Эффективное восприятие реальности и комфортные взаимоотношения с реальностью

Первое, на что обращаешь внимание, общаясь с самоактуа­лизированным человеком, так это на его поразительную спо­собность распознавать малейшее проявление лжи, фальши или неискренности. Оценки этих людей удивительно точны. Нефор­мализованный эксперимент, в котором принимали участие сту­денты колледжа, выявил одну отчетливо выраженную тенден­цию: студенты, имевшие высокие показатели по тесту базисной безопасности (т. е. здоровые студенты), оценивали своих пре­подавателей гораздо более точно и верно, чем студенты, имев­шие низкие показатели по этому тесту.

По ходу исследования я все больше убеждался в том, что та­кого рода эффективность восприятия, обнаруженная поначалу только в сфере взаимоотношений с людьми, нужно понимать гораздо шире. Она распространяется на очень многие аспекты реальности — практически на все исследованные нами. Живо­пись, музыка, интеллектуальные и научные проблемы, полити­ческие и общественные события — в любой сфере жизни эти люди умели мгновенно разглядеть скрытую сущность явлений, обычно остававшуюся незамеченной другими людьми. Их про­гнозы, каких бы сфер жизни они ни касались и на сколь бы скуд­ные факты ни опирались, очень часто оказывались верными. Мы склонны понимать это так, что актуализированный человек отталкивается в своих суждениях от фактов, а не от личных пессимистических или оптимистических установок, желаний, страхов, надежд и тревог.

Сначала я назвал это свойство “хорошим вкусом” или “здра­вомыслием”, осознавая всю неточность этих терминов. Но по­степенно у меня появлялось все больше оснований (о некоторых из них я расскажу ниже) говорить не столько о вкусе, сколько о восприятии, и в конце концов я пришел к убеждению, что эту характеристику правильнее было бы назвать “способно­стью к восприятию фактов” (в отличие от склонности к воспри­ятию мира через призму устоявшихся и общепринятых мнений или представлений). Я надеюсь, что этот мой вывод или, точ­нее, предположение, когда-нибудь найдет себе эксперименталь­ное подтверждение.

Ведь если нам удастся это доказать, то последствия, кото­рые повлечет за собой признание этого факта, будут поистине революционными. Английский психоаналитик Мони-Кирл уже заявил, что невротик — это не просто малоэффективная лич­ность, это личность абсолютно неэффективная. Мы можем сказать так хотя бы потому, что невротик не может восприни­мать реальность настолько же ясно и эффективно, как воспри­нимает ее здоровый человек. Невротик болен не только эмоци­онально — он болен когнитивно! Если мы определим здоровье и невроз соответственно как верное и неверное восприятие ре­альности, то перед нами со всей неизбежностью встанет про­блема факта и его значения, или оценки, или, иначе говоря, про­блема единства реального и ценностного. Это означает только одно — мы уже не вправе искоса смотреть на ценности и отда­вать их на откуп кликуш и религиозных проповедников, пора сделать их объектом эмпирического исследования. Тот, кто ко­гда-либо сталкивался с этой проблемой, понимает, что именно она должна стать фундаментом истиной науки о ценностях, ко­торая, в свою очередь, ляжет в основание нового понимания этики, социальных отношений, политики, религии и т. п.

Кажется совершенно очевидным, что нарушения адаптации и неврозы способны снизить остроту зрительной перцепции, осязания, обоняния. Но возможно также, что мы обнаружим аналогичный эффект и в других сферах восприятия, не имею­щих прямого отношения к физиологии, — в пользу такой воз­можности говорит хотя бы эксперимент, в котором изучался эффект установки (Luchins А.). Я убежден — рано или поздно мы получим экспериментальные подтверждения тому, что вос­приятие здоровых людей гораздо в меньшей степени, чем вос­приятие больных людей, подвержено влиянию желаний, потребностей и предубеждений. Можно также предположить, что именно эта априорная эффективность восприятия самоактуа­лизированных людей обусловливает их здравомыслие, способ­ность видеть истину, их логичность, умение приходить к вер­ным заключениям, т. е. когнитивную эффективность.

Более высокое качество взаимодействия с реальностью про­является у этих людей и в том, что им не составляет труда отли­чить оригинальное от банального, конкретное от абстрактного, идеографическое от рубрифицированного. Они предпочитают жить в реальном мире, им не по нраву искусственно создавае­мые миры абстракций, выхолощенных понятий, умозрительных представлений и стереотипов, миры, в которых пожизненно по­селяется большинство наших современников. Самоактуализи­рованному человеку явно больше по душе иметь дело с тем, что находится у него под рукой, с реальными событиями и явления­ми, а не со своими собственными желаниями, надеждами и страхами, не с предубеждениями и предрассудками окружения. “Наивное восприятие”, — так охарактеризовал эту способ­ность Герберт Рид.

Исключительно многообещающей кажется мне еще одна особенность самоактуализированных людей — их отношение к неизвестному. Исследование этой особенности может стать своего рода мостом, соединяющим академический и клиниче­ский разделы психологического знания. Здоровых, самоактуа­лизированных людей не страшит неизвестность, неопределен­ность не пугает их так, как пугает среднестатистического чело­века. Они относятся к ней совершенно спокойно, не видят в ней угрозы или опасности для себя. Наоборот, все неизвестное, не­структурированное притягивает и манит их. Они не только не боятся неизведанного, но приветствуют его. Очень показа­тельно в этом смысле заявление Эйнштейна: “Самое прекрас­ное в мире — это тайна. Она источник искусства и науки”.

Воистину, этих людей можно назвать интеллектуалами, ис­следователями, учеными; очень легко счесть, что все дело здесь и состоит именно в интеллектуальной мощи, однако нам из­вестно множество примеров высокоинтеллектуальных людей, которые, несмотря на свой высокий IQ, то ли в силу слабости, то ли из-за боязни, то ли по причине конвенциональности или в силу каких-то иных личностных дефектов всю свою жизнь зани­мались мелкими проблемами, отшлифовывали до блеска давно известные факты, объединяя их в группы и разделяя на подка­тегории, — словом, занимались всякой чушью, вместо того что­бы свершать открытия, как подобает настоящему ученому.

Неизвестность не пугает здоровых людей и потому они не подвержены предрассудкам: они не цепенеют черед черной кошкой, не плюют через плечо, не скрещивают пальцы — сло­вом, их не тянет на действия, которые предпринимают обычные люди, желая уберечься от мнимых опасностей. Они не сторо­нятся неизведанного и не бегут от непознанного, не отрицают его и не делают вид, что его не существует, и в то же время они не склонны воспринимать его через призму предвзятых сужде­ний и сложившихся стереотипов, не стараются сразу же опре­делить и обозначить его. Их нельзя назвать приверженцами знакомого и понятного, они устремлены к познанию еще не открытых истин, но их поиск правды — это не то катастрофи­ческое стремление к безопасности, уверенности, определенно­сти и порядку, что обнаружил Гольдштейн у пациентов с травмами мозга, и не то, что свойственно компульсивно-обсессивным невротикам. Эти люди совершенно свободно могут по­зволить себе — когда ситуация требует того — беспорядоч­ность, небрежность, неаккуратность, анархизм, бардак, неуве­ренность, неточность, нерешительность, сомнения, даже страх (все это вполне допустимо, а иногда даже необходимо как в на­уке, так и в искусстве, не говоря уже о жизни как таковой).

Таким образом, неуверенность, сомнения, состояние не­определенности, столь мучительные и тягостные для большин­ства обычных людей, стимулируют самоактуализированную личность, побуждают ее к исследованию и познанию.