ОБРАЗОВАНИЕ И РАЗБИТИЕ СССР 4 страница

44

создана республика, названная Бакинской Коммуной. Просущество­вав чуть больше трех месяцев, она пала в конце июля 1918 г. под напором английских и турецких войск.

Значительным своеобразием отличалась ситуация в Туркестане. Еще и сентябре 1917-го исполком Ташкентского Совета осуществил пере­ворот и сверг власть представителей Временного правительства. Город стал местом пребывания первого Советского, хотя и не большевист­ского, правительства. Однако революционное движение в крае перво­начально было ограничено русской колонией, мусульманское насе­ление находилось под влиянием местных феодалов. В апреле 1918 г. на краевом съезде Советов была создана Туркестанская советская рес­публика в составе РСФСР; Бухарский эмират и Хивинское ханство стали фактически независимыми. В июле 1918 г. в Ашхабаде возникло Закаспийское временное правительство, состоявшее из эсеров, мень­шевиков и местных националистов. В итоге огромная территория Тур­кестана на долгое время выпала из сферы влияния центрального Со­ветского правительства.

Вопрос об однородном социалистическом правительстве и форми­рование высших органов государственной власти. Победа Октябрьско­го вооруженного восстания, свержение правительства Керенского и создание большевистского Совнаркома вызвали негативную реакцию у большинства политических сил России. Ведущие лидеры и партии осуждали узурпацию власти большевиками и требовали немедленно изменить сложившееся положение. В рабочих коллективах Петрограда, Москвы, других промышленных городов от социалистических партий требовали создания единого правительства на советской основе. Проф­союзы выдвинули лозунг формирования «однородного социалисти­ческого правительства». Движение возглавил Викжель — Всероссий­ский исполнительный комитет профсоюза железнодорожников. Этот профсоюз был самым мощным (700 тыс. членов) и организованным в стране, в его руководстве доминировали эсеры и меньшевики. Угро­жая всеобщей забастовкой на железных дорогах, он 29 октября 1917 г. ультимативно потребовал от большевиков создания коалиционного правительства. Для этого было предложено организовать совместное заседание ЦИК железнодорожников, ВЦИК Советов и делегатов со­циалистических партий с целью выработки общей платформы.

Переговоры проходили с оглядкой на действия Краснова — Ке­ренского и события в Москве 26 октября — 2 ноября. 29 октября ЦК РСДРП(б) в отсутствие Ленина и Троцкого признал возможным рас­ширить политическую базу правительства, изменив его состав. Глав­ным условием вступления в коалицию с другими партиями большевики считали признание «платформы Второго съезда», т.е. его декретов и решений. Для ведения переговоров были делегированы Л. Б. Каменев и Г. Я. Сокольников — сторонники компромиссов, представители уме­ренного крыла в большевистском руководстве.

45

Викжель предлагал сформировать правительство из 18 человек, в котором большевикам принадлежало бы 5 портфелей. Каменев согла­сился на предложение эсеров заменить Ленина на посту предсовнар-кома В. М. Черновым и на невхождение в правительство Троцкого (эти большевистские лидеры считались главными «виновниками Октяб­ря»), Каменев поддержал также предложение пополнить ВЦИК пред­ставителями от ЦИК Советов крестьянских депутатов, профсоюзов, петроградской и московской городских дум, превратив его во Времен­ный народный совет. Идея формирования однородного социалистичес­кого правительства, опирающегося на достаточно широкую социаль­но-политическую базу, едва не стала реальностью. Однако ситуация изменилась после подавления выступления Краснова — Керенского и решающих побед в Москве.

1 ноября на заседании ЦК партии Ленин подверг критике «капиту­лянтскую» линию Каменева, заявив, что «разговаривать с Викжелем теперь не приходится... Переговоры должны были быть как дипломати­ческое прикрытие военных действий». Однако ЦК партии не поддержал Ленина и десятью голосами против трех высказался за продолжение переговоров, но на более жестких условиях: предоставления не менее половины наркомовских портфелей большевикам и безусловного уча­стия в правительстве Ленина и Троцкого. Эти условия были неприем­лемы для других участников викжелевских переговоров, и 4 ноября, в результате давления Ленина и Троцкого на своих соратников, заседа­ния были прекращены.

Срыв переговоров привел к расколу в руководстве партии и пер­вому кризису новой власти. Пять членов руководства: Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, В. П. Ногин, А. И. Рыков, В. П. Милютин — 4 ноября опубликовали в «Известиях» Заявление о выходе из ЦК, где вновь вы­сказали убежденность в необходимости единого социалистического со­ветского правительства «для предотвращения кровопролития» и осуди­ли «гибельную политику ЦК, проводимую вопреки громадной части пролетариата и солдат». В ответ на это ЦК решил снять Каменева с поста председателя ВЦИК и рекомендовал вместо него более «покла­дистого» Я. М. Свердлова. Четверо из одиннадцати народных комисса­ров (Ногин, Рыков, Милютин, Теодорович) подали в отставку. Ле­нин осудил «дезертиров», а стремление к созданию однородного со­циалистического правительства заклеймил как «викжеляние».

Кадеты изначально занимали антисоветские и антибольшевист­ские позиции. В Москве они стали создателями одной из первых под­польных организаций. Традиционно кадеты пользовались значитель­ным влиянием на Юге, среди казачества. Не случайно они предпри­нимали попытки создать на Дону белую гвардию из офицеров, юнкеров, помещичьей и буржуазной молодежи. Закономерно и то, что к Милюкову обратился генерал Алексеев с просьбой составить «Декларацию Добровольческой армии». Кадетские активисты приня-

46

■

ли деятельное участие в сборе средств среди деловых кругов России для организации антибольшевистского сопротивления. 28 ноября Сов­нарком утвердил написанный Лениным декрет, согласно которому кадеты объявлялись «партией врагов народа», а их лидеры подлежали аресту и суду революционного трибунала. Под стражу были взяты не­которые деятели кадетского ЦК, на местные Советы возлагалась обя­занность особого надзора за этой партией. А 2 декабря ВЦИК объявил партию народной свободы вне закона.

В отличие от кадетов, партии меньшевиков и эсеров не имели единой, четко выраженной линии политического поведения ни в от­ношении свергнутого правительства Керенского, ни Совнаркома и большевистско-левоэсеровского ВЦИК. Среди меньшевиков были и сторонники соглашения с большевиками «на общей политической плат­форме», и лица, выступавшие за «полный разрыв с большевизмом не только на словах, но и на деле», а также те, кто считал необходимым сотрудничество с большевиками посредством их склонения к уступкам.

Еще более драматично складывалась ситуация в эсеровской среде. К моменту вооруженного восстания уже фактически существовала, хотя и не была формально конституирована партия левых эсеров, поддержавшая на И съезде декреты о земле и мире, согласившаяся на вхождение во вновь избранный ВЦИК. За это лидеры левых эсеров были исключены из партии. Окончательное разделение этой самой массовой российской партии произошло на ее IV съезде (конец нояб­ря — начало декабря 1917). Раскол партии вызвал дезорганизацию в ее рядах, сократил возможности политического влияния. Один из де­легатов эсеровского съезда писал, что он «производит на меня впе­чатление группы лиц, потерпевших политическое поражение». Как меньшевики, так и правые эсеры не допускали никакого иного реше­ния, кроме как низложения руководимого Лениным правительства и передачи всей полноты власти Учредительному собранию и создан­ным по его решениям органам.

Большевики энергично и эффективно использовали раскол в эсе­ровской среде для расширения и укрепления социально-политичес­кой основы захваченной власти. Уже 9 ноября они начали переговоры с левыми эсерами о вхождении их в правительство, но окончатель­ный союз сложился в результате работы Всероссийского (Чрезвычай­ного) и II Всероссийского съездов Советов крестьянских депутатов (Петроград, ноябрь — декабрь 1917), Из 790 делегатов II съезда было: большевиков — 91, левых эсеров — 350, правых эсеров — 305. Вначале все работали вместе, но по мере нарастания противоречий (на девя­тый день) съезд раскололся примерно пополам, и «раскольники» за­седали раздельно.

Правые эсеры увели за собой депутатов, стоявших на позиции зашиты Учредительного собрания и считавших «так называемый "Со­вет народных комиссаров" незаконным захватчиком власти». Другая

47

часть съезда стояла на платформе II съезда Советов рабочих и солдат­ских депутатов, что позволило большевикам и левым эсерам заклю­чить важные соглашения, в том числе о вхождении 108 членов нового избранного исполкома съезда в объединенный ВЦИК Советов рабо­чих, солдатскихи крестьянских депутатов. 17 ноября и 13 декабря пред­ставители левых эсеров вошли в состав Совнаркома. А. Л. Колегаев воз­главил Наркомат земледелия, В. А. Карелин — Наркомат имуществ Рос­сийской Республики, П. П. Прошьян — Наркомат почт и телеграфов, В. Е. Трутовский — Наркомат местного самоуправления, И. 3. Штейн-берг — Наркомат юстиции; В. А. Алгасов и А. И. Бриллиантов получили статус «наркомов без портфеля». В почти ежедневных заседаниях СНК наркомы — левые эсеры принимали деятельное и конструктивное участие.

Оформившийся союз большевиков и левых эсеров имел важные политические последствия. Во-первых, социалистические партии раз­делились на два лагеря: сторонников советской и парламентарной де­мократии. Во-вторых, усилились позиции Совнаркома и объединен­ного ВЦИК, получивших возможность выступать от имени большей части трудового населения России. В-третьих, раскол единой партии эсеров и блок левых эсеров с большевиками давали сторонникам Ле­нина сильнейшие доводы для собственной, достаточно широкой, интерпретации итогов выборов в Учредительное собрание.

Назначены они были на 12 ноября еще правительством Керенско­го. Подготовкой занималась Всероссийская комиссия по делам о вы­борах («Всевыборы»). 27 октября Совнарком на первом же заседании подтвердил, что выборы состоятся в назначенный срок. Идя на это, большевики питали надежду, что смогут вместе с поддерживавшими их левыми эсерами и меньшевиками-интернационалистами получить в Учредительном собрании большинство, подтвердив законность но­вой власти общенародно избранным форумом. Однако вскоре настро­ение ленинцев стало меняться.

12 ноября в 68 округах состоялись выборы депутатов в Учреди­тельное собрание, в которых приняли участие 44,4 млн избирателей. За большевиков проголосовало 24%, за эсеров, меньшевиков и схо­жие с ними различные национальные партии — 59, за кадетов и сто­ящие правее их организации — 17. Из 703 избранных депутатов 229 были эсерами, 168 — большевиками, 39 — левыми эсерами, 17 — кадетами, 16 — меньшевиками.

Итоги выборов свидетельствовали, что большинство граждан выс­казалось за демократическое будущее России на базе многопартийно­сти при соблюдении принципа социальной справедливости, который в разной форме исповедовали получившие подавляющее большин­ство голосов социалистические партии. В то же время преобладание меньшевиков и правых эсеров, готовых к союзу с кадетскими депута­тами, делало реальной угрозу нового двоевластия. Теперь субъектами

48

противостояния могли стать, с одной стороны, структуры, признаю­щие верховенство власти Советов в ее большевистско-левоэсеровском варианте, с другой — те государственные институты, которые пред­стояло создать антибольшевистскому по своему политическому соста-ну Учредительному собранию.

Впервые идея роспуска еще неизбранного собрания обсуждалась па заседании Петроградского комитета РСДРП(б) 8 ноября. И хотя тогда она не была поддержана, участники заседания все же допускали роспуск в том случае, если «массы ошибутся с избирательными бюл­летенями» и новый учредительный орган займет враждебную в отно­шении Советской власти позицию. Знакомство с итогами голосова­ния подтолкнуло большевиков к практическим действиям в этом на­правлении. Первоначально разрабатывались промежуточные варианты: ссылаясь на организационные трудности, предлагали отложить дату созыва, открыть Учредительное собрание, когда в столицу прибудет свыше 400 депутатов, добиться, чтобы большинство среди них со­ставляли большевики и левые эсеры. Последние предлагали и другой иариант: присоединить фракции большевиков и левых эсеров к ВЦИК, избранному II съездом Советов, провозгласив это новое собрание ре­волюционным Конвентом. (По образцу законодательного органа эпо­хи Великой Французской революции.)

Учитывая эти настроения, меньшевики и эсеры в конце ноября

1917 г. организовали Комитет защиты Учредительного собрания, ко­торый развернул активную устную и печатную агитацию в пользу его своевременного созыва. К середине декабря позиции сторон ужесто­чились. 12 декабря ЦК РСДРП(б) одобрил написанные Лениным «Те­зисы об Учредительном собрании», где прямо говорилось, что инте­ресы революции «стоят выше формальных прав» вновь избранного органа. «Единственным шансом на безболезненное разрешение кри­зиса», по мнению вождя, могло стать «безоговорочное заявление» Учредительного собрания о признании им Советской власти и приня­тых ею декретов. Тезисы звучали как ультиматум, неприятие которого грозило вполне предсказуемыми последствиями, которые, однако, прямо не назывались. О твердости этих намерений свидетельствовала публикация тезисов в «Правде» 13 декабря. Не сидели сложа руки и противники большевиков. Активизировалась Военная комиссия партии эсеров. На предприятиях Петрограда и в частях его гарнизона агитиро­вали за вооруженное восстание против большевиков, которое соби­рались приурочить ко дню открытия Учредительного собрания. Эсе­ровские боевики готовились уничтожить Ленина и Троцкого. 1 января

1918 г. по дороге в Смольный автомобиль Ленина был обстрелян и председатель Совнаркома едва не погиб.

Большевики, назначив открытие собрания на 5 января 1918 г., тщательно готовились к этой дате. ВЦИК, Петросовет и Чрезвычай­ная комиссия по охране Петрограда предприняли энергичные меры

49

по предотвращению попыток выступления против Советской власти. В боевую готовность были приведены части петроградского гарнизо­на, подступы к Таврическому дворцу и Смольному блокировали за­градительные отряды, патрулировались улицы города. Для «охраны» Таврического дворца, где должно было работать Учредительное со­брание, был приглашен «надежный отряд матросов» с крейсера «Ав­рора» и броненосца «Республика». Утром 5 января мирная манифеста­ция в поддержку Учредительного собрания была обстреляна и затем рассеяна; около ста человек были убиты и ранены. Эти акции стали фоном, на котором в 16.00 открылось первое и последнее заседание Учредительного собрания.

Вскоре после начала его работы Я. М. Свердлов зачитал «Деклара­цию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», которую утвердил накануне ВЦИК. По сути это был ультиматум эсеровскому большин­ству: Учредительное собрание должно было либо принять Советскую власть и одобрить ее декреты, либо быть готовым к другому сценарию, контуры которого были обозначены утром. Избранный председателем Учредительного собрания лидер эсеров В. М. Чернов отказался обсуж­дать этот документ в первоочередном порядке, после чего большевики и левые эсеры покинули сначала зал заседаний, а затем и само Совеща­ние в знак протеста против «контрреволюционной» линии его руковод­ства. Работа, тем не менее, продолжалась, и к утру 6 января был принят ряд важных законопроектов. «Основная часть закона о земле» провоз­глашала отмену частного землевладения; Обращение к правительствам и народам воюющих стран призывало начать мирные переговоры; за­кон «О государственном устройстве России» объявлял ее «демократи­ческой федеративной республикой, союзом свободных народов, в пре­делах федеральной конституции суверенных».

В 4 часа утра в президиуме собрания появился начальник караула Таврического дворца матрос А. Г. Железняков и заявил: «Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присут­ствовавшие покинули зал заседания, потому что караул устал». Явив­шихся к 17 часам для продолжения заседания депутатов в здание не пустили. В ночь с 6 на 7 января ВЦИК. принял декрет о роспуске Учредительного собрания. Этот акт почти не вызвал протестов. Ощу­щение от содеянного достаточно точно выразил один из современни­ков: «Впечатление "неправа", совершенного большевиками над Уч­редительным Собранием, было в значительной степени смягчено не­довольством самим Учредительным Собранием; его, как говорили, "недостойным поведением", трусливостью и податливостью предсе­дателя В. М. Чернова. Учредительное Собрание бранили больше, чем большевиков, разогнавших его».

Важную роль в становлении государственности нового типа сыг­рал Ш Всероссийский съезд Советов, работавший 10—18 января 1918 г. в Петрограде. Большевики стремились придать ему характер подлинно

50

народного парламента, противопоставляя только что разогнанной «Учредилке», Съезд принял решение о слиянии Советов рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов, создав тем самым единую систему советской государственности. Избран новый ВЦИК, в который вошли 306 человек, из них 160 большевиков, 125 — левых эсеров, 7 — правых эсеров, 7 — максималистов, 3 — анархиста-коммуниста, 2 — меньшевика-оборонца, 2 — меньшевика-интерна­ционалиста. Съезд принял «Декларацию прав трудящегося и эксплуа­тируемого народа» — конституционный акт, объявлявший Россию Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Утверждена была также резолюция «О федеральных учреждениях Рос­сийской Республики», где говорилось, что новое государство строит­ся на основе добровольного союза народов «как федерация советских республик этих народов». Из всех документов исчезло указание на вре­менный характер власти Совнаркома. ВЦИК получил поручение под­готовить к следующему съезду проект «основных положений консти­туции Российской федеративной республики».

Таким образом, к концу января 3918 г. в столицах и центральных районах страны вопрос о власти был решен в пользу Советов. Однако в это время высшие органы Советской власти уже формировались при решающем участии и доминировании представителей большевиков. После разгона Учредительного собрания Ленин прямо заявил, что «власть принадлежит нашей партии, опирающейся на доверие широ­ких народных масс». При этом вождь большевиков считал, что «рос­пуск Учредилки правительством Советов означает ликвидацию идеи демократии в пользу диктатуры». Такая постановка вопроса делала неизбежными острые столкновения между большевиками и их поли­тическими противниками, которые были ослаблены и рассеяны, но не прекратили борьбу за свой путь революции в России.

К концу января 1918 г. можно было подводить первые итоги стро­ительства Советского государства. Высшим органом власти в стране стал Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских де­путатов. Между съездами его функции выполнял избранный съездом ВЦИК. Им был подотчетен Совнарком — высший орган исполнитель­ной власти, направлявший деятельность наркоматов и других органов управления, создание которых началось 26 октября 1917 г. Руководство хозяйственно-экономической жизнью республики возлагалось на Выс­ший совет народного хозяйства (ВСНХ). Его главной задачей была орга­низация рабочего управления на национализированных предприятиях. Однако, кроме того, ВСНХ должен был координировать деятельность всех хозяйственных наркоматов — финансов, земледелия, торговли и промышленности, продовольствия, путей сообщения.

Сделаны были важные шаги в сфере создания новых органов ох­раны общественного порядка. Первоначально эту функцию выполнял Петроградский ВРК, который после своего упразднения (в начале

51

декабря 1917) передал ее Народному комиссариату внутренних дел (НКВД) и созданной при СНК Всероссийской чрезвычайной комис­сии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Вместо упразд­ненных прежних органов юстиции учреждались выборные народные суды, а для рассмотрения особо опасных преступлений — революци­онные трибуналы. Их контролировал Наркомат юстиции.

Одной из неотложных задач новой власти стала организация обо­роны республики. Строительством новой армии призван был зани­маться Комиссариат по военным делам. Непопулярность войны, раз­вал старой армии, с одной стороны, и необходимость противостоять «контрреволюционным» силам — с другой, предопределили поиск нестандартных подходов. В армии была проведена глубокая демокра­тизация: отменены все воинские звания, введен принцип выборности командиров, солдатские комитеты контролировали штабы и другие военные учреждения. Одновременно началась планомерная демоби­лизация старой армии. 15 января 1918 г. Ленин подписал Декрет «О рабоче-крестьянской Красной Армии», согласно которому перво­начально вооруженные силы строились на добровольческих началах.

Руководство социальной сферой осуществляли наркоматы труда, государственного призрения. В числе первых были созданы наркоматы просвещения и по делам национальностей.

В первые месяцы работа преобразованных и вновь созданных госу­дарственных структур сопровождалась большими трудностями. При­ход к власти большевиков вызвал неприятие большей части чиновни­чества. Только в Петрограде около 50 тыс. служащих государственных и коммерческих структур прекратили выполнять свои обязанности. Сломить «саботаж» удалось в основном к весне 1918 г. Нехватку служа­щих компенсировали направлением в советские учреждения рабочих крупных питерских предприятий. В некоторых случаях за их счет ком­плектовалось до 75% штатов. Большевики поощряли этот процесс, полагая, что самоуправление трудящихся способно заменить погряз­ший в бюрократизме чиновничий аппарат. Верность революционным идеалам новых советских служащих часто неоправданно противопос­тавлялась профессионализму старых «буржуазных» специалистов, что имело негативные последствия для управления.

Социально-экономические преобразования первых месяцев Совет­ской власти. Первый этап революции, когда решался вопрос о влас­ти, Ленин назвал политическим. Некоторые историки в этой связи говорят о разрушительной фазе революции, в рамках которой прежде всего подавляется политическая и экономическая мощь буржуазии. Отмечая эту тенденцию, Ленин в 1918 г. говорил: «Точно бывала в истории хотя бы одна великая революция без разложения, без потери дисциплины, без мучительных шагов опыта». Вслед за этим появляет­ся возможность перейти к созидательной фазе, сосредоточившись на утверждении нового типа общественных отношений.

52

Преобразования октября 1917 — февраля 1918 г. глубоко потрясли отношения собственности, привели к коренному изменению прин­ципов управления хозяйственной жизнью. На характер происходив­шего повлияли: инерционность многих разрушительных социально-экономических процессов, начавшихся до прихода к власти больше­виков и доставшихся им по наследству; обстановка противостояния Советской власти; готовность большевиков радикально изменять су­ществующие отношения и делать это с широким применением мето­дов насилия.

Отношение к революции основной массы российского населения — крестьянства — определялось решением двух коренных вопросов: о войне и земле. Не случайно первые декреты касались именно этих проблем. Декрет о земле провозглашал уничтожение всякой частной собственности: все помещичьи, монастырские, церковные и удель­ные земли передавались «в распоряжение волостных земельных коми­тетов и уездных Советов крестьянских депутатов, вплоть до Учреди­тельного собрания». Осуществлять декрет подлежало на основе «При­мерного наказа», составленного эсерами на основе обобщения 242 наказов, доставленных депутатами f съезда Советов крестьянских де­путатов. «Наказ» выступал как эсеровская программа по аграрному вопросу, которая включала: экспроприацию помещичьих имений, запрет на применение наемного труда, запрещение купли и продажи земли, «уравнительное распределение земли, смотря по местным ус­ловиям, по трудовой и потребительской норме», а также периодичес­кое перераспределение, которое должно осуществляться органами местного самоуправления. Установление такого порядка означало бы, по мнению эсеров, победу социализма в российской деревне.

Большевиков сближало с эсерами отрицание помещичьего земле­владения, однако социализм в деревне они представляли иначе. Эсе­ровские сторонники «Наказа» считали, что земля не может быть в чьей-либо собственности, а должна находиться в пользовании тех, кто ее обрабатывает. Ленинцы же полагали, что подлинный социа­лизм наступит тогда, когда земля будет национализирована, т.е. пере­дана в руки государства, а затем на ней будут созданы коллективные, желательно крупные, хозяйства крестьян. Тем не менее именно боль­шевики предложили эсеровскую программу. Это был исключительно важный тактический ход, которым решался ряд важных задач. Во-первых, большевики обретали симпатии крестьянства; во-вторых, смогли внести раскол в среду эсеров и привлечь их левое крыло к сотрудничеству; в-третьих, реализация декрета рассматривалась как первый шаг на пути воплощения собственной программы.

Важный этап аграрных преобразований связан с январем 1918 г. В это время экспроприация помещичьих земель была практически за­вершена. Хотя земельные комитеты, где были сильны позиции эсе­ров, ждавших решения Учредительного собрания о земле, еше не

53

начали ее перераспределение. В этих условиях III съезд Советов 31 янва­ря 1918 г. рассмотрел проект Декрета «О социализации земли» (оконча­тельный текст закона опубликован 19 февраля — в годовщину отмены крепостного права). Частная собственность на землю отменялась, а ее распределением поручалось заниматься земельным отделам Советов, которые должны были заменить прежние земельные комитеты. Тем самым влияние эсеров было сокращено, а большевики получили воз­можность реализации одного из пунктов закона, который предусмат­ривал развитие коллективного хозяйства в земледелии. К весне 1918 г. на территории Центральной России процесс перераспределения земли за­вершился. В итоге 86% конфискованной земли роздано крестьянам, 11 перешло к государству, а 3 — сельскохозяйственным коллективам.

Аграрное законодательство первых месяцев содержало и зерна потенциальных конфликтов между большевиками и эсерами. Прежде всего землю предписывалось делить «по трудовой или потребительской норме». В первом случае речь шла о распределении по работникам, во втором — по едокам. Большевики чаще поддерживали последнее, но в обоих случаях предпочтение оказывалось бедным и малоземельным. Эсеры же стремились распределять в соответствии с трудовыми возможно­стями, что благоприятствовало лишь зажиточным крестьянам. Кроме того, эсеры не разделяли большевистских идей о продуктивности круп­ных государственных хозяйств в деревне и централизованном над ними контроле. Наконец, оставался открытым вопрос о том, какие земли должны были объединяться в общий фонд, предназначенный для последующего распределения.

Из «Наказа» следовало, что он составлялся из крестьянских наде­лов и конфискованных имений, и уже из общей массы земли должны нарезаться новые наделы. Однако отстаивавшие интересы более обес­печенных крестьян эсеры часто выступали за то, что земля, которая уже находится в индивидуальном пользовании крестьян, должна ос­таться в неприкосновенности, а перераспределять нужно лишь кон­фискованную помещичью землю. На практике все эти вопросы реша­ли местные органы власти — земельные отделы Советов, и от их со­става зависело, чьи партийные установки и насколько твердо они готовы были воплощать. Все эти подспудные противоречия вышли наружу весной — летом 1918 г., когда большевики вынуждены были прибегнуть к непопулярным мерам при решении продовольственной проблемы.

Кризис промышленного производства в связи с неспособностью навести порядок в экономике был одной из главных причин падения как самодержавия, так и Временного правительства. Решать эти задачи пришлось Советскому правительству. Предоктябрьские представления большевиков о приоритетах экономической политики сформулированы Лениным в брошюре «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» (опуб­ликована в середине октября 1917). Он считал, что необходимы; на-

54

ционализация банков и крупных торговых и промышленных синдика­тов (сахарного, угольного, железного, нефтяного и пр.); отмена ком­мерческой тайны; принудительное объединение мелких предприятий в союзы с целью облегчения контроля; регулирование потребления. При этом национализация не означала конфискацию предприятий, а предполагала «контроль, надзор, учет, регулирование со стороны го­сударства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов». Важное место в этой схеме отводилось и рабочему контролю, понимание которого в 1917 г. пре­терпело изменения.

Необходимость регулирования производства (в смысле беспере- бойной работы, предотвращения закрытия предприятий) и распре­деления продуктов (для их регулярного поступления, предотвраще­ния голода) в условиях военной экономики была объективно необхо­дима и признавалась ведущими политическими силами. Однако государственного регулирования наладить не удалось: созданные прави­тельством Керенского Экономический совет и Главный экономичес­кий комитет не обладали для этого ни властью, ни должной инициати­вой. В то же время стихийно возникшие по инициативе снизу в марте 1917 г. органы рабочего контроля продемонстрировали свою жизнеспо-[ собность. Весной и летом требование рабочего контроля со стороны социалистических партий означало регулирование экономических и со­циальных отношений с учетом интересов всех социальных групп, что осталось лишь лозунгом. Однако численность низовых органов рабочего контроля (фабзавкомов) росла, они все активнее вмешивались в дея­тельность своих заводов и осенью 1917 г., подобно стихийному захвату земли крестьянами, стали применять это к промышленным предпри-ям, что вело к конфликтам с предпринимателями. Между тем Ленин накануне революции рассматривал рабочий контроль в более широ­ком контексте, включал в это понятие совместную деятельность пред­принимателей и рабочих по поддержанию производства.