И страх подкатывает к горлу.Только бы успеть.

Ну что ж – делай, что должен и будь, что будет! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Свобода – или смерть… И все-таки… Только бы успеть.

* * *

Как на поле Куликовом...

Константин мерил шагами походный шатер. Монах сидел на широком ковре, облокотившись о парадное седло полководца и хитровато прищурясь.

 - Когда Империя захватила Египет – волею императора было решено сохранить династию Птолемеев.

 - Да, и с тех пор Рим ни разу не пожалел об этом, - усмехнулся монах.

 - До тех пор, пока Римская Империя официально не приняла христианство, - Константин резко крутанулся на месте, - Птолемеи объявили Александрию и Египет свободной от христианства зоной – и с тех пор ни один, заметь ни один император не смог покорить их!

 - Это и привлекало императоров – южные границы Империи были всегда надежно защищены.

 - Захватить Александрию удавалось и ни раз! Но Египетский гарнизон – это легионы старого образца. Построенные по старой римской системе обучения, да еще и при содействии египетских жрецов. Что не говорить, а легионер старой закалки по своим боевым качествам превосходит легионера-христианина.

 - Ты сомневаешься в Церкви, брат мой?

 - Дело не в этом! Лучше утроить численность легиона, чем иметь возле себя солдат и офицеров с независимым от меня суждением. Это понятно – и в этом великая заслуга Церкви. Дело в другом. Даже когда нам удавалось захватить Александрию и даже если удавалось казнить фараона, легионы несмотря ни на что, сохраняли верность династии, легионерам удавалось каким-то способом спрятать очередного наследника. А потом, даже если это был годовалый ребенок, они несли его перед собой, как знамя, и легко выбивали нас. До сих пор ни один наш поход не увенчался успехом. Александрия ни разу не была покорена более, чем на год, - Константин повернулся и уставился на монаха, - Наших сил хватит, чтобы взять город. Но как, скажи мне, как, по-твоему, мы должны будем его удержать?!

Монах, отец Сергей, лукаво усмехнулся:

 - В этот раз все будет по-другому. Поверь мне.

Об этом острове мало кто знал. Остров являл собой опорную базу Ватикана в Средиземном море. Единственное поселение целиком состояло из монахов, носивших под рясой кольчуги.

Корабли пристали к острову. Истинного чина и звания Ватиканского монаха, всюду сопровождавшего полководца, не знал никто. Даже Константин мог лишь смутно догадываться об этом. Однако же, на острове, сам настоятель низко склонился перед монахом и после пары произнесенных шепотом фраз, продолжая кланяться, изо всех сил старался делать вид, будто бы он разговаривает с ним на равных. После этого, монах скрылся за укрепленными стенами монастыря, куда не пускали никого. В течение нескольких дней, каждую ночь там что-то грохотало. Вышел оттуда монах Сергей слегка изможденный. Следом за ним, двое служителей монастыря несли тяжелый, окованный темной бронзой дубовый ларец. Затем, на корабли стали грузить осадные орудия, равных которым, даже такой опытный римский полководец, каким являлся Константин, никогда не видел.

 - Это поможет нам взять Александрию Египетскую, - произнес отец Сергей.

 - А что в ларце? – поинтересовался Константин.

Монах лукаво усмехнулся:

 - Всему свое время.

Тяжелые баллисты сотрясали Египетскую столицу, нанося страшное разрушение. Любая попытка контратаки встречалась шквальным огнем малых баллист. Четвертая черепаха превратилась в кучу крови и пепла. Высокие величественные стены содрогались под ударами и осыпались. В образовавшиеся бреши, неся смерть и разрушение, ринулись воины Константина.

Отец Сергей нашел Константина в пылу сражения.

 - Всё! – воскликнул полководец, - Все Птолемеи мертвы! Местный гарнизон не ожидал такого быстрого штурма – они не успели спасти даже семимесячного наследника!

 - Немедленно отправь людей захватить все ближайшие литейные и кузнечные мастерские. Захвати все ближайшие шахты. Возьми в плен жен и детей всех мастеровых.

 - Сейчас гораздо важнее взять несколько ближайших крепостей! Ты не понимаешь?! Это же Египетские легионы! Они способны сражаться даже за труп своего мертвого фараона! Разрушенные стены Александрии не дадут нам никакой защиты!

 - Делай, что говорю! – рявкнул отец Сергей.

Константин прекрасно понимал, кто являет собой истинную власть в Риме, но впервые это прозвучало настолько явно.

Константин нервно вышагивал взад-вперед по роскошным залам Александрийского дворца.

 - И как, позволь тебя спросить, мы должны удержать в своих руках Александрию?! Крепости, которых мы не взяли, теперь укрепились и ждут поддержки! Буквально через несколько недель, здесь будет вся армия Египта!

Монах лукаво прищурился:

 - А вот теперь, и настало время открыть ларец, - он повозился с ключами и откинул тяжелую дубовую крышку ларца, и извлек на свет толстостенную, запаянную с одного конца трубку из темной бронзы, похожую на тубус, для перевозки особо ценных бумаг.

 - Свиток! Как я мог подумать?! – воскликнул полководец, - Мы собираемся остановить огромную армию свитком?!

 - Ты прав, - серьезно ответил отец Сергей, - в Анналах Истории мы так и запишем, что великая армия Птолемеев была остановлена одним лишь свитком из Ватикана. Это укрепит веру наших братьев в силу и могущество Святой Церкви.

Монах прикрепил тубус к большему камню. Затем извлек из ларца какой-то порошок и стал утрамбовывать его в трубку. Затем туда же был отправлен полированный стальной шар, и, наконец извлек из того же ларца кусок специальной промасленной веревки и аккуратно ввинтил его в маленькое боковое отверстие тубуса.

 - А теперь смотри, - отец Сергей развернул свое сооружение отверстием в сторону городской стены, аккуратно достал длинными щипцами уголь из горящего очага и поднес его к концу промасленной веревки. Смола вспыхнула. Огонь быстро пробежал по шнуру и ушел вглубь трубки. Раздался грохот. Помещение наполнилось дымом. Резко защипало нос и глаза. Монах и полководец высунулись в окно. За городской стеной, на расстоянии, превышающем дальность любой баллисты, образовалась воронка, в которой свободно могли разместиться два всадника с лошадьми.

 - Ты уже видел баллисты, которые с земли бьют дальше, чем баллисты Александрии могли бить с башен, - произнес монах, - сегодня же, тебе приоткрылся маленький кусочек истинной мощи Святой Церкви.

Константин пораженно покачал головой.

 - Это была модель, - продолжил отец Сергей, - Опытный образец. Десяток таких орудий, размером с небольшую баллисту, способен уничтожить любую армию. Ты изловил жен и детей всех мастеровых, как я просил?

Константин молча кивнул.

 - Прикажи построить эшафоты. Как только мы пригрозим казнить их жен и детей, мастерские заработают день и ночь. Уже в ближайшие дни мы получим первые орудия. Конечно, потом, всех этих мастеров придется убить, вместе со всеми их семьями, чтобы никто не узнал нашу тайну. Но инстинкт любящих мужей и отцов заставит их делать для нас все, что мы пожелаем и столько времени, сколько мы пожелаем.

 - Временами, ты просто чудовище.

Монах лукаво прищурился:

 - Временами?! Тебе ли разводить сентиментальные сопли, великий полководец, Константин?

Когда через пятнадцать дней, египетская армия подошла к Александрии, ее встретило двенадцать пушек. И единицы выживших после этой кровавой бойни, бежали по всей стране, поднимая всех, кого можно, чтобы любой ценой остановить чудовище-Константина. А когда вторая египетская армия подошла к Александрии, пепелище пожарищ увидели они на месте знаменитых на весь Мир литейных и кузнечных мастерских. Сами селения, из которых происходили мастеровые, были сожжены дотла. Мрак и запустение царило на рудниках. Из тех, кто хотя бы издалека видел, или хотя бы мог видеть, или общался с тем, кто мог видеть новое чудесное оружие, в живых не оставили никого.

А со стен Александрии, египтян встретили тридцать пять пушек Константина.

Свободная от христианства провинция Великой Римской Империи, стала Византией. А Александрия Великая, Александрия Египетская, стала городом Константинополем.

За год, Константин обнес Константинополь новой стеной, а из еще оставшихся жителей Египта, способных носить оружие, рекрутировал новую армию.

В тот же год, отец Сергей официально канонизировал Константина, как святого. Оказывается, он имел право и на это. А о том, какой на самом деле ранг и какое звание имел отец Сергей, даже Константин мог по-прежнему лишь смутно догадываться.

К концу года, с момента взятия Александрии, к египетским берегам подошел корабль из Рима. Это был небольшой корабль, на котором, кроме команды и капитана, был только один-единственный монах. Сойдя на берег, монах сразу удалился вместе с отцом Сергеем в личные апартаменты отца Сергея в великом Александрийском, ныне Константинопольском дворце. Монахи просидели там целый день и половину второго дня. А стражи на дверях не пропускали никого, включая самого Константина. Когда отец Сергей вышел, наконец, из своих апартаментов, лицо его посерело и выглядело осунувшимся. Он подошел к балкону, немного посмотрел в окно, потом неспешной походкой направился в апартаменты Константина.

Константин сидел у роскошного резного стола из сандалового дерева. Монах вошел молча, стража на дверях даже не пошевелилась при его приближении. Полководец поднял на священника выжидательный взгляд.

 - Помнишь восстание борцов за Старый Рим? – спросил отец Сергей.

Константин покачал головой:

 - Глупые идеалисты с их дурацкой Римской Мечтой о всеобщем и справедливом Мире.

 - Не такие уж глупые и не такие уж идеалисты, - вздохнул отец Сергей, - Их мечта была более, чем реальна. Скажу больше – они почти осуществили ее. Если бы ты знал, каких титанических усилий стоило церкви сломать эту Римскую Мечту! Ты только представь себе мир, в котором у людей равные возможности? Мир, в котором неравенство людей определяется только генетически заложенным неравенством, неравенством способностей, неравенством талантов, а вовсе не неравенством положения? Мир, в котором любое неравенство положения можно исправить за считанные несколько лет? Когда любой раб может отработать у хозяина потраченные на него деньги и выкупить себя. А дальше, обладая любым талантом, не важно, воин он или художник, или врач, или обладает достаточно высоким интеллектом, чтобы стать ученым, он может занять абсолютно любое, даже самое высокое положение в обществе. А может всю жизнь оставаться рабом. Верой и правдой служить своему хозяину. Если стабильность, надежность, защищенность, свобода от необходимости постоянно за что-то отвечать и принимать решения, которую дает хозяин, для него важнее, чем возможность самому определять свою судьбу, распоряжаться своим временем и поступками. Он раб, но он свободен. Он мог и может выкупить себя у господина. Это он – выбрал быть рабом. Это он выбрал служить этому человеку, своему хозяину, это его осознанный выбор и это его свобода. Попробуй даровать такому человеку «вольную» - и ты увидишь боль и страдание в его глазах. «Чем я настолько обидел тебя?» - спросит он, - «Я стал слишком плохо служить тебе, что ты больше не можешь доверять мне и изгоняешь меня?» Именно такие рабы всегда ценились в Риме в буквальном смысле этого слова – на вес золота! Потому, что именно на них можно было оставить имение и уехать куда угодно, будучи в полной уверенности, что сколько бы ты не отсутствовал, твое хозяйство будет в полном порядке, а с хорошим рабом-управляющим, еще и приумножится.

 - Рабом-управляющим?! Рабом?!

 - Именно, рабом! Тогда было не принято обращаться с рабами, как со скотом. Хозяева уважали своих рабов. А уж если такой раб вдруг влюблялся, к примеру, в рабыню другого хозяина и девушка отвечала ему взаимностью, тут уж хозяин раскошеливался на любые деньги, лишь бы только купить эту девушку и устроить своему рабу счастливую личную жизнь. Раб, которого уважают, раб о котором заботятся, был готов, если понадобится, то и умереть за своего хозяина! Сломать такую отлаженную систему, научить людей скотскому отношению к рабам, стоило нашей Церкви едва ли не больших усилий, чем сломать саму Великую Римскую Мечту.

 - А зачем было ломать такую систему – она же работала с точностью маятника?

 - А затем, что при этой системе даже у раба была свобода мышления! При этой системе сам правитель служил своей стране, а не страна правителю! А слава и почести, богатство и роскошь – были всего лишь поощрением правителю за то, что он тратит все свое время и все свои силы на дела государства, вместо своих собственных. В таком обществе никто не мог создать себе такое положение, чтобы кто-нибудь более сильный и талантливый, рано или поздно не оказался выше него. В таком обществе просто не могло быть места ни для чьей, в том числе и нашей, абсолютной власти. Не власти ради страны или нации – такого пожалуйста, сколько угодно, а власти ради властителя. В таком обществе именно мы, наша церковь, несмотря на всю нашу силу и могущество, оказалась бы за бортом жизни.

Не глупостью и не идеализмом были опасны борцы за Старый Рим, а именно слишком явной реалистичностью всего того, что они пытались осуществить. Признаться, в тот момент мне бы очень хотелось, чтобы они были глупыми идеалистами, насколько тогда все было бы легче! Их можно было бы пустить к власти, дать им продемонстрировать свою несостоятельность, выставить на посмешище и забыть сам факт того, что они когда-то существовали.

 - А напомни мне, как там все было? Я как обычно, был на передовой, и потому не знаю подробностей.

 - Бунт организовали две сильнейшие и известнейшие семьи Рима. Сын Валерия и старший сын Краска с пятью легионами осадили Рим. Они потребовали свержения епископата и папского престола, возвращения светской власти, сената, консулов и императора, отмены закона о том, что коронование императора возможно только с высочайшего соизволения церкви. Они требовали восстановления исконных римских Богов и права на восстановление старых храмов, требовали закона о свободе вероисповедания и разрешения любых религий и верований, кроме наиболее агрессивных, отмены военной реформы и возвращения к воинскому уставу, принятому Марком Аврелием, отказу от обязательного присутствия священнослужителей, приписанных к центурии и к когорте, отказу от обязательного участия сотрудников церкви в обучении и воспитании детей римских патрициев, возвращения изъятых церковью книг обратно в библиотеки Империи и запрета на сжигание любых книг, снятия запрета с астрономии и хирургии, а также снятия любых запретов с деятельности Академий и отдельных ученых, кроме тех, которые предписывает Римское Право. Они даже требовали снять запреты с художников и снова разрешить им творить статуи с обнаженной натурой и даже пускать в столицу греков с их симпосионами  с участием знаменитых гетер и обнаженных танцовщиц.

Естественно, святая церковь просто не могла принять таких чудовищных требований!

 - И что произошло дальше?

 - Как это ни раз случалось – нас спасла только патологическая честность римлян. В этом ущербность многих народов, и римлян, и египтян, и гуннов, и готов, и франков, и в том числе даже россов. Будучи очень сильными снаружи – они абсолютно беззащитны изнутри. Они совершенно неспособны на настоящее коварство и даже хитрость их, в лучшем случае сводится к военной тактике. А будучи неспособны на коварство, они не только не могут предугадать его, но даже не в состоянии допустить саму мысль о коварстве, пока не будет слишком поздно. Доходит даже до того, что один и тот же очень не глупый и вполне грамотный человек по нескольку раз попадает в одну и ту же грамотно расставленную ловушку.

Тебя впечатляет невероятное могущество святой церкви: тайные знания, машины, способные уничтожить целую армию, свои люди практически везде! Но если бы ты знал, сколько раз мы, при всем нашем могуществе, оказывались буквально на волосок от гибели, и только патологическая честность наших врагов возвращала нам шанс на выживание.

Сын Валерия и старший сын Краска попали почти в одинаковые ловушки. А дальше, обезглавленную армию было уже гораздо легче разгромить верными святой церкви легионами.

Валерия публично казнили. Его сестру продали в рабство. Все знаменитое имение Валериев отошло государству в лице епископата. В самом имении получилась замечательная резиденция для нашего архиепископа. Старшего Краска продали в гладиаторы. Его младшего брата, двенадцатилетнего Литиция Краска, отправили на северную границу, в земли гуннов, где он в двенадцать лет принял командование легионом, под постоянным присмотром и неустанным наблюдением троих наших лучших людей. Они – единственные составляют общение Литиция Краска все время между боями.

Константин сидел и угрюмо смотрел на огонь очага.

 - А теперь то, зачем я пришел, - с легким нажимом произнес отец Сергей, - старший Краск, за силу и выносливость прозванный Спартаком, зная, что ему не дадут выкупить себя, сбежал. Вместе с ним бежали и все те его люди, которые были проданы в гладиаторы. Наши враги тщательно спланировали эту операцию. В горах, Спартака уже ждал хорошо вооруженный отряд. Находящийся рядом город, в котором все население – несколько тысяч человек, вдруг каким-то образом дал в армию Спартака сотни тысяч хорошо обученных воинов. Обозы с продовольствие, оружием и боеприпасами потекли к Спартаку с такой скоростью, как будто их прятали в ближайших деревнях. Отправленные на разгром его армии правительственные легионы были наголову разбиты, а оставшиеся в живых перешли на сторону Спартака. Командира одного из разбитых легионов, он приказал отпустить обратно в Рим и дал ему письмо с одной лишь фразой: «Рим будет жить!» и подпись «Тулий Краск-старший, Спартак», ниже стояли выведенные кровью самого Спартака символы всех двенадцати основных Римских Богов.

За этим человеком пойдут. Многим достаточно одной только фамилии Краска-старшего. Уже в ближайший год, у Спартака будет лучшая во всей Империи армия. Я нисколько не удивлюсь, если он уже сейчас обладает полевыми и осадными баллистами, не считая панцирной пехоты и конницы. Его не боятся – его любят, в него верят и за ним идут. В каждом селении найдется немало сочувствующих ему. Его будут предупреждать о любом передвижении правительственных войск. Кроме того, каждый патриций сочтет своим долгом, под каким угодно благовидным предлогом, отправить в его армию хороший отряд специально обученных военному делу рабов. У него не будет недостатка ни в чем, тогда как против нашей армии может начаться настоящая партизанская война – отравленные колодцы, перехваченные обозы с продовольствием, спущенные с поводьев лошади, подрезанные тросы на баллистах. Присутствие повстанческой армии вдохновит всех тех, кто сам бы никогда не решился пойти против нас.

Есть сведения, что Краск-старший освободил и дочь Валерия, последнюю оставшуюся в живых из семьи Валериев. И она вышла за него за муж. Из рода Валериев происходили несколько императоров. Сам Спартак принадлежит к одной из древнейших Римских семей. А значит, так как против него не было официального светского суда, то по старым законам, согласно старому Римскому Праву, он имеет полное право короноваться в императоры. А это в свою очередь означает, что церковь навсегда потеряет свой основной оплот, Великую Римскую Империю.

Вот таких размахов добились те, кого ты назвал глупыми идеалистами!

Константин угрюмо молчал.

 - Святая церковь не может всего этого допустить, - продолжил отец Сергей, - А потому, как бы не пришлось НАМ возвращаться в Рим.

Приготовления к отплытию шли полным ходом. В трюмы кораблей уходило бесчисленное количество провианта. Часть старых ветеранов Константина оставались здесь, в Египте. Часть новых египетских рекрутов уплывало вместе с Константином. Было построено несколько небольших маневренных кораблей, в дополнение к тем, которые привезли армию Константина сюда, в Александрию, ставшую ныне Константинополем. И вот, наконец настал день, когда пушки покинули стены Константинополя. Их место заняли дальнобойные баллисты, которыми штурмовался город. Для погрузки пушек на корабли была выбрана безлунная ночь. В кромешной темноте солдаты катили покрытые скрывающими форму чехлами орудия. Центурион Борис, командир канониров тщательно следил за погрузкой каждого орудия. К утру флот был готов к отплытию. С собой брали все, от хорошего запаса ядер к пушкам до сменных лошадей и многомесячного запаса пресной воды и провианта. Армия Константина должна была быть полностью автономной, только так она могла быть неуязвима для партизанской войны. Воины поднялись на борт кораблей. Заиграл береговой оркестр. На борт флагманского корабля поднимались Константин и отец Сергей. Корабли убирали траппы и готовились отдать швартовы.

 - Корабль на горизонте! – перекрывая звуки оркестра раздался крик с портовой смотровой башни. Оркестр поперхнулся на пол-ноте и смолк.

Отец Сергей кивнул головой:

 - Подождем, - отчетливо произнес он Константину.

 - Не отдавать швартовы! – выкрикнул Константин, - Спустить трапы!

Корабль оказался в точности такой же, как тот, что три месяца назад привез посланца из Рима. И на его борту, кроме команды, точно также был всего один монах. Посланец сошел на берег и цепким взглядом безошибочно определил флагманский корабль. Отец Сергей махнул ему рукой, и монах быстро взбежал по траппу. Тут же после этого, они с отцом Сергеем удалились в личной каюте отца Сергея, а на дверях выросла грозная стража.

Через три часа, священники вышли на палубу.

 - Так я и думал, - сказал отец Сергей Константину, - Спартак уже контролирует две трети старого Рима. Кроме того, основные ударные силы его армии движутся не к Римской столице, а к южным портам. Очень похоже, что он ожидает именно нас и именно с моря. Отчаливаем. По пути обсудим место высадки. Наши корабли не приспособлены для стрельбы из пушек: отдача орудий такова, что несколько выстрелов потопят свой же корабль. Так что, мне бы очень не хотелось наткнуться на береговые баллисты Тулия Краска-старшего!

Заиграл береговой оркестр, поднялись траппы, корабли отдавали швартовы. Опустились весла и грациозные смертоносные морские птицы медленно поплыли к выходу из гавани. Прорвавшись сквозь стражу, на берег выбежал человек. Он кричал, махал руками и бежал вслед за кораблями. Отец Сергей пристально вгляделся. Легкая тень проскользнула по его лицу:

 - Прикажи остановить корабль. Отправь за ним лодку, - сказал он Константину.

Незнакомец имел ярко выраженный греческий профиль, но при этом был одет в одежды славянина.

 - И что же это ты одет не по форме? А, отец Ануфрий? – насмешливым голосом протянул отец Сергей.

Священник, переодетый славянином, беспокойно огляделся по сторонам, потом глянул на отца Сергея.

 - Ну пойдем уже в мою каюту, - ответил на его взгляд отец Сергей.

В первые несколько дней плаванья, отец Сергей почти не выходил из своей комнаты, и Константин уже начал беспокоиться, пока, однажды ночью, священник, приплывший из Рима не сел в лодку и не переправился обратно на свой корабль. После этого, корабль поднял все паруса и начал быстро удаляться от всей остальной флотилии.

В Константине нарастало возмущение: с чего это ради, он, командующий армией, правитель Византии, должен узнавать все последний?! И он быстрым шагом направился к каюте отца Сергея. Дверь каюты открылась перед самым его носом. В проходе стоял сам отец Сергей и не отрываясь смотрел на него.

 - Заходи, - шепотом произнес священник.

Константин вошел и сел у огня. Даже на корабле, священник не отказывал себе в удовольствии иметь отдельный очаг у себя в каюте. Полководец ждал – пусть священник сам введет его в курс дела.

 - Ты помнишь ситуацию в Руссколани? – начал отец Сергей, - Наш наместник сделал большую глупость, пытаясь собрать с руссов двойную дань. Его убили. Однако, супруга нашего наместника оказалась далеко не промах. Она объявила, что возьмет себе в мужья росса и положит конец нашему владычеству. Когда собрались представители лучших родов всей Руссколани – я уже говорил о патологической честности наших врагов – никто из них не догадался взять с собой хотя бы нескольких лучших воинов, она просто приказала убить их всех, только и всего. В ту же ночь, ее люди греческим огнем расстреляли их селения... Ольга - молодец! Явно проигрышную ситуацию она сумела развернуть нам на плюс. Фактически обезглавила Руссколань и надолго обеспечила безопасность нашего владычества в этих землях. Впрочем, рядом с ней постоянно находился один из лучших наших людей.

Однако же – ничто не вечно. Признаться, я не ожидал, что они оправятся так быстро. Я полагал, что лет пятьдесят, а то и сто, у нас еще есть, однако эти россы невероятно живучи.

Расскажу с начала: когда в прошлом веке папа и епископат предложили готам, гуннам и франкам участвовать в крестовом походе на восток, те согласились, надеясь, что захваченные богатства позволят им выкупить себя и свои земли.[11] И все же, первый крестовый поход захлебнулся. Армия была слишком разрозненной и каждый отряд подчинялся только своему командиру.

Из первого крестового похода живым не вернулся ни один. Тогда церковь организовала второй крестовый поход, под единым командованием римских офицеров. Из готов, гуннов и франков были рекрутированы все мужчины старше шестнадцати лет. Европейские народы не роптали, всё ещё надеясь, что захваченные в крестовых походах сокровища позволят им вернуть свободу. Сокровища потекли, и в огромных количествах. Но в Ватикан. В Европу же потекли вереницы израненных и искалеченных людей – один выживший на сотню призванных. Когда начался рекрутский набор для третьего крестового похода – роптать было уже не кому. Для третьего крестового похода рекрутировали всех мужчин, старше одиннадцати лет, полагая, что за долгое время похода они достигнут тринадцати-четырнадцати лет. Того возраста, в котором мужчина уже способен держать в руках оружие и сражаться. Иерусалим был взят. Вокруг города была построена мощная линия укреплений. Однако, в течение следующих трех лет, выяснилось, что крестоносцам не удержать город. С юга и востока напирали арабы, с северо-востока навалились скифы. Наша армия несла большие потери. Было решено оставить город. Со всеми баллистами, осадными и оборонительными орудиями, армия начала медленное отступление на запад.  Но запад встретил их выжженной землей. Все колодцы были отравлены, урожай на всех полях был сожжен. Кое-где попадались вырезанные до последнего солдата заставы. В двухстах километрах к западу от Иерусалима была большая крепость с сильным гарнизоном. Сейчас, посреди выжженной земли, эта крепость была единственной надеждой пополнить запасы воды и дать людям хоть какой-то отдых.

На седьмой день, крепость появилась на горизонте. Уже издалека было видно, что с ней что-то не так. На башнях не развевались знамена и вымпелы, бойницы были черными от гари. Когда подъехали ближе – все стало понятно. Ворота крепости были распахнуты настежь. На стенах, под стенами, на башнях, висели и лежали полусгнившие, полу высушенные на Солнце трупы. Пространство перед воротами и внутренний двор были завалены трупами. А в центральной зале лежали спина-к-спине, утыканные стрелами гуннский воевода и римский боевой офицер.

Последняя надежда рухнула. Теперь было неясно, чем дальше встретит их некогда знакомая земля запада. Несколько раз командование отправляло разведку, но разведчики не возвращались. Наконец, вернулся один израненный разведчик и сообщил, что все дороги на запад перекрыты. В нескольких сотнях километров стоит многотысячная армия Саладина, полностью отрезая их от пути к спасению.

 - В крепости погибли все?

 - Конечно нет, Константин, не будь дураком! – гневно полыхнул глазами отец Сергей, - На третий день, священники нашли глубоко в подвалах потаенную комнату, где в последний момент укрылись священники крепости. Из наших людей, в бою участвовали только рядовые пешки, их присутствие было необходимо на стенах крепости, всему же руководящему составу удалось спастись. Они то и сообщили об истинных размерах армии Саладина. Разведка только указала, где именно расположена эта армия.

Поняв, что сквозь армию Саладина пробиться нет никакой возможности, командование решило прорываться на север, чтобы оттуда, через земли славян пробиться в Европу.

Многие предлагали бросить военную технику и идти на север налегке. Однако, командование решило везти с собой все баллисты и осадные машины. Нужно было уничтожить до тла несколько славянских городов, в надежде, что пока руссы будут в шоке от творимых нашей армией зверств и не смогут быстро принять ответных мер, можно будет пробиться сквозь их земли и уйти в Европу. Уходить на север без военных машин, означало бы погибнуть, пробиваясь сквозь росов, точно так же, как они погибли бы, пробиваясь сквозь армию Саладина.

 - Не самое разумное на мой взгляд решение. Военные машины сильно замедляют продвижение армии. Фактически, армия ставилась под удар. Саладин не дурак и его армия мобильна. Слишком большой риск быть настигнутыми арабами.

 - Необходимый риск. Без военной техники, они не смогли бы взять ни одного русского города. А нам только не хватало сговора между франко-германскими племенами и славянами.

Поняв, что силой им не пробиться, они легко могли прийти с просьбой к русским правителям. Попросить, дать им коридор. Без боя пропустить их сквозь свою землю в Европу. Славяне суровы и безжалостны к врагам, но справедливы. Они помнят вражду лишь до тех пор, пока враг остается врагом. Они вполне могли забыть давнюю, со времен Германореха, вражду и вспомнить еще более древнее сотрудничество.

Кроме того, крестоносцы везли с собой честно захваченное для церкви золото. Они могли отдать его в дар русским кнесам с просьбой помочь им освободиться от нашего владычества.

Поэтому, священники убедили людей, что только наведя ужас на славян, они сумеют пробиться на родину. И только тем, что принесут святую крестную веру в славянские земли, искупят они страшный грех от того, что не смогли защитить Гроб Господень.

 - Насколько я помню, то золото так и кануло в лету, а из того крестового похода никто не вернулся живым?

 - Господь да покарает поганое племя Чингиз-Ханово! Да будет проклят его род до двенадцать раз двенадцатого колена!

Когда наши воины сравняли с землей Рязань: из полевых баллист расстреляли войско Рязанского кнеса, осадными машинами сломали стены города, сжигали живьем женщин и младенцев рязанских, неся святую крестную веру поганым русским язычникам, вспомнили русы древний договор с кочевниками и отправили послов к Чингиз-Хану.

«Слыханное ли дело», - сказал Чингиз-Хан, - «Чтобы кто-то так легко победил Рязанского кнеса?! Не с случайными кочевниками, но с великим войском предлагаете вы сразиться мне! Могу ли я так рисковать людьми своими за обычную дань, полагающуюся за защиту?!» Но русские предложили хану белый лист – грамоту, в которой размер дани мог проставить сам хан. Когда наши соглядатаи сообщили нам об этом, тут и отлегло у нас от сердца. И понадеялись тогда отцы церкви разорвать древний договор и обратить русов и татар друг против друга. Но Чингиз-Хан, будь ему неладно, не позарился на белый лист и не поставил в него заоблачные цифры, хотя видел, что мог, и русы никуда бы не делись – заплатили. Но вместо этого, приказал он на все время нашего вторжения поднять дань ровно вдвое и запретил своим людям брать хотя бы горсть зерна, сверх оговоренного! Тогда собрали мы всех наших лучших людей. И стекались они в Русь и в Орду отовсюду, кто под видом странников, кто под видом дервишей. И втирались они в доверие к самым разным людям. Но сколько ни подбивали они полководцев Чингиз-Хана, чтобы те роптали на слишком низкую дань – никто не смел ослушаться железной воли хана, ни один сборщик дани не взял ни единого зёрнышка и ни единой крынки молока сверх оговоренного. А сколько ни подбивали росов роптать, что дань хану слишком высока – роптали лишь полукровки от русских князей, да и те быстро натыкались на суровый взгляд русских же стариков, которые напоминали им про Рязань, про то от каких ужасов хранит их Орда. А потом и вовсе всё смешалось: в одних и тех же дружинах служили и росы и татары. И кнесом мог стать, не важно, рос или татарин, но тот, кто лучше всех командовал войском и ладил с местными. Каждого кандидата на княжение проверял лично сам хан, и только он мог выдать ярлык на княжение, только хан указывал будущему князю территорию, которую тот будет защищать и которая будет кормить его войско, и еще раз напоминал – не сметь брать дани выше оговоренной, а ослушавшихся немилосердно казнил.

Теперь нашим людям стало совсем тяжко. Как объяснить росскому витязю, что татарин враг, когда вот он, возле него сидит тот самый татарин, который закрыл его собой в бою?! И как объяснить татарину, что русских надо душить непомерной данью, когда рядом с ним сидит русский, не раз спасавший ему жизнь в битве?

Объединенные войска Руси и Золотой Орды полностью разгромили армию крестоносцев. И не спасли ни плюющиеся греческим огнем баллисты, ни многолетний боевой опыт, ни сталь доспехов. А те немногие, кто выжил, уже не понимали, где черное, где белое, где правда, где ложь - запутались окончательно и не захотели возвращаться домой. Они рассеялись и осели среди росов, и стали росами.

Надолго нам пришлось оставить Русь в покое. Но святая церковь не теряла надежды. И тогда появился князь Владимир.

Владимир был не только наполовину кнесем, но и наполовину росом. Его мать не принадлежала ни к одному из народов Руссколани. Владимир не чувствовал полного кровного родства с росами. Это был наш шанс. Наши люди долго и тщательно обрабатывали Владимира. В конце концов, нам удалось сыграть на его жажде власти. Владимир воспринимал власть не по росски – как добровольную жертву и великую ответственность за тех, кем он правит, а по нашему – как возможность взять для себя все то, что он пожелает и не нести за это никакой ответственности. С нашей подачи, Владимир устраивает заговор и убивает обоих своих единокровных братьев, и становится единым правителем Руси. Мы ликовали. Власть над всей Русью была в руках человека, находившегося под нашим влиянием. Однако, дальше этого, Владимир не пошел. Он на отрез отказался вводить в стране христианство, ломать родовое устройство и разлагать Русь изнутри. Его жажда власти, так помогавшая нам, в этот раз играла против нас. Владимир понимал, что пока Русь сохраняет свои обычаи и своих Богов, и русское войско будет намного сильнее нашего. Опираясь на сильное войско, он считал, что может сам диктовать нам условия. При этом, он слишком рано понял, что разложив Русь изнутри, тем самым лишится своей опоры и будет полностью зависеть от нас. Он не должен был так быстро это понять. Однако, после этого нам пришлось разработать другой план действий. Был найден двойник Владимира. Разные бывают превратности судьбы. Мы думали, что придется потратить много времени и сил на подготовку двойника, однако вскоре выяснилось, что один из епископов как две капли воды похож на русского кнеса.

Лучшие хирурги Ватикана исправили мелкие различия.

 - Хирурги?!

 - Конечно, хирурги. Мы уничтожаем науку только за пределами церкви. Та же наука, которая целиком и полностью служит интересам церкви, имеет полное право на существование. Это только кажется, что мы уничтожаем всех ученых. Каждого ученого сперва тщательно прощупывают, если он согласен продолжить свою деятельность в тайных лабораториях церкви и не доставит нам хлопот – тогда сожжение вполне можно инсценировать, использовав для этого какого-нибудь внешне похожего на него нищего. А самого ученого отправить на один из островов или в одну из пещер внутри горных массивов, где он будет трудиться на благо святой церкви.

С книгами тоже не все просто. Перед каждым сожжением, книги сперва просматриваются нашими людьми, и наиболее ценные изымаются, а только потом сжигается всё остальное.

Ты пойми, наука не должна быть уничтожена полностью. Наука просто должна перестать быть доступной для обычных людей. Во-первых, наука способствует независимому мышлению, а это значит, что любой ученый должен находиться под полным контролем и не должен иметь никаких контактов с внешним миром. Во-вторых, и это пожалуй даже более важно, монополия на науку дает огромную власть. Бывает, что даже самый крепкий к нашим воздействиям правитель, вдруг, с нашей помощью совершенно случайно заболеет какой-нибудь неизлечимой болезнью и в обмен на лекарство от этой болезни, готов пойти абсолютно на любые наши условия.

Впрочем, епископу не потребовалось слишком сложного хирургического вмешательства – чуть-чуть подтянуть скулы, удалить несколько родинок, нанести несколько шрамов. И двойник кнеса Владимира был готов. Ко времени последнего посещения кнесем Владимиром Александрии, операция была тщательно подготовлена. Ловушка была просто отличной. Даже мышь не могла бы подглядеть, когда кнеса убили, труп тщательно пережгли в специально откупленной для этого кузнице, а обгоревшие кости перемололи в муку, чтобы не оставалось никаких улик. Никто, даже сами Птолемеи, и не догадывался, что въехавший в Александрию и выехавший из нее русский кнес, были два совершенно разных человека. И только приближенные кнеса заметили, что характер Владимира резко испортился после посещения столицы Египта. Ещё бы, епископ был крайне возмущен необходимостью ехать в Руссколань без малейшей надежды на возвращение. Однако, интересы святой церкви превыше интересов отдельно взятого, пусть даже епископа.

Двойник кнеса ловко использовал созданное Владимиром Киевское святилище, в котором русский кнес собрал статуи всех русских Богов. Надо сказать, русские Боги не только не требуют, но и не принимают кровавых жертвссылки и дополнения\бус ссылки.doc. Ты видел когда-нибудь коровай – русский жертвенный хлеб, вылепленный в форме головы коровы? Росы приносят своим богам такие короваи, лесной мед, молоко, орехи и ягоды. И не сжигают их на алтаре, а съедают в святых местах возле статуи Бога, как бы разделяя с Богами свою трапезу, приглашая их на праздник и всячески восславляя их. Епископ, новоиспеченный кнес, приказал установить перед идолами чаши для сбора крови. Ввел кровавые жертвоприношения, подготавливая людей постепенно. Сперва, в жертву приносили быков, чуть позже – людей, и, наконец, в жертву стали приносить детей. Люди роптали, но никто не решался открыто возразить ставшему вдруг слишком вспыльчивым князю. Люди стали все реже приходить в святое для них место в Новом Киеве. Росы перестали приходить к своим же Богам. Но это была только подготовка к крещению Руси. Нам сильно помогла терпимость росов ко всем иноверцам. Под видом мирных проповедников, наши люди проникали практически повсюду. С ними не соглашались, но вполне привечали и не гнали. Кроме отъявленных экстремистов. Такого человека сперва привечали, когда он приходил в город или деревню. Затем, когда случался праздник, на котором росы славили своих Богов, человек, непримиримый в душе своей, устраивал скандал, начинал кричать и выкрикивать оскорбления, называть росских Богов – Сатаной и отпускать в их адрес такие эпитеты, от которых у самого миролюбивого роса закипала кровь в жилах. Тогда, такого человека запирали в пустом доме, к нему приходили старейшины и долго и терпеливо объясняли ему, что ему никто не мешает верить в своего Бога, но и он не должен мешать людям верить своим Богам. Наивные росы думали, что это может хоть как-то помочь. Как только такого человека отпускали, он тайком пробирался в святилище росов и осквернял его: ломал всё, что было легко сломать, исписывал священные камни или стены капища оскорбительными эпитетами, мог даже испражниться на алтарь. Тогда всё селение искало и ловило его, а поймав, его били и выставляли за ворота селения, сказав, что такому человеку не место в их селении, что отныне и навсегда все двери в этом селении будут закрыты для него. Однако, едва зализав раны, этот человек возвращался, подкарауливал и убивал старшего волхва и поджигал святилище. После этого, его ловили, всенародно судили и казнили. Такие люди не занимали никакого положения в церковной иерархии, однако они играли очень важную роль. Таких людей канонизировали, как святых великомучеников, им приписывали высокий церковный ранг, им же приписывались послания и произведения, на самом деле написанные отцами церкви. Доброта и открытость росов подкупает даже самые жестокие сердца. Факты наличия таких великомучеников были очень важны, чтобы не дать нашим людям слиться душей с местным народом, не дать им считать местных людей своими, не допустить того, чтобы они перестали считать врагами всех тех росов, которые продолжают верить своим Богам. Для этого святая церковь специально готовила таких вот фанатиков, в специально оборудованных для этого монастырях. В них старательно разжигалась религиозная истерия и фанатизм такой силы, что никакая доброта, никакое расположение и никакие слова славянских старцев не могли даже шелохнуть его. При этом, человек должен сохранять полную внешнюю адекватность и даже способность убедительно говорить. Подготовка таких людей – тяжелый и кропотливый труд. Они, как живые снаряды, умелой рукой направленные в цель. Им даже имена зачастую дают только после смерти. Однако, они раз и навсегда обезопасили нас от возможности перебежчиков среди наших людей. Наши люди не могли обратить росов в свою веру, но никто не ограничивал их общения. И постепенно, капля за каплей, наши люди подтачивали основы сплоченности славян, зарождали в них недоверие к своим же соседям, к соседнему городу, к соседней деревне. Поданная в нужном свете информация о наших «великомучениках» в сочетании с яркой демонстрацией нашими людьми доброты и готовности прийти на помощь любому, ещё больше разжигала рознь среди русских людей. Одни росы обвиняли других росов в излишней жестокости и нетерпимости, а те, в свою очередь, совершенно искренне не понимали, в чем же они не правы.

Когда началось крещение Руси, росы были уже не в состоянии оказать достаточно организованного сопротивления. Очень помогла работа в дружинах, среди воинов только единицы отказывались выполнять приказ о карательных мерах ко всем, кто оказывает сопротивление. И все же, росы сопротивлялись отчаянно. К окончанию крещения, численность населения Руси сократилась почти вдвое. В некоторых городах приходилось вырезать до двух третей населения, настолько росы не хотели отрекаться от своих Богов. Однако, крещение Руси всё же прошло, и это во многом закрепило наше господство в этих землях. Уничтожение славянского языка и создание для росов новой, ориентированной на нашу культуру, письменности ещё больше закрепило наши позиции. А уничтожение супругой нашего наместника, Ольгой, всех основных княжеских родов Руссколани должно было надолго, если не навсегда, положить конец самой возможности любого восстания в этих землях. Эта страна по праву принадлежала нам! Она была оплачена десятилетиями тяжелого и кропотливого труда, кровью десятков наших лучших подрывников и даже жизнью одного из епископов святой церкви! Однако, Золотая Орда, во многом так и осталась опорой Руссколани, и она до сих пор практически никак не подвержена нашему воздействию.

В тот день, когда Ольга уничтожала княжеские рода Руси, уцелевшие русские волхвы сумели похитить младенца-наследника, наследного кнеса всей Руссколани, Буса Третьего, и спрятать его в Золотой Орде. Народы Руссколани считают Буса Третьего – третьим воплощением самого Буса Белояра. В Золотой Орде, Бус Третий получил княжеское и воинское образование. Его обучали волхвы, лучшие полководцы и лучшие воины. Бус Третий стал полководцем в Золотой Орде. За свою, пока ещё небольшую жизнь, Бус Третий не проиграл ни единого сражения, он ухитрялся выходить победителем при любом численном или стратегическом превосходстве противника. За это татары прозвали Буса Третьего – «Мамай» - что на их языке означает «Непобедимый». Сейчас под знамена Буса Третьего, Мамая стекаются все народы Руссколани: и жители Киевской Руси, бежавшие от крестителей: русы, радимичи, кривичи, дрягва, и северяне: латы и литты, и даже финны – у Мамая есть большой отряд финской кавалерии – воины на могучих северных лосях, бьющие из своих луков с трехсот метров в глаз белке, к нему стекаются монголы и татары, хазары и печенеги, в его армии немало армян и черкесов. Бус Третий, Мамай, может положить конец всем нашим достижениям в этих землях. Армия Буса Непобедимого просто вышвырнет нас из Руссколани. Может ли святая церковь допустить подобное?! Необходимо остановить Мамая, пока не стало слишком поздно! Я вижу только один выход, Константин! Только наша армия, благодаря пушкам, имеет хоть какой-то шанс противостоять войску Буса Третьего! Мы должны развернуть корабли на север и идти в Руссколань!

 - Можем ли мы отвлекаться на провинцию, пусть даже такую большую и богатую, как Руссколань, когда в самом Риме серьезные проблемы?! Восстание Краска старшего почти не встречает сопротивления. Только наше вмешательство может предотвратить успех этого восстания. Даже если Бус Третий, Мамай, выбьет нас из Руссколани, значит настало время лишиться этой провинции. Потеряв Рим – мы потеряем всё! А сохранив Рим – мы сможем заново завоевать свои провинции! Сейчас не время распыляться. Кто, кроме нас, сможет остановить Спартака?!

 - Сейчас, Руссколань важнее! А на твой вопрос отвечу: раз мы не можем, а мы именно не можем, отправить туда твою армию, тогда ответ один: чтобы победить Краска – нужен Краск! Спартак не будет сражаться в полную силу против родного брата. Тулий Краск начнет лояльничать и искать компромиссы. Голос крови не позволит ему сразу бить брата на поражение. Тогда как Литиций Краск-младший всё свое время проводит в окружении троих наших лучших людей. Его вполне реально будет настроить таким образом, чтобы он любыми средствами и любой ценой стремился уничтожить брата. Благодаря все той же патологической честности наших врагов, Спартак проиграет!

 - Но это же означает! Ты сам понимаешь, что это значит?! Я – здесь, Валерий – казнен, а оба Краска заняты в междоусобной войне! В Риме больше не остается ни одного толкового полководца! Мы обезглавливаем римскую армию и оставляем северные границы Империи практически открытыми!

 - Нам какое-то время можно не опасаться севера. Все взрослые мужчины готов, гуннов и франков были рекрутированы в крестовые походы, из которых вернулось лишь несколько калек. Европейские племена волнуются, но по всей Европе остались одни только подростки. А они вряд ли смогут поднять восстание против регулярной армии Рима, даже лишенной толковых полководцев. К тому времени, как эти подростки вырастут, в Риме тоже подрастет новое поколение воинов.

Я понимаю тебя – это действительно бег по лезвию меча, но все наши великие завоевания рано или поздно зависели от такого вот бега по лезвию меча.

Бус Третий, Мамай, знает всё про коварство Ольги, он также многое знает и про Владимира и имеет представление о том, как мы действуем в других странах. Бус Третий убежден, что фряги – это нелюди, с которыми невозможен ни компромисс, ни переговоры. Он готов истреблять нас везде, где сумеет настигнуть. Если Бус Третий, Мамай, выбьет нас из Руси и сумеет вновь объединить Руссколань, а он уже объединил большую часть этих народов, тогда он двинется на запад. Европейские народы не только не смогут, но и не захотят оказать ему сопротивление. Готы, гунны и франки легко забудут старую, со времен Германореха, вражду. Общий враг – мы – объединит бывших врагов. Готы, гунны и франки не смогут дать в армию Мамая опытных воинов, но они окажут ему любую помощь и поддержку, какую он только пожелает.

Есть ещё одно обстоятельство. Некоторое время назад, под натиском армии саксов, Империи пришлось оставить Британский остров. Однако, в Британии остался командир рекрутированной сарматской конницы, римский подданный, но бритт по происхождению, Арториос. Арториос сумел договориться с предводителем пиктов, жрецом Мерлином. Перед угрозой армии саксов, бритты и пикты забыли древнюю и извечную вражду и объединились. Все племена бриттов признали Арториоса своим лидером. После этого, Арториос взял в жены жрицу пиктов, Гвиньевер, что окончательно объединило два народа. Всадники-сарматы, не слишком жаловавшие римлян, хранили абсолютную преданность своему командиру. Объединённая армия бриттов и пиктов вместе с сарматской конницей разгромила армию саксов. После этого, бритты и пикты организовали не зависимое ни от кого государство «Британию». Сейчас Британией правят сын и дочь Арториоса и Гвиньевер.

Арториос долгое время был римским подданным. И был ярым приверженцем всё той же Великой Римской Мечты. Эта Великая Римская Мечта мне как кость в горле! Сын и дочь Арториоса, хоть и наполовину пикты, не откажутся призвать к ответу тех, кто уничтожил мечту их отца. Тех, кто взымал дань за защиту, но когда пришли саксы, этой защиты не предоставил, тех кто устраивал пытки иноверцам, облавы на жрецов и разрушал храмы. А это значит, что при походе на Рим, Бус Третий, Мамай, получит в своё войско очень немалое количество хорошо обученных опытных воинов, умеющих сражаться в лесах Европы.

Даже если у нас к тому времени успеет подрасти новое поколение воинов, армия Мамая сомнет наше войско, даже не заметив. И не помогут нам тогда даже наши пушки, как не помогли нашим крестоносцам, вторгнувшимся на Русь, ни греческий огонь, ни современные баллисты.

Так что... Поворачивай корабли на север, Константин! У нас нет другого выбора.

Константин долгим взглядом смотрел на огонь.

 - Так хочется быть сейчас старым Римлянином и сказать: «Победа или смерть!» Но... Им есть за что сражаться. А за что сражаюсь я?!

 - Что?! – голос отца Сергея стал резким, - Слабеешь, Константин! – священник рассмеялся, - Да не расстраивайся ты так из-за Краска-старшего! Восстание Спартака, если хочешь знать, произошло в третьем веке до Рождества Христова. И было разгромлено римским боевым офицером, Литицием Краском.

 - Что?! Как так?

 - Да, вот так, - усмехнулся отец Сергей. Он извлек тубус и аккуратно вытащил из него древний свиток, - На вот, взгляни. Как ты думаешь, к какому периоду относится эта запись?

Константин осторожно развернул свиток. Свиток был очень древний, явно пролежавший на полке не одну сотню лет. Он был написан по староегипетски, даже не на пергаменте, а на старом папирусе.

 - Я не специалист по древним письменам, но этот документ явно очень древний – 5-4 век до Рождества Христова, никак не позже.

 - Точно не позже?

 - Я же не раз бывал в Александрийской библиотеке – этот свиток никак не моложе 5-4 века до Рождества Христова – за меньший срок, структура папируса ещё не успевает так измениться. Да и сок, которым писались древние тексты ещё не успел бы приобрести такой оттенок.

 - А ты прочитай.

 - Ну, я попробую разобрать.

Константин с трудом попытался разобрать малознакомые ему древнеегипетские иероглифы. Константин подскочил, сел на место, хорошенько посмотрел на отсвет огня.

 - Да, нет! Это не поздние смывки. Текст не трогали. Да и цвет чернил... А правильно ли я понял вот этот и этот знаки? – Константин подсел к монаху.

 - Именно так, - усмехнулся отец Сергей.

 - Но как?! Как такое может быть?! Это, без сомнения, свиток 5-4 века до Рождества Христова! Но как в нем могут быть описаны походы Марка Аврелия?!

Отец Сергей рассмеялся.

 - А ты думал, в арсенале у святой церкви есть только чертежи пушек?! Говорю тебе – восстание Спартака было в третьем веке до Рождества Христова. И причиной восстания являлась вовсе не церковь, а жесточайший узурпаторский режим старого Рима, особенно жестокий к рабам и смягченный только с приходом Святой Церкви.

 - То есть – смягченный?

 - Конечно – смягченный. Скотское отношение к рабам не только не было введено нами, но наоборот, всячески оспаривалось церковью. И документы, свидетельствующие обо всем этом появятся в Римских архивах, а свидетельства самых разных людей появятся во всех библиотеках Империи. И все они не будут вызывать никаких сомнений в своей подлинности, так же, как этот папирус, - отец Сергей смеялся и потирал руки, - А ещё через какое-то время будет случайно найден шлем Спартака...

Константин в конец ошарашено смотрел на него:

 - Не знал, что Спартаку сделали шлем.

 - А... Ты об этом?

 - Шлем делают наиболее зарвавшимся гладиаторам, чтобы против него мог выйти на ринг опытный римский воин, и продемонстрировать, что гладиатор, даже в доспехе и в шлеме не способен противостоять римскому воину, вышедшему против него безо всяких доспехов и шлема.

Тулий Краск-старший очень опытный воин, к тому же он владеет особым боевым искусством семьи Красков – я совершенно не представляю себе такого воина, который сумел бы предложить Тулию Краску шлем.

 - Конечно нет! Никто и не думал предлагать ему шлема.

 - Ты же не хочешь сказать, что мы допустим, чтобы кто-то нашёл тот шлем, в котором Спартак наверняка сражается сейчас – шлем с родовой эмблемой семьи Красков?!

 - Ну что ты? Конечно нет! Краск был всего один – это Литиций Краск. Спартак же был обычным галльским рабом-гладиатором. Будет найден галльский шлем третьего века до Рождества Христова, надетый на скелет галла, кости которого будут пробиты в тех местах, в которые при жизни был ранен Тулий Краск.

 - И каким же образом, беглый раб смог за считанные дни собрать в чужой стране огромную армию? Даже церковь не способна отупить людей настолько, чтобы они поверили в подобную чушь.

 - Ну, ты забываешь крайне бедственное положение рабов в тогдашнем Риме. Рабы были чем-то вроде кусков живого мяса. Рабов постоянно пытали в застенках це... прошу прощения, Римских рабовладельцев. От безысходности, рабы были готовы в любой момент кинуться на своих хозяев. Вся армия Спартака состояла из беглых рабов. Узнав, что где-то уже есть кучка беглых рабов – рабы бежали и присоединялись к этой кучке – им нечего было терять, так что скоро выросла огромная армия.

 - Бесформенная толпа рабов противостояла регулярной армии Рима?! Да, потребовался бы десяток лет и костяк из полусотни инструкторов, чтобы сколотить из них хотя бы подобие армии. Да и то, чтобы начать обучение, нужна хоть какая-то дисциплина! А как добиться её, когда перед тобой оголтелая толпа из нескольких тысяч разноязыких людей, отупевших от боли и пыток?! Способных думать разве что о том, как бы что-нибудь пожрать, да чтоб не били?!

 - Каждый из беглых рабов хотел выжить, и потому они слушали Спартака.

 - Ну, прямо идиллия какая-то! И кто же их учил?

 - Сам Спартак и те из рабов, кто когда-то был пленными воинами.

 - Галльский раб?!

 - Ну, он же много общался с охранниками из римлян.

 - С паршивыми вертухаями[12]?! Да, самый бесполезный из моих солдат порубит в паштет десяток этих недоделков!

 - Ну, в охрану нередко идут отставные солдаты-ветераны.

 - Это было в старом Риме[13]!

 - А мы и говорим, что восстание Спартака было в старом Риме.

 - То есть, условия содержания рабов ещё хуже, чем в новом Риме, но при этом солдаты-ветераны вдруг почему-то не гнушаются охранять рабов – как в старом Риме. Да, при таком отношении к рабам, о котором ты говоришь, твоего Спартака забили бы палками, а вовсе не стали бы чему-то учить! Притянуто за уши и приклеено соплёй! Ну, да ладно. А что, интересно делал Спартак в южных портах Империи, встречая нас за сотни лет до нашего рождения?!

 - У него был договор с пиратами, за награбленные в крупных поместьях деньги, пираты обещали доставить его армию морским путём в ещё не завоёванную Римом часть Европы.

 - А на кой черт ему Европа?! А, ну да, «галльский раб». Значит, пираты? Чтобы хотя бы знать о пиратах, нужно знать всю теневую экономику Империи, а для этого, по меньшей мере, нужно быть римлянином.

 - Тогда было смутное время – и с этим всё было намного проще.

 - То есть, пираты чуть ли не разгуливали по улицам и не предлагали свои услуги первому встречному?

 - Конечно нет, но Спартак вполне мог с ними связаться.

 - Подскажи, как? – расхохотался Константин, - А то вдруг мне понадобится в Руссколани связаться с тайным агентом империи Цинь. Правда, славянского я толком не знаю, а языка империи Цинь не знаю вовсе. К кому бы из прохожих мне лучше обратиться, чтобы мне по-римски объяснили где его искать, да ещё так, чтобы он меня принял?

 - Если тебе вдруг понадобится подобная встреча – я легко тебе её устрою, - отрезал отец Сергей, - Но сперва ты сообщишь мне, зачем это вдруг она тебе понадобилась.

Смех застрял в горле Константина, он снова всей своей кожей ощутил невероятную силу и могущество церкви.

 - Это серьёзно, - продолжал отец Сергей, -  Вспомни империю Александра Великого – она разрасталась с невероятной быстротой, но также быстро и рассыпалась после смерти Александра. Как болид – вспыхнула, пролетела и погасла. Могущество церкви разрасталось едва ли не быстрее империи Александра. Но, если в империи Александра было много боли, но много и хорошего, такого, о чём люди вспоминают до сих пор, то в деяниях церкви была только боль. Никто, кроме верхушки церкви и специально выращенных нами фанатиков, не сможет сказать про нас ничего хорошего. Никогда ещё могущество, разросшееся так быстро и основанное на одной только боли, не существовало долго. Уже наши дети застанут момент, когда церковь исчезнет, как факт, и о нас будут вспоминать изредка и с содроганием. За время деятельности церкви, за какие-то 150 – 200 лет произошло столько страшных и кровавых событий, что любой, кто свяжет эти события между собой и поймёт нашу роль в них, возжелает стереть святую церковь с лица Земли. Стремительное увядание Великой Римской Империи, крестовые походы, унёсшие всё взрослое население Европы, бойня в Александрии, восстание Спартака, вторжение крестоносцев в Руссколань и полное истребление ими десятка русских городов, восстание Буса Третьего, Арториос – и всё это за неполные двести лет истории церкви!

Сколько крови принесла империя Тамерлана?! Не всё было гладко в империи Александра Великого! Но никто до нас, ни один самый страшный диктатор не использовал геноцида целых народов! Да ещё в таких масштабах, да ещё в такие короткие сроки! И кто после этого не возжелает уничтожить нас?!

Нам необходимо переписать историю. Вставить лишние сотни, а то и тысячу лет. Вписать между существовавшими правителями несколько никогда не существовавших. Дописать не существовавшие войны. Растянуть крупномасштабные, длившиеся три-четыре года войны на десятки, а то и сотни лет. Приписать все, какие можно кровавые события далёкому прошлому, когда церкви ещё не существовало. Другие же события раздвинуть по времени так, чтобы никто и никогда не смог найти между ними никакой связи. Пусть, крестовые походы были, к примеру, в двенадцатом веке – тогда никто не сможет связать их с разгромленными городами Руссколани!

 - А ты хотя бы представляешь, каким он будет, этот двенадцатый век? Может быть, люди давно уже будут летать на коврах-самолётах – меньше, чем за полдня из Киева в Рим? Им тогда покажутся смешными твои рассказы о закованных в броню воинах на лошадях, живущих в их родном веке?

 - А мы напишем, что сейчас – уже тринадцатый век! Придумаем тысячелетнюю историю церкви, чтобы люди думали, что церковь была здесь чуть ли не всегда, а вовсе не появилась какие-то несколько десятков лет назад со своими расправами и со своими порядками! Чтобы люди считали церковь чем-то своим, давно здесь существовавшим, чтобы не мыслили своей культуры без церкви. Пусть крестовые походы будут на несколько веков позже того времени, когда была разгромлена Рязань.

 - А кто же тогда испепелил и вырезал города Руссколани?

 - А сам Чингиз-Хан и уничтожил. Это не он выбил оттуда наших крестоносцев и разгромил их армию, наоборот, это его армия вторглась на Русь и уничтожила русские города. И дань его была не за защиту, и была она непомерно огромной. И длилась не десятки лет, а три века. А помимо дани, Чингиз-Хан вывозил много русских женщин и мужчин и продавал их в рабство. Кстати, этим фактом мы и объясним резкое сокращение численности населения во время крещения Руси! Какие казни? Не было никаких казней! Русь приняла крещение добровольно. А то, что людей вдруг стало в два раза меньше – так это Золотая Орда виновата. И назовём этот период – трёхсотлетним татаро-монгольским игом, и со смаком распишем все ужасы этого ига. А ты – не римский полководец, Константин! Нет! Константин жил в третьем веке, и после того, как захватил Александрию и переименовал её в Константинополь, так и прожил всю жизнь в этом городе. А ты же, русский князь, живущий в тринадцатом веке и положивший конец татаро-монгольскому игу. Русский национальный герой-освободитель! Живущий, ни много, ни мало, через тысячу лет после Константина!

 - А кто же сейчас, это самое, татаро-монгольское иго? В тринадцатом, хм, веке?

 - А разве Бус Третий, Мамай, не провёл всю юность в Золотой Орде? Вот он и будет татаро-монгольским игом!

 - Да-а... Только его ещё победить надо!

 - С Божьей помощью, да с нашими пушками, глядишь – и победим! Ты то чего переживаешь – ты уже дважды святой?! – хохотнул отец Сергей, - Святой Константин и живущий через тысячу лет после него святой – русский князь-освободитель! Мы наполним архивы и библиотеки свидетельствами тысячелетней истории, настолько «подлинными», что даже через сотни лет ни один независимый от церкви учёный, если таковые вообще будут, ни с какими знаниями и ни с каким оборудованием не сможет уличить подлог. Если потребуется, мы даже построим камеры пыток в каждом римском поместье, предварительно состарив камни, подобно тому, как мы состарили папирус, и даже вкопаем их ровно настолько, насколько они должны были просесть за минувшие века. Чтобы причину увядания Рима – люди искали в самом раннем Риме, а не винили в этом нас, и уж ни в коем случае не заподозрили, что восстание Спартака – это восстание самих римлян за освобождение от нас! Всё это требует огромной затраты денег, сил и средств, но это того стоит. Потому что если даже через сотни лет правда откроется – святая церковь может в одночасье лишиться всего своего могущества! И делать это нужно сейчас, и как можно быстрее, иначе не успеет остыть земля на наших могилах, как церковь сама станет достоянием истории. Народы будут плясать на наших могилах, празднуя своё освобождение, а из последней церквушки сделают музей, посвященный «черным временам», именно так назовут они время правления святой церкви.

 - Даже если не смотреть на то, что описанная тобой модель Старого Рима экономически не просуществовала бы даже нескольких десятилетий, уж не говоря о веках – сам понимаешь – никакой армии не хватит, чтобы обеспечить настолько большой приток рабов, чтобы с ними можно было обращаться подобным образом, да и надсмотрщиков бы потребовалось чуть ли не по одному на каждых троих рабов. Тридцать, ну сорок лет от силы – и такое государство рухнет. И никакая сила в Мире не заставит его просуществовать дольше. Но даже если не обращать на это внимания, существует ещё память людей, передаваемая из поколения в поколение. Что ты предлагаешь делать с ней?