной деятельности, зоны отдыха, жилые зоны.

 2. В населённом пункте всё большей частью должно быть в пределах пешеходной доступности в течение не более получаса — часа; основной внутрипоселковый транспорт — велосипеды и самокаты, веломобили, в периоды заснеженности — лыжи (средства борьбы с гиподинамией должны быть интегрированы в образ жизни населения);

 3. Участки, выделяемые под усадьбы, не должны примыкать друг к другу: их должны разделять полосы нетронутой природы или искусственных насаждений шириной порядка 10 — 20 метров; расстояние между домами менее 100 метров недопустимо психологически.

 4. Периметр участков должен быть криволинейным (природа не знает прямых углов и линий, и криволинейный периметр участка более органичен и психологически не создаёт барьера между человеком Природой).

 5. Архитектура домов и характер размещения строений на участке должны обеспечивать:

Ø либо изначально комфортную жизнь семьи нескольких поколений под одной крышей так, чтобы каждый мог уединиться и быть в то же время в пределах общения с другими;

Ø либо возможность модернизации и расширения дома в расчёте на перспективу роста семьи (с одной стороны — забота о стариках обязанность детей, с другой стороны — дети должны расти, видя перед собой все возрастные периоды предстоящей жизни).

Т.е. эти принципы направлены на реализацию всего, о чём было сказано в главах 16 — 19 (том 5 настоящего курса).

И в России в соответствии с ними, пока в общественно-инициативном порядке, ведётся разработка проектов поселений[528]. Общий вид одного из поселений типа «Спираль» представлен на рисунке ниже: Мечты сбываются — наша Земля, города и сёла могут стать и такими, но это требует нашего общего добросовестного труда. О степени проработанности проблематики см. Пояснительную записку «Мҍра в урбанистике» на сайте «Малоэтажная планета»[529].

В качестве примера реализации основных принципов ландшафтно-усадебной урбанизации приведём поселение Аматциемс (Amatciems) в Латвии (рис. 22-4, рис. 22-5)[530].

Однако в Аматциемсе концепция ландшафтно-усадебной урбанизации реализована только отчасти, поскольку рабочих мест для всего населения Аматциемса изначально не предусмотрено, и это станет проблемой в течение жизни одного — двух следующих поколений.

Кроме того, как заметил геолог, почвовед и один из основоположников экологической географии В.В. Докучаев (1846 — 1903), «человек зонален во всех проявлениях своей жизни: обычаях, религии (особенно в нехристианских религиях), в красоте, одежде, во всей житейской обстановке; зональны домашний скот, так называемая культурная растительность, постройки, пища, питьё»[531].

Иными словами, концепция ландшафтно-усадебной урбанизации, сохраняя некие общие принципы во всех регионах, неизбежно будет обладать своеобразием при её реализации в каждом из них. Это своеобразие обуславливается природно-географи­чес­кими факторами соответствующего региона, к которым человек, чтобы общество было устойчиво в преемственности поколений, должен приспосабливаться. Приведённые выше примеры относятся к регионам, для которых характерно преобладание лесов в качестве растительного покрова и относительно короткое лето с регулярным выпадением осадков. Физико-гео­графические условия степной и лесостепной зон, гор продиктуют иной оптимум организации жилища семьи на принципах ландшафтно-усадебной урбанизации.

Вопросы занятости населения в масштабах страны при реализации концепции ландшафтно-усадебной урбанизации должны решаться на принципах, отличных от исторически-стихийно сложившихся к настоящему времени.

Занятость в сельском хозяйстве обусловлена главным образом двумя факторами: 1) от­но­си­тельно медленно изменяющейся ёмкостью рынка продовольствия и технических культур и 2) сезон­ными потребностям в трудовых ресурсах, которые колеблются в течение года.

Соответственно для использования трудовых ресурсов, высвобождающихся вследствие сезонных колебаний потребностей сельского хозяйства, промышленные производства разного рода могут располагаться в населённых пунктах сельской местности.

Поскольку в целях оздоровления населения в преемственности поколений необходимо изменение пропорций городского и сельского населения страны в сторону увеличения доли населения, проживающего в сельской местности, то размещение промышленных предприятий на селе должно пониматься не только как средство обеспечения занятости сельского населения в периоды межсезонья сельскохозяйственных работ, но и как стратегия развития науки и промышленности в целом.

Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев собственно промышленное производство не требует для своего кадрового обеспечения городов с населением от 100 000 человек и более. Их возникновение — результат стихийно-экономического развития промышленности в условиях не управляемого обществом рынка в прошлом, и при биосферно обусловленной демографической политике их население должно сократиться, а природные биоценозы должны войти на их современную территорию и изменить качество жизни людей в них. Если ориентироваться на переход к экотехнологической цивилизации, то промышленные предприятия (целиком или их технологически специализированные подразделения) могут быть привязаны к той же транспортной инфраструктуре, что и населённые пункты, развиваемые на принципах ландшафтно-усадебной организации, и в этом случае население окрестных населённых пунктов может на них работать. Энерговооружённость и развитие транспортных инфраструктур позволяют при таком подходе обеспечить технологическую целостность и управляемость процессов производства большинства видов продукции. Средства доставки персонала к месту работы и домой после работы — личный автотранспорт и автобусы служебной развозки по расписанию.

Такая политика с течением времени увеличит долю негородского населения и восстановит достаточный для поддержания здоровья городского населения переток населения из сельской местности при общем повышении качества жизни общества. Такая система организации труда и быта может быть тем более работоспособна, чем выше общекультурный и образовательный уровень населения (вследствие чего смена места работы и профессии для большинства людей — не стресс и не проблема, а владение несколькими профессиями и готовность осваивать новые — социальная норма).

Однако всё это может быть осуществлено только при условии, если государство признаёт и выражает в политике следующие принципы нравственно-этического характера:

· смысл жизни человека не в добывании денег;

· основная масса населения — не «экономический ресурс», не средство удовлетворения потребительской и иной похоти так называемой «элиты», а действительно — носители достоинства и прав человека;

· экономическая деятельность людей — только средство обеспечения реализации смысла жизни каждым из них: иными словами человек должен жить и работать во имя некой идеи, получая при этом достойную зарплату, позволяющую ему обеспечить развитие своей семьи, воспитание детей, досуговое общение с другими людьми и т.п., а в случае утраты трудоспособности или достижения пенсионного возраста — быть обеспеченным и доходами, и заботой со стороны его родных и близких.

Но всё описанное выше нереализуемо на экономических принципах буржуазного либерализма в условиях рынка, не управляемого в интересах обеспечения безопасного общественного развития. Поэтому потребность в переходе от самоубийственной для человечества капиталократической цивилизации, порождённой буржуазным либерализмом на принципах коммерционализации всех видов деятельности без исключения, к цивилизации экотехнологической — требует опоры политики государства и общественного самоуправления на альтернативную социолого-экономи­чес­кую теорию, на основе которой было бы возможно управление хозяйственной системой страны в процессе осуществления концепции ландшафтно-усадебной урбанизации как организационно-экономической основы для жизни общества и развития культуры.

Однако пока политики рисуют перспективы усугубления биосферно-социального экологического кризиса во всех его аспектах и считают это безальтернативно нормальным ходом вещей. [532] И это представляет реальную опасность для будущего страны и человечества.

Ландшафтно-усадебеная урбанизация, основные принципы которой изложены в настоящем разделе, как органичная составляющая Концепции общественной безопасности — единственная альтернатива самоликвидации буржуазно-либеральной цивилизации вследствие попрания объективных закономерностей всех шести групп, которым подчинена жизнь людей персонально, семей, социальных групп, культурно своеобразных обществ и человечества в целом. Она — необходимая основа для перехода к экотехнологической цивилизации и дальнейшего развития культурно своеобразных обществ и человечества в целом. Но реализация концепции ландшафтно-усадебной урбанизации требует государственного управления, осуществляемого в циклике решения частных задач, представленной на рис. 13.3-1, согласованного с объективными закономерностями всех шести групп, и соответствующей общественной поддержки политики государства.

Глава 22 в редакции от 01.09.2016 г.

Глава 23. Об экономическом обеспечении общественного развития
и политики государства

В представленных 6 томах учебного курса «Основы социологии» не рассмотрена проблематика организации экономического обеспечения жизни населения, общественного развития и политики государства в соответствии с Концепцией общественной безопасности. Эта тематика освещена в неоднократно упоминавшейся ранее монографии «Экономика инновационного развития. Управленческие основы экономической теории»[533], в которой в один текст сведено содержание разных работ ВП СССР посвящённых экономической проблематике[534], а также в целях достижения самодостаточности текста для понимания взаимосвязей экономики и внеэкономических аспектов жизни общества в ней излагается многое, представленное в настоящем курсе.

Кроме того, ряд вопросов управления административно обособленным предприятием по полной функции (проблематика уровня микроэкономики) рассмотрен в давно уже опубликованной работе ВП СССР «Культура административной деятельности»[535]. Если говорить о не рассмотренных в ней вопросах, то следует признать, что в экономической науке государств с рыночной экономикой проблематика управления предприятиями рассмотрена достаточно подробно и обстоятельно, и многое излагаемое в такого рода литературе[536] подкреплено практикой многолетней деятельности предприятий, устойчиво поддерживающих свою самоокупаемость в конкурентной среде внутригосударственных и мирового рынков. Однако при этом надо понимать, что перенос организационных принципов и схем, управленческих процедур из одной культуры в другую, не гарантирует получение в иной культурной среде результата, более или менее успешно достигаемого в исходной культуре: сказываются не формализованные аспекты психодинамики общества. Кроме того, многое из того, что касается микроуровня организации народного хозяйства, обусловлено «финансовым климатом», который создаётся на макроуровне государством или надгосударственной ростовщической корпорацией, узурпировавшей банковское дело в глобальных масштабах; а также отраслевой спецификой и природно-геогра­фическими обстоятельствами. Поэтому чужие наработки, доказавшие свою успешность в одной культурной среде и в одной географической локализации с её специфическими природными условиями, можно переносить в другую культурную среду только на основе их творческого соотнесения с психодинамикой собственного общества, «финансовым климатом» и природными условиями. А в ряде случаев они в принципе не могут быть перенесены прежде, чем будут сформированы и достаточно широко распространятся необходимые для них миропонимание и поведенческие навыки. Причём если в такого рода миропонимании и поведенческих навыках выражается нравственно-этическая деградация, то перенос неуместен, но требуется иное решение организационно-экономических задач.

Соответственно изложенному выше в настоящем разделе у ВП СССР нет надобности формировать ещё один или два тома курса «Основы социологии» с целью освещения экономической проблематики.

Поэтому осталось рассмотреть только вопрос о месте и предназначении Концепции общественной безопасности в жизни России и глобальной цивилизации.

Глава 23 в редакции от 28.11.2016 г.

Заключение

История распространения в России и за её рубежами материалов Концепции общественной безопасности с 1987 г. по настоящее время показывает, что далеко не всем она по нраву.

Обсуждать претензию к ВП СССР и КОБ, которая может быть выражена в широко известной по интернету фразе «Ниасилил: многа букаф…», — смысла нет: те, кто смотрит телевизор и клипы и мыслит фразами из трёх — пяти слов (даже без паразитной матерщины), обречены жить под властью тех, кто прочитал некоторые, весьма специфические по содержанию и форме изложения, толстые книги. «Жить» так — выбор либо их, либо их родителей, из под власти какого выбора, совершённого в прошлом, большинство из них в силу разных причин не смогут выбраться до конца своих дней, поскольку чувствовать Жизнь и думать абстрактно-логически и процессно-образно, т.е. обоими полушариями согласованно — это то, к чему они с детства не приучены; а утруждать себя этим, став телесно взрослыми, они не желают…

 Прочие мотивы неприятия КОБ — разнообразны, но статистически наиболее частные могут быть выражены так:

Изложенное в материалах КОБ не соответствует ранее сложившимся у людей предубеждениям, которые многие возвели в своей психике в ранг Откровений Всевышнего (верующие в Бога всех конфессий) или же в ранг «научной» истины «в последней инстанции» (беззастенчивые атеисты, получившие образование в «престижных вузах»). Соответственно КОБ представляется первым как выражение сатанизма, а вторым — как наукообразный вздор.

Ну что тут сказать? — Изложенное в материалах КОБ к настоящему времени — не соответствует предубеждениям участников ВП СССР, под властью которых они жили к моменту начала серьёзной работы в 1987 г. И ничего — продолжаем жить и работать, но уже с качественно иной личностной культурой мировосприятия, психической деятельности и иным миропониманием.

————————

Теперь предположим, что ВП СССР не возник, вследствие чего и Концепции общественной безопасности в культуре нет. Что тогда остаётся в жизни? В этом случае есть четыре неоспоримо (хотя и не для всех) наличествующих в жизни обстоятельства:

 1. Множество известных и неизвестных проблем, которые стоят за словами «глобальный биосферно-социальный (экологический) кризис», сам факт существования и усугубление которого некоторые представители научного официоза отрицают[537].

 2. Концепция устойчивого развития, провозглашённая в Рио-де-Жанейро на конференции ООН по окружающей среде и развитию в 1992 г., но для проведения которой в жизнь в масштабах государств и в глобальных масштабах за прошедшие 24 года ни так называемая «мировая наука», ни официоз науки какой-либо одной страны не выработали никакого научно-мето­до­логического обеспечения государственного и бизнес- управления. А без такого научно-методологического обеспечения управления Концепция устойчивого развития представляет собой пустую декларацию о благих намерениях. Не принесла ничего нового и резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 25 сентября 2015 г. «70/1. Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года»[538]: она — всего лишь декларация, воплощение которой в жизнь не обеспечено ни научно-методологическим обеспечением социально-экономи­чес­кого управления, ни образованием действующих политиков и топ-менеджеров. Хотя в ней определены 17 целей действительно актуальных целей биосферно-социально-экономического развития и провозглашены 169 задач, которые должны быть решены для достижения намеченных целей, но в ней нет никаких ссылок на научно-методологическое обеспечение, которое позволяет решить названные в ней задачи и тем самым достичь провозглашённые цели. Соответственно это, так и не выработанное, научно-методо­логи­ческое обеспечение социального управления[539] не может быть положено в образовательные стандарты всеобщего и высшего образования — прежде всего социально-управ­лен­ческого. Как следствие политики и предприниматели, даже если они искренне благонамеренны, — всё равно некомпетентны и потому не могут разрешить проблемы, о которых было сказано в пункте 1. А создавать научно-методо­логи­ческое обеспечение для воплощения в жизнь Концепции устойчивого развития самостоятельно у них при их занятости всевозможным бюрократизмом, прочей суетой и коррупцией, порождаемой, прежде всего, массовым невежеством как системообразующим фактором (см. раздел 19.3 — том 5 настоящего курса), — у них нет ни свободного времени, ни сил.

 3. Есть религиозные конфессии и их вероучения, самые старые из которых существуют на протяжении нескольких тысячелетий (если принимать общепринятую хронологию), а то и сотен тысяч лет (если предположить, что какие-то из них перешли в культуру нынешней глобальной цивилизации из культуры предшествующей — допотопной глобальной цивилизации, погибшей около 13 000 лет тому назад). И ни одна из этих конфессий на протяжении веков не сделала ничего, и продолжает ничего не делать сейчас, для того, чтобы разрешить проблемы, упомянутые в пункте 1; причём многие из этих проблем разрастались при попустительстве приверженцев, и прежде всего — вероучителей этих конфессий, а в ряде случае — под воздействием их целенаправленной деятельности и сопутствующих ей побочных эффектов (последнее касается прежде всего — иудаизма, христианства и ислама, во всех их разновидностях). Поэтому есть все основания для того, чтобы над входами в каждый храм любой из них были начертаны слова, переданные Христом: «Что вы зовёте Меня: Господи! Господи! — и не делаете того, что Я говорю?» (Лука, 6:46).

 4. Кроме того есть четвёртый факт — уже упоминавшийся в томе 4 (раздел 13.1 — том 4 настоящего курса) эксперимент по обучению обезьян вида «Капуцины» пользоваться «деньгами», проведённый в Йельском университете, который показал, что если вынести техносферу и хозяйственную деятельность цивилизации людей из рассмотрения, то стая капуцинов во многих ситуациях статистически неотличима в своём поведении от либерально-бур­жу­­азного общества. А при чтении работ этологов о поведении других стадно-стайных обезьян постоянно встречаются их указания на то, что люди ведут себя аналогичным образом. И в этой аналогичности поведения выражается ни что иное, как «слабая» «врождённая мораль» всех стадно-стайных обезьян, к которым биологически принадлежит и вид «Человек разумный». Как было показано в главе 20 и в Части 3 настоящего курса: обезьянья «врождённая мораль», помноженная на мощь техносферы или магии, развитых людьми, не состоявшимися в качестве Человеков, Þ самоубийство цивилизации.