Студопедия КАТЕГОРИИ: АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Заставляет основать теорию) 7 страница
4S W. Stern, Psychology of Early Childhood (New York, 1924), p. 166; в книге отмечается факт таких ошибок (например, употребления «drinked» вместо «drank»), но не делается никаких выводов относительно выявления скрытых парадигм. — Примеч. автора. 279 нок достигнет тех высот, которых не смогли достичь они»46. В недавнем исследовании социальной организации жилых микрорайонов мы обнаружили, что значительная часть представителей низших профессиональных уровней (и среди негров, и среди белых) надеются на то, что их дети сделают профессиональную карьеру47. В случае, если это открытие подтвердится дальнейшими исследованиями, оно будет иметь важное значение для рассматриваемой здесь проблемы. Ведь если компенсаторная проекция родительских устремлений на детей вещь широко распространенная, то именно эти родители, наименее способные обеспечить своим детям свободный доступ к возможностям, именно эти «неудачники» и «разочарованные», будут оказывать на своих детей колоссальное давление, зовущее к высоким достижениям. И этот синдром высоких устремлений и ограниченных реальных возможностей, как мы увидели, является тем самым образцом (pattern), который открывает дорогу девиантному поведению. Это ясно говорит о необходимости исследований, посвященных формированию профессиональных целей в разных социальных стратах, без которых мы не сможем понять (в рамках нашей аналитической схемы) непреднамеренную роль семейного воспитания в производстве девиантного поведения. Заключительные замечания Следует ясно понять, что приведенные выше рассуждения находятся вовсе не в моралистической плоскости. Какие бы чувства ни возникали у читателя в отношении моральной желательности согласования аспектов социальной структуры, связанных с целями и средствами, очевидно, что несовершенное их согласование ведет к аномии. Одна из наиболее общих функций социальной структуры состоит в том, чтобы закладывать основу предсказуемости и постоянства социального поведения; и ее эффективность все более и более снижается по мере диссоциации этих элементов социальной структуры. В предельном случае предсказуемость снижается до минимума, и возникает то, что можно с полным правом назвать аномией, или культурным хаосом. Этот очерк о структурных источниках девиантного поведения остается не более чем прелюдией. В нем нет подробного рассмотрения структурных элементов, предрасполагающих индивидов, живущих в 46 Н.А. Murray et a/., Explorations in Personality, p. 307. — Примеч. автора. 41 Данные взяты из исследования социальной организации плановых сообществ: R.K. Merton, Patricia S. West, M. Jahoda, Patterns of Social Life. — Примеч. автора. 280 обществе с плохо уравновешенной социальной структурой, к той или иной из альтернативных реакций; мы оставили без внимания социально-психологические процессы, определяющие конкретные масштабы этих реакций (не отвергая при этом их релевантность); лишь очень коротко были затронуты социальные функции, выполняемые девиантным поведением; объяснительная сила предложенной аналитической схемы не была подвергнута полной эмпирической проверке путем определения группы вариаций в отклоняющемся и конформистском поведении; мы лишь походя коснулись мятежного поведения, направленного на переустройство всего социального каркаса. Надеемся, что предложенная схема окажется полезной в анализе этих и связанных с ними проблем. VII. СВЯЗИ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ И АНОМИИ В последние годы появилась многочисленная социологическая литература, которая затрагивает тот или иной аспект аномии. В связи с этим возникает расширенный базис для уточнения и развертывания формулировок, подробно изложенных в предыдущей главе. В самом деле, интерес к понятию «аномия» возрос достаточно остро, и это послужило (почти неизбежно) его вульгаризации при проникновении во все более широкие социальные круги. Как один из примеров вульгаризации, можно рассматривать случай с еженедельником, который ухватился за объективное и тщательное исследование Гер-харта Нимейера о социальных последствиях аномии и немедленно опубликовал обзор «читательских откликов», начиная с таких просторечных и навязчивых выражений: «Дружище, это именно то, что я называю острой аномией, — присвистнул в знак одобрения Бликер Тоттен, один из 225 студентов Оглеторпского университета»1. Менее «свистящие», но более поучительные теоретические, содержательные и процедурные исследования аномии будут рассмотрены сейчас. Расширенное понятие аномии Понятие аномии, как с самого начала показал Дюркгейм, относится к состоянию относительного отсутствия норм в обществе или группе. Дюркгейм точно определил, что это понятие относится к качествам социальной или культурной структуры, а не к качествам людей, противостоящих этой структуре. Тем не менее стало очевидно, что при использовании данного понятия для понимания различных форм девиантного поведения оно было расширено скорее по отношению к состоянию людей, чем к их окружению. Это психологическое понятие аномии было одновременно сформулировано Р. МакИвером и Дэвидом Рисманом. Поскольку их фор- © Перевод. Черемисинова Е.Р., 2006 1 Pathfinder, May 17, 1950, 55. — Примеч. автора. 282 мулировки в основном похожи, все, что может быть сказано об одном, можно сказать об обоих. Anomy, — МакИвер воскрешает относящееся к шестнадцатому веку и давно вышедшее из употребления написание слова, — означает состояние ума человека, у которого подорваны корни его морали, у которого нет больше каких-либо норм, но только несвязные побуждения, у которого нет больше каких-либо представлений о целостности, о народе, о долге. Аномичный человек становится духовно стерильным, ответственным только перед собой, не отвечающим ни перед кем. Он издевается над ценностями других людей. Его единственная вера — философия отрицания. Он живет тонкой линией чувств, пролегающей вне будущего и вне прошлого». И еще: «Аномия является состоянием ума, в котором человеческое восприятие социальной сплоченности — движущая пружина его морального состояния — разрушено или фатально ослаблено2. Как было отмечено, «подход МакИвера является, таким образом, психологическим (то есть аномия для него состояние ума, а не состояние общества, хотя состояние ума может отражать социальное напряжение), и психологические разновидности [аномии] соответствуют элементам (тревога — изоляция — бесцельность), которые формируют субъективный аспект понятия у Дюркгейма»3. Нет сомнений, что психологическое понятие аномии имеет определенное значение, что оно относится к идентифицируемому «состоянию ума» отдельного человека, как подробное описание психического состояния. Но, несмотря на это, психологическое понятие аномии является составной частью социологического понятия аномии, а не заменителем для него. Как было показано на предшествующих страницах, социологическое понятие аномии предполагает, что полезно рассмотреть характерное для людей окружение как включающее, с одной стороны, культурную структуру, а с другой стороны, социальную структуру. Допускается, что как бы ни были эти структуры тесно связаны в действительности, в целях анализа их необходимо рассмотреть отдельно, а 2 R.M. Maclver, The Rampart We Guard (New York: The Macmillan Company, 1950), 3 R.H. Brookes, «The anatomy of anomie», Political Science, 1951, 3, 44—51; 1952, 4, 283 затем опять вместе. В связи с этим культурная структура может быть определена как то, что формирует ряд нормативных ценностей, регулирующих поведение, общее для членов определенного общества или группы. А к социальной структуре относится то, что формирует ряд социальных отношений, в которые члены общества или группы различным образом включены. Следовательно, аномия рассматривается как распад в культурной структуре, происходящий в особенности тогда, когда существует острое расхождение между культурными нормами и целями и социально структурированными возможностями членов групп действовать в соответствии с данными нормами культуры. Согласно этой концепции культурные ценности могут способствовать возникновению поведения, которое не соответствует направленности самих ценностей. С этой точки зрения, социальная структура фильтрует культурные ценности, в соответствии с которыми совершаются поступки, легко возможные для людей, имеющих определенный статус в обществе, и трудные или невозможные для других. Социальная структура действует как барьер или как открытая дверь для поступков, исходящих из культурных установок. Когда культурная и социальная структура недостаточно интегрированы и в первой содержатся требования к поведению, которым препятствует вторая, возникает стремление к нарушению норм, к их отсутствию. Конечно, из этого не следует, что это единственный процесс, создающий социальные условия для аномии; развитие теории и исследований направлено на поиск других типичных причин острой аномии. Предпринималась попытка усмотреть различие между психологическим и социологическим понятием аномии в различиях между «простой» и «острой» аномией4. Простая аномия относится к состоянию нарушения порядка в группе или обществе, в которых между системами ценностей происходят конфликты, проявляющиеся в некоторой степени беспокойства и ощущении разобщенности с группой. Острая аномия относится к девальвации и в крайнем случае к дезинтеграции системы ценностей, которая проявляется в значительной тревоге. Подобное разделение понятий (сформулированное неоднократно, но которым иногда пренебрегают) основано на том, что аномия, как и другие условия общественной жизни, различается по степени и, вероятно, по роду. В предшествующей главе мы идентифицировали некоторые из процессов, ведущих к аномии, и подробно изложили типологию адаптивных реакций на это состояние и на структурные воздействия, от- 4 Sebastian De Grazia, The Political Community (University of Chicago Press, 1948), 72—74, passim; cf. Brookes, op. cit., 46. — Примеч. автора. 284 ветственные за большую или меньшую частоту каждой из этих реакций среди различных слоев классовой структуры. Согласно нашей основополагающей предпосылке, общественные классы не только различным образом подвержены аномии, но и различным образом подвержены тому или иному типу реакции на нее. Толкотт Парсонс рассмотрел эту типологию и вывел ее в мотивационных терминах из своей концептуальной схемы социального взаимодействия5. Этот анализ исходит из допущения, что ни склонность к девиантному поведению, ни склонность к сохранению равновесия в социальной интерактивной системе не могут развиваться хаотически; напротив, они формируются в более или менее ограниченном числе идентифицируемых направлений. Можно сказать, что девиантное поведение имеет собственные образцы. По словам Парсонса и Бэлса, «мы рассмотрели девиацию, включающую четыре основных направления, соответствующих, с одной стороны, потребности либо выразить отчуждение от нормативной структуры (включая отказ от привязанности к другому человеку как к цели), либо сохранить вынужденную конформность с нормативным образцом и привязанностью к другому, а с другой стороны, в соответствии с пассивным или активным характером поведения. Таким образом, мы получаем четыре разных вида направленности девиантного поведения: агрессия и бегство в качестве отчуждения и вынужденное действие и вынужденное одобрение в качестве вынужденной конформности. Кроме этого, мы показали, что данная парадигма, независимо выведенная, существенно сходна с парадигмой, ранее предложенной Мертоном для анализа социальной структуры и аномии»6. Заметим, что это первое расширение типологии реакций продолжает рассматривать обе структуры — и культурную («нормативный образец»), и социальную (структурированная привязанность к другим людям или отчуждение от них). Тем не менее характеристика типов реакций дана с точки зрения их пассивного или активного характера. Это означает, что девиантное поведение может включать либо активное» «распоряжение ситуацией», направленное набольший контроль над ситуацией, чем требуют [институционализированные] ожидания», или пассивный «отказ от необходимой степени активного контроля», которую требуют эти ожидания. Типы девиантного поведения могут быть далее подразделены благодаря различию между случаями, в которых первичной является либо напряженность в соци- 5 Parsons, The Social System, 256-267, 321—325; Talcott Parsons, Robert F. Bales 6 Parsons et al., Working Papers, 68. — Примеч. автора. 285 альных отношениях, либо в культурных нормах, по отношению к которым ожидается конформность7. Конкретные проявления реакций на аномическое напряжение (преступность, злодеяние и суицид) и концептуально опосредованные типы реакций (инновация, ритуа-лизм, бегство и мятеж), таким образом, становятся классифицированными как результаты определенных абстрактных качеств интерактивной системы, идентифицированной Парсонсом. Созданная не так давно, эта более сложная классификация типов девиантного поведения уже была широко использована в эмпирических исследованиях. Показатели аномии Подобно многим из нас, кто стремится быстро обойти и исследовать эту чрезмерно широкую область, а следовательно, не обращать внимание на частности, Дюркгейм не дал эксплицитного и методичного руководства по различным признакам аномии, а также по приметам отсутствия норм и нарушений в социальных взаимоотношениях. Однако очевидно, что какие-то показатели должны быть разработаны, если понятие аномии должно использоваться в эмпирических исследованиях. Шаг в этом направлении сделал Лео Сроул в разработке предварительной «шкалы аномии»8. С одной стороны, шкала включает пункты, относящиеся к человеческому представлению о социальном окружении, а с другой стороны, к человеческому представлению о своем собственном месте среди этого окружения. Точнее, пять пунктов, входящих в эту предварительную шкалу, включают (1) представление, что общественные лидеры безразличны к нуждам людей; (2) представление, что немногое может быть совершенно в обществе, которое выглядит в основном непредсказуемым и беспорядочным; (3) представление, что жизненные цели скорее уходят в прошлое, чем реализуются; (4) чувство тщетности и (5) убеждение, что человек не может рассчитывать на своих коллег для социальной и психологической поддержки9. Какуточня- 7 Ibid, с. 74. — Примеч. автора. 8 В статье «Социальная дисфункция, личность и установка на социальную дис *> Особая формулировка этого вопроса дана Alan H. Roberts and Milton Rokeach, «Anomie, authoritarianism, and prejudice: a replication», American Journal of Sociology, 1956, 61, 355—358, в заметке 14. В опубликованном комментарии на эту статью Сроул сомневается, что его исследования на самом деле получили возражение. Там же, 1956, 62, 63—67. — Примеч. автора. 286 ет Сроул, эта попытка создать шкалу аномии имеет определенную ограниченность и некоторую неполноценность, но здесь заложено начало стандартизации измерений аномии, как ее воспринимают и испытывают люди в группе и обществе. Данную шкалу можно принять для измерения аномии каксубъек-тивно испытываемой; очевидно, необходимо новое измерение аномии как объективного состояния в жизни группы. Бернард Лэндер сделал симптоматичное продвижение к последнему типу измерений10. Используя факторный анализ восьми качеств из материалов переписи в американском городе, он идентифицировал две группы переменных, одну из которых он определил как «анемический фактор». Он имел в виду, что эта группа переменных (высокий рост преступности, большой процент не-белых резидентов в районе и небольшой процент собственников жилья) выглядит, в сущности, как характеристика района относительной безнормности и нестабильности. Лэндер первый признал, что данная специфическая группа переменных может измерить фактор аномии в лучшем случае только очень огрубленно. Ее несомненная ограниченность возникает из обстоятельства, с которым регулярно сталкиваются социологи, разрабатывая системы измерений теоретических понятий с помощью привлечения множества социальных данных, которые случайно оказались зафиксированными в статистических выпусках, изданных общественными организациями, а если точнее, из обстоятельства, что эти данные социальных отчетов, которые случайно оказались в их распоряжении, не являются теми необходимыми данными, которые наилучшим образом измеряют понятие. Именно поэтому я назвал оригинальную попытку Лэндера скорее «симптоматическим», чем принципиальным успехом. Простое наличие официальной статистики заставило Дюркгейма использовать такие приблизительные, косвенные и всего лишь предварительные измерения аномии, как профессиональный статус и семейную дезинтеграцию (расторжение брака). И такая же случайность, что отчеты по переписи в Балтиморе (включающие данные о преступности, расовом составе, собственности на жилье) заставили Лэндера использовать эти приблизительные, косвенные и всего лишь предварительные измерения аномии. Прагматические исследования такого рода, конечно, не являются подходящей альтернативой теоретически определяемым признакам понятия. Перемена места жительства может быть косвенным измерением степени нарушения установив- ,0 Towards an Understanding of Juvenile Delinquency (New York: Columbia University Press, 1954), esp. Chapters V-VI. См . также полезную обзорную статью, основанную на Этой книге: Ernest Greenwood, «New directions in delinquency research», The Social Service Aeview, 1956, 30, 147—157. — Примеч. автора. 287 шихся социальных взаимоотношений. Но очевидно, что существенное усовершенствование измерений связано с получением данных непосредственно о размерах нарушенных социальных взаимоотношений. Так же и с другими объективными компонентами аномии, связанными с нарушениями как в нормах, так и в отношениях. Речь идет не просто о недоступном совершенстве. Мы считаем совершенно очевидным, что в дальнейшем должны быть усовершенствованы и шкала субъективных аспектов аномии, и шкала объективных аспектов. Применение доступных социально-статистических данных является только навязанным практикой временным заменителем. Из представления о субъективных и объективных признаках аномии возникает новая потребность рассматриватьодновременно эти два типа компонентов в исследовании причин и последствий аномии. Конкретнее это означает, что можно было бы систематически сравнивать поведение «аномических» и «эуномических»*/гюдеи, входящих в группу с определенной степенью объективной аномии, с поведением людей того же самого типа, принадлежащих к группе с иной степенью аномии. Исследования такого рода, очевидно, представляют следующий шаг в изучении аномии". Таким образом, современные теоретические и процедурные исследования несколько уточнили понятие аномии и начали моделировать методы, необходимые для его систематического изучения. Недавно появились содержательные исследования, непосредственно связанные той или другой частью со структурным и функциональным анализом аномии (о чем шла речь в предшествующей главе). Тема успеха в американской культуре Напомним, что мы рассматривали акцентирование денежного успеха как одну из доминантных тем в американской культуре и выявили напряжение, которое данная тема навязывает людям, имеющим разное положение в данной структуре. Конечно, мы не утверждали (как указывали неоднократно), что разобщение между культурными целями и институционально узаконенными средствами возникает только из данного крайнего акцентирования цели. Согласно теории, любое чрезмерное акцентирование достижения (будь то научная про- * eunomic — от eunonvy (эуномическое правление) — правление, основанное на началах законности и справедливости. — Примеч. пер. 11 Обшая логика такого рода анализа в разделе о «статистических показателях социальной структуры» этой книги, атакже см. Paul F. Lazarsfeld and Morris Rosenberg, The Language of social Reserch (Glencoe: The Free Press, 1955). — Примеч. автора. 288 дуктивность, накопление личного богатства, а при некотором воображении — победы Дон Жуана) будет ослаблять конформность по отношению к социальным нормам, контролирующим поведение, когда оно предназначено для достижения особых форм «успеха», особенно среди тех, кто находится в неблагоприятном социальном положении в борьбе за успех. Именно этот конфликт между культурными целями (каков бы ни был характер целей) и невозможность использовать институциональные средства создают напряженность, ведущую к аномии12. Цель денежного успеха была избрана для иллюстративного анализа на основе допущения, что она особенно глубоко укоренилась в американской культуре. Это широко известное допущение получило новое подтверждение во множестве исследований по истории и исторической социологии в последнее время. Ирвин Гордон Вилли (в своей подробной монографии об американской доктрине экономического успеха с помощью «самоусовершенствования») показал, что хотя «успех» был по-разному определен в американской культуре (и различным образом среди разных социальных слоев), но другие определения «не получили такого всеобщего признания в Америке, как отождествление успеха с приобретением денег»13. Этот сильный акцент на финансовом успехе не является, конечно, особенностью американцев. Давние аналитические наблюдения Макса Вебера до сих пор во многом уместны: «Стремление к приобретению, погоня за прибылью, деньгами, желание иметь как можно больше денег сами по себе не имеют ничего общего с капитализмом [а в настоящем случае — с особенностями американской культуры]. Это стремление существует и существовало среди официантов, врачей, кучеров, артистов, проституток, недобросовестных чиновников, солдат, аристократов, общественных деятелей, игроков и нищих. Можно сказать, что оно было общим для людей всех групп и положений во все времена и во всех странах мира, где существовали или существуют объективные возможности для этого»14. Но что определенным образом отличает американскую культуру в этом отношении и что мы считали важным проанализировать в этой связи в предшествующей главе — так это то, что наше «общество оказывает наибольший почет экономическому богатству и социальному восхождениюлюбого своего члена». «Учебникуспеха» концаXIX века 12 W.J.H. Sprott выразил это с завидной точностью в лекциях, прочитанных в Бирмингемском университете. Science and Social Action (London: Watts & Co., 1954), 113.— Примеч. автора. " Irvin Gordon Wyllie, The Self-Made Man in America (New Brunswick: Rutgers University Press, 1954), 3-4 и далее. — Примеч. автора. 14 Max Weber, The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism (New York: Charles Scribner's Sons, 1930), 17. — Примеч. автора. U Мертоп «Социальп. теория» 289 замечательно изображает это культурное убеждение: «Дорога к счастью, как обществе иная магистраль, открыта какдля детей нищих, так и для потомков королей. Все платят налоги, все имеют права, и нам остается только извлечь из этого пользу для себя»15. Особый характер этой культурной доктрины состоит из двух частей: во-первых, борьба за успех не связана с вопросом о том, что у людей есть приобретательские побуждения, уходящие корнями в человеческую природу, но является социально определяемым ожиданием, и во-вторых, эти образцы ожиданий рассматриваются как подходящие для каждого, независимо от его первоначального жребия или места в жизни. Конечно, в реальности нет необходимости в идентичных стандартах достижений для каждого человека в обществе; характер и границы этого продвижения по экономической лестнице могут быть определены по-разному в отдельных социальных слоях. Но преобладающие культурные ориентации придают большое значение этой форме успеха и считают приемлемым, что все должны бороться за него. (Как мы вскоре увидим, от этого далеко до эмпирического утверждения, что определенная часть людей во всех социальных слоях действительно принимает этот акцент в культуре и ассимилировала его в своих личностных ценностных структурах.) Единственное, чему внимают американцы в проповедях и в прессе, в романах и в кино, в курсе формального образования и в ходе неформальной социализации, в различных официальных и личных сообщениях, — большее или меньшее акцентирование моральной обязанности (а также фактической возможности) бороться за денежный успех и достичь его. Как показал Вилли, эту тему настойчиво пропагандируют вдохновенные лекторы в лекториях, коммерческие библиотечные ассоциации, колледжи бизнеса и огромное число учебников успеха (123 ff.). В доказательство он приводит анализ содержания ряда повсеместно читаемых романов, бесконечно переиздаваемых учебников, используемых в средней школе по всей стране, а также неоднократно подтверждающих данные ценности некрологов некоторых наиболее известных бизнесменов Америки. Кеннет Линн проследил распространенную тему «быстрого обогащения» в романах Теодора Драйзера, Джека Лондона, Дэвида Грэхема Филипса, Фрэнка Норриса и Роберта Геррика. Ричард Мозер'6 продемонстрировал неизменное присутствие 15А.С. McCurdy, Win Who W///(Philadelphia, 1872), 19, as cited by Wyllie, op, cit., 22. — Примеч. автора. 1Ь Kenneth S. Lynn, The Dream of Success (Boston: Little Brown, 1955); Ricard D. Mosier, Making the American Mind (New York: King's Crown Press, 1947). См. также Marshall W. Fishwick, American Heroes: Myth and Reality (Washington, D.C.: Public Affairs Press, 1954). — Примеч. автора. 290 той же самой темы в очевидно неисчерпаемой серии хрестоматий Мак-Гаффи. А в «Репутации американскогобизнесмена»17 Зигмунд Дай-монд анализирует большое число некрологов, этих хранилищ морального чувства, опубликованных после смерти Стефана Джирарда, Джона Якоба Астора, Корнелиуса Вандербильда, Дж. Моргана, Джона Рокфеллера, Генри Форда, и выявляет их основную мысль: пока человек «обладает необходимыми качествами, успех будет принадлежать ему в любое время, в любом месте, при любых обстоятельствах». Данная тема культуры не только предполагает, что денежный успех возможен для всех независимо от общественного положения и что борьба за успех является долгом каждого, но иногда считает, что видимые недостатки бедности являются в действительности преимуществами. По словам Генри Уорда Бичера, именно «жесткий, но добрый дух Бедности говорит им «Работай!» и с помощью труда делает их людьми»18. Естественно, так возникает сопутствующая тема, что успех или поражение целиком являются результатом личных качеств: тот, кто совершил ошибку, должен упрекать только себя самого, так как в соответствии с понятием о человеке, «сделавшем себя», он является человеком, «себя не сделавшим». В той степени, в которой это культурное определение ассимилировали те, кто не добился успеха, неудача представляет двойное поражение: очевидное поражение отставшего в погоне за успехом и подразумеваемое поражение — отсутствие способностей и моральной стойкости, необходимых для успеха. Независимо от объективной истины или ложности этой доктрины в любом частном случае, важно то, что ее нелегко исследовать: распространенное определение требует духовной дани от тех, кому она не по силам. В значительной части случаев именно таков культурный фон, когда угроза поражения побуждает людей использовать такую тактику, которая сулит «успех» вне закона и морали. Следовательно, моральный мандат на достижение успеха оказывает воздействие, заставляя преуспеть с помощью честных средств, если возможно, и с помощью грязных, если необходимо. Моральные нормы, конечно, продолжают повторять правила игры и призывать к честной игре, в то время когда поведение отклоняется от нормы. Иногда тем не менее даже руководства по достижению успеха настоятельно советуют людям «прийти и победить», используя все наличные средства для успешной борьбы в соревновании», как в анонимном трактате 1878 года «Как стать богатым». А «в период между 1880и 1914 годами популисты, чиновники, публицисты и социалисты заглянули |
||
Последнее изменение этой страницы: 2018-06-01; просмотров: 171. stydopedya.ru не претендует на авторское право материалов, которые вылажены, но предоставляет бесплатный доступ к ним. В случае нарушения авторского права или персональных данных напишите сюда... |