КОЛЕБАНИЯ ТРАНСФЕРНЫХ СОСТОЯНИЙ

ПАЦИЕНТ

I. Пациента может беспокоить то, что он надоедает аналитику или расстраивает его.

2 Мысли о том что аналитик не любит или не уважает его стимулируют чувства полного отвержения у пациента.

3. Когда он рассказывает о секретах "виновности" или перверсных фантазиях, он может чувствовать что предаёт себя или впутывает других.

4. Пациент чувствует мучение и уныние, все более и более убеждаясь что аналитик ничего не может сделать для него.

5. Хотя он и хочет нравиться аналитику, пациент может достаточно сильно не нравиться ему и чувствовать что аналитик индифферентен к этим чувствам - точно "разум" или "логическая часть машины" в человеческом облике.

6. Выходя внезапно из состояния беcчувственности (non-feeling), пациент может эксплозивно реагировать на вопрос или слово, произнесенные аналитиком.

7. Когда он чувствует враждебность к аналитику, пациент пытается ненавидеть самого себя.

8. Временами пациент признаёт, что аналитический процесс является таким фактором в пережитых им мыслях, чувствах и воспоминаниях, которого он лучше бы не осознавал и не выражал в словах.

9. Он не хочет вовлекать аналитика лично в эту невыносимую ситуацию и пытается скрывать желания атаковать его.

10. Пациент боится что, если он обнаружит свою враждебность, отношения могут прерваться.

11. Пациент чувствует что он ненавидит каждого.

12. Временами ему кажется, что он оставляет лечение что бы доказать, что он был прав, а аналитик ошибался.

13. Когда он вспыхивает в ярости чтобы заставить аналитика разговаривать с ним, открытие, что вербальная экспрессия его враждебности приносит ему большее спокойствие, часто удивляет его.

14. Пациент может бояться что он ненормален, когда он испытывает гомосексуальные чувства.

15. Когда он начинает погружаться в гетеросексуальные фантазии, он может сказать что, говоря о них, он чувствует что ведет себя подобно "уличному коту".

16. Временами он подозревает что терапевт пытается манипулировать им или контролировать его. Хотя пациент может утаивать эти зловредные впечатления, он часто представляет себе как он "разбивает вдребезги" предметы в кабинете или “швыряет” их в терапевта.

РЕКОНСТРУКЦИЯ

Пациент не имеет действительного воспоминания особытиях своих ранних лет, и не уверен, являются ли какие-либо из впечатлений об этом периоде чем-то другим, нежели искажениями или ретроспективными фантазиями, Объектные отношения, восстановленные в нарциссическом трансфере, сначала не воспринимаются как таковые, и их очень трудно понять. Определенные следы памяти могут быть обнаружены, когда его трансферное сопротивление психологически отражается. Другими источниками информации являются его сновидения, вербальные образы, фантазии, отыгрывание вовнутрь и отыгрывание вовне поведения. Тем не менее, картина психических событий его детства, в большинстве случаев, неясна. Высокие концентрации яростных побуждений, которые он привязывал к своим ранним объектам, включая часть-объекты (part-objects) и себя (seff), репрессируются вне сознательного припоминания. Соответственно, реконструкция эмоциональных ситуаций, в которых шизофреническая реакция была паттернизирована, является главным аспектом разрешения нарциссического трансфера.

Реконструкция целого комплекса преэдипова опыта является более трудоемкой задачей, чем интерпретация того или иного элемента материала; и целесообразность (даже возможность) такой попытки до сих пор еще является спорной. И все же, преэдиповы конструкции могут быть развиты, если только не торопиться. Они не развиваются в интересах "досконального анализа", и не сообщаются пациенту в ошибочной надежде извлечь воспоминания объективных событий. С точки зрения терапии, воспоминание событий per se не важно. Реконструкция привлекается для того чтобы помочь пациенту артикулировать впечатления полученные сенсомоторной сферой в детстве, которые препятствуют личностному созреванию[14]. Их вербализация, как свежевоспринимаемая взрослой психикой и заново произносимая на языке взрослого, является решающей для личностной интеграции - то есть, ассимиляция превербальных впечатлений с последующим опытом.

Реконструкция обычно выполняется в теоретических рамках трансфера, а развиваемые конструкты сообщаются как вопросы, гипотезы или интерпретации. Но в реконструкции внутренних реальностей недифференцированного периода, чувства, индуцированные в терапевте трансферными реакциями пациента, вносят дополнительные – временами совершенно необходимые ключи - к пониманию ранней эмоциональной истории. (Использование индуцированных чувств, классифицированных согласно контртрансферу, обсуждается в следующей главе.) Кроме того, в анализе шизофренического пациента, постановка вопросов играет большую роль, чем интерпретации в развитии и сообщении конструктов. Они скорее являются местом соединения аналитической активности, чем источником предположений аналитика. Аналитик задаёт вопросы и пациент задаёт вопросы в этом обоюдо-опрашивающем процессе, конструкты недирективно предлагаются тем или другим. Часто они исследуются кооперативно.

Конструкты, развиваемые подобным образом, помогают пациенту вербализовать его впечатления об изначальной эмоциональной ситуации с ощущением убеждённости. Изменения в чувствах и новые действия, впоследствии становящиеся паттерном, свидетельствуют о ценности конструкций. Хотя, по моему мнению, попытки валидизировать действительные события детства приводят к их отклонению, имеются примеры когда аналитик преуспевал в воссоздании истиной картины. Если он делает так, он, все же, не сообщает их непосредственно; грубые конфронтации с искаженными впечатлениями реальности могут повредить шизофреническому пациенту. О грубых искажениях задают вопросы. Исследования, которые помогают пациенту вербализовать его впечатления о факторах, которые привели к искажениям, являются очень ценными.

После того как чувства, происходящие из детских впечатлений, артикулируются пациентом, он становится споcобным относится более соответственно к терапевту, как к полностью отдельному объекту. Процесс, облегчающий реконструкцию впечатления, имеет результат "возвращения" неясных ранее впечатлений в объектное поле психики. Тогда становится возможным работать с ними, как с элементами объектного трансфера,

ОБЪЕКТНЫЙ ТРАНСФЕР

ПАЦИЕНТ

Переход от явно возросшего, но первично интеллектуального интереса к интенсивным эмоциональным отношениям с аналитиком, как с отчётливой и отличающейся личностью, наблюдается в то время, когда объектный трансфер станет более менее стабильным. Элементы эго, которые развивались от контакта с матерью, склонны привязываться к врачу. Эта тенденция, в определенной степени, может стимулироваться психологическим отражением контактного функционирования пациента, однако она не является необыкновенным наблюдением даже среди аналитиков, которые не используют подходов присоединения к сопротивлению, так что трансферная фигура, в каком-то смысле, становится родителем.

Трансферные реакции шизофренического пациента, функционирующего на эдиповом уровне, сходны с теми же реакциями психоневротических пациентов. Он чувствует что имеется полная "безопасность" в отношениях, что он может доверять терапевту любую информацию. Генитальные стремления сообщаются с большей непринуждённостью. Пациент может выражать мысль, что его любовь настолько велика, что аналитик не сможет сказать ничего такого, что бы смогло уменьшить её. Последняя является нетленной, её понимание безгранично, думает пациент. Провести остаток своей жизни, "существуя где-либо и делая что-либо вместе с вами", должно быть раем.

Несмотря на их возросшую позитивную наклонность, более удивительной характеристикой трансферных отношений является их агрессивная заряженность. Она намного превосходит по своей мощности негативные трансферные реакции при лечении других случаев. Более примитивные оскорбления, угрозы и ругательства едва адекватны для того, чтобы выразить чувства шизофренического пациента, изменяющиеся от яростно отступающего до яростно наступающего паттерна.

Пациент может жаловаться, что аналитик "заставляет" его чувствовать такие вещи, которые не должны испытываться другим человеческим существом.

Приведенный далее пассаж является выдержкой из ранней публикации:

В одной из сессий мужчина, который был заблокирован от эмоциональной коммуникации более одного года, начал браниться и угрожать мне наихудшими угрозами, которые он только мог придумать. Он хотел вскочить, чтобы разорвать мой офис в клочья. Затем он захотел убить мою жену и детей. Когда наступит моя очередь, быстраясмерть будет слишком хороша для меня, но он придумает нечто более ужасное. Я погибну от какой-нибудь пытки, Он растянет её "дюйм за дюймом" и будет долго наслаждаться моими мучениями. После этого он выскочил из офиса.

Он ожидал что окажется выброшенным на следующий день, отвергнутым, как его мать отвергала его, когда он терял контроль. Однако, несколько недель спустя, он затруднялся точно вспомнить то, что он говорил. Определенный вид амнезии установился во время таких эпизодов[105].

СТАБИЛИЗАЦИЯ ЗРЕЛЫХ ОТНОШЕНИЙ

Постоянное разрешение упорных инфантильных защит поддерживается пациентом, который проявляет высокий уровень кооперации и сильную потребность понять конфликт между различными аспектами его эго. С помощью эго-синтонного объекта он овладевает изначальными препятствиями к вербальной разрядке. Имея эмоциональный возраст около двух лет, он готов общаться с отличающимся объектом, и действительно, он начинает осознавать стремления к более живому объекту!

Поскольку пациент теперь способен эмоционально проводить различие между мужскими и женскими объектами, нуклеарный конфликт выражает себя более отчетливо через эдиповы желания. Наибольшее сопротивление, происходящее из суперэго, действует по отношению к аналитику. Пациент обычно ужасается в такой же мере, как и трепещет от своих сексуальных побуждений. Рано или поздно, констатируется мысль, что такие побуждения постоянно фрустрируются в отношениях; если это так, то эта мысль выражается таким образом, который не будет удерживать пациента от дальнейшей, свободной их вербализации.

Его чувства к трансферному объекту рассматриваются как реальные чувства. Не следует напоминать что они развивались по отношению к родителям до тех пор, пока пациент не станет выражать их на языке взрослого, без отыгрывания их вовнутрь. В объектный трансфер не вмешиваются до тех пор, пока у пациента не стабилизируется отношение, что он лучше будет вербализовать ненависть к трансферному объекту, чем разрушать свое собственное эго.