В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ 17 страница

Неотвратимость войны с Германией отчетливо осознавалась выс­шим руководством СССР и подавляющей частью советского народа. Среди них определенно имелись люди, видевшие в надвигавшейся вой­не возможность побед очередных «большевистских революций». Неко­торым предстоящие события представлялись еще проще. Л. 3. Мехлис, начальник Главного политического управления Красной Армии, го­ворил на XVIII съезде партии, что задачу, поставленную Сталиным на случай войны, надо понимать так: «Перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обя­занности и умножить число советских республик». Сталин же, заняв­ший 5 мая 1941 г. пост Председателя правительства, сознавал неготов­ность Вооруженных сил к участию в современной войне. Надеясь, что, пока Германия не разделается с Англией, она не решится на­пасть на СССР, он избрал тактику всемерного оттягивания начала войны, с тем чтобы завершить техническое перевооружение и увели­чить численность армии.

§ 2. Предвоенная фаза модернизации советской экономики и Вооруженных сил

К началу третьей пятилетки техническая реконструкция СССР была в основном завершена. По общему объему промышленного производ­ства страна вышла на первое место в Европе и второе в мире после США (в 1913 Россия занимала пятое место). Однако по эффективности производства СССР все еще значительно отставал от США, Англии, Франции, Германии. Третий пятилетний план развития народного хо-1нйства рассчитывался на 1938—1942 гг. Окончательная разработка,

283

утверждение его XVIII съездом партии (10—21 марта 1939) и выполне­ние пришлись на годы постоянного нарастания военной угрозы.

Задачей нового пятилетнего плана было догнать и перегнать наи­более передовые капиталистические страны по производству надушу населения. Объем капитальных вложений в народное хозяйство уста­навливался планом в 192 млрд руб., что почти равнялось вложениям за 1928—1937 гг. Планировалось увеличить объем промышленной продук­ции на 92%, в 1,5 раза увеличить производство продукции сельского хозяйства и народное потребление. Расширялись угольно-металлурги­ческая база на востоке страны, нефтяная — между Волгой и Уралом. Особое внимание уделялось развитию качественной металлургии (спе­циальной стали) и химической промышленности. Особенностью ин­дустриализации на этом этапе было форсированное наращивание по­тенциала машиностроения, оборонной промышленности; создание стратегических резервов. Доля расходов на оборону в государственном бюджете выросла с 12,7% во второй пятилетке до 25,4 — в третьей.

Стремительное развертывание производства потребовало разукруп­нить громоздкие главки и наркоматы. В 1940 г. число промышленных наркоматов увеличено с 6 до 21. Каждый из них осуществлял руковод­ство технологически однородными отраслями производства. По реше­нию XVIII Всесоюзной партийной конференция (февраль 1941) в гор­комах и обкомах партии вводилась должность секретаря по ведущим отраслям промышленности и транспорту. В планах на 1941 г. предусмат­ривалось увеличение расходов государства на оборону: с 1939 по июнь 1941 г. их доля в бюджете повысилась с 26 до 43%. В восточных районах строились оборонные заводы и предприятия-дублеры. Накануне вой­ны там находилась почти пятая часть всех военных заводов.

За три первых года третьей пятилетки валовая продукция про­мышленности выросла в 1,5 раза, машиностроения — в 1,7. Введено в действие 3 тыс. новых крупных промышленных предприятий. Среди вступивших в строй были Кураховская ГРЭС, Угличская и Комсо­мольская ГЭС, Новотагильский и Петров-Забайкальский металлурги­ческие заводы, Среднеуральский медеплавильный, Уфимский нефте­перерабатывающий, Московский завод малолитражных автомобилей, Енакиевский цементный, Сегежский и Марийский целлюлозно-бу­мажные комбинаты.

Жертвенный труд народа обеспечил расширение выпуска промыш­ленной продукции в 1940 г. на 45% по сравнению с 1937. Ежегодный прирост всей промышленной продукции в мирные годы третьей пя­тилетки составлял в среднем J3%, а оборонной — 39. Осваивалось производство новых видов военной техники, в частности танков Т-34 {конструкция М. И. Кошкина, А. А. Морозова, Н. А. Кучеренко), тяже­лого танка «Клим Ворошилов» (главный конструктор Ж. Я. Котин), реактивных минометов БМ-13 (конструкторы И. И. Гвай, В. Н. Галков-ский, А. П. Павленко и др.), штурмовиков Ил-2 (С. В. Ильюшин),

284

превосходивших зарубежные аналоги. В серийное производство запу­щены верно служившие в годы войны скоростной пикирующий бом­бардировщик Пе-2 {конструктор В. М. Петляков), истребители Як-1 (А. С. Яковлев), МиГ-3 (А. И. Микоян, М. И. Гуревич), ЛаГТ-3 (С. А. Лавочкин, М. И. Гудков, В. П. Горбунов). За предвоенные годы построено 276 боевых кораблей, в том числе 212 подводных лодок. Все это позволяло существенно повысить техническую оснащенность Крас­ной Армии и Военно-Морского Флота. Перевооружение потребовало увеличить в 1940 г. расходы на военные нужды до 32,5% бюджета стра­ны. Ежегодный прирост военной продукции в 1938—1940 гг. втрое пре­восходил прирост всей промышленной продукции. Однако, по прове­денным расчетам, и при таких темпах полностью обеспечить армию новым вооружением можно было лишь в 1942—1943 гг.

При реализации к июню 1941 г. трех первых пятилетних планов (соответственно 2-го, 3-го и 4-го этапов индустриализации) обеспе­чен, примерно на 15% за год, постоянный рост промышленного про­изводства. В строй действующих вступили около 9 тыс. крупных про­мышленных предприятий станкостроительной, авиационной, авто­мобильной, тракторной, химической промышленности, передовых по мировым меркам тех лет. Во второй половине 30-х годов завершился процесс превращения страны из аграрной в индустриальную. СССР достиг экономической независимости от Запада. По производству ва­ловой продукции в ряде отраслей промышленности он обогнал Гер­манию, Великобританию, Францию или вплотную приблизился к ним.

Выполнение напряженных планов третьей пятилетки во многом обеспечивалось возвратом к милитаризации труда. Под угрозой заклю­чения в тюрьму рабочим и служащим было запрещено переходить с одного предприятия на другое без разрешения дирекции. В 1938 г. были иведены «трудовые книжки», которые хранились в отделе кадров по месту работы. В них записывались как благодарности за хорошую рабо­ту, так и нарушения трудовой дисциплины, Без отметки в трудовой книжке о причинах увольнения с предыдущего места работы челове­ка не могли принять на новую работу.

В 1940 г. рабочий режим промышленных предприятий стал еще более жестким. Если в 1939 г. опоздание на работу всего на 20 минут без уважительной причины считалось прогулом, то с 1940-го за это рабочий мог быть осужден на шесть месяцев «условно»: он продолжал грудиться на своем месте, но у него вычитали до 25% заработка в пользу государства. С 26 июня 1940 г. длительность рабочего дня увели­чена с 7 до 8 часов, вместо шестидневной рабочей недели была введе­на семидневная. Воскресенье, соответственно религиозной традиции, ниовь стало единым днем отдыха (оно не было таковым с 24 сентября 1929). Помимо воскресных дней нерабочими были 22 января, 1 и 2 мая, 7 и 8 ноября, 5 декабря.

285

Фактически многие отрасли промышленности переводились ну полувоенные рельсы. С 1940 г. ежегодно проводилась мобилизация мо­лодежи для обучения в ремесленных училищах. Стремление построить коммунизм в одной стране, догнать и перегнать наиболее передовые капиталистические страны по производству на душу населения в этих условиях приобретало весьма специфические очертания.

Высокие темпы промышленного развития в 30-х годах достигнуты за счет как низкого стартового уровня, так и тотального внедрения командных методов руководства экономикой. Целям форсированной индустриализации отвечало массовое использование дешевой рабо­чей силы и энтузиазма масс, воодушевленных большевистской идеей строительства бесклассового общества. Большую роль сыграли различ­ные формы соревнования (ударничество в годы первой пятилетки, стахановское движение во второй и третьей) за выполнение и пере­выполнение производственных заданий. Широко использовался труд заключенных в системе Главного управления лагерей НКВД.

Перед Великой Отечественной войной ГУЛАГ включал 53 лагеря, 425 исправительно-трудовых колоний, 50 колоний для несовершен­нолетних. Внутри системы были созданы специальные отраслевые уп­равления: Главлеслаг, Главпромстрой, Главное управление лагерей горнометаллургической промышленности, Главное управление лаге­рей железнодорожного строительства. В 1934 г. число заключенных в лагерях составляло 500 тыс. человек, в 1940 г. — более 1,5 млн. Общее их число в канун войны достигало 2,2 млн человек. Трудом заключен­ных выполнялось до 10% всех объемов и до 20 — объема строительных работ в стране. В 1940 г. удельный вес капиталовложений, освоенных НКВД, в общих централизованных капитальных вложениях достиг са­мого высокого уровня за весь период 30-х — начала 50-х годов — 14%.

По объему продукции система ГУЛАГа занимала первое место среди всех наркоматов. На предприятиях НКВД производили цемент, стро­или пароходы, катера, баржи, автотракторные прицепы, дорожную технику, сельскохозяйственные орудия; выпускали мебель, трикотаж, обувь и многое другое. К 1939 г. в «ведомстве Берии» оказался ряд талантливых конструкторов и инженеров. В системе НКВД возникли конструкторские бюро, именуемые на лагерном жаргоне «шарашка­ми». В них работали ставшие впоследствии всемирно известными авиа­конструкторы А. Н. Туполев, В. М. Петляков, В. М. Мясишев; ракето­строители С. П. Королев и В. П. Глушко.

К началу третьей пятилетки в основном была завершена коллек­тивизация сельского хозяйства СССР. Индивидуальных крестьянских хозяйств оставалось лишь 7%. Большую их часть составляли хозяйств;! скотоводов, оленеводов, пастухов, охотников, рыболовов на окрап нах страны. Основными ячейками сельской жизни стали колхозы, ко торых по стране насчитывалось 237 тыс. В 1937 г. собран хороший уро жай (98 млн т), животноводство достигло довоенного уровня, По мерс

286

решения задач сплошной коллективизации сокращались размеры «ку­лацкой ссылки». В 1933 г. на спецпоселение отправлено почти 400 тыс. кулаков и членов их семей, в 1934 — 255, в 1935 — 246, в 1936 — 165, в 1937 — 128 тыс. В мае 1934 г. трудпоселенцы восстановлены в граж­данских правах, с января 1935-го — в избирательных. Однако они все еще не имели права возвращаться на старые места проживания, не призывались в армию. Эти ограничения сняты с них в конце 1938 г. В годы третьей пятилетки положение в аграрном секторе стабили-. зировалось, производство имело тенденцию к росту, хотя и сдержи­валось переключением внимания и ресурсов на оборонные отрасли хозяйства. Если в канун «революции сверху» в стране ежегодно произ­водилось 72—73 млн т зерна, более 5 млн т мяса, свыше 30 млн т молока, то в конце 30-х — начале 40-х годов соответственно: 75—80, 4-5 и 70 млн т. Однако в конце 20-х годов эту продукцию производили 50—55 млн единоличников, а в предвоенные годы 30—35 млн колхоз­ников и рабочих совхозов. В 1940 г. произведено 38,3 млн т товарного зерна, что на 17 млн больше, чем к началу Первой мировой войны. Повышение производительности труда в деревне обеспечило высво­бождение для индустрии, других отраслей народного хозяйства и Во­оруженных сил 20 млн человек. С этой точки зрения политика форси­рованной коллективизации, при всех ее ошибках и жестокости, пред­ставляется оправданной. Оценивая итоги драматической истории коллективизации, В. П. Данилов, один из крупнейших отечественных историков, писал: «Уже в первые годы коллективизации — даже при общем снижении сельскохозяйственного производства — стало воз­можным сначала вдвое, а затем втрое увеличить хлебозаготовки, обес­печить экспортные операции и снабжение городов, армия беженцев из деревни пополнила армию городского рабочего класса, ее труд был дополнен трудом заключенных. Иными словами, насильственная коллективизация предопределила в некоторой мере успех индустриа­лизации, нашу победу над фашизмом...»

Численность Красной Армии, перешедшей в 1938 г. от территори­ально-кадровой к кадровой системе комплектования, быстро нара­щивалась. 1 сентября 1939-го в СССР принят закон «О всеобщей во­инской обязанности». Он увеличил сроки военной службы, призыв­ной возраст снижал с 21 года до 18 лет, удлинял срок пребывания военнообязанных в запасе. Это позволило уже через год удвоить ар­мейские ряды. В начале 1939 г. в Вооруженных силах СССР служили 2485 тыс. человек, а к 22 июня 1941-го их численность доведена до 5774 тыс. (Для сравнения: германский вермахт на 15 июня 1941 г. на­считывал 7329 тыс. человек.) В руководство армией выдвигались ко­мандиры, отличившиеся в Испании, Монголии и Финляндии. 7 мая 1940 г. С. К. Тимошенко сменил К. Е. Ворошилова на посту наркома обороны. В июне 1940-го Г. К. Жуков выдвинут на пост командующего

287

войсками Киевского особого военного округа, а в январе 1941-го — на пост начальника Генштаба — заместителя наркома обороны СССР.

Подготовке молодежи к военному делу способствовало разверты­вание оборонно-массовой работы в стране. Только в Добровольном обществе содействия обороне, авиации и химическому строительству к 1941 г. состояло около 14 млн человек. В учебных заведениях обще­ства обучали стрелковому делу, средствам ПВО, приемам штыкового боя, технике вождения автомобилей и пилотирования самолетов. Ква­лифицированные военные кадры готовились в быстро расширявшей­ся системе военных училищ и школ. Офицерский корпус советских Вооруженных Сил за 1937—1940 гг. вырос в 2,8 раза, при этом число офицеров с высшим и средним военным образованием увеличилось в 2,2 раза —с 164 тыс. до 385 тыс. человек. Однако, поданным на начало 1941 г., в сухопутных войсках некомплект комсостава составлял 66,9 тыс. командиров, в летно-техническом составе ВВС — 32,3%. Лишь 7,1% наличного комсостава имели высшее военное образование. К началу Великой Отечественной войны три четверти командиров находились на своих должностях менее года и не обладали должным военным опытом.

17 января 1939-го в СССР проведена перепись населения, насчи­тавшая 170,6 млн живущих в стране людей: около трети из них (32,9%) были горожанами. Перепись отразила коренные изменения в социаль­ном составе советского общества, выразившиеся прежде всего в росте числа рабочих. Их ряды (25,4 млн человек) по сравнению с 17 декабря 1926 г. (дата предыдущей переписи) увеличились в 3,6 раза. В социаль­ной структуре общества рабочие насчитывали 33,3%, колхозники и ко­оперированные кустари — 47,2; служащие и интеллигенция — 16,5; со­хранялся небольшой слой крестьян-единоличников и некооперирован­ных кустарей — 2,6%. С присоединением к СССР в 1939-1940 гг. новых территорий и общим приростом населения численность советских лю­дей на 22 июня 1941-го выросла до 196,7 млн человек. 73% жителей страны насчитывали три славянских народа: русские (51,8), украинцы (17,6) и белорусы (3,6). Демографический потенциал Советского Союза был гораздо более высоким, нежели тот, которым располагал его ве­роятный военный противник. К началу Второй мировой войны насе­ление Германии насчитывало 69,3 млн человек. Аншлюс Австрии (март 1938) увеличил население Третьего рейха до 80 млн человек.

§ 3. Удары по потенциалу «пятой колонны»

К середине 30-х годов руководство СССР во многом свыклось с представлениями и пыталось убедить все население страны в том, что во всех партийных, советских, хозяйственных органах, в руководстве Красной Армии безнаказанно орудуют «враги народа». Борьба за очи-

288

щение страны от внутренних врагов приобрела массовый характер в 1937 г. Столь же интенсивно она велась и в 1938-м, вызываясь, по заверениям сталинистов, необходимостью ликвидации «пятой колон­ны» в условиях надвигавшейся войны. Это было верным только отча­сти. Одновременно это была борьба за сохранение сталинского режи­ма. Оппозиционеры, вне всякого сомнения, не только в 20-е, но и на протяжении значительной части 30-х годов искали пути устранения Сталина и его ближайшего окружения. Однако «Сталин оказался ко­варнее и решительнее своих противников, хотя иногда его власть ви­села на волоске» (А. В. Шубин).

Наиболее громким из судебных процессов, проведенных в 1938 г., было дело «Правотроцкистского антисоветского блока». Он начался 2 марта в Октябрьском зале Дома Союзов. На скамье подсудимых на­ходились 21 человек. Трое из них были членами ленинского состава Политбюро — Н. И. Бухарин, А И. Рыков, Н. Н. Крестинский. Еще один бывший член этой когорты, М. П. Томский от участи подсудимого освободился самоубийством 22 августа 1936-го, накануне ареста. Сре­ди подсудимых были также бывшие высшие работники центрального государственного и партийного аппарата — наркомы внешней тор­говли А. П. Розенгольц, лесной промышленности В. И. Иванов, земле­делия М. А. Чернов, финансов Г. Ф. Гринько, внутренних дел Г. Г. Ягода и председатель Центросоюза И. А. Зеленский.

В качестве подсудимых оказался также ряд бывших первых лиц в руководстве союзных республик: председатель Совнаркома, нарком иностранных дел Украины X. Г. Раковский, первый секретарь ЦК Ком­партии Белоруссии В. Ф. Шарангович, председатель Совнаркома Уз­бекской ССР Ф. Ходжаев, первый секретарь ЦК Компартии Узбеки­стана А. И. Икрамов. К этим главным политическим обвиняемым были присоединены несколько бывших работников менее высокого ран­га — советник советского торгпредства в Берлине, секретарь НКВД, заместитель наркома земледелия, бывшие секретари Ягоды, Куйбы­шева и М. Горького, три известных врача.

В обвинительном заключении значилось, что подсудимые, «явля­ясь непримиримыми врагами Советской власти, в 1932—1933 гг. по заданию разведок враждебных к СССР иностранных государств орга­низовали заговорщическую группу, именуемую "правотроцкистским блоком", который объединил подпольные антисоветские группы троц­кистов, правых, зиновьевцев, меньшевиков, эсэеров, буржуазных националистов Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайд­жана, Среднеазиатских республик. "Правотроцкистский блок" ставил своей целью свержение существующего в СССР социалистического общественного и государственного строя, восстановление в СССР капитализма и власти буржуазии путем диверсионно-вредительской, террористической, шпионско-изменнической деятельности, направ­ленной на подрыв экономической и оборонной мощи Советского

289

10-5578

Союза и содействие иностранным агрессорам в поражении и расчле­нении СССР».

Подсудимые обвинялись и в других преступлениях — совершении ряда диверсионно-вредительских актов по снижению и порче урожая; сокращению поголовья коней и крупного рогатого скота; искусствен­ному распространению эпизоотии, в результате которой только в Во­сточной Сибири в 1936 г. пало около 25 тыс. лошадей; финансирова­нии Троцкого; подготовке бандитско-повстанческих кулацких кадров для организации вооруженных выступлений в тылу Красной Армии к началу интервенции против СССР; создании террористической груп­пы для подготовки и совершения террористических актов в отноше­нии Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова; личной попытке совершить теракт против Сталина; убийстве Кирова, умерщвлении М. Горького и его сына, а также Куйбышева, Менжинского; поруче­нии совершить теракт в отношении Ежова. В приговоре указывается также, что в 1918 г. Бухарин и его сообщники ставили цель убить Ленина, Сталина и Свердлова; сформировать новое правительство из бухаринцев, троцкистов и левых эсеров; а покушение на жизнь Лени­на 30 августа 1918-го явилось прямым результатом замыслов «левых» коммунистов во главе с Бухариным.

13 марта 1938 г. Военная коллегия Верховного суда СССР объяви­ла приговор. Для 18 подсудимых он оказался смертельным. В результате этой и подобных судебных и внесудебных расправ физически ликви­дировалась значительная часть старой большевистской гвардии, мно­гочисленные представители партийного и государственного аппара­та, заподозренные в нелояльности и непригодности.

В 1938 г. завершены чекистские мероприятия по «национальным операциям». Согласно архивным источникам, в 1937—1938 гг. общее число репрессированных по этим операциям составляло 335 513 чело­век, из которых приговорено к расстрелу 247 157 (73,6%), Предавались суду и профессиональные революционеры, переходившие из сопре­дельных стран на территорию СССР. В январе 1938 г. Политбюро ЦК приняло специальное решение — расстреливать всех задерживаемых перебежчиков, если они перешли границу «с враждебной целью», когда же такой цели не обнаруживалось — осуждать на 10 лет тюрем­ного заключения.

Репрессии по национальному признаку не обошли и силовые струк­туры. 24 июня 1938 г. издана директива наркома обороны, согласно которой из армии подлежали увольнению военнослужащие всех «на­циональностей, не входящих в состав Советского Союза». В первую очередь увольнялись родившиеся за границей, а также имеющие там родственников. По неполным сведениям, особыми отделами выявле­ны 13 тыс. подлежащих увольнению «националов». В мае 1938-го UK партии дал указание об удалении из органов НКВД всех сотрудников, имеющих родственников за границей и происходивших из «мелкобур-

290

жуазных» семей. Из руководящего состава НКВД исчезли поляки, ла­тыши, немцы, значительно сократилось число евреев {с 21,3% на начало сентября 1938 г. до 3,5 — к концу 1939). В целом только за годы «ежовшины» из НКВД «вычищено» 14 тыс. В это число входят 2273 сотрудника госбезопасности, арестованных в период с I октября 1936 до 15 августа 1938 г., из них — за «контрреволюционные преступле­ния» — 1862 чекиста.

После ареста Ежова (10 апреля 1939) репрессированы 101 из выс­ших чинов НКВД — не только заместители наркома, но и почти все начальники отделов центрального аппарата НКВД, наркомы внут­ренних дел союзных и автономных республик; начальники многих краевых, областных и городских управлений НКВД. По данным спра­вочника «Кто руководил НКВД. 1934-1941» (М., 2002), всего в 1933-1939 гг. репрессировано 22 168 сотрудников ОГПУ—НКВД. В это чис­ло, наряду с работниками госбезопасности, входят и составляют аб­солютное большинство сотрудники милиции, пожарной охраны, служащие войск НКВД, системы ГУЛАГа, загсов и т.д.

Резкое снижение удельного веса евреев в составе работников НКВД в 1939 г. произошло не из-за того, что к этому времени, как пишет С. Л. Берия в книге «Мой отец Берия» (М., 2002), «верхушку партий­ного аппарата и государства заняла группа русофилов, которые нг доверяли "иноземцам" и ненавидели их». В группу «русских шовинис­тов» мемуарист включил Молотова, Андреева, Маленкова, Жданова, приказы которых выполняли Ежов и Ягода. Вынужденным «русофи­лом» стал якобы и отец мемуариста. Собранная им информация пока­зала, что «три четверти следователей и руководителей контрразведки были евреи. Опасаясь, что их слишком активное присутствие в реп-рессионных органах может вызвать волну антисемитизма, он решил сменить их на русских. Ибо в тот период часто раздавались упреки, что евреи притесняют и уничтожают русский народ». Статистика нацио­нального состава репрессированных показывает, что их основную массу действительно составляли русские. Таким образом, «русофильство» Л. П. Берии, выраженное в изменении национального состава руково­дителей и следователей НКВД, находит свое объяснение в заботе о благополучии вовсе не русского народа.

К концу 1938-го борьба за уничтожение «пятой колонны» пошла на спад. 17 ноября принято постановление СНКСССРи ЦК ВКП(б), запрещающее проведение «массовых операций по арестам и выселе­нию» и осуждающее «нарушение законности». 25 ноября от должности наркома внутренних дел освобожден, а вскоре арестован по обвине­нию в заговоре и расстрелян Н. И. Ежов. Назначенный в тот же день новым наркомом Л. П. Берия начинал свою деятельность с амнистий. По сравнению с годами Большого террора масштабы репрессий зна­чительно сократились. В 1939 г. «за контрреволюционные и государ­ственные преступления» приговорены к смерти 2552 (по 7 человек в

291

день), в 1940 — 1649 человек (4—5), в 1941, включая военное полуго­дие, — 8001 (24 человека вдень). Но в 1939—1940 гг. реабилитировано и освобождено из мест заключения 837 тыс.

О масштабах репрессий в самой правящей партии можно судить по динамике исключений из рядов ВКП(б). Так, в 1937—1938 гг. из партии исключено 216 тыс. человек. В дальнейшем число исключенных снижается. В 1939 г. ряды партии не по своей воле покинули 26,7 тыс., в 1940 г. — около 40 тыс. В то же время в 1939—1940 гг. в партии восста­новлено 164,8 тыс. человек. Позднее подсчитано, что из 34 членов Политбюро, входивших в него в 1917—1939 гг., репрессировано 17 (50%); из 27 членов Секретариата ЦК — 15 (55,5); из 64 членов Орг­бюро — 42 (66); из 71 члена ЦК — 49 (70); из 18 председателей и заместителей Председателя Совнаркома СССР — 10 (55,5%).

В марте 1939 г. Сталин обнародовал цифры, согласно которым на XVI11 съезде партии было представлено на 270 тыс. коммунистов мень­ше, чем на предыдущем съезде в начале 1934-го. За период между съездами «были выдвинуты на руководящие посты по государствен­ной и партийной линии более 500 тыс. молодых большевиков, партий­ных и примыкающих к партии, из них 20 процентов женщин». Если предположить, что выдвижения осуществлялись главным образом для замены репрессированных руководителей (хотя, без сомнения, выд­виженцами замещались и вновь открываемые вакансии), то можно сделать заключение и о числе репрессированных коммунистов, зани­мавших руководящие посты в партии и государстве, — около или несколько меньше, чем 500 тыс. человек.

Видимо, есть некоторый резон в приведенных суждениях Молото-ва и Бухарина о том, что чистка страны в канун войны от потенци­альных противников советского строя и существовавшего режима вла­сти была необходима. В противном случае масштабы пособничества гитлеровским «освободителям СССР от сталинского режима», на что рассчитывали агрессоры, были бы многократно более значительны­ми, чем оказались в действительности в годы войны. Но очевидно и другое. В результате репрессий, завершивших «революцию сверху», в стране окончательно утвердился режим личной власти Сталина, ко­торый умел подчиняться социальным и экономическим реальностям, но и в дальнейшем широко использовал страх, насилие наряду с иными методами управления обществом. Установившийся в СССР в конце 30-х годов режим без авторитарного, циничного и безжалостного ли­дера сталинского типа не мог быть эффективным.

Наиболее пострадавшей от репрессий оказалась Красная Армия, особенно ее высший командный состав. Из 837 человек, имевших в 1935 г. персональные воинские звания от полковника и выше, аресто­вано 720 (86%). Всего же, по данным современных исследователей, в 1937—1938 гг. из РККА уволено 37 тыс. офицеров, из них по политиче­ским мотивам — 29 тыс. К 1941 г. 13 тыс. из них были восстановлены в

292

армии, арестовано было до 8 тыс., расстреляно — до 5 тыс. человек. Число уволенных составляло около 2,5% офицерского состава нака­нуне войны.

В нагнетание атмосферы подозрительности, шпиономании, поис­ка врагов народа в армии, помимо Сталина и Ворошилова, большой вредоносный вклад внесли Л. 3. Мехлис, занимавший высшую поли­тическую должность в РККА после самоубийства начальника Полит­управления Красной Армии Я. Б. Гамарника, а также заместитель нар­кома обороны по кадрам Е. А. Щаденко. По версии следствия, руко­водство заговором в армии после разоблачения Тухачевского осуществлял маршал А. И. Егоров (с 1935 начальник Генерального штаба, с мая 1937 первый зам. наркома обороны СССР, в январе 1938 назначен командующим войсками Закавказского военного округа; в апреле того же года арестован), затем командарм 1-го ранга И. Ф. Федько {командовал в 1937 Киевским военным округом, с января 1938 — первый зам. наркома обороны; в июле 1938 арестован).

Выдающиеся военные деятели СССР позднее почти единодушно отмечали губительную роль репрессий в армии в предвоенные годы. Маршал Г. К. Жуков полагал; «Не будь 1937 года, не было бы и лета 1941 года». Такой же позиции придерживался маршал И. С. Конев. «Не подлежит сомнению, — говорил он, — что если бы тридцать седьмо­го — тридцать восьмого годов не было, и не только в армии, но и в партии, в стране, то мы к сорок первому году были бы несравненно сильней, чем были». «А я скажу больше, — утверждал маршал А. М. Василевский. — Без тридцать седьмого года, возможно, и не было бы вообше войны в сорок первом году...» Правда, некоторые, например известный философ А. А. Зиновьев, и в наши дни продол­жают утверждать: «Если бы не сталинские жестокие меры, нас уже в 41-м году не было бы».

§ 4. Завершение «культурной революции»

и патриотическая подготовка населения к войне

«Культурную революцию* в основном определяла политика совет­ского руководства в сфере образования и науки. Со времен Граждан­ской войны в стране велась ликвидация неграмотности. Созданы были тысячи школ, кружков, пунктов, где грамоте обучали взрослых и де­тей. В середине 30-х, после ряда левацких экспериментов 20-х годов, сформирована эффективная система народного образования. В сред­ней и высшей школе фактически была восстановлена дореволюцион­ная модель с регламентированной системой занятий и достаточно же­сткими требованиями к оценке знаний. Введены обязательные госу-

293

дарственные программы обучения, стабильные учебники, строгий по­рядок учебного процесса. Политика во многом подчинялась задаче со­здания тотального контроля над всей социокультурной сферой жизни общества.

В соответствии с постановлением правительства и ЦК. ВКП(б) «О работе по обучению неграмотных и малограмотных» (январь 1936) к концу 30-х годов расширено обучение взрослых в средних общеоб­разовательных школах. В 1939 г. здесь обучалось более 750 тыс. человек (81% — в подготовительных и 5—7-х классах, 19% — в 8—10-х классах). Налажена была система заочного обучения взрослых с использовани­ем консультационных пунктов. К началу 1939-го только в РСФСР за­очным обучением охвачено около 40 тыс. человек. В 1940/41 учебном году в СССР действовало 18 заочных институтов, при 383 вузах име­лись заочные отделения.