Социально-психологические основания терроризма

Каждый индивид может иметь свои личные причины вступления в террористическую группу. И естественно, важно понимать эти причины. Однако в социально-психологическом анализе важно делать акцент на идентификации групповых факторов, способствующих возникновению террористических образований^[5]. В этой связи есть смысл подробно остановиться на выделении важнейших социальных и политических структурных оснований, связанных с базовыми социальными потребностями людей, выступающими главными причинами возникновения феномена современного терроризма^[6].

Очевидно, первичным источником всех форм терроризма является конфликт. Он возникает тогда, когда двое или более субъектов (индивидов или групп) имеют взаимно исключающие цели (Соснин, 1979; Burton, 1990). Поэтому возникает вопрос – какие условия побуждают группу людей выбирать экстремальную тактику терроризма?

Психологи выделяют четыре категории мотивов и потребностей в качестве базовых оснований и структурных причин, способствующих возникновению терроризма (Burton, 1987).

Первая потребность – это потребность, которую Стауб (Staub, 2001) назвал «трудные жизненные условия», т. е. потребность в пище, в здоровье, в наличии «крыши над головой» для себя и семьи. Гигантский разрыв между имущими и неимущими людьми во многих странах и регионах мира может приводить к образованию и поддержке различных повстанческих и террористических групп. Люди, которые фактически не имеют материальных жизненных ресурсов (и, следовательно, почти ничего не могут потерять), становятся первыми кандидатами для вступления в экстремистские организации, если их членам обещают лучшие условия жизни после того, как имущие будут лишены власти.

Для многих мусульман, живущих в бедности, могут оказаться привлекательными идеи бен Ладена и Аль-Каиды, которые могут восприниматься в обыденном сознании как борцы против преуспевающих Соединенных Штатов и Запада в целом. А палестинцы из числа террористов-смертников могут находить оправдание еще и в том, что были соблазнены денежными вознаграждениями, обещанными их семьям после их смерти.

Вторая базовая потребность – это потребность в безопасности, неудовлетворение которой зачастую ведет к возникновению страха (Christie, 1997). Состояние страха может иметь реалистическую основу или быть преувеличенным. Преувеличенные страхи основаны на неадекватном восприятии опасности, т. е. на искажении реальности до такой степени, что она начинает видеться и детерминироваться самими страхами.

Хотя восприятие мнимой опасности может субъективно переживаться так же реально, как и объективная опасность, разграничение между ними становится исключительно важным, когда начинают анализироваться последствия. Как отметил один из известных исследователей проблемы терроризма Р. Уайт (White, 1984), реалистический страх – это «здоровый» страх. Реалистически обоснована опасность террористических атак для России со стороны террористических групп в регионе Северного Кавказа, как и для Соединенных Штатов со стороны террористической организации Аль-Каида. Этот вид страха может приводить к разработке реально обоснованных мер противодействия.

Чрезмерно преувеличенный страх, с другой стороны, по крайней мере частично, – это страх, основанный на искаженном восприятии, следовательно, он может приводить к неадекватным мерам противодействия. В частности, может иметь место такое экстремально-эмоциональное реагирование на потенциальный источник опасности, которое блокирует рациональный анализ ситуации. Это, в свою очередь, может запускать механизм формирования образа «коварного врага» или «козла отпущения». Преувеличенный страх может также порождать эскалацию насилия как ответную реакцию на угрозу. И наконец, преувеличенный страх может приводить к ошибочному анализу реальных опасностей и, соответственно, к появлению неадекватных реакций на реальные угрозы.

Типичным примером в этом отношении могут служить Соединенные Штаты. Постоянная сосредоточенность американских властей на внутренней безопасности страны приводит их к ошибочному представлению о том, что они предпринимают все необходимые меры для предотвращения возможных катастрофических актов террора, они упускают из виду важность борьбы с первичными, базовыми причинами террористических угроз – как социально-экономическими, так и политическими (Wagner, Long, 2004).

Третья базовая социальная потребность – это потребность в самореализации, т. е. в способности принимать собственные, независимые решения в отношении своей жизни, в свободе и достижении счастья. Многочисленные повстанческие группы, стремящиеся либо к достижению политической власти, либо к автономии, как правило, наглядно иллюстрируют это основание возникновения терроризма (например, террористические группы Шри-Ланки, Чечни, Кашмира, соперничающие группировки в Анголе и других частях Южной Африки).

Потребность в самоопределении в своей основе – это проблема власти. Страх потерять власть, по-видимому, является одной из возможных причин государственного терроризма, т. е. использования властными структурами террористических тактик против собственного населения, чтобы удержать его в подчинении.

Четвертой базовой потребностью является потребность в социальном признании и уважении, т. е. в признании другими группами ценности социальной идентичности собственной группы, своего этнического, религиозного или культурного группового членства. Некоторые конфликты, основанные на потребности в социальном признании и уважении, имеют долгую историю. Например, конфликт в Северной Ирландии между католиками и протестантами продолжается более трехсот лет. Его суть – в попытках католиков вернуть или, по крайней мере, «сбросить» доминирование протестантов в политических и экономических структурах Северной Ирландии (Pick, 2001).

Однако осознание того, что потребность в уважении является критически важной социальной потребностью людей, по-видимому, начинает признаваться и политическими элитами, и исследователями только в последние десятилетия XX в. (Darby Gallagher, 1991). Возрастающая значимость потребности в социальной идентичности (или шире – социокультурной идентичности) народов на Ближнем Востоке, где национальные границы (Ирак, Израиль, Иордания, Ливан) исторически не совпадают с этническими географическими границами, установленными ранее кочевыми народами, по-видимому, связана с двумя социально-политическими факторами:

во-первых, с навязанной «законностью» национальных границ, установленных колониальными империями;

во-вторых, с изменением и затуханием (по крайней мере, видимым) соперничества между двумя сверхдержавами после развала Советского Союза в конце 1980-х годов.

Следствием действия этих факторов явилось то, что некие этнические группы, находящиеся в антагонистических отношениях с другими группами, произвольно размещенными в их границах, занимают доминирующее положение.

В результате ослабления заявленного противоборства между США и СССР обострились многие этнические разделения и антагонизмы, которые были скрыты под покровом конфликта между капитализмом и коммунизмом. Прекращение военной и политической поддержки диктаторским режимам, неразрывно связанным либо с западным, либо с восточным блоком, привело к возрастанию значимости ранее скрытой социокультурной идентичности многих народов. Например, многие бывшие «клиенты» США, такие, как шах Р. Пехлеви в Иране, потеряли однозначную и твердую поддержку. То же самое можно сказать и в отношении представителей советского блока. В частности, Югославия распалась на ряд этнических образований (Сербия, Хорватия, Словения, Македония и др.). Чехословакия разделилась на Чешскую Республику и Словакию. Наша страна болезненно переживает период отделения ряда бывших социалистических республик от России.

Происходящее перераспределение политической власти и возникновение новых групповых социальных идентичностей было невозможно в период конфронтации восточного и западного блоков. Однако в 1990-е годы была утрачена возможность поддерживать в состоянии искусственного «замораживания» потребность в признании и уважении социокультурной идентичности этнокультурных групп и народов.

Трудные жизненные условия, отсутствие безопасности, возможности самоопределения, а также девальвация традиционных ценностей социокультурной группы – все это в совокупности становится «социокультурной основой», «проводником» для формирования экстремистской идеологии и мотивации действий, для возникновения феномена современного терроризма.