Августа 1961 года, воскресенье

Я отвез дона Хуана к дому, где принимал пей‑отль. По дороге он сказал, что человека, который «отдал меня Мескалито», зовут Джоном. Подъехав, мь? увидели Джона на веранде с двумя молодыми людьми. Все были в исключительно хорошем настроении – смеялись и непринужденно болтали. Все трое прекрасно говорили по‑английски. Я сообщил Джону, что приехал поблагодарить его за помощь.

Мне хотелось узнать о своем поведении во время галлюциногенного опыта, и я сказал, что пытался вспомнить, что делал в ту ночь, но тщетно. Они засмеялись и ничего не сказали. По‑видимому, их сдерживало присутствие дона Хуана; все трое то и дело поглядывали на него, словно ожидая какого‑то знака. Вероятно, дон Хуан дал им наконец этот знак (я, впрочем, его не заметил), потому что Джон неожиданно начал рассказывать о происшедшем.

По его словам, он понял, что меня «повело», когда я начал блевать, и это повторилось раз тридцать. Дон Хуан уточнил, что всего‑навсего десять. Джон продолжал:

– Мы подвинулись к тебе: ты весь окоченел, у тебя начались судороги. Долгое время ты лежал на спине, шлепая губами, как будто разговаривал. Потом принялся биться головой об пол. Дон Хуан нахлобучил тебе на голову старую шляпу, и ты утихомирился. Час проходил за часом, а ты все дрожал и скулил, лежа на полу. По‑видимому, к этому времени все уснули, но я слышал сквозь сон, как ты тяжело дышал, хрипел и стонал. Потом услышал твой крик и проснулся. Я видел, как ты бросился к воде, перевернул кастрюлю и принялся барахтаться в луже.

Дон Хуан принес еще воды. Ты неподвижно сидел перед кастрюлей. Потом вскочил, быстро разделся догола, опустился на колени и большими глотками принялся пить воду. После, чего сел, уставившись в пространство.

Мы было решили, что так ты все время и просидишь. Все, включая дона Хуана, уснули, как вдруг ты с воем вскочил и погнался за собакой. Пес испугался, тоже завыл и понесся на задний двор. Все проснулись. Ты появился с другой стороны дома, преследуя пса, который с лаем и воем бежал от тебя. Ты обежал дом раз двадцать и тоже громко лаял. Я побоялся, что это привлечет внимание соседей: поблизости здесь никто не живет, но ты выл так громко, что наверняка слышно было за версту.

Один из парней добавил:

– Наконец ты поймал пса и приволок его на веранду.

Джон продолжал:

– И стал с ним играть – вы боролись и кусались. Это было ужасно смешно, тем более что пес мой не из игривых. Вы валялись и катались клубком по земле.

– Потом ты побежал пить воду, и собака лакала вместе с тобой, – сказал парень. – Раз пять‑шесть бегал с собакой к кастрюле.

– Сколько же это все продолжалось?

– Несколько часов, – ответил Джон. – Один раз мы потеряли вас из виду и решили, что вы убежали за дом. Слышали только, как оба лаяли и визжали, но не могли отличить твой голос от собачьего.

– Может быть, лаял только пес? – предположил я.

Все засмеялись, а Джон сказал:

– Нет, друг, ты лаял тоже.

– А дальше что было?

Мужчины переглянулись; казалось, они не могли восстановить порядок событий. Наконец подал голос один из парней, который до сих пор молчал.

– Он задохнулся, – сказал он, глядя на дона Хуана.

– Да, наверное, поперхнулся. Ты как‑то жутко закричал и упал на пол. Мы решили, что ты прикусил язык. Дон Хуан разжал тебе зубы и плеснул в лицо воды. Ты задрожал, по телу у тебя побежали судороги. Потом долго лежал неподвижно. Дон Хуан сказал, что все кончилось. Наступило утро; мы укрыли тебя одеялом и оставили на веранде.

Тут Джон прервался и посмотрел на остальных, которые изо всех сил сдерживали смех. Затем повернулся к дону Хуану и о чем‑то его спросил. Старик с улыбкой кивнул.

Джон обратился ко мне:

– Мы оставили тебя на веранде, так как боялись, что ты начнешь отливать по всем углам.

Все громко расхохотались.

– Что было со мной? – переспросил я. – Неужели я...

– А неужели я? – передразнил меня Джон. – Мы не хотели тебе об этом говорить, но дон Хуан разрешает. Мой пес в твоей моче с ног до головы!

– Что?

– Ты думаешь, собака боялась тебя? Нет. Она убегала потому, что ты мочился на нее!

Раздался общий хохот. Я попытался обратиться к одному из парней, но из‑за громкого смеха он меня не расслышал.

Джон продолжал:

– Но и пес не остался в долгу! Он тоже тебя пометил.

Это заявление показалось им настолько смешным, что все, включая дона Хуана, так и покатились. Когда они немного утихомирились, я спросил со всей серьезностью:

– Это правда? Не может быть! Продолжая смеяться, Джон ответил:

– Клянусь тебе, мой пес действительно пометил тебя!

По дороге домой я спросил дона Хуана:

– Неужели все так и было?

– Да, – сказал он. – Но они не знают того, что видел ты. Они не понимают, что ты играл с Мескалито. Поэтому я не стал мешать тебе.

– И мы с собакой действительно мочились друг на друга?

– Да, только это была не собака! Сколько раз повторять одно и то же? Пойми раз и навсегда: с тобой играл Мескалито!

– Ты знал о происшедшем до того, как я рассказал о нем?

Мгновение дон Хуан колебался.

– Нет, но после твоего рассказа я вспомнил, какой у тебя был необычный вид. И тогда я решил, что все очень хорошо, раз ты не напуган.

– Собака действительно играла со мной, как они говорят?

– Черт подери! Это была не собака!

Августа 1961 года, четверг

Я поделился с доном Хуаном своими соображениями по поводу случившегося. Для научной работы, которую я собирался провести, это была настоящая катастрофа. Я сказал, что и думать не хочу о второй встрече с Мескалито. Согласен, что все пережитое мной – невероятно интересно, но этого мне достаточно. Я добавил, что совершенно не гожусь для такого рода приключений. Пейотль вызывал у меня какое‑то странное чувство – то ли страх, то ли тревогу, своеобразную тоску, которую я не могу точно оГГисать. В этом чувстве было что‑то унизительное. Дон Хуан засмеялся:

– Ты начинаешь учиться.

– Такая учеба не для меня. Я для нее не создан.

– Ты любишь преувеличивать.

– Ничуть я не преувеличиваю.

– А что же ты делаешь? Ты во всем видишь только плохие стороны.

– Но я не вижу здесь хороших сторон! Что хорошего в моем страхе?

– Ничего плохого. Когда человек боится, он воспринимает знакомые вещи по‑новому.

– А зачем мне это, дон Хуан? Я хочу бросить изучение Мескалито, мне его не осилить. Я совершенно сбит с толку.

– И не ты один, я тоже.

– А ты почему?

– Я размышлял о том, что ты видел той ночью. Мескалито играл с тобой, и я не знаю, что об этом думать. Это знак.

– Какой знак?

– Мескалито указывает мне на тебя.

– Для чего?

– Сначала мне это было неясно, но теперь я понял. Ты – избранник. Мескалито указал на тебя и дал знать, что ты – избранник.

– Ты хочешь сказать, что я должен что‑то сделать?

– Нет, Мескалито сообщил мне, что ты – человек, которого я ищу.

– Как он это сообщил?

– Он играл с тобой. Это и значит, что ты – избранник.

– Что значит «избранник»?

– Видишь ли, мне известны некоторые тайны, которые я могу открыть только избраннику. Той ночью, когда я увидел твою игру с Мескалито, мне стало ясно, что ты – избранник. Но ты не индеец, и это сбило меня с толку.

– А что это означает для меня, дон Хуан? Что я должен делать?

– Я решил открыть тебе тайны, которые сделают тебя человеком знания.

– Эти тайны связаны с Мескалито?

– Не только с ним. Есть и другие, иного рода, которые я хочу тебе передать. У меня самого был учитель, мой благодетель, и я тоже, выдержав некие испытания, стал избранником. Он и обучил меня всему, что я знаю.

Я снова спросил старика, что я должен делать. Дон Хуан ответил, что только одно – учиться.

Дело приняло неожиданный оборот. Не успел я сообщить дону Хуану, что утратил интерес к пейот‑лю, как он предлагает учить меня своему «знанию». Тогда я еще не понимал, что он под этим подразумевает, хотя и чувствовал всю серьезность его предложения.

Я сказал, что не обладаю необходимыми для ученика способностями; что учение требует особого мужества, которого я лишен; что я предпочитаю скорее обсуждать чужие действия, чем действовать сам; что я с радостью готов внимать его суждениям и поучениям; что я счастлив сидеть рядом с ним и целыми днями слушать его рассказы. И что именно это и есть для меня учение.

Я говорил довольно долго, дон Хуан не перебивал. Потом он сказал:

– Все это дело обычное. Страх – первый природный враг, которого необходимо победить на пути к знанию. Ты любопытен, и твое любопытство уравновесит твой страх. Ты будешь учиться вопреки себе самому.

Еще некоторое время я пытался возражать, но старик сказал, что мне ничего не остается, как учиться.

– Ты не о том думаешь, о чем надо, – сказал дон Хуан. – Мескалито играл с тобой – вот о чем следует задуматься в первую очередь. Поразмысли об этом, а не о своем страхе.

– Разве это так необычно?

– Ты – единственный из тех, кого я знаю, с кем играл Мескалито. Ты новичок в таких вещах, поэтому все знаки проходят мимо тебя. Человек ты серьезный, только вот серьезность твоя не на то направлена: ты думаешь о том, что делаешь сам, а не о том, что происходит вокруг тебя. Ты слишком сосредоточен на самом себе, в этом твоя беда. Это тебя изматывает.

– А что же делать, дон Хуан?

– Ищи чудеса вокруг себя! Ты устаешь смотреть на одного себя, и усталость делает тебя слепым и глухим ко всему окружающему.

– Все это так, дон Хуан, но как мне измениться?

– Думай о том, что Мескалито играл с тобой, и больше ни о чем. Все остальное придет само.