Объект и предмет дипломатики

С.М. Каштанов

РУССКАЯ ДИПЛОМАТИКА

Допущено

Министерством высшего и среднего

специального образования СССР

в качестве учебного пособия

для студентов высших учебных заведений,

обучающихся по специальности «История»

Москва

«Высшая школа»

1988

[3]

ВВЕДЕНИЕ

Дипломатика» и «дипломы»

Дипломатика — это научная дисциплина, изучающая происхождение, форму и содержание, функционирова ние, историю воспроизведения текста и архивную судьбу документов правового характера, причем в большей мере таких, где указаны автор и адресат или контра генты (участники сделки, договора), часто же не только адресат, но и фактический контрагент, не тождествен ный адресату. В поздней латыни слово diplomatica оз начало: относящаяся к дипломам. Название дисципли не дал труд ученого французского монаха Жана Мабильона (в латинско-русской традиции; по-французски — Мабийон) «Шесть книг о вещи дипломатической (или «относящейся к дипломам»)»: «De re diplomatica libri sex» (1681). Прилагательное diplomatica субстантиви ровалось и превратилось в самостоятельное понятие — существительное женского рода diplomatica — диплома тика. Свою латинскую форму это слово полностью сох­ранило в итальянском, испанском, португальском язы ках. В некоторых других языках видоизменилось лишь его окончание: diplomatique (фр.), diplomatics (англ.), diplomatică (рум.). В немецком языке для обозначения дипломатики употребляются термины Urkundenlehre (учение о грамотах), Urkundenforschung (исследование грамот) и Diplomatik. Последний термин вследствие его общеевропейского характера сейчас более принят в немецкой научной литературе. Аналогичная терминоло гическая двойственность наблюдается в венгерском языке, где наряду с общеевропейским diplomatika упот ребляется специфическое oklevéltan (учение о дипло мах). В славянских языках распространены формы, воспроизводящие латинское звучание термина (как, например, русское «дипломатика») или очень близкие к нему.

[4]

Вырастая из практической необходимости различе ния подлинных и подложных грамот, дипломатика в период средневековья и в начале нового времени уделяла основное внимание королевским и императорским гра мотам, закреплявшим за феодалами (преимущественно духовными) земли и иммунитет. Объектом изучения в дипломатике стали не только документы, исходившие от лица носителей светской власти, но и грамоты пап ской канцелярии. В XIX—XX вв. получила развитие также дипломатика частных актов.

В греческом языке слово «диплом» (от «диплоо» — удваиваю) использовалось для определения документов уже в I—II вв. н. э. [например, Плутархом (40—120 гг. н. э.)]. Вероятно, это словоупотребление связано с вли янием латыни, где термин diploma (мн. ч. diplomata) укоренился в I в. до н. э. и означал не что иное, как разного рода документы. Цицерон (106—43 гг. до н. э.) называет дипломом 1) официальное рекомендательное письмо, дававшееся тем, кто отправлялся в провинцию с поручением от центральной власти; 2) грамоту о по миловании. Сенека (55 г. до н. э.— 39 г. н. э.), Тацит (ок. 55—120 гг. н. э.) и Плиний Младший (62—113 гг. н. э.) понимают под дипломом подорожную грамоту, Сенека и Светоний (ок. 75—160 гг. н. э.)—также и охранную. У Светония diploma — это еще и грамота о принятии в римское гражданство. Позднее Макробий (IV—V вв.) называл дипломами и письма, записки.

Единственная разновидность римских дипломов, об разцы которых сохранились до наших дней,— это так называемые военные дипломы. Они предоставляли права римского гражданства (civitas) и законного брака (conubium) военным за выслугу лет. Их, вероятно, и имеет в виду Светоний, говоря о дипломах, дарующих римское гражданство. Военные дипломы состояли из двух бронзовых пластинок, соединенных обычно про волокой и складывавшихся в виде диптиха. Отсюда их название — diploma, т. е. «сложенное вдвое».

Военные дипломы известны за период с 52 по 301— 305 гг. К 1880 г. их было обнаружено и опубликовано 70, в конце XIX в. это число увеличилось до 81, в 1955 г.— до 189[1]. В последующее время находки воен ных дипломов продолжались. Военные дипломы изуча лись в связи с историей вспомогательных частей рим-

[5]

ского войска, ибо они выдавались солдатам и ветера нам именно этих подразделений и морякам флота. Те и другие набирались из числа народов, которые на селяли римские провинции и первоначально не имели прав римского гражданства. Солдаты и ветераны вспо могательных войск и флота получали эти права в на граду за многолетнюю безупречную службу.

Дипломы касались отдельных военных (реже двух) и их семей, но писались на основании императорской привилегии, даваемой целой группе солдат, либо оста вавшихся на службе, либо уволенных в почетную от ставку (diniissi honesta missione) из определенных вой сковых единиц. Последние перечислялись как в общей привилегии, так и в отдельном дипломе конкретному лицу. Общуя привилегия оформлялась в виде закона (lex data), высеченного на бронзовой доске (tabula aenea). Она устанавливалась для публичного обозре ния в том или ином месте римского Капитолия: сна чала довольно часто — у алтаря рода Юлиев, но с 93 г. — всегда в стене за храмом Минервы. Текст дипло ма в основном повторял текст закона, но в конце его указывалось имя данного конкретного ветерана.

Текст диплома начинался с указания титула импе ратора и всех его магистратур. Поэтому с «дипломами» позднее стали ассоциироваться прежде всего торжест венные акты, выдававшиеся от имени императоров и королей. Текст размещался на внутренней и внешней сторонах соединенных бронзовых пластинок, причем тексты внешней и внутренней сторон были идентичны. Дипломы скреплялись печатями семи свидетелей. Пе чати прикреплялись с помощью проволоки, продевае мой через специальные отверстия в пластинах. При подавляющем большинстве дипломов печати не сохра нились.

Римские дипломы от деловых документов отличает материал для письма (бронза). Многие деловые до кументы в Риме — квитанции, счета, торговые сделки, арендные договоры и т. п.— писались на папирусе или деревянных, покрытых воском табличках. Обычно две или более деревянных табличек соединялись между со бой с помощью шнура или ремешка, продетого сквозь 2—3 дырки, просверленные с одного из краев таблички. При этом восковые стороны табличек оказывались внутри такого диптиха, триптиха или полиптиха.

Диптихи, триптихи и полиптихи отличались от дипло мов также своим правовым характером. Если диплом

[6]

были, как правило, публично-правовыми документами (исходившими от органов власти), то восковые писчие таблички имели частноправовое происхождение. Этим, в сущности, и объясняется разница применявшегося в двух данных группах источников писчего материала. Восковые таблички предназначались для многократного использования. Потерявшие практическое значение записи могли быть легко стерты и заменены новыми. Изменить текст на металлических дипломах было труд нее. Вероятно, такой способ фиксации правительствен ных постановлений и распоряжений рассматривался как предохраняющий официальные документы от подделок и сообщающий им торжественность и длительное сох ранение юридической силы.

В раннесредневековых документах, которые наука нового времени относит к разряду «дипломов», опреде ление diploma обычно отсутствует. Это и понятно. Фор ма бронзовых табличек ушла в прошлое. Грамоты но сителей верховной власти во вновь образовавшихся европейских «варварских» государствах писались на папирусе, пергамене и представляли собой открытый лист, а не закрывающийся диптих. Лишь позднее (в XIII—XIV вв.) возникли так называемые закрытые письма, но они и по материалу, и по форме мало на поминали римские дипломы.

К числу «дипломов» меровингских королей научная дипломатика относит две категории документов: прецепты, или распоряжения (praecepta), и судебные ре шения, или приговоры (placitaj. Среди прецептов значи телен удельный вес актов пожалования иммунитета. Наиболее древний прецепт, сохранившийся в ориги нале,— Хлотаря II — датируется 625 годом, однако предполагают, что иммунитетные прецепты могли вы даваться Меровингами уже в VI в. В оригинале дошло только 38 дипломов королей Меравингской династии. По следний из этих документов — прецепт Хильперика II — 717 г. 13 старейших оригиналов (625—659 гг.) написа ны на листах папируса. Использование папируса было продолжением письменных традиций Римской им перии. Начиная с прецепта Теодориха III 677 г. идет серия оригиналов на пергамене. Грамоты королей и императоров следующей династии — Каролингов — со ставлялись также на пергамене. Для изготовления дип ломов пергамен оставался основным писчим материа лом в течение многих веков, даже в период широкого распространения бумаги (с XIV в.).

[7]

Если термины типа praeceptum, placitum содержатся в самих документах и часто выступают как их само названия, то определения diploma, diplomum в средне вековых грамотах встречаются редко.

Термин diploma получил широкое применение в тру дах ученых эпохи Возрождения, которые, занимаясь изучением греко-римских древностей, перенесли назва ние римских «дипломов» на сходные с ними по проис хождению от высшей власти средневековые документы. Французский гуманист Гийом Бюде (1467—1540) пони мал под «дипломами» публично-правовые документы в широком смысле слова.

Содержание римских «дипломов» как официальных документов обусловило специфику применения этого термина в науке и практике позднего средневековья, нового и новейшего времени. В науке римское влияние выразилось в том, что «дипломами» стали называться те категории королевских и императорских грамот, ко торые имели торжественную форму и фиксировали опре деленные привилегии или преимущества частных лиц — физических или юридических. По мнению бельгийского историка П. Бонанфана, «дипломами» могли назы ваться акты королевской власти, предоставляющие при вилегии, связанные с беспошлинным проездом, иммуни тетом и т. д., а также распорядительно-управленческие грамоты церкви и грамоты, в которых епископ давал свое согласие на провозглашаемое папой отлучение ка кого-либо лица от церкви[2].

В новое время название «дипломов» получили офи циальные документы, закрепляющие в торжественной форме предоставление частному лицу определенного звания или титула. Слово «диплом» перестало быть исключительно латинским термином. Оно вошло в на циональные европейские языки, пополнив их словар ный запас. В XVIII в. французское новообразование diplôme обозначало грамоту (charte), хотя современная французская дипломатика отличает «грамоту» в узком смысле слова от «диплома». Президент Международной комиссии по дипломатике Р.-А. Ботье указывает сле дующие отличительные особенности капетингских коро­левских «дипломов»: 1) наличие начальной инвокации (призывание священного имени) во имя неразделимой Троицы; 2) присутствие монограммы королевского име-

[8]

ни, помещаемой в середине канцелярской формулы: «Data vacante cancellaria» или «Data per manus...»; 3) слово «Actum» перед датой, к которой присоеди няется список главных должностных лиц королевства. Начальная инвокация и упоминание канцелярии писа лись в дипломах удлиненными или утолщенными бук вами. Дипломы перестают выдаваться во Франции в начале XIV в. «Грамоты» отличаются от дипломов от сутствием начальной инвокации, монограммы и списка главных должностных лиц. Этого нет и в других раз новидностях королевских актов. Все они начинаются с интитуляции, т. е. с имени и титула лица, от которого исходит документ.

Однако эти критерии различения «дипломов» и «грамот» нельзя признать универсальными. Так, меровингские дипломы не имеют словесной инвокации, хотя в хорошо сохранившихся оригиналах можно наблюдать символическую инвокацию — хризмон (соединение X и Р) или изображение креста. Словесная инвокация появляется только в каролингских дипломах. После корона ции Карла Великого императорской короной (25 де кабря 800 г.) инвокация присутствует в дипломах обяза тельно.

И в новое время торжественные документы типа дип ломов роскошно оформлялись и часто по традиции писались на пергамене[3]. В XVIII в. термин diplôme использовался для обозначения грамот, предоставляв ших те или иные почетные звания и титулы. Дипломами во многих европейских странах стали называться также документы, которые выдавались высшими учебными заведениями и закрепляли ученые звания и степени — бакалавра, лиценциата, доктора, позднее инженера и т. д. Со второй половины XIX в. во французском языке приобретает права гражданства слово diplomé, «дипломированный», производное от diplôme (ср. Dip­lomingenieur в немецком).

Как перевод латинского diplomaticus во французском языке уже в XVIII в. образовалось прилагательное diplomatique. Оно имело значения: 1) относящийся к дипломам, грамотам (1708); 2) относящийся к догово рам (1726,). Второе значение породило совершенно но вые понятия: diplomate, diplomatie (1791—1792) —«дипломат», «дипломатия» (по образцу aristocrate, aristo-

[9]

cratie—«аристократ», «аристократия»). В латинском языке не было производного «дипломатия» от слова «диплом». В «Полном русско-латинском словаре» Ю. Ходобая и П. Виноградова (М., 1880) слово «дипло матия» переводится как doctrina rerum civilium, «дип ломат»— как legaius.

В России дипломы на графское и баронское достоин ства были введены в начале XVIII в. С первой поло вины 60-х годов распространилась практика составления дипломов на вновь учреждаемое дворянское до стоинство, а с начала 70-х годов — и дипломов, под тверждающих старинное дворянство. При Павле I дип ломы на дворянское достоинство стали выдаваться лицам, дослужившимся до дворянства по чинам. При Александре I появились указы и положения, опреде лявшие порядок изготовления дворянских дипломов в Герольдии, контрассигнирования их министром юстиции и подписания императором. В 1852 г. был вновь регла ментирован размер пошлин с дипломов на дворянство, выдаваемых департаментом Герольдии, а в 1867 г.— с дипломов («грамот»), жалуемых на имения и дос тоинства (титулы). В начале 60-х годов XVIII в. в России были учреждены дипломы на ученые степени Академии художеств. В первой трети XIX в. появились положения, регламентировавшие взимание пошлин за университетские дипломы на медицинские звания[4].

В наше время название дипломов носят документы, удостоверяющие окончание учебного заведения, утверж дение в ученой степени, а также отмечающие выдаю щиеся заслуги и достижения отдельного лица или кол лектива в той или иной форме производственной или общественной деятельности, в спорте и т. д.

Отметим теперь эволюцию значения слова «диптих», которое в древности обозначало документы, по внеш ней форме близкие к «дипломам». Уже в сочинениях церковных христианских писателей первых веков нашей эры это слово имело значение «опись», «список», «пере чень». В период раннего средневековья (VI—VII вв.) диптихи (diptycha) приобрели и более узкое предназ-

[10]

начение: в них заносились имена умерших без указа ния даты смерти. Таким образом, диптихи продолжали играть роль списков или перечней. В средние века вос ковые таблички широко употреблялись для записи раз ного рода сделок и счетов. От XV и более поздних ве ков они сохранились в значительном количестве. Отчет ность рыбного рынка в городе Руане во Франции ве лась на таких табличках вплоть до 1860 г. В таблич ках, найденных в Северной Африке и относящихся ко времени существования там вандальского королевства (конец V в.), текст написан чернилами прямо по де реву, не покрытому воском. Подобные таблички до сих пор распространены в Марокко. За деревянными таб личками типа диптихов и триптихов в средневековой литературе закрепилось название tabulae, tabulettae — от латинского tabula: доска, таблица, дощечка, запись, картина и т. п. Вместе с тем слово «диптих» в эпоху Возрождения и в новое время стало все в большей мере применяться для обозначения двустворчатых икон и других картин, выполненных на дереве. Еще в XVII в. выкристаллизовавшееся из латыни французское слово diptyque обозначало двойную дощечку вообще, но уже в XIX в. это только название складня, картины, написанной на двух соединенных и складывающихся досках.

Таким образом, термины «диплом» и «диптих», обоз начавшие в древности схожие по внешней форме доку менты, хотя и написанные на разном материале, эво люционировали по-разному. Слово «диплом» в своем позднейшем значении потеряло связь с первоначальной формой источника, от которой произошел сам термин, и, с одной стороны, стало применяться в юридической практике для обозначения отдельных разновидностей современных документов публично-правового характера, а с другой стороны, превратилось в научное понятие, охватывающее более или менее широкий круг актовых источников. Слово «диптих», испытав в период раннего средневековья тенденцию к превращению в наимено вание определенной узкой разновидности перечней, за тем приобрело свое прежнее значение, обусловленное прежде всего внешней формой памятника, и в XIX — XX вв. стало прилагаться в большей мере к изобрази­тельным, чем к письменным материалам.

Дипломатика — это не наука о «дипломах» в том или ином узком смысле слова, а наука о документах в более широком понимании.

[11]

Объект и предмет дипломатики

Объектом дипломатики чаще всего считаются либо «документы», либо «акты», хотя в определении содер жания обоих понятий наблюдается разнобой. Что ка сается «документов», то в последнее время в советской документалистике под ними стали пониматься все ма териальные объекты, несущие на себе сознательно за крепленную информацию. В состав «документов», та­ким образом, попадают: 1) письменные и изобрази тельные источники на любом материале и с любой знаковой системой; 2) вещественные памятники, соз данные человеком и несущие на себе преднамеренную информацию в виде изображений или надписей (в том числе здания и механизмы, посуда, оружие и т. п.); 3) природные объекты, не специально обработанные для письма, но имеющие нанесенные человеком рисунки или знаки (в том числе скалы, камни, деревья и т. д.). Объекты двух последних групп сами по себе не порож дены информационной функцией, которая в документоведческой литературе признается основной и наиболее общей функцией документа: несение преднамеренной информации в них — либо вспомогательная функция (на предметах, созданных человеком), либо позднее приданная (на предметах природы). В любом случае в качестве «документа» может рассматриваться только часть поверхности этих предметов, не предназначен ных в целом для выполнения информационной функ ции.

Непомерное расширение содержания понятия «доку мент» имеет в своей основе приближение его к поня тию «источник» или «исторический источник». Докумен талисты фактически делят все источники на две боль шие группы: источники с преднамеренной информа цией (=документы) и источники с непреднамеренной информацией (предметы без надписей и рисунков — как созданные, так и не созданные рукой человека). Вме сте с тем информативность источника — это не функ ция его, а свойство. Даже источники с преднамерен ной информацией создаются не ради передачи инфор мации как таковой (передача информации — не само цель!), а для выполнения определенной функции воз действия посредством передачи определенной информа­ции. Происхождение исторических источников, и прежде всего источников, несущих в себе преднамеренную ин формацию, может быть понято только в свете социаль-

[12]

ного анализа, т. е. при уяснении того, как и на что должен был воздействовать источник для сохранения, укрепления или изменения, разрушения тех или иных конкретных отношений или представлений[5].

Источники, создаваемые с целью воздействия непо средственно на социально-экономические, политические или правовые отношения, образуют большую группу памятников, которую в исторической науке принято обозначать общим термином «документы» или «доку ментальные источники». Источники, создаваемые с целью непосредственного воздействия только на чувства, взгляды, мировоззрение, мироощущение, знания, вкусы людей, объединяются обычно в группы «повествова тельных», или «нарративных», и дидактических источ ников, у которых цель воздействия на материальные отношения выступает лишь в опосредствованной форме. Документы имеют следующие общие свойства, обуслов ленные функцией воздействия непосредственно на ма териальные отношения: 1) современность основным со бытиям, о которых говорится в источнике; 2) наличие определенной правовой формы, в которой документ составляется; 3) способность служить более или менее официальным свидетельством о предоставленном праве или совершившемся событии. В отличие от докумен тальных повествовательные и дидактические источники а) могут быть посвящены как современным автору со бытиям, так и событиям отдаленного прошлого; б) не имеют правовой формы, хотя форма их и подчинена законам жанра; в) не являются официальным (хотя и могут служить неофициальным) свидетельством о пре доставленном праве или совершившемся событии.

В своем стремлении преодолеть старое понимание «документа» как «доказательства» или источника с правозначащим содержанием современные документа листы и документоведы, по существу, игнорируют объ ективную обоснованность деления письменных источни ков на документальные и повествовательные. Вместе с тем различение этих групп источников неоднократно проводилось в исторической науке. Оно встречается, на пример, у Н. П. Лихачева, H. H. Ардашева, С. Ф. Пла тонова, В. И. Стрельского, Л. Н. Пушкарева.

В отличие от тех историков, которые отождеств ляют «документы» с «актами» (Н. П. Лихачев,

[13]

И. Л. Шерман, В. И. Стрельский и др.), мы различаем в составе «документов» несколько видов источников. В 1962 г. было предложено следующее определение вида: «Под видами письменных источников мы пони маем такие группы памятников, которые имеют сход ные внешние признаки происхождения, содержания и формы»[6]. В 1970 г. было уточнено, что под «общими внешними признаками» понимаются «формально-юри дические признаки», которые могут быть общими у источников, возникших в разные эпохи и у разных на родов. Например, общий формально-юридический приз нак происхождения договорных документов в разных странах и в разное время состоит в том, что во всех случаях эти документы — результат сделки контраген тов. К каким бы классам ни принадлежали контраген ты, на каком бы языке ни был составлен документ, как бы он ни назывался, формально-юридически отношения, приведшие к созданию документа,— договоренность, сделка. То же относится к формально-юридической общности содержания этих документов. Конкретные ус ловия сделки могут быть разными, но формально-юри дически содержание сводится к формулировке норм поведения контрагентов в будущем. Наконец, под «фор мой» понималась внутренняя форма документа, его построение. В договорных документах, независимо от того, в каких конкретно-исторических условиях они воз никли, внутренняя форма состоит из комбинаций устой чивых статей. Эта формально-юридическая общность формы договорных документов, созданных в разное время и в разных странах, обусловлена формально-юри дической однотипностью их происхождения и содер жания[7]. То же можно сказать о формально-юридиче ской общности происхождения, содержания и формы разновременных и разноязычных источников какого-либо другого вида, например законов или прошений. Основываясь на тексте статьи 1962 г. и не учиты вая разъяснение 1970 г., Л. Н. Пушкарев подверг пред ложенное определение вида критике. Он счел непонят ным выражение «сходные внешние признаки» и стал толковать «внешние признаки» как признаки внешней

[14]

формы (почерк, материал), хотя имелось в виду сов сем другое и это было разъяснено в 1970 г. Вопрос о происхождении Пушкарев подменил вопросом о значе нии источника и об авторстве (один и тот же автор может создать источники разных видов}. Но разве об этом шла речь? «Сходные внешние признаки» содер жания остались ему также непонятны, хотя под внеш ними признаками сходства содержания подразумева лась юридическая общность тематики: формулирование договорных условий (для актов), формулирование зако нодательных норм (для законов), выражение просьбы или требования (для челобитных) и т. п. Вместе с тем «сходные признаки» внутренней формы, структуры до кумента Пушкарев включил в свое определение вида в качестве единственного критерия[8]. Но сходные приз наки внутренней формы — это лишь следствие формаль но-юридической однотипности происхождения и содер жания источников, без чего не было бы и единства их формы.

Определение вида как группы документов, имею щих однотипные формально-юридические признаки про исхождения, содержания и внутренней формы, связано с вопросом о социальной функции источника. Этот воп рос на основании обобщения опыта изучения актового материала в разных странах, в том числе и в СССР, был впервые четко поставлен в 1953 г. чешским дипломатистом 3. Фиалой, а затем И. Шебанеком[9]. Об об щественной функции источников упоминали А. Д. Люб линская (1955) и А. И. Данилов (1963). Функция источ ника как способ воздействия на социальные отношения рассматривалась автором данного пособия в 1968 и 1970 гг. Функциям источника, в том числе его социаль ной функции, уделили внимание М. П. Илюшенко, А. А. Курносов, А. Г. Тартаковский и др.[10]

[15]

Под социальной функцией источника следует пони мать прежде всего ту роль, которая отводится источ никам определенного вида в формировании определен ных социальных отношений. Возникновение вида пись менных источников является юридическим следствием той или иной социальной потребности. Поэтому сам вид можно считать юридической реализацией социаль ной функции, юридическим каналом воздействия. Понятие «юридический канал» применимо к письменным ис точникам всех видов и разновидностей, в том числе и к тем, которые лишены правозначащего содержания, например к чисто научным или чисто художественным произведениям, ибо даже полное отсутствие формаль ной обязательности их чтения и усвоения теми, для кого они предназначены, передает сущность правового отношения к определенному каналу воздействия (воз можность юридически безнаказанно его игнорировать). Внешняя необязательность основана тут на внутренней силе воздействия художественной и научной литера туры, способной приносить эстетическое наслаждение, удовлетворять любознательность, служить руководством в теоретической и практической деятельности. На прак тике, как известно, юридическая свобода от научных и художественных каналов воздействия отнюдь не абсо лютна. Есть целые группы населения (например, школь ники, студенты), для которых усвоение какой-то части этой литературы формально обязательно.

Докуменшведы указывают, что документ «полифунк ционален», и выделяют у него следующие функции: «информационную, социальную, коммуникативную, культурную, управленческую, правовую, учета, истори ческого источника». Вместе с тем они говорят, что «функция документа есть его целевое назначение, орга нически присущее ему, независимо от того, осознана или не осознана она автором»[11]. При «полифункциональности» источника не слишком ли много у него разнородных «целевых назначений?». Какая цель глав ная? Главной, на наш взгляд, является цель, заданная социальной функцией источника, — служить определенным средством воздействия на определенную сферу от ношений. «Полифункциональность» источника мы усматриваем не столько в том, что он может быть одно временно или с разрывами во времени и средством ин формации, и средством коммуникации, и средством

[16]

управления, и средством учета, и объектом изуче ния исторической наукой, сколько в том, что далеко не всякий конкретный источник порождается лишь од ной социальной функцией, например только договор ной или только законодательной. Довольно многие ис точники возникают и образуют виды вследствие соче тания, синтеза нескольких социальных функций, ска жем, законодательной и договорной, договорной и рас порядительной и т. п.

Появление документов связано с процессом созда ния письменного права в различных его формах и на разных социальных и иерархических уровнях. Образо вание классовых государств и необходимость подчине ния органам государственной власти основной массы населения страны (в антагонистических обществах — прежде всего эксплуатируемого большинства) обусло вили зарождение и развитие законодательной функции. Эта функция как древнейшая и постоянно присутст вующая в деятельности государств породила наиболее чистый вид документальных источников — законы. Правда, не на всех стадиях развития государства возможно было создание законов в их чистом виде. В период формирования раннефеодальных государств законы нередко выступали в форме записи обычного права. Да и в условиях сложившегося национального государ ства во Франции фиксация обычного права различных районов (кутюмы) служила как бы дополнением к законодательству. В Германии в XIII—XVIII вв. также практиковалась запись обычного права (Weistümer). Отсутствие общих законов типа позднейших конститу ций было характерно для ряда государств эпохи фео дализма. Русские судебники XV—XVI вв. как общие законы вызывали удивление иностранцев, а в самой России после Уложения 1649 г. Не было общего закона вплоть до Конституции РСФСР 1918 г. Зато существо вало огромное количество именных и сенатских указов, манифестов, положений и мнений, рассматривавшихся вкачестве законов по частным вопросам. Такая же картина наблюдалась в Англии.

Другая древнейшая функция — договорная. Необхо димость вступать в соглашения с юридически незави симыми контрагентами и фиксировать эти соглашения письменно возникла также по мере развития классовых отношений и образования государств. Существование соседних государств иотношения с ними, военные и мирные, приводили к заключению договоров сначала

[17]

в устной, а затем в письменной форме. Формированием частной собственности и наследственного права стиму лировалось внедрение договорной функции в отноше ния между представителями имущих слоев населения. Позднее эта функция проникла в отношения между имущими и неимущими, но лично свободными людьми, способными продавать свою рабочую силу.

Создание государств и развитие частной собствен ности, усложнение функций управления государством и частным хозяйством предопределило возникновение распорядительных документов (указы, приказы, инст рукции и т. п.) как формы осуществления функции уп равления.

Кроме перечисленных видов документальных источ ников на разных этапах развития общества и государства возникают документы просительного (челобитные, про шения), рекомендательного (записки, проекты, предло жения, письма), информационно-отчетного (донесения, отчеты, служебные письма), удостоверительного (манда ты, паспорта, свидетельства), протокольно-процессуаль ного (правые грамоты, судные списки и т. п.), регистрационно-учетного (писцовые, разрядные книги, ревизии, переписи и т. д.), рецептурного (рецепты, технологии) идругого характера.

В конкретных документах мы нередко встречаемся с воплощением не одной, а двух-трех и больше юриди ческих функций. Документы могут быть смешанных видов: договорно-законодательного (прецепты, устав ные, жалованные грамоты), договорно-распорядительного (указные грамоты) и т. п.

На уровне разновидности это смешение функций, сложность юридической и социальной роли источника становится еще очевиднее. Дальнейшая конкретизация функции проявляется в подразновидности, а затем в отдельном документе, где может сочетаться несколько подразновидностей, давая надподразновидность. Пояс ним это на примере жалованных грамот. Они представ ляют вид договорно-законодательных источников и яв ляются в нем разновидностью. Подразновидности жало ванных грамот: данные, меновные, несудимые, тархан­ные, обельные, заповедные и др. Надподразновидности: данные и несудимые; данные и тарханно-несудимые; тарханно-несудимые, односрочные, заповедные; тархан но-несудимые и проезжие; тарханно-оброчные, несуди мые, двусрочные изаповедные и т. п. (сочетания под­разновидностей могут значительно варьироваться).

[18]

Какие же из всех перечисленных видов докумен тальных источников следует считать объектом дипло матики? Что такое «акт» как объект дипломатики? По нятие «акт» в настоящее время весьма неоднородно. И в разных значениях этого слова отразилось несколько эпох исторического развития документов.

Уже в Риме, откуда происходит сам термин «акт» (от глагола ago — «действую», actum est — «сделано», «совершено»), под актами (acta) подразумевались до кументы разного рода: протоколы совещаний; постанов ления, распоряжения (сената, сословий, императора); дневник совещаний, периодическая информация; хрони ка, дневник ежедневных городских происшествий, по становлений и пр., городские ведомости; протоколы судебных заседаний[12]. Термин «акт» использовался в знаменитом кодексе Юстиниана I «Corpus juris civilis» (528—534 гг.) и через него вошел в юридический лек сикон Италии, Франции и Англии[13]. Обозначение сло вом acta в Риме постановлений публичной власти по служило основанием для позднейшего применения тер мина «акты» к законам. Можно привести наиболее из вестные примеры употребления слова «акт» в этом смысле. Так, в 1679 г. английский парламент принял закон о неприкосновенности личности, получивший по первым двум словам его текста название «Habeas Cor pus Act». У нас весьма употребительно выражение «за конодательные акты».

Формула «actum» в средневековых дипломах пред располагала к восприятию в качестве «актов» докумен тов, устанавливающих какие-либо особые права или привилегии того лица, кому акт выдавался. Постепенно понятие об «акте» связывалось с представлением о кон трагентах, вследствие чего и частные сделки стали называться актами. Акт в этом смысле — документ, фиксирующий права и служащий юридическим доказа-

[19]

тельством прав определенных_лиц. Торжественная фор ма публично-правового акта рассматривалась как пока затель его роли создателя и доказательства права, при чем не всеобщего, а касающегося конкретных юриди ческих или физических лиц. В немецком языке грамота типа акта называлась обычно Urkunde.

В отличие от Urkunden (грамоты) термин Akten обо значает не грамоты, предоставляющие права и слу жащие доказательством прав, а записи или деловые письма, лишь сообщающие о фактах или ставящие ка кие-то вопросы, связанные с фактами правового харак тера[14]. Такое понимание «акта» восходит к римской традиции определения протоколов в качестве «актов». 4-й Латеранский (12-й Вселенский) собор 1215 г. пред писал обязательное ведение протоколов в духовных судах. Эти судебные протоколы, acta judicialia, принад лежат к числу первых немецких «актов»[15]. Но подлин ный расцвет «актового» делопроизводства наблюдается в Германии с конца XV—начала ХVI в., когда проис ходит резкая бюрократизация управления[16]. Определе ние протоколов, регистров, записей, служебных и дело вых писем в качестве «актов» лежит в основе современ ного выражения «составить акт», принятого у нас. «Акты», составляемые по случаю ревизии, обследования состояния какого-либо государственного или колхоз ного имущества, наконец, по случаю каких-либо проис шествий и правонарушений (милицейские «акты»),— все это документы, по своему характеру близкие к прото колу или записи, регистрации факта, но не к Urkunde — грамоте, дающей права и служащей доказательством права. Вместе с тем в России XIX в. «актом» называ лись документы, в которых фиксировались права и обя занности одного или нескольких лиц, а также документы, могущие служить доказательством[17].

[20]

Понятие «акты гражданского состояния» в настоя щее время оперирует термином «акты» скорее в значе нии «действия», «свершения», или, точнее говоря, «фак ты»: факты рождения, брака, смерти. «Запись», или регистрация этих фактов, может рассматриваться как «акт» в немецком смысле слова[18]. Что же касается сви детельств, выдаваемых на основании регистрации фак тов, то они являются удостоверительными докумен тами, подтверждающими факт. В них самих договорный элемент отсутствует. Они не приближаются ни к тем «актам», которые даруют особые права, ни к тем удо стоверениям (мандатам), которые дают особые полно мочия[19]. Поэтому их можно отнести к регистрационно-удостоверительному виду документальных источников, придающих констатации факта значение официального удостоверения.

В правоведении и дипломатике западноевропейских стран было давно отмечено употребление термина «акт» в двух разных смыслах: как обозначения докумен та, предоставляющего права и служащего доказатель ством их, с одной стороны, и как обозначения деловой или служебной записи, информации о факте, положе нии дел, состоянии имущества и т. п.— с другой. Доку менты первого типа получили в связи с этим опреде ления: l"acie juridique (юридический акт), negotium (сделка), actio (действие, распоряжение), Handlung (действие, ведение дела, сделка). А. С. Лаппо-Данилевский называл такие документы актами «с конституитивным или удостоверительным характером»[20]. Документы второго типа характеризуются определениями: l"acte instrumentaire (свидетельство, освидетельствование), instrumentum (свидетельство), conscriptio (запись, про-

[21]

токол), Beurkundung (засвидетельствование)[21]. По Лаппо-Данилевскому, это документы «с декларативным или осведомительным характером»[22].

А. С. Лаппо-Данилевский сформулировал критерий различения «удостоверительных» и «осведомительных» актов: «Акт с осведомительным характером имеет мень шее правовое значение, чем акт с удостоверительным характером. Акт с осведомительным характером служит главным образом для показания о состояв шемся правоотношении; он пишется для запечатле-ния в памяти тех действий или событий, которые породи ли его. Акт с удостоверительным характером, напротив, является основанием для признания правоотно­шения состоявшимся; он пишется для закрепления тех элементов или условий, из которых оно состоит». По этому принципу в русской историографии различались «грамоты» и «записи» или «грамоты» и «памяти». По следнее противопоставление менее удачно, поскольку некоторые «памяти» имеют распорядительный харак тер и в этом смысле приближаются к «грамотам». Раз­личение «грамот» и «записей» аналогично встречаю щемуся в западной дипломатике различению понятий carta и notitia.

Если и «удостоверительные» и «осведомительные» документы признаются «актами», каково же тогда об щее определение «акта»? А. С. Лаппо-Данилевский, не смотря на свое различение «актов» «удостоверитель ных» и «осведомительных», дал такое общее определе ние «акта», которое фактически можно отнести только к актам первого типа. «Актами в широком смысле», по его мнению, являются документы, облекающие «извест ное правоотношение — правительственное постановление или юридическую сделку — в письменную форму»[23]. Как видим, для «осведомительных» актов в этом определе нии места нет. Более расплывчатую и, следовательно, более компромиссную дефиницию давал актам классик австрийско-немецкой дипломатики XIX в. Т. Зиккель, разумея под актами «письменное, облеченное в соот­ветствующую форму изъяснение о предметах правового характера». Надо, однако, иметь в виду, что Зиккель давал определение понятию Urkunden (грамоты), а не

[22]

Akten, другими словами, речь у него шла об «удостоверительных» актах. Именно они, согласно Зиккелю, ка сались «предметов правового характера». Дипломатисты XX в. в основном следовали определению Зиккеля. Р.-А. Ботье различает «акты» в собственном смысле слова и массу прочих «документов»: «actes» (Urkunden) proprement dits» и «la masse des autres «documents»[24].

Не вполне ясно соотношение между «актами» и «законами» (leges). Входят ли законы в состав «актов» или они образуют особую группу документов? Общие законы как документы, не имеющие определенных кон трагентов, не имеют и характерных атрибутов «актов»: адреса, корроборации (сведения об удостоверении доку ментов) и подписей свидетелей, печатей и т. п.

Таким образом, создание общего понятия «акты», охватывающего все разновидности документов, к кото рым этот термин прилагался в разные эпохи, весьма затруднительно. Практически получится, что «акты»— это «документы» в целом. Уверенно их можно будет противопоставить только некоторым видам повествова тельных и дидактических источников, ибо другие виды окажутся близки к ним. «Акты» в таком понимании — это огромный надвид источников, объединяющий разно родные по своей функции виды.

В соответствии со старой историографической тра дицией было бы все же резонно выделить из всей массы разнородных документов акты как документы, устанавливающие определенные правоотношения либо между контрагентами сделки, либо между автором и адресатом. С этой точки зрения в разряд актов попа дают 1) все публично-правовые и частноправовые до говоры, включая и такие, где контрагенты указываются не в начальном протоколе, а в основном тексте; 2) по становления и распоряжения конкретных органов вла сти, имеющие индивидуальный или коллективный адрес или имеющие общий адрес, но касающиеся конкретного юридического или физического лица как контрагента автора; 3) распоряжения владельцев собственности, адресованные их агентам (приказчикам, слугам, слу жащим).

[23]

Попытка выделить «акты» как особый объект науч ного изучения обусловлена следующими задачами ис точниковедения: 1) необходимостью исследования проис хождения и эволюции видов исторических источников как части исторического процесса в связи с выяснением функции вида в общественных отношениях; 2) необхо димостью разработки методики источниковедческого анализа и синтеза не только путем дедукции, т. е. при ложения уже известных приемов и принципов ко всем вообще источникам, но и индуктивным путем, который дает наиболее эффективные результаты, когда иссле дуются однородные и сравнимые объекты, требующие специфической методики.

Как уже говорилось, договорные документы разных эпох и народов образуют один вид благодаря наличию у них общих внешних документально-юридических приз наков: их происхождение — результат сделки контра гентов, содержание — определение взаимных условий, форма — комбинация устойчивых статей и формул. В происхождении всех разновременных и разноязычных распорядительных документов общий внешний формально-юридический момент — одностороннее волеизъяв ление носителя власти или субъекта права, содержа ние — конкретизация воли в форме распоряжений по определенным вопросам, форма — предписание испол нения распоряжений, даваемое тому или иному лицу.

В двойственном положении находятся судебные по становления. Если в раннефеодальный период они имели характер пожалования, выдававшегося выиграв шей стороне, которая, таким образом, превращалась как бы в адресата и контрагента автора (= судьи), то позднее судебные постановления уподобляются зако нам, не имеющим адресата. Впрочем, эта тенденция была заложена в них с самого начала, вследствие чего судебные документы даже раннефеодальной эпохи мож но относить к актам только условно.

Завещания сочетают в себе черты договора и распо рядительного документа. Как договоры они содержат сведения о контрагентах автора (хотя формальное со глашение с ними тут не фиксируется), как распоряди тельные документы завещания основаны на односто роннем волеизъявлении. Однако для отнесения завеща ний к числу «чистых» договоров в них недостает пря мого выражения соглашения автора с контрагентами; как документам распорядительного вида им недостает адреса. Отсутствием адреса эти документы сближаются

[24]

с законами, когда дело касается завещаний носителей верховной власти. В целом же духовные грамоты, или завещания, могут быть расценены как документы сме шанного распорядительно-договорного или (примени тельно к актам монархов) распорядительно-договорно-законодательного вида. Мы склонны относить к актам и другие смешанные виды документов, если они не просто отражают правоотношения между двумя (илинесколькими) сторонами, а сами создают их.

Что же касается регистрационных, информационных, просительных, отчетных и других документов, то в случае отсутствия сочетания их основной функции с договорной или распорядительной мы воздержались бы включать эти документы в число «актов». В немецкой историографии существует различие между Urkunden lehre и Aktenlehre, из которых первое посвящено «ак там» в собственном смысле слова, или «актам юриди ческим», «актам удостоверительным», грамотам, а вто рое — «актам свидетельствования», «актам осведоми­тельным», или, точнее говоря, неактам, причем с дипло матикой отождествляется именно Urkundenlehre. В боль шинстве стран дипломатика существует как единая наука о всех вообще документах, хотя отличие acte juridique от acte instrumentaire принимается во внима ние.

В нашей системе исторических наук наряду с дипло матикой имеется еще документоведение, которое конс титуировалось в самостоятельную дисциплину в 60-х го дах нашего столетия. Название ей дал К. Г. Митяев, определивший объект, предмет и основные задачи этой дисциплины[25]. Документоведение возникло на базе осо бой отрасли знания, существовавшей уже в XIX в. и занимавшейся изучением современного ей делопроиз водства[26]. В настоящее время документоведение и дело производство — разные дисциплины.

Документоведы хотя и разделяют представление до кументалистов о документе как всяком материальном объекте, несущем преднамеренную информацию, однако предмет своей науки ограничивают изучением докумен-

[25]

тов, функционирующих преимущественно в сфере управ ления[27]. Дипломатика имеет дело с отдельными разно видностями управленческих документов, но в то же вре мя занимается документами, которые не связаны прямо с управлением (таковы, например, частные акты). Следо вательно, объекты дипломатики и документоведения совпадают только частично. Что касается предмета и задач этих двух дисциплин, то тут объединяющим моментом является интерес к внутренней форме, струк туре документального источника. В дипломатике из давна велись споры о том, должна ли она заниматься содержанием источника или ее цель — изучение формы для выяснения канцелярского происхождения акта. Некоторые ученые полагали, что герменевтика, т. е. анализ содержания, не входит в задачи дипломатики, а составляет предмет науки истории права. Однако уже Т. Зиккель заметил, что практически невозможно вести дипломатический анализ в полном отрыве от изучения правового содержания актов, от герменевтики текста[28]. Сам он сочетал исследование формуляра и канцеляр ского происхождения каролингских дипломов с изуче нием феодального иммунитета, зафиксированного в этих актах. Более формальный характер носит французская дипломатика. Русская дипломатика XIX—XX вв. никог да не пренебрегала содержанием актов. Можно даже сказать, что она больше интересовалась содержанием, чем формой актовых источников. Для дипломатики сочетание изучения формы и содержания является не обходимым постольку, поскольку она рассматривает акты как исторический источник и как факт истории.

Предмет документоведения иной. В нем преобладает изучение документа не как исторического источника, а как формы, которая может быть использована для улуч шения и стандартизации современного документопроизводства. Если дипломатика целиком обращена к исто рии, то документоведение в значительной мере занято проектированием будущего. Его главная цель — созда вать оптимальные рекомендации по документированию управления: «Важнейшей задачей документоведения на

[26]

современном этапе является теоретическое обоснование процессов документационного обеспечения аппарата уп равления»[29]. В этом смысле оно скорее может быть определено как документироведение, чем как документоведение.

Кроме дипломатики и документоведения существует еще эпистолография, занимающаяся изучением писем.

Предмет дипломатики мы видим в применении к актам методов исследования их внешней и внутренней формы, внешнего и внутреннего содержания, а также происхождения. Под внешней формой подразумевается материальная сторона источника и ее особенности: ма териал для письма, средства письма (чернила, кино варь и т. п.), почерки, украшения, удостоверительные знаки, другие атрибуты внешнего оформления. Внутрен няя форма — это структура текста источника, форму ляр. Разновидности документов договорного, законода тельно-договорного и распорядительно-договорного ви дов имеют относительно устойчивые формуляры, кото рые позволяют изучать не только эволюцию начальных и конечных формул актов, но и развитие тех статей, которые отражают внутреннее содержание источника. Поэтому применение формулярного анализа, формуляроведение наиболее эффективно именно в приложении к актам.

Под внешним содержанием мы понимаем те идеи, которые выражены в источнике, под внутренним содер жанием — те процессы исторического развития, которые отражаются во внешней и внутренней форме, а также во внешнем содержании акта. Изучение внеш ней и внутренней формы, а частично и внешнего содер жания актов характерно для дипломатики с давних пор. Методика исследования внутренней формы в целях изучения внутреннего содержания актов впервые была разработана в русской дипломатике А. С. Лаппо-Данилевским. Русская и советская дипломатика всегда уде ляли значительное внимание изучению внутреннего со держания актов.

Проблема происхождения актов как бы распадается на две: первая — это канцелярское происхождение доку мента (где, кем и как, по чьему приказу создан и вы дан акт), вторая — происхождение в более широком, историческом смысле (каковы были предпосылки и

[27]

причины создания актов, в чьих интересах он состав лялся и утверждался, какие цели при этом преследо вались заинтересованными сторонами). Первая сторона проблемы происхождения тщательно изучается в за падноевропейской дипломатике и недостаточно иссле дуется в нашей науке, о второй стороне происхожде ния актов в западной дипломатике говорится мало, зато русская и особенно советская дипломатика уделили ей значительное внимание. Впечатляющие результаты дос тигнуты Л. В. Черепниным в исследовании политических причин возникновения духовных и договорных, жалован ных грамот великих и удельных князей XIV—XV вв.[30]Дипломатика — это не какой-то один метод иссле дования, применимый ко всем источникам. Вернее ви деть в ней совокупность многих методов и приемов в приложении к актовому материалу, причем специфи чески дипломатическим является метод формулярного анализа актов.

[1] См.: Corpus inscriptionum latinarum. Berolini, 1873. Vol. 3. Pars 2. P. 843—901; 1936. Vol. 16; 1955, Vol. 16. Supplementum

[2] См.: Bonenfant P. Cours de diplomatique. 2-е éd. Liège, 1947. P. 2.

[3] См.: Franz E. G. Einführung in die Archivkunde. Darmstadt, 1974. S. 43.

[4] См.: Полное собрание законов Российской империи, [1-е изд.]. СПб., 1830 (далее —ПСЗ-1).Т.7. № 5016, 5017. П. 8 (1727); Т. 16. № 11988. П. 12 (1763); Т. 19. № 13774 (1772), 14063 (1775); Т. 24. № 17749, 17881. П. 3. (1797); Т. 27. № 20608. П. 1 (1803); Т. 33. № 26232 (1816); Т. 35. № 27614 (1818); Т. 16,№ 12275 (1764); ПСЗ. 2-е собр. СПб., 1830. Т.3. № 2360 (1828); СПб.,1853. Т. 27. Отд. 1, № 26358 (1852); СПб., 1871, Т. 42, Отд. 1. № 44686 (1867).

[5] См.: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1960. Т. 2. С. 594—595.

[6]Каштанов С. М., Курносов А. А. Некоторые вопросы теории источниковедения // Исторический архив. 1962. № 4. С. 178 (да лее — ИА).

[7] См.: Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М., 1970, С. 15,

[8]См.: Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975. С. 221—225.

[9] См.: Королев Г. И. Современные исследования по диплома тике в Чехословакии//Актовое источниковедение. Сб. статей. М., 1979. С. 252—253.

[10] См.: Илюшенко М. П. К вопросу о функциях документов// Советские архивы. 1975. № 5. С. 10—17 (далее — СА); Илюшенко М.П., Кузнецова Т.В., Лившиц Я.3. Документ и системы документации. М., 1977. С. 13—14; Курносов А. А. К вопросу о природе видов источников//Источниковедение отечественной исто рии. Сб. статей 1976. М., 1977. С. 24—25; Тартаковский А. Г. Социальные функции источников как методологическая проблема источниковедения//История СССР. 1983. № 3. С. 112—130.

[11] Илюшенко М. П., Кузнецова Т. В., Лившиц Я. 3. Указ, соч. С. 14.

[12] См.: Meisner H. О. Das Begriffspaar Urkunden und Akten//Forschungen aus Mitteldeutschen Archiven. Zum 60. Geburt stag vonHellmut Kretzschmar. Berlin, 1953. S. 36; ср.: Schütz A Zu den Anfängen der Akten- und Registerführung am bayerischen Herzogshof // Landesherrliche Kanzleien im Spätmittelalter. Refera te zum VI. Kongreß für Diplomatik. München, 1983 (Münchener Beiträge zur Mediävistik und Renaissance-Forschung, 35). Mün­chen, 1984. Teilband I.S. 131—132.

[13] См.:Meisner H. O. Aktenkunde. Ein Handbuch für Achiv-bemitzer mit besonderer Berücksichtigung Brandenburg- Preußens. Berlin, 1935. S. 4.

[14] См.: Meisner H. О. Aktenkunde. S. 6; idem. Das Bepriffspaar Urkunden und Akten. S. 45; idem. Archivalienkunde vom 16. Jahrhundert bis 1918. Leipzig, 1969. S. 44; Brenneke A. Archivkunde. Leipzig, 1953. S. 7—8; Dülfer K. Urkunden, Akten und Schreiben in Mittelalter und Neuzeit // Archivalische Zeitschrift. München, 1957. Bd. 53. S.16; Franz E. G. Op. cit. S.45—46;Papritz J. Archivwissenschaft. Marburg, 1976. Bd. 1 S 255—258

[15] См.: Schütz A. Op. cit. S. 131— 133.

[16] См.: Franz E. G. Op. cit. S. 46. Согласно Паприцу, немец кий термин Akten впервые встречается в XV в. (см.: Papritz J. Op. cit. S. 257).

[17] См.: Илюшенко М. П., Кузнецова Т. В., Лившиц Я. 3. Указ, соч. С. 10,

[18] В дореволюционное время под «состоянием» или «государ ственным состоянием» подразумевалось сословие, сословная при надлежность (см.: ПСЗ-1. Т. 42. Ч. 1. С. XV), а под «актами состояний» — метрические книги и ведомости [см.: Елпатьевский А. В. К истории документирования актов гражданского со стояния в России и СССР (с XVIII в. по настоящее время) // Актовое источниковедение. Сб. статей. М., 1979. С. 56—57], т. е. ре гистрационные книги, которые в Германии издавна назывались «актами».

[19] О таких документах см., напр.: Кладт А. П. Ленинские мандаты периода гражданской войны//Актовое источниковедение. С. 5—19.

[20] Лanno-Данилевский А. С. Очерк русской дипломатики частных актов, Пгр., 1920. С. 13.

[21] В немецком языке выражение Beurkundung des Personen standes означает ведение метрических книг, ведение записи «ак тов гражданского состояния».

[22] Лаппо-Данилевский А. С. Указ. соч. С. 13.

[23] Там же; см. также с. 14—15.

[24] См.: Sickel Th. Acta rcgum et imperatorum Karolinorum digesta et enarrata. Th. I. Lehre von den Urkunden der ersten Karolinger (751—840). Wien, 1867. S. 2; Bautier R.-H. Propositions méthodologiques pour la diplomatique du Bas Moyen Age et des débuts des temps modernes//Landesherrliche Kanzleinen im Spätmit telalter. Teilband I. S. 51.

[25] См.: Митяев К. Г. Документоведение, его задачи и перспективы // Вопросы архивоведения. 1964. № 2. С. 35.

[26] Первый обстоятельный труд по делопроизводству принадлежит Н. [В.] Варадинову (Делопроизводство. Руководство к составлению всех родов деловых бумаг и актов по данным формам и образцам, 2-е изд. СПб., М., 1873. Ч. 1—4).

[27] См.: Илюшенко М. П. К понятию «документ» (эволюция термина и предмет документоведения)//СА, 1986. № 1. С. 31; Сокова А. Н. Развитие советского документоведения в условиях научно-технической революции (1960—1980 гг.). Автореф. докт. дисс. М., 1986. С. 15.

[28] См.: Sickel Th. Beiträge zur Diplomatik. Wien, 1864. Th. 3. S. 2 (176).

[29] Илюшенко М. П., Кузнецова Т. В., Лившиц Я. 3. Указ. соч. С. 4, Ср.: Сокова А. Н. Указ. соч. С. 43—44.

[30] См.. Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV— XV вв. М., Л., 1948. Ч. 1; М., 1951, Ч. 2.