КОММУНИКАЦИИ И МЕТАКОММУНИКАЦИИ

Предметом продолжительных споров в психологии является различие между коммуникацией и метакоммуникацией. Коммуникацией назы­вают то, что люди произносят вслух, — то, что они хотят сказать. Мета­коммуникацией называют язык тела, который сопровождает коммуни­кацию, — как люди произносят слова. Метакоммуникация влияет на то, что будет услышано.

Многие ссоры возникают из несоответствия между коммуникаци­ями и метакоммуникациями человека. Например, женщина может зая­вить мужу: «Почему ты не проводишь время со мной?» Если читать одни только слова, вопрос выглядит вполне невинно.

Метакоммуникации, как правило, принимают форму жестикуля­ции, тона и оттенков речи и т. п. Зануда говорит непрерывно, не заме­чая, что слушатели ерзают на месте и бросают на него косые взгляды. Бо­лее опытный в общении человек увидит в этом признаки того, что слуша­тели устали от беседы; аналогичным образом — внимательные взгляды, копирование тона и позы оратора показывают, что слушатели внимают оратору. Опытный оратор обращает внимание на такие сигналы и непре­рывно корректирует свою речь, переходя на темы, которые вызывают благоприятный невербальный ответ, и стараясь не задерживаться на тех, которые рассеивают внимание слушателей.

Метакоммуникации рынка описывают, как он совершает эти дви­жения — постепенно или внезапно, на больших или малых объеме и во­латильности, с участием большинства акций или без их участия и т.д. То, что мы называем техническим анализом, по преимуществу представляет собой попытки прочитать метакоммуникации рынка.

144                             ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

ной; теперь для выпуска того же количества продукции требуется больше сырья. Для рынка это, как и для погруженного в депрессию клиента, — потенциальный опережающий индикатор неприятностей.

И наоборот, рынок может в течение многих дней снижаться, отско­чить, а затем войти в новую волну распродажи — по данным индика­тора TICKНью-Йоркской фондовой биржи (NYSE). Но распродажа эта может не привести большинство акций к новым минимумам. Рынок те­ряет эффективность своего нисходящего движения. Эта едва различи­мая, но очень важная метакоммуникация предшествует множеству по­вышений, в том числе на внутридневной основе.

Опытные аналитики проводят много времени, погрузившись в изу­чение рынков, на которых они в состоянии различать незначительные изменения моментума, ускорения и волатильности, предшествующие трендам. Это больше всего относится к биржевым трейдерам, которые за считаные секунды скальпируют небольшие движения. Когда сделки длятся настолько кратко, нет никакой возможности проводить сложный статистический анализ. Вместо этого трейдеры настраиваются исключи­тельно на мельчайшие метакоммуникации биржи: активность торгов, от­ливы и приливы объема торгов в «ямах» (торговля «лицом к лицу» в опре­деленном месте биржевого зала), быстрые изменения спроса и предло­жения, модели поведения крупных и мелких игроков. Неудивительно, что многие биржевые трейдеры, выбравшись из «ямы», первое время ис­пытывают проблемы с торговлей. Лишенные своей базы данных — тех метакоммуникаций, которые направляли их внутреннее чувство ритма и моментума рынка, — они временно остаются «без руля и без ветрил».

МЕТАКОММУНИКАЦИИ В ТРЕЙДИНГЕ

Я слишком хорошо знаком с опытом торговли без руля. Когда я только начинал анализировать рынки, то относился ко всем повышениям и по­нижениям одинаково. Если рынок вырастал на 5% за 20 дней, я искал в своей базе данных все случаи, когда рынок совершал подобное движе­ние. Затем смотрел, что случилось дальше в каждом из тех случаев, наде­ясь выделить какой-то закономерный стереотип.

Замечательный по количественному охвату, мой подход был подобен участию в беседе с закрытыми глазами. Он позволял мне видеть комму­никации рынка, упуская метакоммуникации. Это делало меня неумелым в общении — и не очень успешным — трейдером.

Легче всего мои проблемы можно описать с помощью аналогии. Среди романов, которые я наблюдаю у моих студентов, бесспорно, на­

именее успешными являются те, которые начинаются в Интернете. Как правило, стороны знакомятся в чате или на сайте знакомств. Они начинают частый обмен коммуникациями, нередко рассказывая друг другу самые интимные подробности своей жизни. Радуясь перспективе встречи с кем-то, кто действительно проявляет по отношению к ним ин­терес и заботу, они устраивают личную встречу.

И тут все разваливается.

Общение в онлайне удаляет из контакта большинство элементов ме­такоммуникации. Когда вы общаетесь в чате, вы не можете заметить, что голос собеседника звучит подавленно, вид у него взъерошенный, а глаза бегают. Человек, о котором вы мечтали в Интернете, оказывается совер­шенно не похож на человека, с которым вы встречаетесь лицом к лицу. Большая часть того, что люди воспринимают как харизму личности, фор­мируется в результате взаимных ответов на метакоммуникации.

Трейдинг без оценки метакоммуникаций имеет примерно такие же шансы на успех, как знакомство через Интернет. Одинаково важно и что делает рынок, и как он это делает. Рынки похожи на людей: они сооб­щают об изменениях в своем эмоциональном состоянии с помощью из­менений в метакоммуникации. Я называю эти едва заметные изменения «переключением передач».

Если вы когда-нибудь водили автомобиль с ручной коробкой передач, значит, знакомы с работой механизма переключения. На высокой пере­даче автомобиль при определенном количестве оборотов двигателя в ми­нуту может достигнуть большой скорости, скажем, 140 миль в час, пре­жде чем тахометр доберется до красной черты. На более низкой передаче автомобиль достигает красной черты задолго до этой максимальной ско­рости: большие обороты дают меньшую скорость, но большее ускорение. Если вам нужно быстро влиться в движение, пониженная передача обе­спечит максимальный крутящий момент, устремив вас в транспортный поток. Если же быстро едете по шоссе, то лучше всего будет работать вы­сокая передача.

Умелый водитель знает, когда, в зависимости от дорожных условий, переходить на повышенную, а когда на пониженную передачу. Вождение автомобиля — активный процесс, включающий непрерывные поправки в зависимости от поворотов дороги, характера дорожного движения, со­стояния дорожного покрытия и т.д.

В ходе своих бесед люди также переключают передачи. Это выража­ется в изменениях громкости, скорости и интонации речи. Другие пе­реключения передач проявляются в мимике и жестах, например когда человек в ответ на новую тему разговора меняет свою позу. Наблюдая за метакоммуникациями двух человек, ведущих беседу, часто можно

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ 149

ется контекст движения: произошло ли оно после благоприятной эконо­мической новости или повышения процентной ставки, было ли достиг­нуто на низкой волатильности и широте, закончилось ли быстро в на­чале периода или распределилось равномерно. То, что трейдеры видят на мониторе, является беседой рынка с ними. Подобно психологам, трей­деры должны внимательно следить за тоном и темпом коммуникаций, а не только воспринимать их буквально.

Вот простой пример такой внимательности. В течение двух-трех дней подряд рынок резко идет вниз, и большинство акций опускается к много­дневным минимумам. На следующий день он открывается с дальнейшим понижением, возможно благодаря комментариям экспертов, зациклив­шихся на его очевидной слабости. Этим утром, однако, снижение не­много отличается от нескольких прошлых дней. NYSECompositeTICK— сравнительная сумма количества акций с восходящими тиками и акций с нисходящими тиками в каждый данный момент— намного больше его предшествующих минимумов. Один или более отраслевых индексов мо­гут даже сопротивляться утреннему снижению, позволяя предположить наличие силовых зон на рынке.

Многие трейдеры не умеют читать метакоммуникации. Будучи людьми, они обречены искать закономерности — смысловые признаки — в том, что воспринимают. Когда нечто случается два-три раза подряд, трейдеры склонны видеть в этом значимую модель. Когда видят снижение рынка в течение нескольких дней, их нормальной человеческой реакцией будет ожидать продолжения.

В таких случаях я обычно стараюсь увидеть, как трейдеры реагируют на рынок, воспринимая это как полезный элемент языка тела. С этой це­лью (один из моих любимых подходов) начинаю отслеживать в сделке за сделкой поведение какого-нибудь биржевого фонда (ETF), например SPYили QQQ. Конкретно ищу соотношение количества небольших сде­лок (100 или 200 акций) и очень крупных сделок. Очень часто именно мелкие, менее искушенные трейдеры не в состоянии понять язык рынка. Если доля маленьких сделок во время утреннего снижения подскакивает, даже когда очевидны сильные зоны, то мелких трейдеров, как правило, можно игнорировать. Они не видят метакоммуникации рынка.

Как говорилось ранее, я также нашел, что при чтении метакоммуни­каций рынка полезен внутридневной объем контрактов Standard&Poor’s (S&P) и NasdaqE-Mini. Исследование значений минутного объема в кон­тексте поведения рынка говорит, что значительная часть мелких трейде­ров E-Miniработают на прорывах, выходя на рынок на новых максиму­мах и минимумах. Когда возникает суета при входе или выходе на слабом прорыве, в котором не участвует значительное количество секторов и ак- определить, насколько тесен их контакт. Связь между людьми очевидна, когда собеседники повторяют метакоммуникации друг друга. В резуль­тате получается изящный балет, в котором движения глаз, интонации го­лоса и позы тела координируются так, как никогда не повторить созна­тельным усилием.

И наоборот, можно понять, что беседа идет вяло, если стороны пере­ключают передачи в разное время и по-разному. Результат примерно та­кой же, как на дороге, где одни водители разгоняются, а другие замедля­ются. В такой ситуации вполне вероятны столкновения.

Пожалуй, главной особенностью психотерапии является высокая за­висимость результата от взаимопонимания, развивающегося между вра­чом и клиентом. Психотерапевты вряд ли станут пользоваться влиянием и доверием, если клиенты не будут доверять им. Следовательно, первая задача психотерапевта — или любого другого человека, подвизающегося в области, где результаты зависят от качества отношений, будь то флирт, продажи или медицина, — установить крепкие связи. В психотерапии, как во флирте или в продажах, результаты достигаются намного быстрее, когда хорошие взаимоотношения присутствуют с самого начала.

Как и в случае с Мэри, я неизменно начинаю работу с новым клиентом с беседы на общие темы и присматриваюсь к последующим метакомму­никациям. Особенно люблю вводить в первые минуты сеансов элемент юмора или пустой болтовни. Ответы всегда информативны, они указы­вают, могут ли люди достаточно абстрагироваться от своих проблем, чтобы пошутить. Если клиент отвечает на мой вопрос «как ваши дела?», а затем интересуется, как дела у меня, если он может болтать о спорте, погоде или последней университетской сплетне, —это верный признак, что он не перегружен своими проблемами.

Я использую подобные межличностные индикаторы так же, как трей­дер использует индикаторы рынка. Когда люди не реагируют на ситуа­цию «нормально», это признак того, что назревает нечто ненормальное. Аналогичным образом, когда рынки не реагируют нормально на сниже­ние процентной ставки или на хорошую финансовую отчетность, это яв­ляется метакоммуникацией, достойной внимания. Значит, рынок не пе­реключает передачи, когда это от него ожидается. Значит, где-то неда­леко впереди на трассе нас может ждать беда.

Несбывшиеся ожидания — одна из самых важных метакоммуника­ций, которые может дать вам рынок. Когда рынок не делает того, чего от него ожидают, весьма вероятно, что где-то поблизости скрывается прибыльная возможность. Именно поэтому мои первые попытки понять текущие периоды, исследуя все подобные им периоды в прошлом, ока­зывались неудачными. Самым главным для правильного прогноза явля-

150                 ПСИХОЛОГИЯ   ТРЕЙДИНГА

ций, такой прорыв часто оказывается ложным, представляя собой выгод­ную возможность сыграть против толпы. Ваша позиция выиграет, когда толпе придется закрывать свои позиции.

Когда рынок после открытия вниз разворачивается и движется на по­ложительную территорию или когда он разворачивается после, каза­лось бы, начавшегося прорыва, его поведение противоречит психоло­гическим ожиданиям трейдеров. Они рассчитывают легко спуститься вниз на пятой передаче, а рынок внезапно включает пониженную пере­дачу и начинает двигаться на север. На некоторое время их координация с рынком нарушается так же, как это бывает у меня с клиентом, который не может отвечать на мои шутки.

Хорошие трейдеры, как и хорошие психологи, знают, что делать в та­ких обстоятельствах. Они не снимают руку с рычага коробки передач и могут мгновенно переключаться. Некоторые из лучших сделок проис­ходят как раз тогда, когда рынок нарушает логические или психологиче­ские ожидания. Собственные эмоциональные реакции трейдера на такие резкие движения могут давать замечательные подсказки насчет того, ка­кие передачи пора включать.

Большинству сверхкраткосрочных трейдеров не хватает времени, чтобы заниматься длительными математическими исследованиями рынка. Поэтому они полагаются на более доступные инструменты, та­кие как модели графиков. Модели отражают ожидания трейдеров и по­этому становятся полезным инструментом для торговли против ожида­ний, когда они не оправдываются.

В то время как средний трейдер концентрируется на коммуника­ции — модели графика или сигнале осциллятора, метакоммуникации могут указывать совсем в другом направлении. Хорошим примером мо­жет служить область одинаковых цен, образующаяся после солидного ро­ста рынка. Боковое движение прерывает рост, отражаемый на графиках, и поэтому естественно выглядит как формирующаяся вершина. Трейдер со склонностью к техническому анализу может даже проследить объем в этой плоской области и заключить, что вскоре начнется снижение, по­тому что из рук в руки переходит все меньшее число акций.

Однако в своем анализе трейдер не воспринял язык рыночного тела, не оценил, как корректируется рынок во время этого относительно пло­ского периода. Здесь может быть полезно отслеживать корзину акций, наблюдая, как образуются новые краткосрочные максимумы и мини­мумы. Для хорошего чтения метакоммуникаций в своей собственной торговле я использую уже упомянутую корзину из 40 акций (30 выпусков Dowи 10 выпусков из секторов высоких технологий, финансов, транс­порта и других, повторяющих поведение S&P500). Постоянно слежу

за количеством новых максимумов и минимумов, достигнутых на 30-ми- нутном, 2-часовом и 10-часовом графиках (10 часов соответствуют при­мерно полутора дням торгов). Долгосрочные позиционные трейдеры могут использовать для подсчета новых максимумов и минимумов бо­лее длительные таймфреймы, такие как 20-дневный период. В торговле на консолидирующемся рынке важно уметь видеть изменения, происхо­дящие в образовании новых максимумов и минимумов в течение пери­ода консолидации.

Вот что интересно. Зона, кажущаяся растущей вершиной, может пред­стать в совершенно другом свете, будучи рассмотренной под метаком- муникационным микроскопом. С каждым падением в плоской зоне все меньше акций достигает новых минимумов. Отрицательные значения TICKво время периодов продажи исчезают на более высоких уровнях. Волатильность начинает смещаться немного вверх. Затем — бах! Рынок прорывается из плоской области вверх. На прорыве волатильности ко­роткие позиции принудительно закрываются, подливая масла в огонь восходящего движения.

Позднее обманувшиеся трейдеры посмотрят на график и увидят, как восходящий тренд вырастает из области консолидации. Они покачают го­ловами и спросят себя, как же можно было пропустить такое «очевидное» движение. Они могут устремиться на поиски новых моделей графиков и свежих советов, стремясь исправить свои ошибки. Но это — все равно что переставлять шезлонги на палубе «Титаника». Повторное изучение комму­никаций не поможет, если проблема скрывается в метакоммуникациях.

ТЕЛЕСНЫЕ КОММУНИКАКЦИИ У ТРЕЙДЕРОВ

У трейдеров есть свой язык тела, за которым может быть очень полезно следить. Трейдеры постоянно общаются, даже когда они не разговари­вают. Выражение лица, позы и жесты передают внешнему миру их эмо­циональное состояние. К сожалению, большинство трейдеров не обра­щают внимания на свои тела и, следовательно, не знают о существова­нии этих в высшей степени ценных источников информации.

Психиатр Вильгельм Райх первым предложил идею, что эмоциональ­ная защита людей является по существу физическим явлением. Люди на­прягают мускулы и фиксируют тела в неловких положениях, чтобы сдер­жать неприятные эмоции или импульсы. Если, например, меня особенно пугает мой гнев по отношению к моим детям (потому что он противоре­чит моему имиджу любящего отца), то я могу испытывать очень силь­ное напряжение в момент конфликта. Напрягу мышцы лба и со всей си­лой попытаюсь прогнать злые мысли, неприемлемые ни для одного хоро­шего отца. Позднее непонятно отчего пожалуюсь жене на головную боль и утомление, совершенно не ведая о внутренней эмоциональной битве, которую мне довелось пережить.

В психотерапии были разработаны различные подходы с целью ис­пользовать изменения в физическом состоянии людей для запуска ме­ханизмов переделки их проблемных моделей. Возьмем, к примеру, био­энергетику: человек может без какой-либо очевидной причины почув­ствовать грусть. Тогда, если он расслабит мышцы и раскинет руки и ноги, может внезапно получить доступ к новой информации. И тут вспомнит, что сегодня годовщина важной утраты...

Метакоммуникации тела чрезвычайно важны, потому что тело часто знает то, чего не знает ум. Или, точнее, вы воспринимаете мир невер­бально прежде, чем выразите это восприятие словами. Научившись чи­тать язык собственного тела, научитесь и разбираться в том, что проис­ходит в уме №2.

На память приходит пример из педагогики. Когда мой сын Макрэй был еще дошкольником, у него случались периоды фрустрации, когда он раздражал взрослых и даже мог на них накричать. Наказания в виде ограничений, казалось, только ухудшали проблему. Он просто больше злился и совсем переставал слушаться. Озабоченность его воспитатель­ницы из детского сада нарастала, поскольку она не знала, как с ним об­щаться в такие периоды.

Меня эти эмоциональные неприятности опустошали и нервировали. После долгого дня консультаций у меня оставалось немного эмоциональ­ных запасов на то, чтобы оставаться чутким и внимательным. Я действи­тельно чувствовал, как напрягаюсь, когда входил в дом, ожидая худшего. При этом, однако, понимал, что просто излить свой гнев будет непроиз­водительно. Как и мои клиенты, как все люди, я чувствовал себя беспо­мощным и сначала пытался скрыть свое недовольство.

Однажды вечером Макрэй играл в детской комнате в подвале нашего дома и сломал игрушку. Он тут же начал кричать и отказался подняться наверх к ужину. Я позвал его раз... еще раз... третий... Я слышал, как мой голос звучит все громче и громче. Ситуация становилась все более напря­женной для нас обоих.

Затем я посмотрел вниз.

Моя правая кисть была странным образом напряжена и как-то скрю­чена. Будто я пытался сжать ее в кулак, но остановился на полпути. Вспо­миная этот случай, я подозреваю, что именно так и произошло. Я был сердит на Макрэя и хотел наброситься на него, но не мог позволить себе это сделать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ          151                                152 ПСИХОЛОГИЯ                       ТРЕЙДИНГА

за количеством новых максимумов и минимумов, достигнутых на 30-ми- нутном, 2-часовом и 10-часовом графиках (10 часов соответствуют при­мерно полутора дням торгов). Долгосрочные позиционные трейдеры могут использовать для подсчета новых максимумов и минимумов бо­лее длительные таймфреймы, такие как 20-дневный период. В торговле на консолидирующемся рынке важно уметь видеть изменения, происхо­дящие в образовании новых максимумов и минимумов в течение пери­ода консолидации.

Вот что интересно. Зона, кажущаяся растущей вершиной, может пред­стать в совершенно другом свете, будучи рассмотренной под метаком- муникационным микроскопом. С каждым падением в плоской зоне все меньше акций достигает новых минимумов. Отрицательные значения TICKво время периодов продажи исчезают на более высоких уровнях. Волатильность начинает смещаться немного вверх. Затем — бах! Рынок прорывается из плоской области вверх. На прорыве волатильности ко­роткие позиции принудительно закрываются, подливая масла в огонь восходящего движения.

Позднее обманувшиеся трейдеры посмотрят на график и увидят, как восходящий тренд вырастает из области консолидации. Они покачают го­ловами и спросят себя, как же можно было пропустить такое «очевидное» движение. Они могут устремиться на поиски новых моделей графиков и свежих советов, стремясь исправить свои ошибки. Но это—все равно что переставлять шезлонги на палубе «Титаника». Повторное изучение комму­никаций не поможет, если проблема скрывается в метакоммуникациях.

ТЕЛЕСНЫЕ КОММУНИКАКЦИИ У ТРЕЙДЕРОВ

У трейдеров есть свой язык тела, за которым может быть очень полезно следить. Трейдеры постоянно общаются, даже когда они не разговари­вают. Выражение лица, позы и жесты передают внешнему миру их эмо­циональное состояние. К сожалению, большинство трейдеров не обра­щают внимания на свои тела и, следовательно, не знают о существова­нии этих в высшей степени ценных источников информации.

Психиатр Вильгельм Райх первым предложил идею, что эмоциональ­ная защита людей является по существу физическим явлением. Люди на­прягают мускулы и фиксируют тела в неловких положениях, чтобы сдер­жать неприятные эмоции или импульсы. Если, например, меня особенно пугает мой гнев по отношению к моим детям (потому что он противоре­чит моему имиджу любящего отца), то я могу испытывать очень силь­ное напряжение в момент конфликта. Напрягу мышцы лба и со всей си­лой попытаюсь прогнать злые мысли, неприемлемые ни для одного хоро­шего отца. Позднее непонятно отчего пожалуюсь жене на головную боль и утомление, совершенно не ведая о внутренней эмоциональной битве, которую мне довелось пережить.

В психотерапии были разработаны различные подходы с целью ис­пользовать изменения в физическом состоянии людей для запуска ме­ханизмов переделки их проблемных моделей. Возьмем, к примеру, био­энергетику: человек может без какой-либо очевидной причины почув­ствовать грусть. Тогда, если он расслабит мышцы и раскинет руки и ноги, может внезапно получить доступ к новой информации. И тут вспомнит, что сегодня годовщина важной утраты...

Метакоммуникации тела чрезвычайно важны, потому что тело часто знает то, чего не знает ум. Или, точнее, вы воспринимаете мир невер­бально прежде, чем выразите это восприятие словами. Научившись чи­тать язык собственного тела, научитесь и разбираться в том, что проис­ходит в уме №2.

На память приходит пример из педагогики. Когда мой сын Макрэй был еще дошкольником, у него случались периоды фрустрации, когда он раздражал взрослых и даже мог на них накричать. Наказания в виде ограничений, казалось, только ухудшали проблему. Он просто больше злился и совсем переставал слушаться. Озабоченность его воспитатель­ницы из детского сада нарастала, поскольку она не знала, как с ним об­щаться в такие периоды.

Меня эти эмоциональные неприятности опустошали и нервировали. После долгого дня консультаций у меня оставалось немного эмоциональ­ных запасов на то, чтобы оставаться чутким и внимательным. Я действи­тельно чувствовал, как напрягаюсь, когда входил в дом, ожидая худшего. При этом, однако, понимал, что просто излить свой гнев будет непроиз­водительно. Как и мои клиенты, как все люди, я чувствовал себя беспо­мощным и сначала пытался скрыть свое недовольство.

Однажды вечером Макрэй играл в детской комнате в подвале нашего дома и сломал игрушку. Он тут же начал кричать и отказался подняться наверх к ужину. Я позвал его раз... еще раз... третий... Я слышал, как мой голос звучит все громче и громче. Ситуация становилась все более напря­женной для нас обоих.

Затем я посмотрел вниз.

Моя правая кисть была странным образом напряжена и как-то скрю­чена. Будто я пытался сжать ее в кулак, но остановился на полпути. Вспо­миная этот случай, я подозреваю, что именно так и произошло. Я был сердит на Макрэя и хотел наброситься на него, но не мог позволить себе это сделать.

Ощущая неловкость, я посмотрел на свою застывшую скрюченную руку и глубоко вздохнул, отстраняясь от ситуации. Странная мысль при­шла мне в голову — рука походила на паука.

Я отвел глаза от руки, посмотрел на Макрэя и вдруг увидел его как бы в другом свете. Он уже не казался таким сердитым, а выглядел грустным. Я почувствовал, что попытка давить на проблему лишь усилит его дур­ное настроение, поэтому просто подошел к нему. Приближаясь, я пони­мал, что сын ждет от меня выговора или угроз, если откажется идти на­верх. Возможно, ожидал, что его отшлепают.

Я наклонился, поднял его и посмотрел ему прямо в глаза. Усадил его на диван и объяснил, что сейчас на него нападут «злые пауки», которые нещадно щекочут мальчиков. Показал на свою скрюченную руку и объ­яснил, что пауки очень быстрые и их трудно поймать. И добавил, что пауков можно победить только поцелуями; удары лишь увеличивают их силу, а вот поцелуи превращают их в «добрых пауков».

Глаза Макрэя загорелись, когда «пауки» поползли к нему. Сначала не­которым удалось его пощекотать, но сын сумел поймать одного. После поцелуя «паук» перестал щекотать и вместо этого начал нежно поглажи­вать Макрэя по лицу. Другие «пауки» были намного быстрее, и потребо­валось немало времени, чтобы поймать и поцеловать их всех. К сожале­нию, еда наша за это время совсем остыла. Зато внимание Макрэя полно­стью переключилось на новую игру. В игре, построенной на любви, энер­гия раздражения вышла наружу, истерика превратилась в поцелуи, ласки и улыбки, а сломанная игрушка забылась.

Что касается меня, то, обратив внимание на свое тело, я узнал кое-что о своем эмоциональном состоянии. Это, в свою очередь, активизировало моего «внутреннего наблюдателя» и позволило мне перенаправить свой гнев. Но самое важное, в моей скрюченной руке оказалась скрыта цен­ная информация, сформировавшая основу для творческого и конструк­тивного реагирования на возникшую ситуацию. Игра в «злых пауков» не была сознательно продуманной стратегией. Мое тело дало вдохнове­ние для игры даже раньше, чем я придумал ей название. Мое тело создало полезный модулирующий аккорд, позволивший превратить наполовину сжатый кулак в паука.

Подозреваю, что большинство людей могут вспомнить случаи, когда их тела знали что-то прежде, чем люди воспринимали это знание со­знательно. Как правило, такие эпизоды списывают на интуицию и за­бывают о них. Люди не в состоянии понять, что их тела работают под управлением ума, но не того ума, с которым они сознательно связывают свою личность. Этот невербальный, ориентированный на действие, ос­нованный на эмоциях ум может быть кладезем полезной информации,

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ 155

Я быстро закрыл сделку, превратив потенциальный проигрыш в по­лезный урок.

Клянусь, я понятия не имел, что сделка была тухлая. Но тело мое почему-то об этом знало.

ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫЙ РАЗУМ

Метакоммуникация тела кажется концепцией довольно мистической, однако она опирается на обширные исследования в области когни­тивной неврологии. Люди действительно знают много такого, о чем не знают их умы.

В своей провокационной книге «Иллюзия пользователя» (TheUserIllusion) Тор Норретрандерс приводит простой пример. Предположим, что вы стоите с битой на бейсбольном поле и мяч неожиданно летит вам прямо в голову. Чтобы избежать удара, вы мгновенно падаете на землю. Мяч, двигающийся со скоростью до 90 миль в час, приближается к вам слишком быстро, чтобы вы могли осознать происходящее и выработать соответствующую стратегию. Фактически вы сначала падаете на землю, а затем понимаете, что в вас почти попали. Сознательная, отчетливая мысль следует и за пониманием, и за действием.

Норретрандерс объясняет, что это происходит не без причины. Созна­ние работает слишком медленно, чтобы успевать эффективно обрабаты­вать информацию в таких опасных ситуациях. Связывая моторные ка­налы с более быстрым процессором ума, природа наделяет нас высоко­адаптивной способностью преодолевать медленное сознательное мыш­ление и действовать, чтобы уцелеть.

Исследование Бенджамина Либета ярко демонстрирует относительную скорость процессоров человеческого мозга. Либет предлагал своим подо­пытным сгибать палец или двигать рукой в любое время по их выбору. Все подопытные были подключены к прибору для измерения электриче­ской активности в руке — он должен был определять связь между созна­тельным намерением людей и их моторной деятельностью. Либет обнару­жил, к собственному удивлению, что электрический потенциал готовно­сти в руке запускается занемногим более половины секунды до того, как человек сознательно выполняет движение пальцем или рукой.

Для тех, кого приучили к идее, что они сами являются воплощением своего сознательного мышления, исследование Либета непостижимо. Он нашел, что тело начинает движение прежде, чем человек сознательно сформулирует намерение переместиться. Ум не определяет движение тела. Он сообщает о том, что уже началось, на долю секунды ранее. Вы­вели только человек возьмет на себя труд следить за своими (мета)ком- муникациями.

Я неоднократно обнаруживал ценность физической коммуникации в трейдинге. Так, несколько месяцев назад открыл обычную короткую сделку, когда показалось, что восходящий моментум выдохся. Я торго­вал по одной из моих любимых моделей, где внутридневные совокуп­ные значения восходящих и нисходящих тиков промышленного индекса Доу-Джонса (TIKI) сравниваются с ценой и NYSETICK. Поскольку акции Dowактивно торгуются финансовыми учреждениями, они весьма отзыв­чивы на программную торговлю. Сравнение TIKIс изменениями TICKи ценами индекса S&Pпозволяет быстро определить степень, до кото­рой институциональная торговля в состоянии переместить рынок. Если институциональная торговля в каком-то направлении велика, но общий рынок не совершает соизмеримого движения, можно заработать на этой метакоммуникации рынка, сыграв против движения.

В данном конкретном случае я открыл короткую сделку, поскольку по­вышение TIKIв течение двух часов не сопровождалось сильным ростом цены или TICK. Такая сделка обычно работает по крайней мере в тече­ние внутридневного движения против тренда. Я исследовал эту модель и торговал по ней достаточно долго, чтобы чувствовать себя комфортно.

Однако после размещения сделки я испытывал сильное беспокойство. Следил за каждым новым тиком как ястреб, беспокоясь о судьбе пози­ции. Кроме того, через несколько минут внезапно почувствовал голов­ную боль. Я сгорбился в кресле, приблизившись к экрану. Глаза устали, а мышцы отяжелели.

И тут я как будто пробудился. Встряхнул головой и спросил себя вслух: «Что ты делаешь?» Я никогда не отслеживаю сделки столь одержимо, осо­бенно такие маленькие, как эта. Но тут понял, однако, что телу моему эта сделка не нравится, хотя сам я, казалось, был уверен в обратном. И хотя твердил себе, что шансы на успех сделки велики, мое тело уже готови­лось к опасности.

Вняв телесному дискомфорту, я взглянул на графики в новом свете, сравнивая одноминутный таймфрейм с более протяженной многоднев­ной картиной. И тогда меня поразило то, что сделка развивалась совсем не так, как должна бы. Рынок отступил от максимумов, но не прибли­жался к уровню поддержки, который я выбрал в качестве цели. Хуже того, все выглядело так, будто нужное сопротивление должно находиться на­много выше. Я ошибся, настолько увлекшись краткосрочным графиком, что упустил общую картину. Рынок действительно находился на относи­тельном максимуме, но это была лишь промежуточная станция на пути к более высоким уровням.

154              ПСИХОЛОГИЯ      ТРЕЙДИНГА

полнению каждого сознательного добровольного действия, делает вывод Либет, предшествует подсознательная обработка информации в мозге.

Норретрандерс именует сознательное мышление «иллюзией пользо­вателя», поскольку оно создает иллюзию, что именно оно управляет по­ведением человека, в то время как обычно дело обстоит не так. Термин «иллюзия пользователя» взят из компьютерного мира. Непосвященному кажется, что компьютером управляет интерфейс пользователя, такой как MicrosoftWindows, тогда как фактически работа компьютера выполня­ется на уровне ниже интерфейса, в двоичном мире машинного кода.

Если ваше сознательное мышление только сообщает о ваших дей­ствиях, а не просто инициирует их, возникает неудобный вопрос. На­сколько точны сообщения вашего сознательного восприятия? Можете ли вы доверять своему собственному уму?

Здесь оказываются особенно уместны передовые исследования Майкла Газзаниги и Джозефа Леду. Как упоминалось ранее, эти исследователи работали с эпилептиками, подвергнутыми операции на мозолистом теле, в результате которой была нарушена связь между левым и правым по­лушариями головного мозга. Они нашли, что люди с разделенным моз­гом могли функционировать достаточно хорошо, но при этом демонстри­ровали некоторые особенности. Например, когда исследователи пока­зывали различные изображения то левому, то правому глазу пациентов, те могли указывать на увиденное левыми и правыми руками соответ­ственно. Однако на вопрос, что они видели, могли назвать только объ­екты, увиденные правым глазом. Информация, поступавшая черезлевый глаз, связанный с невербальным правым полушарием головного мозга, была недоступна для сознательного вербального восприятия, хотя люди ясно понимали, что они видели, и могли указать на это!

Прорыв произошел, когда Газзанига и Леду стали спрашивать людей, почему они указывали на фотографии левой рукой. В конкретном слу­чае, наблюдавшемся у человека, обозначенного инициалами П. С., ле­вому глазу (правое полушарие головного мозга) показали фотографию снега, а правому (левое полушарие головного мозга) — куриную лапу. Затем П.С., подтверждая, что он действительно видел каждый объект правильно, смог указать левой рукой на лопату для снега, а правой ру­кой на курицу.

На вопрос, что он видел, П. С. ответил: фотографию курицы. На во­прос, почему он тогда указал своей левой рукой на лопату для снега, П. С. быстро ответил, что лопата нужна для того, чтобы вычистить курятник!

Газзанига пришел к выводу, описанному в его книге «Прошлое ума» (TheMind’sPast), что сознательный вербальный ум фактически является переводчиком. У П. С. не было ни малейшего представления, почему он

указал на лопату, поэтому его вербальный логический ум придумал прав­доподобное — но совершенно не соответствующее действительности — объяснение. Человеческий ум, утверждает Газзанига, не дает нам необ­работанные данные о внешнем мире. Напротив, вербальные сознатель­ные описания этого мира являются интерпретациями более общих дан­ных, воспринимаемых на невербальных уровнях. Человек осознает по­строения на основе событий, а не сами события.

В этом свете мой торговый опыт с такой неудобной короткой пози­цией имеет свой смысл. На сознательном уровне я сочинил объяснение для короткой позиции. На невербальном уровне сделка казалась непра­вильной, потому что модели, которые я воспринимал, не соответство­вали моему более раннему опыту. Я видел так много графиков и усвоил так много закономерностей, что смог обнаружить отклонения от нормы прежде, чем сознательно идентифицировал их.

Некоторые могут возразить, что такое направление исследований мешает пониманию человеческого мышления. Если я не могу доверять своему уму, как вообще я могу познать мир? Думаю, что столь скепти­ческое заключение является необоснованным. Дело не в том, что люди лишены разума, а в том, что человеческий разум значительно выходит за рамки сознательного вербального восприятия. Когда вы уклоняетесь от брошенного мяча до того, как осознаете, что произошло, то поступа­ете в высшей степени разумно, хотя и неосознанно. Вы ведете себя со­вершенно рационально, когда координируете свои разные умы, собирая информацию, осмысливая ее и проверяя выводы на будущем опыте. Это, конечно, является задачей любого трейдера.

Можно немало сказать в пользу механических торговых систем и их потенциала снижения человеческого эмоционального элемента в трейдинге. Как шахматный суперкомпьютер DeepBlue, механические системы могут, действуя напролом, находить на рынке возможности на­много эффективнее, чем хороший трейдер. Однако в шахматах гросс­мейстеры не полагаются просто на грубую силу. Они настолько прони­каются закономерностями игры, что могут заранее предвидеть ходы. Это позволяет им быстро реагировать на ситуации, которые не совсем точно следуют сценариям партий, изученных ими ранее. После долгих лет погружения в игру великие шахматисты достигают уровня, на кото­ром просчитывают ходы на доске подсознательно, согласуя «интуицию» с «разумом».

Подобный подход может с успехом применяться для глубокого по­знания рынка. Хотя чувствуешь себя спокойнее, когда можно поло­житься на совет гуру, ничто не заменит глубины знания, приобретае­мого в результате погружения в закономерности рынка. Одним из моих лучших ритуалов в роли трейдера было ежедневное, в течение несколь­ких лет, распечатывание графиков рынка наряду с данными всех инди­каторов, которые я отслеживаю. Просматривание этих графиков по ве­черам впечатывало в мой ум стандартные модели поведения рынка, по­зволяя телу ощущать отклонения от нормы — самые важные метаком­муникации рынка.

Это, как я думаю, помогает объяснить, почему использование еже­дневных ритуалов исследования рынка для развития внимания и концен­трации является общим правилом для тех, кто учит успешных трейдеров. Только ежедневное погружение в рынки может дать основную массу ин­формации, необходимой подсознанию, чтобы отличать нормальные со­бытия от ненормальных. Психолог Дин Саймонтон, обобщив эти иссле­дования, заявил: для того чтобы достичь совершенства в любой области, требуется знать 50 ООО блоков информации. Такое огромное количество знаний можно приобрести только в течение многих лет интенсивных ис­следований. Средний трейдер, постоянно переключающийся между раз­личными состояниями ума, плохо подготовлен к тому, чтобы выдержи­вать такие усилия. Коль скоро погружение крайне важно для чтения ме­такоммуникаций рынков — так же, как и при изучении иностранного языка, — неудивительно, что эмоционально реагирующие трейдеры не могут постичь рынки. Концентрация внимания на самих себе конку­рирует у них с обработкой едва уловимой информации, создающей ос­нову для мастерства в трейдинге.

ЗНАТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЫ ЗНАЕТЕ: НЕЯВНОЕ ОБУЧЕНИЕ

Отстранитесь на мгновение и задайтесь вопросом: как дети могут при­обретать сложные навыки, такие как знание родного языка и правиль­ное социальное взаимодействие? В раннем возрасте они еще не знают правил грамматики и синтаксиса. Поэтому часто говорят отрывочными фразами, используя их не к месту. Когда я был таким же и научился узна­вать на дороге автомобили «шевроле», принимался кричать: «Да-да-да!». Хотя я не знал слово «шевроле», у меня, очевидно, уже сформировалась идея «шевроле», и я знал, что слово это состоит из трех слогов. Аналогич­ным образом, прежде чем наш сынишка Макрэй выучил слово «сельде­рей», он просил у нас «салат-палочку».

Правила социального поведения усваиваются почти таким же об­разом. У маленьких детей, как правило, отсутствует благоприобретен­ное чувство этикета и хороших манер. Они прерывают беседу, отни-

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ              15?                                  160 ПСИХОЛОГИЯ                         ТРЕЙДИНГА

мают игрушки у других детей и вообще не могут сдерживать свои по­рывы. Позднее их приучают ждать своей очереди, спрашивать разреше­ния взять то, что хочется, и демонстрировать внимание по отношению к другим. Однако еще прежде, чем они смогут выразить эти правила сло­вами, у них, очевидно, уже появляется рудиментарное знание того, «что такое хорошо, а что такое плохо». Малыш, еще не способный устно сфор­мулировать правила хорошего поведения, все же пытается скрыть про­ступок, когда родители входят в комнату. Ребенок знает, что поступает неправильно, но не может выразить словами источник этого знания.

Майкл Полани назвал это неявным знанием. Многое из того, что вы знаете, вы не сможете выразить словами. Превосходным примером мо­жет служить узнавание лиц. Вы узнаёте лицо хорошего друга, когда его видите, но при этом маловероятно, что смогли бы дать его устное описа­ние, которое позволит незнакомцу узнать вашего друга в толпе. Сеть вза­имосвязей, составляющих лицо, слишком сложна и несет в себе слишком много оттенков — слишком нечетка, — чтобы ее можно было точно вы­разить в категорических языковых терминах: темноволосый, светлово­лосый; низкий, высокий и т.д.

Будучи малышом, я узнавал «шевроле», но мое знание не поддавалось вербализации. Это вообще распространено у детей: способность к вос­приятию языка у них опережает навыки устной речи. Задолго до того, как ребенок сможет сказать: «Я хочу банан», он умеет согласно кивать в ответ на вопрос: «Хочешь банан?» или протягивать руку, когда банан видит. Понятие банан уже в какой-то форме существует, но оно является подразумеваемым, а не явно выражаемым.

Группа брюссельских ученых во главе с когнитивистом Акселем Клеермансом полагает, что все знание располагается в сознании по ка­тегориям: начиная с подразумеваемого неявного знания и далее по раз­личным уровням понимания, пока не становится до конца определенным и вербальным. «Салат-палочка» Макрэя — хороший пример промежуточ­ного уровня вербального знания. Он отлично знал о существовании по­добия между сельдереем и салатом (зеленые овощи), а также знал форму сельдерея (похож на палочку), но еще не владел словом сельдерей. Клеер- манс смело утверждает, что по большей части процесс познания начина­ется с неявного знания—люди приобретают знания и навыки, но не мо­гут выразить словами то, что приобрели. Это неявное обучение, считает он, объясняет, как люди учатся говорить, запоминают лица и усваивают правила социального взаимодействия.

Позднее в этой книге я рассмотрю неявное обучение и его важное зна­чение для достижения мастерства в трейдинге. А пока обращу ваше вни­мание на один исключительно важный момент: трейдеры могут знать о рынках вещи, которые не всегда могут выразить словами. Если чте­ние коммуникаций и метакоммуникаций рынка сходно с пониманием социального взаимодействия, то неудивительно, что начинающие трей­деры столь же неумелы на рынках, как дети в общественных отноше­ниях. Кроме того, неудивительно, если первые признаки понимания ры­ночных моделей проявляются у них неявно и невербально, а не в очевид­ной вербальной форме. Трейдерам предстоит сначала лишь чувствовать то, что они знают, указывать на это и использовать неточный язык для выражения своего знания, прежде чем они смогут точно описать и пере­дать его другим. Значительная часть накопленных знаний в области тех­нического анализа напоминает «салат-палочку» Макрэя — неуверенную попытку описать, в словах и картинках, фрагменты усвоенного знания.

Являются ли такие усилия обязательно правильными? Вероятно, нет. Успешный трейдер, использующий какой-нибудь метод на основе Фибо­наччи или особую технику чтения графиков, может очень походить на П. С., пациента Газзанига и Леду. Напомню, что П. С. был пациентом с разделен­ным мозгом. Его левому глазу показали снег, а правому — куриную лапу. В ответ на просьбу указать на фотографию, изображающую то, что он ви­дел, П. С. смог левой рукой указать на лопату для уборки снега, а правой ру­кой — на курицу. Но словами смог описать только то, что видел правым гла­зом, т.е. курицу. На вопрос, почему левой рукой он указал на лопату, П. С. придумал объяснение: лопата нужна, чтобы убирать курятник!

Весьма вероятно, что теории трейдинга — такого же рода объясне­ния: вербальный сознательный ум пытается объяснить то, что трейдер испытывает подсознательно. Модели на основе теорий Ганна, Эллиотта, осцилляторов, графиков и свечей, используемые многими трейдерами, являются искусственными объяснениями прочувствованных ими откро­вений, помогающими интерпретировать их опыт. Однако, как в случае с П. С., объяснения эти могут иметь мало общего с действительностью. Они скорее удовлетворяют психологическую потребность — потреб­ность трейдеров в логическом объяснении, чем познавательную.

Это явление встречается не только в трейдинге. Исследования психо­терапевтических процессов и результатов последовательно демонстри­руют большую разницу между действиями психотерапевтов на своих се­ансах и тем, что они говорят о своих действиях. Для описания своего поведения на сеансах психотерапевты используют свои любимые тео­рии — когнитивное, психоаналитическое, гуманистическое направле­ния, но редко придерживаются этих учений систематически. Напротив, исследования показывают, что опытные, квалифицированные психоте­рапевты, представляющие совершенно разные школы, ведут себя уди­вительно похоже. Более того, эти схожие элементы видятся значительно

более важными для успеха терапии, чем специфические уникальные ме­тоды, отстаиваемые каждой из школ.

Применительно к трейдингу различные теории анализа графиков, ин­дикаторов, циклов и волн могут отражать скорее попытки трейдеров опи­сывать свои действия, чем их фактическое поведение и понимание. Я за­метил это во время своего участия в семинаре по трейдингу Линды Рашке, позволяющем трейдерам наблюдать торговлю Линды в режиме реального времени. Много раз случалось так, что Линда указывала на сигналы по­купки или продажи одновременно со мной. Однако, в то время как Линда объясняла ту или иную модель как функцию конфигурации графика и про­чтения осциллятора волатильности, я видел ту же модель с точки зрения уменьшения уровня покупки или продажи на внутридневных данных ро­ста/снижения и новых максимумов/минимумов. Мы видели одно и то же (и торговали в этих случаях очень похоже), но истолковывали свое пони­мание совершенно по-разному. Здесь уместно спросить, а не обнаружи­вали ли мы оба уменьшение скорости сначала подсознательно и лишь позднее искали доказательства, чтобы подкрепить интуитивное понима­ние. Это соответствует исследованиям Либета, который утверждает, что наши тела реагируют на ситуации раньше нашего сознания.

Если это направление исследований и аргументации верно, то оно указывает на центральную дилемму психологии трейдинга: в то самое время, когда трейдеры должны отбрасывать эмоциональные реакции, искажающие обработку информации, они должны и сохранять воспри­имчивость к тенденциям, которые ощущает их подсознательное знание. С одной стороны, если генерал, командующий на поле боя (левое полу­шарие), чрезмерно чувствителен к данным, собираемым передовым ох­ранением и разведчиками (правое полушарие), ему будет трудно выпол­нить план наступления. С другой стороны, если генерал не учитывает данные разведки, есть риск, что в случае изменения обстановки план на­ступления не будет должным образом скорректирован. Научиться прово­дить различие между искажениями, возникающими в результате эмоци­онального возбуждения, и невербальным знанием тела — оставаться от­крытым к восприятию, но не безоговорочно верить ему — является, ве­роятно, самой важной задачей, стоящей перед трейдером в процессе со­вершенствования его торгового мастерства.

КАК РАЗОБРАТЬСЯ В СЛОЖНОСТЯХ РЫНКОВ

Это поднимает вторую и, возможно, еще более трудную дилемму. Мо­дели рынков могут быть менее четкими — иметь больше нюансов

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗЛЫЕ ПАУКИ 163

рынка и волатильностью в нескольких таймфреймах, формируют много­мерное концептуальное пространство, которое не поддается обычному описанию. Неудивительно, что статистики используют трехмерные ото­бражения для описания контуров предвычисленных переменных как функции предвычисления. Изображения в буквальном смысле стоят ты­сячи слов, потому что передают информацию, которую непросто выра­зить словами.

К сожалению, многие сторонники статистического моделирова­ния отрицают любую роль интуиции на рынках, а многие интуитив­ные трейдеры избегают математики. Полагаю, что между обеими обла­стями существуют тесные отношения, важные для успеха в трейдинге. У трейдеров первоначальное понимание рынка проявляется интуитивно на уровне ощущений в виде тенденций, на которые трейдеры могут ука­зывать до того, как смогут их полностью описать. Эти тенденции, однако, можно исследовать и найти у них общие черты и неотъемлемые компо­ненты. Данные компоненты перспективны для предвычислений, исполь­зуемых при разработке эмпирических торговых правил и систем.

Занимаясь собственной торговлей, я нашел, что многие из моих успеш­ных интуитивных внутридневных сделок основаны на ощущении пер­вого отката зарождающегося тренда, что позволяет осуществить вход с относительно низким риском. Хотя начало нового тренда можно уви­деть и на традиционных технических индикаторах, обычно я воспри­нимаю это изменение несколько раньше — как нежелание рынка про­должать двигаться в прежнем направлении, после чего следует относи­тельно легкое движение в новом направлении. Переводя этот опыт в чис­ловую форму, связывая вялость или легкость движения со значениями NYSECompositeTICKи новыми краткосрочными максимумами и мини­мумами в моей корзине акций, я могу затем на данной основе попы­таться создать более общую торговую модель. Могу найти, например, что когда определенное количество акций достигает новых краткосрочных максимумов при одновременном движении TICKвверх на два стандарт­ных отклонения, то цены, весьма вероятно, в течение определенного пе­риода времени продолжат движение вверх. Таким образом, я углубляю свои знания, выражая первоначальное интуитивное понимание в опре­деленной форме. Накопленный человеческий опыт не может быть полно­стью выражен в вербальных или даже количественных правилах, но сме­щение от подсознательного к более осознанному знанию дает больший контроль над торговлей.

Вот к какому выводу пришел Клеерман относительно функции созна­ния: люди развили в себе способность к сознательному мышлению, чтобы получить большую гибкость и контроль над своими действиями. Когда и сложностей, чем язык, используемый трейдерами для их описания. Это делает описание торговли очень похожим на описание лица чело­века. Хотя такое описание может отражать в общих чертах форму глаз, цвет кожи и т.д., маловероятно, чтобы оно смогло полностью отразить внешность человека. Точно так же попытки описывать рынки терми­нами «голова и плечи», «двойные вершины и основания» или «расту­щий клин» отражают общие контуры поведения цены — то, что я назы­ваю коммуникациями рынка, но не контекст, в котором оно происходит (метакоммуникации).

Грубость языка как средства, отражающего поведение рынка, озна­чает, что ответ на эту дилемму кроется не в открытии лучших индикато­ров, моделей графика или технико-аналитических методов. Все они по­ходят на описание слона, которое дают слепцы в известной притче, — это лишь приближения, которые не могут охватить целое. Фраза «Если увидишь на дороге Будду, пристрели его!» отражает идею, что достичь состояния Будды — просветления — можно лишь путем собственного опыта, а не со слов самозванного эксперта. Точно так же, если вы встре­тите на дороге торгового гуру, лучше всего не обращать на него внима­ния. Между тем внутри вас уже может жить реальный гуру — на уровне подсознания.

Мастерство в других сферах человеческой деятельности также трудно выразить словами.

Шахматисты, футболисты и автогонщики часто знают, что надо де­лать в следующий момент, без привлечения процесса логического мыш­ления. Более того, если вы попросите, чтобы они объяснили свои дей­ствия, то в ответ получите, как правило, очень отрывочные объяснения. Они знают, что делают, но не всегда могут передать свои знания словами. Это делает разработку экспертных систем особенно трудным делом, по­тому что эксперты должны как-то передавать программистам свои зна­ния, чтобы их можно было выразить на языке искусственного интел­лекта. Однако если не все наши знания можно выразить словами, то лю­бая такая попытка передать мастерство словами окажется тщетной.

Это, я думаю, убедительная причина для того, чтобы использовать для выражения представлений о рынке язык математики, а не словес­ное описание. Если у меня есть ряд предвычислений рынка, то я могу ис­следовать не только отношения между этими предвычислениями и из­менением цены, но и взаимосвязи между предвычислениями и их отно­шением к изменению цены. Некоторые простые взаимодействия можно выразить словами, например, когда сделки на прорыве работают в одно и то же время дня, но не работают в другое. Однако более сложные вза­имодействия, устанавливающие взаимосвязь между изменением цены

166   ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

клиенты, обращающиеся к психотерапевту, в вербальной форме узнают о своих неявных моделях поведения, им становится легче прерывать эти модели и пробовать что-то другое. Когда трейдеры могут сформулиро­вать ощущаемое ими понимание как систематизированные правила тор­говли, они не теряют ценности субъективного знания и при этом дистан­цируются от помех и искажений, вызываемых эмоциональными реакци­ями. Самыми успешными трейдерами, которых мне доводилось видеть, были люди, интуитивно постигавшие рынок и умевшие излагать знания, основанные на интуиции, в виде правил, а затем торговавшие по этим правилам. Их правила, подобно их телам, похоже, знают, что надо делать на рынке, до того как это осознают сами трейдеры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мысль о том, что трейдеры знают о рынках больше, чем они думают, что знают, прекрасно сочетается с ориентированным на решение подходом к торговле, описанным ранее. Лучшие результаты в трейдинге достига­ются благодаря неявному знанию, оно является фундаментом, на кото­ром трейдеры строят свое мастерство. Хотя очень поучительно разбирать ошибки, сделанные во время входов, выходов и в управлении капиталом, но простое исправление ошибок не поможет достичь мастерства. А вот понимание того, что трейдер знает неявно, и перевод этих знаний в точ­ные правила поможет ему создать личное лекало успеха.

Эти лекала лучше всего укрепляются сильным эмоциональным опы­том. Простое повторение имеет ценность для приобретения новых пове­денческих моделей, но живой опыт, воплощенный в новой модели, запо­минается лучше, чем простое вербальное перефразирование. При лече­нии Кена, Сью и Мэри решающим элементом их обучения был опыт мощ­ного опровержения их убеждений и ожиданий. Если обучение — пере­ход от неявного к более явному знанию — может быть ускорено с помо­щью эмоциональных средств, тогда кризис должен быть сильным обуча­ющим инструментом — ив жизни, и в трейдинге.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ

Не наличие стресса, а отсутствие благосостояния терзает душу.

Если бы существовала формула устойчивого личного изменения, она могла бы выглядеть примерно так: «Определите, что пугает вас силь­нее всего, и смело посмотрите ему в лицо; вы поймете, что страх не так уж и страшен, как кажется». Если ребенок боится темноты, то страх не исчезнет, если малыш спрячется под одеяло. А вот если включить свет, который рассеет тьму, ребенок увидит, что никаких чудовищ и призра­ков нет. Успешная психотерапия проливает свет на ваши личные страхи и комплексы, позволяя избавиться от них.

Кризисы являются сильными катализаторами изменений, потому что вынуждают людей напрямую противостоять их худшим страхам. Перефра­зируя Ницше («То, что нас не убивает, делает нас сильнее»), можно сказать, что кризисы, с которыми мы успешно справляемся, дают нам ощущение превосходства, которое нельзя пробудить в простой беседе. Такие кризисы, неизгладимо запечатлеваемые в наших умах, ускоряют процесс эмоцио­нального обучения, быстро перемещая нас от неявного знания к точному. В этом смысле ускоренную психотерапию можно считать инструментом ускоренного обучения, сокращающим нормальное постепенное движение от интуиции к вербальному пониманию. В этой главе мы рассмотрим, как наши неявные знания — решения, лежащие на подсознательном уровне, — могут указывать путь к решению кризисов и облегчать развитие трейде­ров —так же, как эти решения ускоряют изменение личности.

БОЛЬШОЙ ТИХИЙ УОЛТ

Уолт был внушительным студентом-медиком: ростом по крайней мере шесть футов четыре дюйма и весом 250 фунтов. Он не был общителен.

Был тихим, усердным и, казалось, все из-за чего-то переживал. Уолт из­бегал сближения с большинством людей. Друзей у него было немного, и улыбался он редко.

Среди тех, кто чувствовал себя отстраненным от Уолта, была его де­вушка Джейни. Она испытывала глубокую любовь к Уолту, но и у нее на­конец терпение кончилось, когда недавно Уолт не смог помочь ей ре­шить одну эмоциональную дилемму, с которой она столкнулась. Тогда Джейни прямо заявила Уолту, что или он идет к психиатру, или их отно­шениям конец.

Я в принципе не люблю встречаться с людьми, которых кто-то при­сылает под угрозой наказания. У них редко бывает достаточная моти­вация для приложения интенсивных усилий, необходимых для совер­шения кардинальных изменений в жизни. Уолт, однако, стал исключе­нием. Он очень четко заявил, что любит Джейни и сделает все что угодно, чтобы спасти их отношения. И сообщил, что его эмоциональная отстра­ненность уже вызывала проблемы в более ранних отношениях с людьми, включая членов его семьи.

—  Я чувствую, будто между мной и другими людьми стоит стена, — признался Уолт, — но не знаю почему. Я хочу быть с Джейни, но как бы отгораживаюсь от нее. Она пытается пробиться ко мне, но, прежде чем я успеваю понять, что происходит, на меня накатывает.

Исполненный раскаяния, он также признался в том, что иногда ему хотелось, чтобы Джейни просто ушла и оставила его в покое.

—  Я не могу с собой справиться, — сказал Уолт в отчаянии. — Я пол­ностью от нее отгородился. Она этого не заслужила!

—  От скольких своих пациентов вы полностью дистанцировались во время ваших дежурств в клинике? — спросил я невинно, очень хо­рошо зная, что о любых проблемах такого рода мне обязательно сооб­щили бы.

Уолт посмотрел на меня с ужасом в глазах.

—  О нет. Я никогда не отстраняюсь от своих пациентов, — заверил он меня. Уолт явно гордился своей заботой о других людях.

—  Значит, в той ситуации у вас всё под контролем, — указал я. — Вы не можете утверждать, что университет отчуждал вас и понуждал бро­сить учебу!

Уолт улыбнулся.

—  Вы действительно способны конструктивно общаться с людьми. Вы делаете это в своей карьере каждый день. Но по каким-то причинам это не получается в отношениях с самыми близкими вам людьми.

Уолт слушал внимательно. Он был открыт для идеи, что было, по край­ней мере два Уолта: 1) профессионал, который мог сотрудничать с дру-

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК ПОД КРОВАТЬЮ      147 148 ПСИХОЛОГИЯ                         ТРЕЙДИНГА

гими людьми и конструктивно справляться с огорчениями, и 2) лич­ность, которая боится близости. Для процесса изменения крайне важно отделить человека от проблемы.

— Проблема не в вас, — говорю я часто. — Проблема в вашей пове­денческой модели.

На следующих двух сеансах Уолт позволил мне погрузиться в воспо­минания его детства. Отец у него был капризным и темпераментным, способным мгновенно предаваться гневу. Родители все время ссорились. Уолт помнил, как маленьким мальчиком убегал к себе в комнату и пря­тался под кроватью, чтобы не слышать их споров. Он любил мать и ис­кал у нее поддержки, но также сердился на нее за то, что она не могла по­стоять за себя, когда отец ее ругал. Уолт вспоминал, что мать все время впадала в депрессию и дом в течение многих дней подряд стоял непри- бранным. Уолт говорил, что иногда и он чувствовал себя подавленно. Его ужасало, что он мог стать таким, как мать, которая казалась ему привлекательной, но слабой. Подобно Мэри, Уолт видел себя тем, кем не хотел быть.

В отличие от Мэри, однако, Уолт проводил большую часть времени на сеансах вне связи со своим эмоциональным опытом. Когда я встре­тился с ним в первый раз, его большое тело и пылающий взор навели меня на мысль, что нам предстоят бурные встречи. Все оказалось совер­шенно наоборот. Уолт покорно отвечал на мои вопросы и, казалось, хо­рошо знал о связи между гневом отца и своей собственной пассивно­стью. Более того, признал, что его отец испытывал унижение со сто­роны своего собственного отца, что делало чувство неполноценности на­следственным. Отец постоянно ругал Уолта, и в результате тот чувство­вал себя чрезвычайно неуверенно. Однако сам он отказывался сканда­лить и сопротивляться. Уолт мог испытывать депрессию, как его мать, но не хотел стать своим отцом. Он не желал продолжать эту наследствен­ную поведенческую модель.

Все это Уолт знал. Но это ничего не меняло. Рациональный професси­онал и маленький мальчик, попавший в западню под кроватью, скрыва­ясь от детских страхов, практически не пересекались.

Наши встречи начали беспокоить меня. Мы немало говорили о про­блемах, но не касались самих проблем. Я знал: для того чтобы лечение принесло успех, мы должны были соединить «личности» Уолта. А это оз­начало внесение в наши сессии опыта «мать — отец».

Это что-то вроде непреложного закона в психотерапии. Изменение не может произойти, если проблемные модели не воспроизводятся в ре­жиме реального времени. Они создают поводы для «переключения пере­дач», делающие возможным введение новых взглядов, новых навыков, новых контекстов и нового опыта. Сколько бы ни велось рациональных бесед, они не могут проникнуть в ум №2 Джона Каттинга.

Мне нужно было как-то найти способ прикоснуться к невербальному уму Уолта.

СОЗДАНИЕ СИЛЬНЫХ НОВЫХ ПЕРЕЖИВАНИЙ

Задумайтесь над тем, что изменить модели вы можете только тогда, когда они активированы. Чтобы преодолеть тревогу, вы должны испы­тывать тревогу. Чтобы справиться с депрессией, вы должны погрузиться в депрессию. Как бы вы ни избегали гнева, страха, неуверенности в себе или конфликтов, это не позволит вам совладать с ними.

Для трейдеров это означает, что лучшие возможности для изменения возникают, когда сделки открыты, а эмоциональные приливы и отливы достигают своих самых высоких значений. Именно в такие моменты трейдеры могут сознательно прилагать усилия для слома повторяющихся моделей и введения новых реакций.

При ломке привычных поведенческих моделей могут быть весьма эффективными умственные репетиции — проигрывание проблемных ситуаций в уме и воображаемое использование различных методов их исправления. Но ничто не заменит того, что бихевиористы называют опытом в естественных условиях — когда люди фактически создают стрессовые ситуации и заставляют себя справляться с ними. Пациент, страдающий от приступов паники, может преднамеренно ускорить дыха­ние, имитируя гипервентиляцию, и тем самым воссоздать многие сим­птомы приступа. Вызывая в воображении эти симптомы и затем практи­куя когнитивные и поведенческие методы самоконтроля, пациент разви­вает в себе способность справляться с паникой в реальной жизни.

Мой самый успешный опыт в естественных условиях произошел со­вершенно незапланированным образом. Долгие годы я боялся высоты, но мне никогда не приходилось попадать в ситуации, где я должен был испытать настоящий дискомфорт. Страх возникал только тогда, когда во­круг меня не было никаких барьеров или поддержки. Например, в само­лете или в безопасном месте на вершине горы проблем у меня никаких не возникало.

Как-то летом мы поехали в местную зону отдыха и мой сын Макрэй захотел прокатиться на подъемнике, чтобы осмотреться вокруг. Меня немного беспокоило то, что придется сидеть в кресле, подвешенном на тросе; но поскольку людей к креслу пристегивали и, более того, спе-

ради защищали барьером, который опускался сверху, то я решил, что ни­какой опасности падения нет.