УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РУССКОГО ТИПА КУЛЬТУРЫ

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

1.УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РУССКОГО ТИПА КУЛЬТУРЫ 5

2.РОССИЯ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН И НАЦИОНАЛЬНЫЙ МЕНТАЛИТЕТ 11

3.МЕНТАЛИТЕТ РОССИИ И МЕНТАЛИТЕТ ЗАПОДНОЙ ЕВРОПЫ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ. 14

4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………..16

5. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 17

ВВЕДЕНИЕ

Менталитет – это объемное и еще не получившее четкого определения понятие встречается во многих сферах человеческой деятельности, его рассматривают как некую первооснову идентичности или идентичность общности. «Вопросы происхождения и сущности русского национального менталитета – ярко выраженная комплексная тема, которая находит свое выражение, по крайней мере, в трех группах литературных источников. Прежде всего, она отражена во многих общественных и гуманитарных науках: этнологии, социальной психологии, этнопсихологии, социологии, истории, политологии и т.д. Помимо науки, данная тема является предметом размышлений деятелей православной церкви, литературы и культуры и находит свое отражение, как в художественном творчестве, так и в публицистике. Наконец, тема своеобразия русского национального менталитета широко представлена в фольклоре (сказки, былины, мифы, анекдоты, пословицы, поговорки, частушки, песни)» [8 с. 11-12]. В рамках науки культурологи толкование данного понятия объемно и многогранно.

« Менталитет - (лат. mens – ум, образ мыслей, склад ума) мироощущение, мировосприятие, формирующееся на глубоком психическом уровне индивидуального или коллективного сознания, возникает в недрах культуры, традиций, социальных институтов, среды обитания человека и представляет собой совокупность психологических, поведенческих установок индивида или социальной группы.

Присущая индивиду или определенной социальной общности совокупность специфического склада мышления и чувств, ценностных ориентаций и установок, представлений о мире и о себе, верований, мнений, предрассудков.

Менталитет формирует соответствующую культурную картину мира и в значительной степени определяет образ жизни, поведение человека и форму отношений между людьми.»[1 c.58]

Важность изучения этого понятия (в культурологии в том числе) заключается в его многоаспектности. Существует много источников, в которых затрагиваются только отдельные характеристики и структурные компоненты менталитета. Чаще всего он представлен как «ядро», «фундамент», «почва», «прообраз» русской культуры. Соответственно есть возможность выявить именно ее национальную сущность.

Целью данной работы является выявление наиболее оптимального метода изучения природы и основных черт русского менталитета обуславливающих идентичность культурного наследия нашей нации путем анализа литературы по теме.

Менталитет проявляется в психологических и эмоциональных реакциях неосознанного характера. Не случайно это понятие было введено в науку посредством изучения исторической психологии специалистами французской школы «Анналов».

Сложность в изучении какого-либо менталитета заключается в том, что это специфическое понятие, его сложно выявить, осознать. Чаще всего он «обнажается» в результате сравнения различных понятий, общностей или предметов культуры разных времен. Ученые рассуждают о менталитете, опираясь на подобные наблюдения. В автореферате на соискание ученой степени И.В.Емелькина поясняет, что в своей работе соотносит такие понятия как «менталитет» и «архетип», сравнивает русский и мордовский, русский и российский менталитеты. Кроме того, существует ряд источников, в которых термин «ментальность» не употребляется, но речь идет именно о ней. Рассматривается например понятие «души русского народа», «самосознания», «душевного склада людей». Автор «Заметок о русском» Д.С.Лихачев сам выступает как носитель русского менталитета.

УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РУССКОГО ТИПА КУЛЬТУРЫ

1.1 РУССКИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ КОРНИ

Русский национальный характер складывался на протяжении веков под воздействием множества факторов. Некоторые из них очевидны для всех: влияние христианства и византийской культуры, рост российского государства и взаимодействие с иными этносами, промежуточное положение России между Европой и Азией. В конечном счете, все сводится к религии, истории и географии. Реже говорят о наследственности, о "генетических русских", но это вопрос слишком скользкий, так как неясно даже кого считать таковыми. Давно уже существует мнение, что современными русскими называют смесь из финно-угров, татар и славян. Как бы то ни было, в арсенале многочисленных гипотез о происхождении русских, иронии по поводу национального характера лучом света выделается одна, ставящая под угрозу государственную систему, но, тем не менее, кажущаяся единственно верной.

Когда-то, в середине девяностых, вышедшая небольшим тиражом странноватая неоведическая книжка Владимира Мегре «Анастасия» дерзнула перевернуть все общепринятые представления о мироздании. Без пиара, на голом энтузиазме сказ об одинокой сибирской отшельнице, благодаря духовной чистоте, помнящей корни, знающей истину и силой мысли меняющей мировую действительность, запустил некую программу всеобщего спасения.

Главные мысли зеленой брошюрки вещают о неограниченных возможностях человека, о великом российском предназначении, о фальсификации российской и мировой истории, о бессмысленности и разрушительности общественной системы, о любви как начале и смысле всего. Собственно, все мысли восьми вышедших книг – главные, с гениальной простотой излагающие добрую половину современных вселенских и исторических представлений, и перечеркивающие вторую ее половину. «Нас увели от истины», «Действительность нужно определять собой», «Философию смерти мы знаем, а философии жизни нам еще учиться предстоит» - говорит 26-летняяя девушка, и тысячи людей, ведомые этими идеями, вот уже несколько лет создают родовые поместья, разбивают сады и учатся жить аналогично предкам.     Предкам – так называемым ведруссам, существовавшим коллективно до Рождества Христова по законам природы и человеческого совершенства. А именно людям благородным, созидающим и любящим, чуждым гордыни и алчности, без государственных институтов и самой системы государства и денег, познававшим через космос и безмерно счастливым, обладающим, как сейчас принято говорить, сверхъестественными способностями, но исключительно во благо. Из всех славянских племен одна великорусская раса обладает великими государственными инстинктами, - говорил Лев Тихомиров. Что ж, возможно, вспоминая и осмысливая истинные русские традиции, «государственность» есть не форма правления, а стремление правильно жить, и неоднократно осмеянные русские пороки – это альтернативный протест против черствого режима, а признанные и непризнанные национальные достоинства – неисчерпаемая энергия, эти стремления поддерживающая…

Невероятно, но факт, предсказания и мечты Анастасии, изложенные в книгах Мегре, спустя год-два воплощаются в жизнь: правительство активизировало распределение земель, население потянулось из городов в глубинку, а 26 июля был введен день Земли. Получается, что нужно только захотеть, искренне и чисто, и будет всем счастье. И, получается, что русский характер – это как раз характер правильный, а не та комичная смесь из нищенских замашек и твердолобости, попахивающая водкой. Но имеем-то мы как раз второе, в первое хорошее как-то не верится.

русский национальный культура менталитет.

1.2 НАЦИОНАЛЬНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Для изучения, понимания и измерения необходима демифологизация. А для этого требуется отделить друг от друга два разнопорядковых, но тесно переплетенных явления, совместный силуэт которых выглядит так странно.

Как правило, основные объяснения сводятся к пограничному положению России между Востоком и Западом, Европой и Азией – от «Евразийства» до «Азиопства» (последний термин – отнюдь не выдумка автора). При этом забывают, что подобной евро-восточной бинарностью обладают едва ли не все культуры, формировавшиеся в зоне контакта цивилизаций, – испанская, португальская, греческая, болгарская, сербская, турецкая и другие, принадлежащие Средиземноморью, не говоря уже о латиноамериканских или о христианских культурах Кавказа. Выходит, бинарность русской культуры – явление типичное, поэтому мало, что дающее для объяснения уникальности «русского кентавра» и для выяснения его реального происхождения.

При характеристике России и русского народа быстро стало общим местом указание на их молодость. Молодая Россия и состарившийся, это и одряхлевший Запад сопрягались и противопоставлялись самыми разными течениями в культуре и общественной мысли. Перечень только громких имен авторов, отдавших должное русской молодости и старости Запада, был бы очень длинен. Ясно, что ощущение русским человеком своей принадлежности к молодому народу не случайно. Но точно так же очевидно другое: наш народ своим возрастом существенно не отличается от других западных народов. Если же отличия есть всегда они в пользу нашей молодости. Ощущение русским человеком значимости своего народа нельзя понимать буквально хронологически. За таким понятием стоит что-то другое помимо возраста этнической общности.

Противоречива не только диалектика русского/российского, но и полярная – от нигилизма до апологии – интерпретация русского народа с точки зрения понимания его как культурно-исторического субъекта, творца духовных ценностей. «Россия, – писал Бердяев, – менее всего страна средних состояний, средней культурности... В низах своих Россия полна дикости и варварства. На вершинах своих Россия сверхкультурна историческая задача русского самосознания – различить и разделить русскую сверхкультурность и русскую докультурность, логос культуры в русских вершинах и дикий хаос в русских низинах». Такова элитная (не путать с элитарной) версия русской культуры — её отождествление с логосом сверх-культуры в противоположность докультурном хаосу, в сущности, не народа, а человека-массы. Вместе с тем необходимо различать древнерусскую народность и народ России Нового времени – эпохи формирования российской нации – государства.

Наличие у русской культуры своей собственной периодизации и типологизации, не покрываемой общезападной периодизацией и типолологизацией, связано вовсе не с какой-то нашей национальной самобытностью и уникальностью Руси. В свое время Русь успешно вошла в одну из таких общностей и успешно развивалась в ее составе. Таким вхождением стало крещение Руси в 989 г. Хорошо известно, что христианство Русь восприняла от Византии. В результате крещения в церковном отношении она стала одной из многочисленных, хотя и наиболее крупной по населению, не говоря уж о территории, метрополией Константинопольского патриархата. Русь оказалась в положении, не испытанном ни одной западной национальной культурой. Это положение можно назвать культурным одиночеством. Конечно, оно не было таким же полным, как у Робинзона Крузо на необитаемом острове. Но одиночество в данном случае – это не метафора и не преувеличение. Остальные православные культуры после завоевания православных стран не исчезли с лица земли. Однако и развиваться в нормальном ритме они не могли. Лазарев отмечает, что Древняя Русь «сразу усвоила византийскую технику каменного строительства со сложной системой купольных и крестовых сводов, а также новую для нее христианскую иконографию, воплощенную средствами мозаики, фрески и иконописи. Это отличает ее развитие от романского Запада, где становление каменного зодчества протекало по иному пути – пути постепенной внутренней эволюции.

Ренессанс представляет собой, бесспорно, чисто городской феномен. Говоря о русском предвозрождении, Лихачев также связывает его с городом: «Лучшие токи предвозрожденческого движения захватили собою всю Западную Европу, Византию, но также Псков, Новгород, Москву, Тверь, весь Кавказ и часть Малой Азии. На всем пространстве этой колоссальной территории мы встречаемся с однородными явлениями, вызванными развитием демократической жизни в городах и усиленным культурным общением стран. Многие черты этого предвозрожденческого движения сказались на Руси с большей силой, чем где бы то ни было». «Во времена независимости российских славян гражданское правосудие имело основанием совесть и древние обычаи каждого племени в особенности; но варяги принесли с собою общие гражданские законы в Россию, известные нам по договорам великих князей с греками и во всем согласные с древними законами скандинавскими».

Одной из особенностей развития русской средневековой культуры являлось то, что Византия служила для Руси одновременно и античностью, и современной моделью. Лихачев отмечает, что ««своя античность» – период домонгольского расцвета древнерусской культуры – при всей ее притягательности для Руси конца XIV-XV веков не могла заменить собой настоящей античности – античности Греции и Рима с их высокой культурой рабовладельческой формации». Если Западная Европа должна была пройти тысячелетний путь средних веков через такие вехи, как Великое переселение народов, формирование варварских государств, становление феодализма и освобождение городов, и если западная культура должна была «пережить» «каролингский ренессанс», романский стиль, готику и завершить ее эпохой Возрождения, то Россия, являясь более молодым государством, избежала столь длительного пути «постепенной внутренней эволюции» и культурно-исторического «созревания», воспользовавшись готовой византийской моделью, служившей и античностью, и современностью. «Обаяние византийской культуры, византийского искусства было столь велико, что трудно было ему не поддаться. Этим объясняется широкое проникновение византийской культуры в русское феодальное общество». О том, что византинизм предопределил «восточные» приоритеты в историческом выборе пути развития России и ее имманентную оппозицию Западу, говорил и Н. Бердяев в статье, посвященной Леонтьеву: «Россия во всем своем своеобразии и величии держится не национальной скрепой, не русским национальным самоопределением, а византийским православием и самодержавием, объективными церковными и государственными идеями. Эти начала организовали Россию в великий и своеобразный мир – мир Востока, противоположный Западу».

Византинизм выступал против любых форм демократических изменений в российском обществе. Западные понятия свободной личности, индивидуализма и демократии оставались для подавляющего большинства российского общества чуждыми и неприемлемыми – «западной заразой», – следовательно, вредными, опасными. Об опасностях, грозящих России введением западных ценностей, говорил Леонтьев: «Я осмелюсь даже, не колеблясь, сказать, что никакое польское восстание и никакая пугачевщина не могут повредить России так, как могла бы ей повредить очень мирная, очень законная демократическая конституция». И это потому, что «русские люди не созданы для свободы. Без страха и насилия у них все прахом пойдет». Он, очевидно, не питал иллюзий в отношении мифа об «особой исторической миссии» России, широко пропагандируемого определенной частью русской интеллигенции XIX века. Говоря о Леонтьеве, Бердяев утверждал, что «он верил не в Россию и не в русский народ, а в византийские начала, церковные и государственные. Если он верил в какую-нибудь миссию, то в миссию византизма, а не России».

Существует много концепций, рассматривающих развитие культуры и истории под углом зрения одного фундаментального фактора, с позиции единого субстанциального основания. И тогда, взятая в своих основах, история культуры предстает как монолог одного единственного начала, будь то мировой дух или материя. И очень немногие мыслители раскрывают диалогический характер жизни духа и культуры. Среди этих мыслителей следует прежде всего назвать Н. А. Бердяева.

Если отвлечься от образного стиля изложения, то концепция Тойнби дает ключ к пониманию творческой природы и возможной альтернативности культурно-исторического процесса. Развитие культуры осуществляется как серия Ответов, даваемых творческим человеческим духом на те Вызовы, которые бросает ему природа, общество и внутренняя бесконечность самого человека. При этом всегда возможны различные варианты развития, ибо возможны разные Ответы на один и тот же Вызов. В осознании этого фундаментального обстоятельства и состоит непреходящее значение концепции Тойнби. Своеобразную концепцию культуры развивал крупнейший русский социолог и культуролог, проживший большую часть своей жизни в эмиграции в США, Питирим Александрович Сорокин (1899-1968). В методологическом плане концепция П. А. Сорокина перекликается с учением о культурно-исторических типах О. Шпенглера и А. Тойнби. Однако теория культурно-исторических типов П. А. Сорокина принципиально отличается от теории О. Шпенглера и А. Тойнби тем, что Сорокин допускал наличие прогресса в общественном развитии. Признавая наличие глубокого кризиса, который в настоящее время переживает западная культура, он оценивал этот кризис не как «Закат Европы», а как необходимую фазу в становлении новой формирующейся цивилизации, объединяющей все человечество.

В соответствии со своими методологическими установками П. Сорокин представлял исторический процесс как процесс развития культуры. По Сорокину, культура в самом широком смысле этого слова, есть совокупность всего сотворенного или признанного Данным обществом на той или иной стадии его развития Главным свойством всех этих культурных систем является тенденция их объединения в систему высших рангов. В результате развития этой тенденции образуются культурные сверхсистемы. Каждая из таких культурных сверхсистем, по словам Сорокина, «обладает свойственной ей ментальностью, собственной системой истины и знания, собственной философией и мировоззрением, своей религией и образцом «святости», собственными представлениями правого и должного, собственными формами изящной словесности и искусства, своими правами, законами, кодексом поведения.