Глава 9 Сновидения, иллюзия и реальность

Во времена зарождения культуры, — пишет Ницше, — человек поверил в то, что открыл в сновидениях вто­рую реальность, — таково происхождение метафизики. Без сно­видений человеку никогда не удалось бы изобрести такого раз­деления мира. Отделение души от тела — еще одна интерпре­тация снов, так же как и вера в призраков и, возможно, в богов»(1).

Я склонен согласиться с Ницше, приписывающим снови­дениям возникновение веры в привидения, богов и жизнь после смерти. Предположим, идея души и тела появилась в результате субъективных переживаний, полученных в мире снов. Тогда то, получит ли душа статус объективной реальности, в значитель­ной мере зависит от степени реальности, которой мы наделяем сновидения.

Что могли думать древние люди, если считали, что сно­видения открывают для них второй «реальный мир»? Могли ли они понять, что существование мира снов всего лишь субъ­ективно? Что сновидения реальны только пока длятся? Имели ли право наши предки предположить, что сны объективно про­исходят на каком-то ином уровне существования, реальность которого не уступает реальности физического мира?

Существуют ли доказательства того, что сновидения объ­ективны? Некоторые загадочные феномены дают возможность предположить, что при определенных обстоятельствах они мо­гут быть реальны, по крайней мере, отчасти. К одной из таких загадок относится сверхъестественное явление, в котором чело­век чувствует, будто каким-то образом временно покидает тело. Многочисленные данные свидетельствуют о том, что удиви­тельно большое количество людей хотя бы раз в жизни испы­тывало внетелесное переживание (ВТП)(2). Тот, кто это пережил, очень часто твердо уверяется в том, что он или, по крайней мере, какая-то его часть способны существовать независимо от тела.

Другим широко подтвержденным феноменом является за­гадочный способ передачи информации, называемый экстра-сенситивным восприятием (ЭСВ). Множество невероятных свидетельств говорят о том, что ЭСВ действует как в простран­стве, так и во времени. Если действительно существует возмож­ность каким-то образом получать информацию о событиях, произошедших в отдалении или еще не произошедших, то кон­цепция пространства и времени требует пересмотра, и можно предположить, что одно и то же событие может происходить как в объективной, так и в субъективной реальности.

Сообщения о «взаимных сновидениях» (одновременно переживаемых двумя или большим количеством людей) дают возможность предположить, что в некоторых случаях мир снов бывает объективен не меньше мира физического, поскольку главным критерием «объективности» является переживание одного феномена несколькими людьми. Еще раз окинув взгля­дом все сказанное, можно лишь гадать, что ждет впереди тра­диционную дихотомию между сновидениями и реальностью.

Все эти чудесные феномены, ставящие под сомнение наш общепринятый взгляд на жизнь, являются «детьми ночи». Многочисленные данные подтверждают, что спонтанные сверхчувственные переживания чаще возникают не во время бодрство­вания, а во время сна(3). Большинство внетелесных переживаний также случаются во время сна или, в крайнем случае, когда человек лежит в постели. Дэн Шиле, американский антрополог, изучал явление ВТП среди представителей шестидесяти семи различных культур по всему миру. Он обнаружил, что в вось­мидесяти процентах случаев источником ВТП является сон(4).

Как все это соотносится с осознанными сновидениями? Можно предположить, что ВТП — вариант интерпретации осо­знанного сновидения. Основой для объяснения поражающей точности паранормальных ВТП-видений могла бы стать теле­патия во сне. А лабораторные исследования взаимных осознан­ных сновидений могли бы дать средство для изучения объек­тивного мира снов.

Несмотря на то, что некоторые случаи телепатии встреча­ются и в бодрствующем состоянии, большинство из них про­исходит во сне. Вот прекрасный пример такого сна:

Однажды утром много лет назад, когда мой сын, теперь уже отец годовалого ребенка, был совсем мальчиком, я увидела сон. Мне снилось, что я и дети отправились за город в компании друзей. Мы оста­новились на прекрасной лужайке, расположенной на берегу залива между двумя холмами. Местность была лесистая, и мы расположили палатки под деревьями. Случилось так, что мне нужно было простирать кое-что из детских вещей, поэтому я взяла ребенка, и пошла к заливу. Берег был покрыт прекрасным чистым пес­ком, и я опустила на него малыша и вещи. Внезапно я обнаружила, что забыла мыло, и направилась обратно к палатке. Ребенок стоял у самой воды и бросал в залив камешки. Когда я взяла мыло и вернулась, то увидела, что сын лицом вниз лежит в воде. Я подняла его, но он был мертв. В этот момент я проснулась в сильном крике и рыданиях. Волна невыразимой радости охватила меня, когда я поняла, что сын в полной без­опасности, живой и невредимый лежит в своей кроват­ке. На протяжении нескольких дней я вспоминала этот сон и очень о нем беспокоилась. Однако ничего не происходило, и вскоре я забыла. Как-то летом наши друзья пригласили нас на пикник. Мы долго бродили вдоль залива, пока не обнаружили на берегу замеча­тельное место. На небольшой милой полянке между холмами росли деревья, вполне подходящие для того, чтобы натянуть палатки. Сидя на траве вместе с подругами и наблюдая за детской игрой, я вдруг вспомнила, что собиралась кое-что постирать. Я взяла ребенка и пошла в палатку за вещами. Подойдя к воде я опустила вещи и малыша на песок и обнаружила, что забыла мыло. Я решила вернуться в палатку, а ребенок остался играть на берегу. Он стоял и бросая в воду пригоршни камней. Внезапно я вспомнила свой сон. Это было похоже на ожившую картину. Сын стоял точно так, как это было в сновидении — белая одежда, желтые кудряшки, сияющее солнце. Мгновение я смотрела словно зачарованная, а потом подбежала, схватила его и вернулась на берег к друзьям. Придя в себя, я расска­зала обо всем. Друзья лишь посмеялись и сказали, что виной всему мое воображение. Когда люди не могут найти объяснения, то такой ответ бывает дать легче всего.(5)

Многочисленность таких ярких свидетельств более чем убедительно доказывает возможность существования предупреждающих снов, хотя для ее реализации необходимы дополнитель­ные научные исследования. К счастью, уже имеется около полу­дюжины научных подтверждений телепатии во сне.

Наиболее известным подтверждением является экспери­мент, проведенный в конце шестидесятых годов в лаборатории бруклинской больницы Маимониди д-ром Монтегю Улльманом и д-ром Стэнли Криппнером. Исследователи наблюдали спящих испытуемых. Когда у испытуемых начиналась БДГ-фаза, человек, находившийся в другой комнате, сосредоточивался на художественной репродукции и пытался телепатически пере­дать образ картины спящему. По окончании БДГ-периода испы­туемых будили, и они составляли отчет о своем сне. Затем эк­спериментаторы сравнивали репродукцию и отчеты сновидцев, пытаясь найти связь и исключить влияние случайностей.

Однажды ночью в качестве исходной картины была выбра­на репродукция «Тайной вечери» Сальвадора Дали. На картине, как известно, изображен Христос, сидящий во главе стола и окруженный двенадцатью апостолами. На столе стоят кубки с вином, и лежит хлеб. В отдалении видна рыбацкая лодка в море. Этой ночью испытуемым был д-р Уильям Эрвинг. В первом сне он увидел океан, который, по его словам, был удивительно прекрасным... Вспоминая второй сон, Эрвинг сказал: «Я видел лодку. Рыбацкую лодку. Небольшого размера... Затем был рес­торан «Морская пища», там я увидел картину... На ней были изображены двенадцать человек, вернувшиеся с рыбной ловли и вытягивающие на берег свою лодку». Третий сон Эрвинга был очень близок христианской теме. Во сне он просматривал «Ро­ждественский каталог». Следующие три сна были посвящены докторам (Христос — целитель и духовный лекарь). Последние два сна в эту ночь были связаны с пищей. Утром д-р Эрвинг собрал вместе все эпизоды, и общая картина получилась очень убедительной: «Рыбацкие сны заставляют меня думать, что я нахожусь где-то в районе Средиземного моря, возможно, в библейские времена. Сейчас мои ассоциации сосредоточены на рыбе и хлебе и даже на стремлении накормить множество лю­дей... Снова думаю о Рождестве... Откуда-то в этой местности взялась океанская вода...»(6)

Результатом исследований в Маимониди стало научное подтверждение возможности телепатического влияния на со­держание сновидений(7). В 1962 году на основании большого количества свидетельств Л.Е. Раин сделал заключение, что наи­более впечатляющие психические феномены случаются именно во время сна. Все это лишний раз подтверждает, что теория телепатии во сне имеет право на существование.

Теперь давайте вернемся к еще одной загадке — феномену внетелесных переживаний. Разнообразие форм, которые при­нимает ВТП, способно ввести в заблуждение. В этом состоянии человек может, например, ощутить себя другим, не физическим телом: душой, астральным телом, духом. Для такого ощущения можно даже подобрать не лишенный определенного шарма термин — «тело-вне-тела» (ТВТ)! Человек, находящийся «вне тела», способен отождествить себя практически со всем и стать источником света или свободным и подвижным центром соз­нания. Некоторые люди в ВТП-состояниях видят собственное спящее тело, другие обнаруживают, что кровать пуста или в ней спит кто-то другой.

Один «астральный путешественник» писал, что «постоянно боялся» своих ВТП-состояний. Переживания начинались всегда одинаково: он лежал в кровати и чувствовал, как вес тянет его вниз. В следующее мгновение он оказывался вне тела. Во время одного ВТП он даже прошелся по спальне и спустился в кухню. Заглянув в зеркало, он не увидел отражения. В другой раз, вер­нувшись из «астрального путешествия», он подумал: «Сейчас я взгляну на себя, лежащего на кровати». Однако в кровати лежала его мать, «умершая много лет назад». Как это ни странно, этот факт не привел его к заключению, что он спит. Вместо этого он решил, что дух матери сопровождает его во всех «путешест­виях»(8).

Необходимо отметить две характерные черты этих BTП-отчетов. «Покинув тело», астральный путешественник «про­шелся по спальне» и «спустился в кухню». Если к этому добавить ожидание увидеть себя спящим в кровати, то можно прийти к выводу, что путешественник чувствовал себя в нефизичсском («астральном») теле. Очевидно, это та самая противоречивая и ошибочная смесь ментальных и материальных элементов, ко­торая так свойственна сновидцам, находящимся в предосознанном состоянии. Во-вторых, обратите внимание, что, не сумев обнаружить в кровати свое физическое тело, путешественник не пришел к выводу, что и кровать, и спальня, и кухня могут не быть реальными.

Такие огрехи рассудительности и неумение правильно оце­нить аномалии очень характерны для неосознанных сновиде­ний и ВТП. Вот свидетельство Кейта Харари, который в бодрст­вующем состоянии всегда поражал меня своим рационализмом и необычайным умом, а кроме того, был профессионалом в вызывании ВТП:

Однажды ночью я проснулся в ВТП-состоянии и обна­ружил, что летаю над своим телом, лежащим в кро­вати. В противоположном конце комнаты горела свеча, забытая с вечера. Я перевернулся в воздухе и осторожно поплыл к свече, собираясь загасить пламя. Вскоре мое «лицо» приблизилось к ней вплотную. Однако, чтобы погасить ее, пришлось потрудиться. Мне удалось это только после многочисленных попы­ток. Я повернулся, увидел, что мое тело все еще находится в кровати, подлетел ближе и вернулся в него. Оказавшись в физическом теле, я сразу заснул. Следующим утром после пробуждения я обнаружил, что свеча полностью сгорела. Оказалось, что мое усердие во внетелесном состоянии возымело действие лишь на «нефизическую» свечу.(9)

То, что Харари считал физическими все объекты кроме свечи, очень похоже на восприятие обычными сновидцами ано­малий, встретившихся им во сне.

Приведу еще одну аномалию, которая может сопровождать ВТП-состояния, но очень близка и миру сновидений. Во время ВТП человек склонен рассматривать все события как реально происходящие. Например, джентльмен, рассказавший про свою «астральную мать», уверял, что с помощью ВТП он понял, «что истинное «Я» отделено от физического тела и только ис­пользует его. Я абсолютно уверен, что у каждого человека два тела».

Такое чувство «абсолютной уверенности» служит характеристикой того упорства, с которым люди цепляются за собственные иллюзии, в том числе почерпнутые из внетелесных состояний. Кроме того, этих людей отличает единодушная убежденность в реальности всего произошедшего. Так, во время обычных сновидений, мы зачастую убеждены в действитель­ности того, что позже считаем иллюзией.

Хочу привести пример из собственного опыта, который как нельзя лучше раскрывает родство сновидений и ВТП. В не­скольких осознанных снах я видел собственное «спящее тело», лежащее в постели. Однако я вовсе не склонен относить эти феномены к ВТП — из-за той интерпретации, которую я давал им впоследствии. С моей точки зрения, ВТП и осознанные сновидения имеют одно очень важное различие: они по-разному интерпретируются человеком после пробуждения. ВТП обычно расценивают как чувственное пребывание вне тела. Воз­можно, имеет смысл называть такие явления не внетелесным переживанием, а внетелесным ощущением (ВТО). Если вы, по каким-то причинам, считаете, что были «вне тела», значит, по определению, вы имели переживание «вне тела». Однако такое определение обходит вопрос, покидали ли вы на самом деле свое физическое тело. Никакое переживание не может гарантиро­вать реальность существования того или иного явления. В тем­ном лесу впечатлительный человек может спутать дерево с тиг­ром, однако дерево будет продолжать оставаться деревом.

Согласно традиционной психологии тибетского буддизма, все наши переживания субъективны по своей природе, поэтому не существует различия между материей и тем, что мы называем сновидениями. Такая точка зрения имеется и в психологии познания современного Запада. Учитывая этот факт, а его невозможно оспорить, очень трудно назвать переживание, которое не было бы разновидностью сновидения.

Моя уверенность в том, что ВТП лишь определенный вид сновидения, сделала следующее подобное переживание более впечатляющим. Когда я осознал, что сплю, образ, приснив­шийся мне, начал таять. Я постарался удержать его и оказался погруженным в темноту. Стоя на четвереньках, я проваливался в темный тоннель. Поначалу я ничего не видел, но, прикос­нувшись к векам, смог открыть глаза. Внезапно я обнаружил, ) что плыву через комнату по направлению к Доне, которая спала на кушетке. Я обернулся и взглянул на свое тело, спящее на полу в гостиной. Каким-то образом я был абсолютно уверен, что это не сон и что я действительно вижу свое спящее тело. Дона проснулась и начала говорить, после чего меня магнетически потянуло обратно. Проснувшись, я возбужденно сказал ей: «Ты знаешь, что со мной было? У меня было великолепное внетелесное переживание!» После этого я стал разглядывать альбом с открытками и обнаружил себя (похожего на Супермена), летя­щего в небе над Германией.

Когда через несколько минут я проснулся в своей постели, то испытал шок, поняв, что все это мне приснилось. Сейчас мой мозг работал достаточно хорошо, чтобы заметить неправдопо­добность моей прежней интерпретации произошедших собы­тий. Я увидел несостоятельность своей уверенности в том, что тело, лежащее на полу, в которое я вошел из «другого тела», было моим реальным физическим телом. Если бы не физическая невозможность, открыв альбом с марками, мгновенно оказать­ся в Германии и не бодрствующие свидетельства Доны, я мог бы до сих пор считать произошедшее полностью реальным, не­смотря даже на все противоречия. Разум неспособен сомневать­ся в том, что мы знаем «определенно». Если перед собой вы видите руку, то станете ли сомневаться в том, что эта рука ваша? В действительности же все «определенные» знания не больше чем предположения и вера. Мое «великолепное переживание вне тела» прекрасно иллюстрирует, как часто мы можем оши­баться относительно того, что считаем несомненным.

Осознанные сновидения часто считают менее значитель­ными по сравнению с ВТП. Однако я придерживаюсь противо­положного мнения, и, думаю, со мной согласятся те читатели, которые помнят о стадиях развития детского понимания снов. Напомню вкратце, что на ранней стадии ребенок верит, что сновидения происходят в том же (внешнем) мире, в котором случаются и реальные события. Со временем, узнав от своих родителей, что сновидения отличаются от бодрствующей жиз­ни, дети начинают относиться к ним отчасти как к реальности, отчасти как к вымыслу. После этого наступает третья стадия, во время которой дети постигают внутреннюю природу сновидений и понимают, что это чисто ментальные переживания.

Эти стадии, конечно, отражают отношение ребенка к сно­видениям после пробуждения. Во время сна и дети, и взрослые находятся на первой стадии, безоговорочно полагая, что сно­видение происходит во внешнем мире. На той же стадии нахо­дятся и «астральные путешественники», считающие, что их пе­реживания реальны. Тем не менее, наиболее типичные ВТП, наполненные противоречивой смесью ментального и материального, иногда выводят человека на вторую стадию. И только осознанные сновидения позволяют сновидцу достичь третьего уровня концептуальной ясности: понимания того, что пере­живание полностью ментально, и четкого разграничения сно­видения и реальности. Позвольте мне привести личные наблю­дения, демонстрирующие, что обычно ВТП являются лишь не­верно интерпретированными сновидениями. Примерно в одном проценте моих осознанных снов я чувствовал, что в каком-то смысле отделен от своего тела. Анализируя такие сновидения после пробуждения, я всякий раз замечал, что во время пере­живания мне часто не хватало ни памяти, ни способности кри­тически мыслить. В один из таких случаев я попытался за­помнить номер долларовой банкноты, чтобы позже проверить, действительно ли я покидал свое тело. После пробуждения я не смог вспомнить этот номер, но это не имело значения. Я вспом­нил, что уже несколько лет не живу в доме, который мне при­снился. В другой раз мне приснилось, что я парю под потолком собственной гостиной, разглядывая развешенные у самого вер­ха фотографии, которых не видел раньше из-за привычки хо­дить по полу, а не по потолку! Мои надежды проверить это паранормальное открытие рассеялись как дым, когда я вспом­нил, что приснившийся дом не был моим уже двадцать лет.

Напротив, во время осознанных сновидении я всегда могу вспомнить о том, где сплю, и число текущего месяца. Очень часто я способен определить время с точностью до нескольких минут.

Из всего этого можно сделать вывод, что некоторые несовершенства работы мозга во время БДГ-сна могут приводить к неполной осознанности. Это состояние характеризуется час­тичной амнезией, неадекватной оценкой происходящего и склонностью интерпретировать сновидения как внетелесные переживания.

Уровень рассудительности, проявляемый во время ВТП, напоминает описанное Ницше типичное мышление прими­тивного человека: «Первое, что приходит в голову при попытке объяснить что-то, нуждающееся в объяснении, оказывается достаточным и называется истиной»(9). Такое некритическое сос­тояние ума очень подходит и для тех предосознающих сно­видцев, которые с готовностью принимают любые неправдопо­добные доказательства того, что не спят. Я полагаю, что именно в таком состоянии ума находятся те, кто считает, что они дейст­вительно побывали вне тела.

Нужно отметить, что причина, по которой состояние ВТП интерпретируется как реальное пребывание вне тела, кажется очевидной. Сначала человек чувствует, что в полном сознании лежит в постели, затем, не замечая ничего, кроме ощущений вибрации или таяния, он «вылупляется», «выходит» или «вы­плывает» из собственного тела. Многие при таких обстоятель­ствах считают, что кажущееся объяснение и есть истинная суть переживания.

По аналогии с высказыванием Ницше, «выход из тела» — это первое, что приходит в голову спящему и принимается им как объяснение. Многим кажется, что подобные события про­исходят во время бодрствования, именно поэтому они более склонны называть их не сновидениями, а внетелесными пере­живаниями. Ведь вполне очевидно, что если человек не спит, то он не может видеть сон. Он должен делать то, что делает, — путешествовать вне тела.

Все это кажется достаточно последовательным, — все, кро­ме одного щекотливого факта: при некоторых обстоятельствах бывает очень трудно понять, спите вы или бодрствуете, видите сновидение или участвуете в реальных событиях. Такие состо­яния часто возникают во время сонного паралича, когда человек частично просыпается во время БДГ-сна и обнаруживает, что не может двигаться. Это происходит из-за того, что часть мозга, препятствующая движению во сне, продолжает функциони­ровать, несмотря на кажущееся «пробуждение». Хотя физиоло­гические причины сонного паралича открыты сравнительно недавно, это явление и связанные с ним галлюцинации известны уже много лет. Элинор Роуальд, например, описывает собственное переживание обескураживающего сочетания сновидения и реальности в статье, озаглавленной «Пример визуальных ощу­щений во время сна»:

В сновидениях часто случается, что человек входит в реальную дверь, рука движется вдоль реальной стены, фигура сидит на реальной кровати. Я никогда не жало­валась на зрение, однако мне всегда трудно с уверен­ностью определить, что я сплю. Кроме того, я не на­столько крепко сплю, чтобы все сны воспринимать без комментариев. В такое время мое мышление достаточ­но активно и я говорю себе: «Никто не мог открыть дверь, я ведь закрыла ее на ключ. Однако я отчетливо видела фигуру, стоящую возле меня, и она дважды пос­тучала в дверь. Значит, я сплю. Однако, как это может быть? Я вижу и слышу все так же ясно, как всегда. Тогда почему я не могу вышвырнуть этого типа прочь? У меня получится. Сейчас я это сделаю. Нет, не сделаю. Я не могу сдвинуться ни на дюйм. Так, значит, я все-таки сплю, никого здесь нет, и мне нечего бояться.(12)

Из всего этого можно извлечь один урок: не всегда можно с легкостью определить, в каком мире мы живем в данный момент. Отличить сновидение от реальности не так-то просто. Ни биологическая, ни культурная эволюция не подготовила нас для выполнения этой задачи. Способность отличать одно сос­тояние сознания от другого приобретается с помощью обучения и практики, примерно так же, как непонятная тарабарщина превращается для ребенка в родной язык. Чем более опытны вы будете в осознанных сновидениях, тем менее вероятно, что вы останетесь одурачены во время сна, считая себя бодрствующим. Чем более опытны вы будете в распознавании ложных пробуж­дений, сонных параличей и других феноменов, сопровожда­ющих БДГ-сон, тем скорее, «покинув тело», вы поймете, что это осознанный сон.

Все это в действительности можно наблюдать у большин­ства из наших опытных онейронавтов. Довольно часто они рассказывают о схожести осознанных сновидений, вызванных кратковременным пробуждением во время БДГ-периода, и фе­номена «выхода из тела». Такое название точно описывает то, как воспринимается это переживание, но не имеет ничего обще­го с реальной сутью происходящего.

В качестве примера специфической формы, принимаемой подобными переживаниями, рассмотрим один лабораторный осознанный сон Роя Смита. Лежа на правом боку, он захотел перевернуться и вдруг ощутил, что «покинул тело». Он увидел поле и семь раз просигналил глазами, что достиг осознанности. Затем справа появился пылающий красный свет, Рой повернул­ся к нему и поплыл вдоль аллеи. В этот момент он снова стал подавать сигналы, хотя впоследствии и не помнил, сколько раз он двигал глазами, — должно быть, раз девять. Он продолжил свой полет, пока не увидел луну — полную и поразительно светлую. Увидев выше звезды, Рой попытался объединить их с луной, но было уже слишком поздно. Он почувствовал, что его парализованное тело лежит в постели. Ему захотелось проснуть­ся и позвать кого-нибудь, после нескольких довольно энер­гичных попыток это удалось, и Рой нажал на кнопку вызова.

Перед тем как предложить объяснения тому, что, на мой взгляд, случается в подобных случаях, позвольте привести один из собственных осознанных снов, вызванный пробуждением во время БДГ-периода: «Была середина ночи, я только что про­будился из БДГ-состояния и пытался вспомнить свое снови­дение. Лежа вниз лицом, я вяло восстанавливал в памяти со­бытия сна и вдруг испытал забавное ощущение покалывания и тяжести в руках. Они стали настолько тяжелыми, что, казалось, растеклись по кровати! Я вспомнил, что искажение в восприя­тии собственного тела служит знаком повторного вхождения в БДГ-состояние. Расслабившись еще больше, я почувствовал, что все тело стало парализованным, однако все еще мог ощу­щать позу, в которой лежал. Я понял, что это ощущение всего лишь образ в памяти, а чувственный вход, так же как и мотор­ный выход, были полностью отключены. В этот момент я вооб­разил, что поднимаю руку. Это воображаемое движение за­ставило меня подумать, что поднятая рука была не физической, которая определенно лежала на кровати, но так же реальной. Затем похожим воображаемым движением я «выскользнул» из своего физического тела. Теперь, в соответствии со своими ощущениями, я полностью находился в теле сновидения, в сно­видении о моей спальне. Покинутое тело, которое сейчас мне снилось, продолжало лежать в кровати. Я полностью осознавал, что это сон, и, как только я отвел взгляд, тело испарилось. Я вылетел из спальни навстречу рассвету...»

Нужно сказать, что, просыпаясь в БДГ-состоянии, я всегда обнаруживал свое тело в месте, вычисленном моим мозгом. Эти вычисления основывались на точной информации о физичес­ком мире, полученной во время пробуждения; таким образом, мои ощущения трансформировались в реальное положение те­ла, лежащего в кровати. Так как во время сна чувственное вос­приятие внешнего мира активно подавляется, то, возвращаясь в БДГ-состояние, мой мозг прекращал получать информацию, касающуюся физического мира. Поэтому образ моего тела те­рял связь с чувственной информацией о его истинной ори­ентации в физическом пространстве, и я получал возможность свободно передвигаться в ментальном пространстве, принимая в нем любую позу. Ощущения не мешали мне «путешествовать» в этом пространстве.

Для сравнения давайте рассмотрим альтернативную тео­рию, согласно которой ВТП — это астральные путешествия. Идея астрального мира была завезена и популяризована на За­паде мадам Блаватской. По ее теософской доктрине, весь мир состоит из семи планов существования, каждый из которых построен из материи различной степени «утонченности». Фи­зический мир наиболее плотен. На втором — эфирном плане — мы обнаруживаем второе тело, однако это еще не астральное, а эфирное тело. Обычно оно прикреплено к физическому и слу­жит для сохранения связи между всеми семью телами. Следу­ющий план — астральный; на нем-то и находится то, что мы ищем. Астральный мир состоит из астрального вещества, кото­рое накладывается на физическое, и каждая вещь из физичес­кого мира имеет свой аналог в мире астральном. Однако, кроме этого, в астральном мире есть еще множество интересных вещей, включая целый зверинец духов, элементалей и разного рода развоплощенных сущностей. Стоит особо отметить, что астральное тело способно путешествовать по этому плану, а так как он является точной копией физического мира, то появляет­ся возможность быстро и легко получать информацию из лю­бого места, используя громадную скорость передвижения ас­трального тела. (В астральной теории ВТП и сновидений со­держится множество сложностей. Назову лишь одну. Я могу вспомнить осознанные сновидения, в которых сновидному образу моей спальни не хватало значительной доли «астрального вещества», например окна или целой стены!) Я не намерен сейчас развивать теорию астральных путешествий, а хочу лишь перевести ее понятия на свой язык.

То, что оккультисты определяют как «астральное путешествие», я называю «ментальным путешествием». Вместо «астраль­ный мир» я говорю «ментальный мир». Загадочные сущности, такие, как «астральное тело», «второе тело», «двойник» или «фантом», я воспринимаю как чувственную реальность, иден­тифицируемую с образом тела, и более подходящим считаю термин «тело сновидения».

Тело сновидения — это ментальный представитель реаль­ного физического тела. Существует лишь одно тело, которое мы можем воспринимать непосредственно. Мы знаем лишь то, что находится в нашем сознании. Все наши знания, касающиеся физического мира, включая существование собственного «пер­вого», физического тела, мы получаем с помощью заключений.

Однако из такого опосредованного знания о внешнем мире вовсе не следует, что существует один лишь разум, а физический мир не больше чем иллюзия. По своей символической природе, иллюзией может считаться мир ментальный. Ментальные пере­живания можно сравнить с просматривавшем телевизионных программ. Телевизионные события — это картинки, являющи­еся лишь видимостью реальности. Имеют ли эти события связь с действительностью — второй вопрос. Когда, например, мы смотрим программу новостей, то верим, что становимся свиде­телями реально произошедшего. Если мы видим убитого чело­века, то считаем, что он действительно умер. Напротив, когда в телевизионном сериале «убивают» актера, мы уверены в том, что он, а не его вдова, получит за это кругленькую сумму!

Все, что мы переживаем в обоих случаях, является иллюзией в том смысле, что картинки, сменявшие друг друга на экране телевизора, были образами событий, которые могли произойти, а могли и не произойти на самом деле. Ментальные символы являются не самими вещами, а лишь образами этих вещей — это необходимое условие любого переживания. Определение родства между образом и вещью может дать много инфор­мации. Два приведенных примера демонстрируют противопол­ожные степени возможной связи. В случае с актером, между «театральной» смертью и реальностью нет ничего общего. Про­грамма новостей, напротив, представляет образ, возникший на основе реальных событий. Поэтому мы считаем, что новости точно отображают реальность. Любой из вас может представить себе телевизионную продукцию, находящуюся где угодно меж­ду двумя рассмотренными крайностями, например спектакль, построенный на реальных событиях, или программу новостей, сообщившую, что убит человек, который на самом деле оказался лишь ранен.

Теперь представьте себе человека, запертого в комнате. Все его представление о внешнем мире ограничено лишь тем, что он видит на экране телевизора. Такой человек может воспри­нимать телевизор как основную реальность, а «мир снаружи» считать производной и бесполезной гипотезой.

Этой метафорой мне хочется сказать, что все мы находимся в подобной ситуации. Комната, в которой мы заточены, — это наше сознание, а телевизионные программы — новости и фан­тазии, приносимые из внешнего мира чувствами. Все, что было сказано про телевизионные образы, с легкостью переносится на образы ментальные, с помощью которых мы строим наши миры.

В терминах, предложенных мною, «находиться в собствен­ном теле» означает «конструировать ментальный образ тела». Пока такое конструирование основывается на чувственной ин­формации, она точно отображает расположение тела в физичес­ком пространстве. Во время сновидения мы не ощущаем собст­венного тела и, следовательно, избавлены от физических ог­раничений, наложенных на бодрствующее восприятие. В мен­тальном пространстве нет чувственных помех, ограничиваю­щих движение, и мы вольны вырваться за пространственные рамки, установленные «существованием в теле».

Часть тех, кто «покидает тело», путешествуют не в физичес­ком, а в ментальном пространстве. Разумно предположить, что мы никогда не «выходим из собственного тела», потому что никогда в нем не находимся. Где бы «мы» ни были, включая ВТП-состояния, мы переживаем это в ментальном пространст­ве. Знаменитая фраза Мильтона «Разум всегда на своем месте» говорит примерно о том же. Разум не просто на своем месте, — он на своем единственном месте.

Теперь мы готовы обратиться к эмпирическим аспектам ВТП. Под воздействием ВТП люди зачастую уверены, что ста­новятся свидетелями паранормального явления, происходяще­го в физическом мире. К сожалению, такая уверенность почти всегда является непроверенным предположением. Подобно те­левизионным программам, события ВТП могут обладать любой степенью связи с физической реальностью.

Самое обычное заблуждение, характеризующее ВТП, за­ключается в уверенности человека, что в физическом мире он необъяснимым способом оказался вне собственного тела. Это заставляет человека полагать, что видение «выхода из тела» должно быть точным отражением физической реальности, пол­ным аналогом обычного восприятия. Такое предположение редко подвергается строгой проверке, хотя на самом деле ко всем этим эмпирическим наблюдениям может и должен приме­няться научный подход.

Существуют ли научные данные, подтверждающие обоснованность ВТП-видений? Есть большое количество свидетельств, сопровожденных анализом, проведенным в строгом соответст­вии с требованиями точной науки.

Результаты этих исследований можно оценить двояко. Мы располагаем отчетом Карлиса Осиса — руководителя Амери­канского Общества психических исследований. Это общество, пытаясь найти свидетельства жизни после смерти, предприняло интенсивные исследования ВТП(13). Для экспериментов были отобраны сто испытуемых, считавших себя профессионалами в области ВТП и проявлявших во время таких состояний паранормальные способности. Закрытый в комнате испытуемый должен был войти в состояние ВТП, «посетить» удаленную ком­нату-мишень и детально описать все, что он там видел. Кроме нескольких случаев, такие описания продемонстрировали пол­ное отсутствие связи с реальным содержимым комнаты. Дру­гими словами, подавляющее большинство опытов не принесло ни одного доказательства точности ВТП-восприятия и состоя­тельности уверений испытуемых, что они действительно поки­дали свое тело. Более того, Осис назвал своих испытуемых «че­ресчур склонными к преувеличениям». Я полагаю, что резуль­таты этих исследований лишний раз подтверждают мою тео­рию, согласно которой «ВТП — это неверно интерпретирован­ные осознанные сновидения».

Что же касается ВТП-видений, то, по словам д-ра Осиса, «основная масса таких случаев не больше чем миражи». Все ВТП-видения казались бессвязной и очень изменчивой по ка­честву формой восприятия — «от довольно хорошего» (явное различение некоторых объектов) до «полной неудачи» (очень туманные или полностью искаженные образы). «У тех испыту­емых, — добавляет Осис, — которые проявили некоторые приз­наки ВТП-восприятия, мы не обнаружили способности ясно видеть вещи на протяжении всего времени пребывания вне тела».

В большинстве случаев во время ВТП-состояния способ­ность адекватного восприятия внешнего мира проявляется не сильнее, чем во время сновидения. Поэтому предложенная мною модель ВТП-состояний не требует дополнительных объяснений.

Однако существование, пусть даже редкой, точности ВТП-восприятия нуждается в анализе. Традиционная трактовка ВТП предлагает рассматривать эти переживания как форму прямого восприятия посредством нефизического тела. Однако сущест­вует альтернативное объяснение, которое выглядит философ­ским, емким и, что особенно важно, полностью согласуется с наблюдениями. Оно не ставит на первое место выявление ус­ловий, при которых ВТП и осознанные сновидения обладают безупречной точностью восприятия. Вместо этого оно предпо­лагает, что в некоторых случаях эти формы восприятия дос­тигают большей точности, чем остальные ментальные явления. Все подобные явления можно разместить по спектру, с одного конца которого будут феномены, проявляющие небольшую связь с внешней реальностью («галлюцинации»), а с другого — воспроизводящие действительность с большой точностью («восприятие»). Кроме того, существует множество явлений, находящихся посередине этого спектра. К ним относятся и ВТП, и сновидения.

Я предлагаю рассматривать избранное меньшинство точ­ных ВТП-явлений просто как случаи проявления телепатии во сне. Для многих такое объяснение загадки может показаться еще более загадочным. Телепатия во сне исследована только отчасти и еще недостаточно понята и объяснена. Открытым остается вопрос, являются ли осознанно сновидящие и те, кто переживает ВТП, более предрасположенными к телепатии, чем обычные люди.

Подводя итоги, можно сказать, что внетелесные пережи­вания, с которыми мы познакомились, не способны «бросить вызов наиболее основным представлениям о природе реаль­ности». Напоследок я приберег более загадочное и более потрясающее явление из мира сновидений. Я имею в виду то, что по-разному называют «взаимными», «обоюдными» или «разде­ленными» сновидениями.

Так называются удивительные случаи, в которых двое или более людей переживают похожее, если не идентичное сно­видение. Иногда отчеты настолько похожи, что создается впе­чатление, будто сновидцы находились вместе в одной и той же обстановке сна. Все это наталкивает на мысль, что мир сна, а вместе с ним и тела сновидения бывают, хотя бы иногда, по-сво­ему объективными. С другой стороны, возможно, мы разделяем не сами сны, а только их сюжеты. Давайте рассмотрим клас­сические примеры явно взаимных сновидений.

В Эльмире, штат Нью-Йорк, во вторник, 26 января 1982 года, между двумя и тремя часами ночи, д-ру Адели Глисон приснилось, что она стоит одна посреди темного леса, охвачен­ная сильным страхом. В этот момент она увидела, что ее адвокат и друг Джон Джослин подошел к ней и встряхнул росшее по­близости дерево, листья которого вспыхнули пламенем. Когда, четыре дня спустя, друзья встретились, Адель рассказала, что видела «странный сон». «Не рассказывай мне его, — прервал ee Джон. — Позволь мне описать все, потому что я знаю: нам снилось одно и тоже». Во вторник ночью, примерно в то же время, его разбудил не менее странный сон. Он встал и записал следующее: «После того как стемнело, я обнаружил Адель в одиноком лесу. Она явно была парализована страхом, который внушило ей нечто такое, чего я не видел. Адель словно приросла к земле перед лицом нависшей опасности. Я подошел к ней встряхнул куст, отчего листья, упавшие с него, вспыхнули пла­менем»(14).

Хотя эти два сна чудесным образом похожи, они все-таки не идентичны. Например, то, что Адели казалось деревом, для Джона было только кустом; во сне Адели листья загорелись на дереве, а во сне ее друга — на земле. Детальные описания раск­рывают и другие различия. Этот пример взаимного сновидения можно интерпретировать как телепатическую передачу Аделью сигнала SOS, сопровожденную высоко заряженным эмоцио­нальным импульсом, в направлении ее друга. Джон, со своей стороны, телепатически ответил на зов помощи и разделил с Аделью зрительное переживание, сильно напоминающее о пы­лающем кусте Мозеса. История этих двух сновидений поистине впечатляет, однако и она убеждает меня в правильности пред­положения, что сновидцы обмениваются не мирами сновидения, а лишь сюжетами.

Еще более убедительное свидетельство представляет Оли­вер Фокс. «Вечер я провел в компании друзей, Слэйда и Элкингтона, — пишет Фокс. — Наша беседа коснулась снови­дений. Перед тем как разойтись, мы договорились по возмож­ности встретиться во время сновидения, в парке Сатгэмптона». Ночью Фоксу приснилось, что, как и было условленно, он встре­тился с Элкингтоном в парке. «Слэйда, однако, там не было». По словам Фокса, он и Элкингтон знали, что спят, и обсуждали отсутствие Слэйда. «Вскоре этот короткий сои закончился». Фокс рассказал, что, встретив на следующий день Элкингтона, он спросил снилось ли тому что-нибудь. «Да, — ответил Эл­кингтон, — я встретил тебя в парке и понимал, что сплю. Слэйд не пришел, и мы обсуждали его отсутствие, после чего сон закончился». По мнению Оливера Фокса, все это «свидетельст­вовало о неумении Слэйда сдерживать обещания». Что же слу­чилось со Слэйдом? Для собственного успокоения Фокс должен был разрешить эту загадку. Когда друзья наконец отыскали Слэйда и спросили, что случилось, он ответил, что «вообще не видел этой ночью снов»(15).

В этом примере интригующей особенностью является не способность Фокса точно определить время обоих сновидений. Несмотря на то что сны приснились в одну и ту же ночь, несо­впадение времени (если бы Фоке и Элкингтон неодновременно оказались в БДГ-фазе) может служить еще одним подтверж­дением гипотезы об общем сюжете. В любом случае, Фоксу не удалось повторить «этот маленький успех», и он должен был признать, что «возникновение у двух людей схожих сновидений — дело довольно редкое».

Оба рассмотренных примера были единственными в жизни испытавших их людей. Однако есть множество свидетельств тому, что способность к взаимным сновидениям была в совершенстве развита суфийскими мистиками. Наряду с разнообраз­ными историями о мастерах, способных появляться в сновидениях выбранного ими человека, есть рассказ о группе дер­вишей, исследовавших мир сновидений на острове Родос в XVI веке. Этими дервишами правил шейх, «преподобный Хюндай-эфенди», который не только «практиковал добродетель, раз­вивал науки и читал книги на большинстве древних языков», по и «посвящал себя культивации коллективных сновидений». В уединенном монастыре на верхушке небольшого холма «мастер и ученики совместно очищали себя телесно, умственно и духов­но. Они вместе ложились в огромную кровать, вслух повторяли тайное заклинание и видели один и тот же сон».

Рассказывают увлекательную историю о встрече масте­ра с Родоса и Сулейманом Величественнейшим, султа­ном Турции. Во время военной кампании в Коринфие Сулейман столкнулся с неразрешимой дилеммой, и никто из советников не смог предложить приемлемого плана действий. К счастью, султан вспомнил, что в его лагере находится эмиссар Хюндай-эфенди. В прошлом мастер снов уже помогал ему в не менее сложных обстоятельствах. Сулейман позвал дервиша и, пред­ложив надежных проводников и деньги на дорогу, спросил, сколько недель ему потребуется, чтобы до­браться до Родоса и вернуться с шейхом.

На лице дервиша появилась невольная улыбка. «Сир, — ответил он, — я благодарю вас за деньги и проводников. Но мне не нужно всего этого. Воистину Родос далеко отсюда, но достопочтенный шейх Хюндай находится близко от лагеря Вашего Августейшего Высочества. Я постараюсь вызвать его сегодня ночью, перед утренней молитвой».

Не поняв истинного смысла слов суфия, султан «решил, что святой находится где-то недалеко от лагеря», и предложил дервишу мешок, полный золота и се­ребра. Тот отказался, а в ответ предложил Сулейману «усыпляющее яблоко», которое султан очистил и съел.

«Затем удивительный человек уснул», то же случилось и с султаном, который приказал своим слугам раз­будить его, как только прибудет Хюндай-эфенди. Одна­ко, когда хозяин заснул, они стали смеяться над дервишем, упрекая своего господина в «доверчивости и глупости». Когда утром муэдзин стал созывать всех на молитву, Великий Евнух осторожно разбудил султа­на и, пожелав ему доброго утра и блестящей победы над врагом, иронично прошептал: «Сир, от шейха Хюндай-эфенди нет никаких известий. Похоже, его ученик оказался обманщиком». «Заткнись, уродливый глупец, — прорычал султан, — заткнись! Прославленный мас­тер соизволил посетить меня. Я долго беседовал с ним, и он сказал, что моя отважная армия одержала блестя­щую победу меньше чем час назад. Подождем прибытия гонца». Командующий вражеским войском потерял сознание почти сразу после начала сражения и его подчиненные не смогли продолжать бой без него.

Все закончилось именно так, как шейх Хюндай описал султану.

Очевидно, «в ответ на сигнал из сна простого ученика» Хюндай-эфенди во сне посетил Сулеймана и дал ему совет. Более того, есть подозрение, что мастер сновидений каким-то образом воздействовал на вра­жеского главнокомандующего, в результате чего тот за­гадочным образом потерял сознание. Победа Сулеймана Величественного кажется «невероятнейшей», хотя и называется «блестящей».(16)

Удивительно то, что это и другие свидетельства взаимных сновидений не позволяют нам сделать окончательный выбор между противоречивыми объяснениями этого феномена. Кто-то, возможно, станет сомневаться в целесообразности поиска определенного ответа на этот вопрос. Однако я считаю, что есть эмпирический способ сделать это: два онейронавта под наблю­дением в лаборатории могут одновременно видеть осознанный сон. Они могут условиться о встрече в этом сновидении и об одновременной подаче сигнала. Если подобное переживание будет истинно взаимным сновидением и они будут находиться в одном мире сновидения, то их полиграфы запишут одновре­менные движения глаз. Если они сообщат о выполнении пос­тавленной задачи и пребывании во взаимном сновидении, но им не удастся добиться одновременности сигналов, то можно будет заключить, что их сновидения связывал лишь общий сюжет.

Поймите важность такого эксперимента: если находящим­ся во взаимном сне не удастся сигнализировать одновременно, это никого не удивит и не будет иметь особой значимости. Однако если одновременные сигналы будут получены, у нас будут неопровержимые доказательства объективного сущест­вования мира сновидений. Мы будем знать, что при определен­ных обстоятельствах сны так же реальны, как и физический мир. После этого может возникнуть вопрос, не является ли физичес­кая реальность разновидностью взаимного сна. Возможно, ре­альные события — это лишь сбалансированный результат ог­ромного множества взаимодействий, вносимых всеми нами — свидетелями согласованного сновидения о действительности. Если же это не так, то всегда остается в силе предложение Боба Дилана: «Я разрешу тебе войти в мои сны, раз уж не могу быть в твоих».

Глава 10