Стадии совершения преступления

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года достаточно определенно формулировало стадии совершения преступления (в современном праве – институт неоконченного преступления). Различались 4 стадии совершения преступления: обнаружение умысла, приготовление к преступлению, покушение на преступление и «совершившееся» преступление.[75]В статье восьмой уложения о наказаниях уголовных и исправительных говорится о том, что «При суждении о преступлениях умышленных, принимаются в уважение и различаются: один лишь через что – либо обнаруженный на преступление умысел, приготовление к проведению оного в действие, покушение на совершение и само совершение преступления». То есть, умысел, приготовление к совершению преступления и само законченное преступление и есть признаки умышленного преступления. Так называемый «голый» умысел, известный Российскому законодательству с давних времен, наказывался только в случаях, прямо предусмотренных в законе (это были наиболее тяжкие государственные преступления), и определялся следующим образом: «Изъявление на словах или письменно, или же иным каким-либо действием намерение учинить преступление, почитается признаком умысла. К числу таких признаков принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать какое-либо зло».[76]Иными словами, это значит, что признаками умысла могут считаться изъявление как устное, так и письменное, намерение совершит преступление, а также угрозы, предложение совершить противоправное деяние». Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года было последним российским уголовным кодексом, устанавливающим ответственность за обнаружение умысла на совершение преступления. «Применение или приобретение средств для совершения преступления признается лишь приготовлением к оному».[77]В данной статье говорится о том, что приобретения средств, для совершения преступления это всего лишь приготовление к преступному деянию. Наказание за приготовление к преступлению следовало только в установленных законом случаях, при условии, если сам характер приготовительных действий не был противозаконным.[78] «Покушением на преступление считается всякое действие, коим начинается или продолжается привидение злого намерения в исполнение». [79]Уложение же знало виды покушения. Ответственность за покушение на преступление определялась «по большей или меньше близостисего покушения к совершению преступления, одною или двумя степенями нижепротив наказания, постановленного за самое совершение преступления». [80]

В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с аналогичным институтом, содержащемся в уголовном кодексе России [81]:«Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и покусившийся на оное остановился при том и по собственной воле не совершал преднамеренного, то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем приготовлении и покушении есть само по себе преступление».[82]Изложенное достаточно очевидно свидетельствует о том, что основные понятия института неоконченного преступления в Уложении 1845 года были разработаны на весьма высоком уровне.[83]

Основания уголовной ответственности

Основаниями уголовной ответственности Уложение 1845 года признавало несомненную доказанность преступного деяния и виновность.[84]Предшествующее законодательство России уже  знало такие формы вины как умысел и неосторожность. Наиболее четко это было определено в Своде законов[85]. Уложение 1845 года делило  преступления и проступки на умышленные и неумышленные  и различало умысел двух степеней: «первое, когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного, заранее обдуманного намерения или умысла, второе, когда оное учинено хотя и с намерением, но по внезапному побуждению  без предумышления».[86]Первая степень наказывалась строже: «За преступление, учиненное вследствие намерения, заранее преступником обдуманного, определяется всегда высшая мера наказаний…»[87] Неосторожность как форма вины не была отражена в Уложении 1845 года в виде общего определения. Ответственность за неумышленные деяния довольно расплывчато формулировалась в главе «Оопределении наказаний по преступлениям».[88] Однако в целом неосторожная вина влекла применение значительно более мягкого наказания по сравнению с виной умышленной. Кроме того, и это стоит отметить особо, неосторожность наказывалась только в случаях, прямо предусмотренных законом. Достаточно четко был определен случай как обстоятельство, не влекшее уголовной ответственности: «Зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не считается виною».[89]Сказанное позволяет сделать вывод, что Уложение 1845 года закрепляло такие нормы (касающиеся вины), которые (в их существе) можно позаимствовать и сегодня. 

Институт соучастия

Довольно подробно регламентировался Уложением 1845 года институтсоучастия, именовавшийся «участием в преступлении». Различались 2 формы соучастия – без предварительного согласия и по предварительному согласию, причем виды соучастников разграничивались в зависимости от формы соучастия. [90]Так, в преступлении, совершенном лицами без  предварительного «их на то согласия», выделялись главные виновные («распоряжавшиеся и управлявшие действиями других, а также, приступившие к действиям прежде других… или же непосредственно совершившие преступление»)  и участники («те, которые непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления», а также «те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или  же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся».[91](В преступлении, совершенном лицами по предварительному согласию, выделялись зачинщики (на современном языке – организаторы), сообщники (на современном языке – исполнители), подговорщики или подстрекатели и пособники.[92]Роль каждого из этих соучастников была также подробно описана в законе. Характеристики действия отдельных соучастников мало чем отличались от видов соучастия, установленных в УК РФ.[93]Уложение 1845 года детально регламентировало пределы ответственности соучастников. Наиболее строгому наказанию  подлежали за преступления, совершенные несколькими лицами без предварительного согласия, - главные виновные; за преступления, совершенные лицами по предварительному согласию, - зачинщики и подстрекатели. Наказание участникам и сообщникам определялось «по мере оказанного содействия в учинении преступления». «Из пособников в преступлении те, коих содействие было необходимо для совершения преступления, приговариваются к наказанию… наравне с учинившими оное; а все прочие к наказанию, однако степенью ниже участников».[94]

Уложению 1845 года был известен и институт так называемого добровольного отказа соучастников: наказание назначалось ниже, еслизачинщики, подстрекатели или пособники «отступили от исполнения своего намерения, но, однако же, не взяли мер для предупреждения исполнения оного и не донесли об умышляемом надлежащему начальству».[95]Если же, все согласившиеся учинить какое-либо преступление впоследствии… сами по собственной воле отступили от  своего намерения… то они освобождаются от всякого наказания».[96]Помимо участия в преступлении Уложение 1845 года уже знало институт прикосновенности к преступлению. Лицами, прикосновенными к преступлению, признавались попустители, укрыватели и недоносители.[97]Все они наказывались менее строго по сравнению с соучастниками преступления.[98] Особо обращает на себя внимание то обстоятельство, что уголовной ответственности за недоносительство и укрывательство, кроме четырех наиболее опасных государственных преступлений, не подлежали лица, состоявшие с преступником «в брачном союзе или близких связях родства или свойства, или бывшие благодетели его».[99]Суммируя изложенное, следует признать, что и институт соучастия в преступлении в Уложении 1845 года был разработан достаточно полно.