УСТАНОВЛЕНИЕ КОНКУРЕНТНОГО РЕЖИМА

Гл 3 Историческая последовательность

Даль Р.А. Полиархия: участие и оппозиция. М.: Изд. дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики. 2010. - 288 с.

III. Историческая последовательность

42 В том, что касается интересующего нас вопроса, исторический процесс можно понимать в двух аспектах: как особый путь, или последовательность трансформаций политических режимов, а также как способ установления нового режима.

ПУТЬ К ПОЛИАРХИИ

42 Имеет ли значение последовательность событий?1

1 Это главный вопрос книги: Moore B.Jr. Social Origins of Dic­tatorship and Democracy: Lord and Peasant in the Making of the Modern World. Boston: Beacon Press. 1966. Однако, как видно из подзаголовка. Мура интересуют различные переменные и длительные исторические последовательности. Более того, он предпочитает игнорировать опыт небольших государств по основаниям, которые не кажутся мне убедительными (р. хШ).

42 Может ли одна последовательность с большей веро­ятностью, чем другие, привести к взаимной защищен­ности и таким образом способствовать трансформа­ции политического режима в полиархию?

42 Два графика, рассмотренных нами в первой главедля иллюстрации двух направлений демократизации, допускают, конечно, бесконечное множество путей. Некоторые из них исто­рически опробованы.

42 Но даже если ограничить вообра­жение историческими фактами и здравым смыслом, мы обнаружим или изобретем больше путей, чем способны изучить. Скромная заинтересованность в лаконичной и поддающейся корректировке теории побуждает меня сузить объект исследования.

42 Начнем с рассмотрения только трех возможных путей к полиархии.

42 I. Либерализация режима предшествует его откры­тости.

43 А. Закрытая гегемония расширяет возможности пуб­личного оспаривания и, таким образом, трансформи­руется в конкурентную олигархию.

43 Б. Затем конкурентная олигархия трансформирует­ся в полиархию посредством увеличения открытости режима.

43 II. Открытость режима предшествует либерализа­ции.

43 А. Закрытая гегемония становится открытой.

43 Б. Затем открытая гегемония трансформируется в полиархию посредством расширения возможностей для публичного оспаривания политики.

43 III.    Движение напрямик: закрытая гегемония вне­запно трансформируется в полиархию в результате неожиданного предоставления всеобщего права голо­са и права на публичное оспаривание.

Рис. 3.1. Некоторые пути к полиархии

43 Эти пути обозначены на рис. 3.1.

43 Первая схема аб­солютно соответствует пути, выбранному Англией и Швецией2.

2 Конечно, их пути не были такими схематичными, как на графике. Например, пока .эффект от избирательной рефор­мы 1832 г. не начал ощущаться, во многих избирательных округах кандидаты, выдвинутые знатью, побеждали на вы-44-борах без борьбы. «В 1761 г. из 22 городов с количеством из­бирателей, превышающем 1000 человек, в выборах прини­мали участие 11; из 22 городов с количеством избирателей 500-1000 человек — 12; из оставшихся 201 избирательного округа в Англии в выборах принимали участие 18. т.е. бо­лее чем в половине крупных городов и в каждом десятом из остальных избирательных округов имела место политиче­ская борьба». (Namier L The Structure of Politics at the Acces­sion of George III. L.: MacMillan. 1961. P. 83.) Вплоть до 1830 г. выборы обычно проходили без борьбы: «В 40 графствах Англии и Уэльса в 1830 г. только девять выборов были со­стязательными. такое же количество — в 1820 г.. а в 1831 г. подобных случаев было 11 — на один больше, чем в 1826 г. В большинстве стран кандидатов выдвигали крупные зем­левладельцы. очень часто на основании договоренности друг с другом, чтобы избежать расходов на проведение состяза­тельных выборов и нарушения спокойствия в графстве». См.: Jennings I. Party Politics. Cambridge: Cambridge University Press. 1961. P. 81. Даже в 1833 г., когда состоялись первые по­сле избирательной реформы выборы, почти в трети избирательных округов они прошли без борьбы (Ibid. Р. 84).

43 Вторая приблизительно иллюстрирует

44 путь, пройденный Германией от Веймарской респуб­лики.

44 Третий путь примерно соответствует тому, по которому пошла Франция в период 1789-1792 гг. (хотя, учитывая различные ограничения на голосова­ние и свободу организаций, было бы правильнее на­звать этот режим «почти-полиархией»).3

3 По закону о выборах 1789 г. около 60% совершеннолетних мужчин обладали правом голоса. В условиях системы не­прямых выборов эти -активные граждане» выдвигали де­легатов. которые в свою очередь выбирали депутатов. Хотя о цифрах можно спорить, не более 45% совершеннолетних мужчин могли бы быть делегатами. См.: Palmer R.R. The Age of the Democratic Revolution: The Challenge. Princeton: Prin­ceton University Press. 1959. Ар. V. P. 522 ff.; Campbell P. French Electoral Systems and Elections. 1789-1957. L: Faber and Faber. 1958. P. 50-57. Закон о выборах 1792 г., в условиях которого был созван Конвент, утверждал избирательное право для всех совершеннолетних мужчин, но сохранял непрямые выборы: Конституция 1793 г. ввела всеобщее избиратель­ное право для совершеннолетних мужчин, хотя этот закон никогда не применялся на практике.

44 «В этот период на всех выборах огромное количество избирателей не голосовало. В 1792 г. из 7 млн избирателей в выборах приняло участие только 700 тыс. На референдуме по принятию конституции

45 примерно одна треть или пять шестых голосовавших воз­держались.

45 В годы Республики кандидаты от всех фракций и их сторонники прибегали к коррупции, мошенничеству, мерам устрашения и насилия. Избиратели с "неправильными" убеждениями не допускались к голосованию. Не­благонадежные граждане лишались избирательных прав» (<CampMl P. Op. cit. Р. 57).

45 Более того, закон Ле Шапелье запрещал экономические организации рабочих (а также в принципе, если не на практике, предпринимателей и торгов­цев). См.: Lorwtn V.R. "Ihe French Labor Movement. Cambridge: Harvard University Press. 1954. P. 4.

45 Возможно, почти все старейшие и наиболее ста­бильные полиархии прошли через исторические трансформации, примерно соответствующие перво­му пути, а это значит, что состязательная политика предшествовала расширению доли участвующего в политике населения4.

4 Очевидно, что данное сжатое описание не учитывает раз­личия. которые в другом контексте были бы важны для объяснения различий в современных политических систе­мах Европы, например в партийных системах. Насколько я знаю, самый развернутый анализ различных исторических путей европейских стран и их исторических последствий содержится в: Rokkan S. The Comparative Study of Political Participation // Rannev A. Essays on the Behavioral Study of Pol­itics. Urbana: University of Illinois Press. 1962. P. 45-90. а также: Mass Suffrage, Secret Voting, and Political Participation // Arch. Eur. Socio!. 1961. No. 2. P. 132-152; Cleavage Structure, Party Systems, and Voter Alignments (with S.M. Upset) // Rokkan S., I ipset S.M. (eds) Party Systems and Voter Alignments. N.Y.: The Free Press, 1967. P. 1-64; The Structuring of Mass Politics in the Smaller European Democracies: A Development Typology. Pa­per presented to the International Political Science Association. Brussels. 1967. September.

45 В результате нормы, практика и культура конкурентной политики сначала распро­странились среди небольшой элитарной группы. Кри­тический переход от непартийной политики к состяза­тельной изначально также совершался в рамках узкой группы.

45 Хотя этот переход редко осуществлялся бес­препятственно, а партийные конфликты были крайне ожесточенными, тяжесть конфликта сдерживалась дружескими и семейными связями, интересами, клас-46-совой общностью, идеологией, которые пронизывали ограниченные группы знати, доминировавшей в по­литической жизни страны.

46 Позднее, когда к участию в политике были допущены и другие социальные слои, им было легче освоиться со стандартами и практикой конкурентной политики, уже разработанными эли­тами. В общем-то они приняли многие, если не все взаимные гарантии, создававшиеся не одним поколе­нием. В результате ни новая страта, ни правители, ко­торые могли лишиться власти, не почувствовали, что издержки терпимого отношения были столь высоки, что перевешивали издержки подавления, по крайней мере потому, что подавление привело бы к разруше­нию сложившейся системы взаимной безопасности.

46 Другие два пути более рискованны, и вот почему: прийти к жизнеспособной системе взаимной безопас­ности в лучшем случае сложно.

46 Чем больше людей с многообразными и несоизмеримыми интересами вовлечено в политику, тем труднее задача и тем больше времени потребуется для ее осуществления. Система взаимной безопасности и терпимости с большей веро­ятностью разовьется в небольших элитарных группах, имеющих схожее представление о будущем, чем среди обширной и неоднородной группы лидеров, представ­ляющих различные социальные слои с многообразием целей, интересов и мировоззрений.

46 Вот почему трансформация гегемонистского режима в полиархию по первому пути более вероятна. Третий путь резко сокра­щает время, необходимое для приобретения сложных навыков и достижения чрезвычайно хрупкой системы взаимной безопасности. Для движения по второму пути необходимо, чтобы система взаимной безопас­ности действовала не на уровне небольшой и относи­тельно гомогенной группы элит, а на уровне тех, кто представляет все слои и политические взгляды обще­ства или, по крайней мере, его значительной части.

46 Можно привести лишь несколько очевидных при­меров, если таковые есть вообще, успешной реализа­-47-ции прямого пути к полиархии.5

5 Пример Дании кажется аномальным, хотя я знаю об этом слишком мало, чтобы давать серьезную оценку. После учреждения в 1665 г. монархическая власть была абсолют­ной. В течение следующих двух столетий страна управля­лась высокоорганизованной администрацией, подчиненной королю. Июльская революция 1830 г. во Франции убедила короля в необходимости создания четырех ассамблей на ме­стах с совещательными функциями. Под влиянием револю­ции 1848 г. король провозгласил в стране конституцию, возлагавшую законодательную власть на парламент — ригсдаг. Избирательное право было гарантировано всем мужчинам, достигшим 30-летнего возраста, за исключением слуг и по­мощников фермеров, не имеющих собственного хозяйства, а также тех. кто получал пособие по бедности. В этом смысле Дания действительно пришла к полиархии кратчайшим пу­тем. Однако если голосование в нижнюю палату парламента было открытым — при помощи поднятия руки, то голосо­вание в верхнюю палату было непрямым, причем большим влиянием по конституции 1866 г. обладали землевладельцы и граждане, облагавшиеся высокими налогами. Более того, король отказался принять закон, согласно которому его министры были бы подотчетны парламенту: де-факто эта ответственность существовала с 1901 г.. а де-юре она была закреплена в 1915 г. Конституция 1915 г. также устанавли­вала всеобщее избирательное право для мужчин и женщин, достигших 29-летнего возраста, и устраняла привилегиро­ванное голосование в высшую палату парламента. Таким образом, в 1849 г. Дания выбрала кратчайший путь для достижения широкого избирательного права и существен­ного расширения возможностей публичного оспаривания политики, но отложила на полвека окончательный переход к восьмой институциональной гарантии, приведенной в табл. 1.1. Политический опыт Дании подвергался столь не­значительному систематическому анализу, что не ясно, на­сколько он может служить подтверждением соображений, высказанных в данном разделе.

47 Для убедительности вспомним, как гегемонистские режимы в Италии, Германии и Японии были ликвидированы в результате разгрома этих стран во Второй мировой войне, когда в годы оккупации, последовавшей за поражением, геге­монии были замещены открытыми полиархиями.

47 Од­нако эти примеры крайне сомнительны, поскольку во всех трех странах переход к конкурентной политике уже был осуществлен еще до захвата власти диктату-48-рой, и некоторые из прежних политических традиций просто возродились после ее разрушения.

48 Сохранение монархии в Японии также способствовало приданию некой традиционной легитимности новому режиму конкурентной политики.

48 Кроме того, в каждом случае диктатура была разрушена не изнутри, а извне в ре­зультате сокрушительного военного поражения. Окку­пационные силы, по крайней мере на время, отлучили публичных деятелей старой диктатуры от обществен­ной жизни и в течение нескольких лет сами принимали решения по всем ключевым вопросам. По этим, а так­же другим не вызывающим сомнений причинам мож­но сказать, что на пути новых режимов отсутствовали преграды в виде неизбежного конфликта по поводу легитимности, источником которого были бы претен­зии публичных деятелей к старому режиму. Как бы то ни было, данные примеры действительно показывают, что при определенных, крайне нестандартных условиях резкий переход от гегемонии к полиархии может при­вести к достаточно стабильному режиму. Однако эти условия могут оказаться исторически уникальными.

48 Второй путь также полон рисков.Когда право голо­са расширяется до создания и принятия инструментов конкурентной политики элитарной прослойкой, поиск системы взаимных гарантий будет, вероятно, длитель­ным и сложным. В период перехода от одного поли­тического режима к другому, когда конфликт выходит наружу, ни одна из сторон не может быть полностью уверена в терпимом отношении другой стороны.

48 По­скольку правила политической игры неоднозначны, а легитимность конкурентной политики низка, издерж­ки подавления политического противника могут и не быть чрезмерно высокими. Следовательно, опасность состоит в том, что еще до того, как система взаимной безопасности начнет функционировать среди полити­ческих противников, зарождающийся, но крайне шат­кий конкурентный режим будет замещен гегемонией, управляемой одним из соперников.

49 Хотя первый путь кажется наиболее безопасным из всех, вряд ли ему будут следовать в будущем, по­скольку, как мы уже убедились, в большинстве стран гегемонистские режимы уже стали открытыми. Крайне невелико количество стран, где избирательное право распространяется не более чем на 10% совершеннолет­них граждан, и, вероятно, не более полудюжины тра­диционных монархий и диктатур вообще отказались гарантировать гражданам право избирательного голоса.

49 Более того, создается впечатление, что расширить право голоса легче, чем урезать. Исторический процесс обычно однонаправлен: однажды введенное уже не отменяется.

49 В этом отношении колебания во французском законода­тельстве в 1789-1848 гг. между широким, или всеобщим избирательным правом для всего мужского населения, и ограниченным электоратом кажутся необычными. Не­которые из ныне существующих политических режимов, где избирательное право все еще не гарантировано, воз­можно, не последуют по первому пути. Поскольку это потребует от режима открытости и над ним нависнет угроза либерализации, политическое руководство, без сомнения, склонится к минимальным уступкам: вводя избирательное право, оно облечет гегемонию в символы, привнося в нее нечто от «демократической»» законно­сти, — небольшая цена для политических лидеров.

49 В настоящий момент аргумент может быть резюми­рован в четырех утверждениях:

1) первый путь с большей вероятностью, чем дру­гие, создает ту степень взаимной безопасности, кото­рая необходима для стабильного режима публичного оспаривания;

2) но этот путь уже закрыт для большинства стран с гегемонистскими режимами;

49 3) следовательно, процесс либерализации «почти- гегемоний» поджидает серьезная опасность провала, поскольку в условиях всеобщего избирательного пра­ва и массовой политики возникают трудности с функционированием системы взаимной безопасности;

50 4) однако риск провала может быть снижен, если шаги в направлении либерализации сопровождаются целенаправленным и обдуманным поиском жизнеспо­собной системы взаимных гарантий.

УСТАНОВЛЕНИЕ КОНКУРЕНТНОГО РЕЖИМА

50 Важно ли то, каким образом устанавливается кон­курентный режим?

50 Под этим я подразумеваю исполь­зование силы, влияния или власти для того, чтобы представить и узаконить режим, в данном случае конкурентный. В этом смысле установление режима при­дает особое значение переходным процессам, которые, абстрактно говоря, находятся где-то между только что обсуждавшимися путями к полиархии и поддержа­нием режима после того, как он вступил в действие. Хотя граница различий «пути к», «установления» и «поддержания» размыта, понятие «установление»6 (inauguration) помогает нам сделать акцент на важней­шем элементе развития конкурентных режимов.

6 Я признателен своему коллеге Хуану Линцу за неустанное подчеркивание важности способа установления конкурент­ного режима.

50 Чтобы определиться, имеет ли значение момент установления режима, можно рассмотреть некоторые важнейшие способы, посредством которых полиархии или «почти-полиархии» устанавливались в прошлом.

50 Основные формы, по-видимому, таковы.

50 I. В рамках уже независимого национального госу­дарства.

50 А. Старый режим трансформируется эволюцион­ным путем: новый режим устанавливается действую­щими властями, которые более или менее мирно усту­пают требованиям перемен.

50 Б. Старый режим трансформируется революцион­ным путем: новый режим устанавливается револю­ционными лидерами, которые ниспровергают преж­ний режим и устанавливают полиархию или «почти-полиархию».

51 В. Старый режим трансформируется в результате военного завоевания: нанеся поражение, победонос­ные оккупационные силы помогают полиархии или «почти-полиархии» вступить в силу.

51 II. В стране, до настоящего времени подчиненной другому государству.

51 Г. Старый режим трансформируется эволюционным путем: новый режим подпитывается местным населе­нием, лидеры которого устанавливают полиархию или «почти-полиархию» без движения за национальную независимость или серьезной борьбы против колони­альной власти.

51 Д. Старый режим трансформируется в процессе борь­бы за национальную независимость в результате рево­люции, направленной против колониальной власти: но­вый режим устанавливается лидерами национального освободительного движения, которые утверждают по­лиархию или «почти-полиархию» в процессе борьбы за независимость или после ее успешного завершения.

51 Примеры установления полиархии приведены в табл. 3.1.

51 Хотя примеры табл. 3.1 показывают, что не суще­ствует универсального способа установления режима, они также наводят на мысль, что многочисленные аль­тернативные способы не могут быть в равной степени благоприятны.

51 Непропорционально большое количе­ство стабильных полиархий с высоким уровнем кон­сенсуса в обществе, по-видимому, было установлено первым или четвертым способами, т.е. в результате мирной эволюции в рамках уже независимого нацио­нального государства или в рамках зависимой страны. Возможно, причина кроется в том, что мирная эволю­ция наиболее благоприятствует полиархии, поддержи­ваемой законом в широком смысле.

51 Поскольку власти мирно (в целом) идут на уступки и сами участвуют в переменах, их согласие выигрывается, легитимность, связанная со старым режимом, полностью переносит­ся на новый, и процесс мирных перемен, столь важ­ный для полиархии, приобретает легитимность.

52 Таблица 3.1