Немного философской болтовни

Почти каждый уважающий себя философ считал своим долгом уделить время психофизиологической проблеме. Было предложено огромное количество возможных решений.

Если от болезни много лекарств – болезнь неизлечима.

Антон Чехов

Существует два основных подхода к данной проблеме. Первый утверждает, что душа и тело едины, – это монизм. Яркими представителями этого направления мысли были Перманид и Спиноза. Дуалистический подход настаивает на том, что душа и тело суть два разных объекта. (Основоположником этого учения является наш друг Аристотель, но ее классическая формулировка принадлежит Рене Декарту.) Монисты разделяются на две противоборствующие школы: идеалисты (в том числе самый известный из них, ирландский философ Джордж Беркли) считают, что реальна только душа, а все остальное не более чем иллюзия, тогда как когнитивисты полагают, что существует лишь материя. (Американский философ Дэниел Денет, близкий в своих взглядах к радикальным материалистам, предсказывает, что в будущем компьютеры получат равные с человеком права.)

Дуалистический подход дробится на такое количество течений и ответвлений, что я, пожалуй, воздержусь от его обзора.

«Я» и память

Вопросу самоидентификации в сказках про Алису отведена особая роль. Многие толкователи считают, что основным сюжетом обеих книг является поиск Алисой собственного Я. Ведь попытки найти себя – это характерный этап взросления.

Некоторые критики полагают, что в вопросах самоидентификации Лвюис Кэрролл склонялся к точке зрения британского философа‑эмпирика Джона Локка. Ответ Локка на вопрос «что есть Я?» может показаться странным, поскольку он отождествляет Я с устойчивой цепочкой воспоминаний. Почему я – это Я? Потому что у меня есть мои воспоминания. Что отличает Зерубавеля от Зевулуна? Разные воспоминания. Согласно Локку, я это я потому, что помню себя вчера и позавчера, помню, как в семь лет папа в первый раз отвел меня в школу, помню, как читал английских эмпириков Беркли, Юма и Локка, помню, как смотрел со своей будущей женой «Амадея» Милоша Формана, помню, как писал «Когда Винни встретил Вуди» и получал от этого удовольствие. У меня есть устойчивая цепочка воспоминаний. Я – это моя память.

Услышав о полном тождестве памяти и личности, многие удивленно изогнут бровь: разве это определение? Если у человека стерлось из памяти несколько дней жизни или он страдает болезнью Альцгеймера, выходит дело, перед нами уже другой человек? Да нет, тот же самый, просто у него проблемы с памятью. А теперь задумаемся: остается ли человек, пораженный болезнью Альцгеймера, тем же, кем он был до болезни? Не мне судить, но несколько лет назад я видел один документальный фильм. Нэнси Рейган рассказывает в нем о своем муже – бывшем президенте США Рональде Рейгане, которого поразил этот недуг. Нэнси Рейган с горечью отмечает, что ее муж совсем не похож на себя прежнего. Общение с ним стало невозможно. Он ничего не помнит и никого не узнаёт.

Конечно, определение Локка, как и любое другое определение, не безупречно. Оно наверняка не дает решения (даже в первом приближении) проблемы души и тела или проблемы самоидентификации. Как я уже говорил, над ними билась масса ученых и философов, и число вариантов решения не меньше числа людей, которые над ними трудились. (Если я и преувеличиваю, то совсем чуть‑чуть.)

И все‑таки в определении личности, предложенном Локком, содержится толика истины.

Память или опыт?

Чтобы продемонстрировать, насколько в определении собственного Я важна память, попробуем провести мысленный эксперимент. Возьмите чистый лист бумаги и карандаш (ручка тоже подойдет). В течение ближайших четырех часов запланируйте для себя самый замечательный уик‑энд, какой только сможете придумать. (Помните опыт, который мы ставили в главе, посвященной минутам счастья? Включите в свои планы все те счастливые минуты, о которых написали тогда, и добавьте к ним еще несколько таких, о которых мечтаете.)

По истечении этих четырех часов некто соберет ваши листки и предложит сделать следующий выбор. С вами произойдет все то прекрасное, о чем вы написали, но по истечении выходных ваша память о том, как вы их

провели, будет полностью стерта. Или – второй вариант – с вами не происходит ровным счетом ничего, зато вы получаете розовую таблеточку в зеленую крапинку, и после того, как вы ее проглотите, воспоминания о небывших событиях отпечатаются в вашей памяти так, словно вы пережили их на самом деле. Пейзажи, люди, вкусы, ароматы – вы будете отчетливо помнить абсолютно все.

Вот уже много лет я задаю разным людям вопрос, какую из двух возможностей они предпочли бы, и почти всегда слышу в ответ: «Воспоминания». Но вот как‑то на лекции про «Алису» нашелся слушатель, который высказался в пользу первой возможности. Иначе говоря, он хотел бы пережить все, о чем мечтал. Я спросил, понимает ли он, что от пережитого в его памяти не останется и следа? Он ответил, что прекрасно отдает себе в этом отчет. Но, несмотря на это, предпочитает памяти опыт. Этот слушатель был мужчиной, и я после некоторого умственного напряжения сообразил, о чем он думает. «Она на следующее утро тоже ничего не будет помнить», – уточнил я. И он тут же изменил свое мнение.

Выходит, что большинство людей опыту без памяти предпочитают память без опыта.

Я вовсе не утверждаю, что мы хотим помнить все, что с нами произошло. Есть вещи, о которых мы не хотим вспоминать, более того, были бы счастливы, если бы они вообще не происходили.

На людскую память нельзя полагаться, на беспамятство, к сожалению, тоже.

Станислав Ежи Лец

По‑моему, результаты опыта говорят сами за себя. Джон Локк был недалек от истины, утверждая, что наше Я и наша память суть одно и то же.

Неожиданную поддержку Джон Локк получил со стороны пожарных. Оказывается, первое, что люди стремятся вынести из горящего дома, – это альбомы с фотографиями, то есть воспоминания.

А теперь позвольте пригласить вас в кино на «дневной сеанс». Давайте поговорим о фильмах, в которых затрагиваются проблемы души и тела, памяти и Я.