Теория семейно-трудового хозяйства и стадий кооперации А. Чаянова

А. Чаянов: теоретик, кооператор, утопист.Александр Васильевич Чаянов (1888 — 1937) был самой многогранной и публичной фигурой из деятелей организационно-производственной школы. Ученик А. Ф. Фортунатова по Петровской академии, Чаянов ещё студентом (1909) сформулировал в «Вестнике сельского хозяйства» ключевую идею своей концепции, развёрнутой затем в монографии «Теория крестьянского хозяйства» (1912 — 1913) и «Кратком курсе кооперации» (1915): внутренняя структура крестьянского хозяйства представляет собой связку отдельных агротехнических процессов, соединенных экономически волей хозяйствующего субъекта; но каждый из этих процессов настолько самостоятелен, что может быть выделен без нарушения общего организационного плана хозяйства. Поэтому возможно организовать отдельные агротехнические процессы путём выделения их и слияния с подобными процессами в кооперативе без крупной ломки организационного плана мелкого крестьянского хозяйства.

И во время учёбы, и после её завершения Чаянов стажировался за границей; он хорошо знал не только состояние агрономии, сельскохозяйственной помощи населению и кооперативного движения во всей Западной Европе, но и основы маржиналистских концепций. Однако аппарат маржинализма, с применением графических методов и оптимизационных расчетов, был использован Чаяновым для создания теоретической модели хозяйства иной природы, чем частнопредпринимательская фирма, — безнаёмного семейно-трудового крестьянского хозяйства, в котором и голова, управляющая хозяйством, и рабочие руки принадлежат одному и тому и человеку.

Как практик Чаянов снискал известность прежде всего в сфере кооперации, которой придавал не только социально-экономическое, но и культурно-просветительское значение, в том числе для собирания и сохранения художественного наследия. Сам Чаянов был библиофилом, краеведом, коллекционером гравюр, автором поэтического сборника и фантастических повестей, одна из которых отразила его экономические и социально-политические пристрастия — «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» (1920). Повесть Чаянова, изображающая «строй трудового земледелия» (отнесённый к 1984 г.) с кооперированным крестьянством как «полным хозяином земли русской» была напечатана большевистским Госиздатом с предисловием его директора, видного марксистского критика Вацлава Воровского, отметившего её «реакционный» характер.

Один из творцов нэпа.Чаянов не входил в состав какой-либо политической партии, но после Февральской революции выдвинулся как активный сторонник Временного правительства, член Оргкомитета Лиги аграрных реформ, Главного земельного комитета, Предпарламента. Он был избран в разогнанное большевиками Учредительное собрание и не питал симпатий к «зачатому в застенках германской капиталистической фабрики» идеалу рабочего социализма и его советскому воплощению в диктатуре, при которой «колоссальная доля прибавочной стоимости усвоялась стадами служащих в главках и центрах». Однако, видя отсутствие политического единства в российской кооперации и угрозу её развала, Чаянов рано встал на путь компромисса с Советской властью, и уже в 1919 г. возглавил Высший семинарий сельскохозяйственной экономии, реорганизованный вскоре в НИИ. В марте 1921 г. Чаянов вошёл в комиссию Наркомата земледелия, разработавшую основные принципы продналога — важнейшей меры перехода к нэпу. После организации Госплана в нём представителем Наркомзема стал Чаянов, разработчик первого «генерального плана» развития сельского хозяйства.

«Краткий курс кооперации» Чаянова наряду с работами Туган-Барановского и Штаудингера был в числе книг, просмотренных В. Ульяновым-Лениным при подготовке статьи «О кооперации». Ленинские тезисы о введении нэпа «всерьёз и надолго» и о социализме как «строе цивилизованных кооператоров» предоставили Чаянову опорные пункты при конкретизации плана кооперирования крестьянских хозяйств в СССР как процесса, рассчитанного на «понимание его значительной продолжительности».

«Кооперативный план» Ленина был наброском, допускающим разные толкования. «Кооперативный план» Чаянова исходил из тщательного анализа крестьянского семейно-трудового хозяйства как предприятия с особой мотивационной природой.

Некапиталистическая мотивация и устойчивость мелкого крестьянского хозяйства. Центральной в чаяновской концепции семейно-трудового хозяйства является категория трудопотребительного баланса — соразмерности напряжения годового труда со степенью удовлетворения потребностей хозяйствующей семьи. В отличие от капиталистического предприятия не стремление к максимизации денежного дохода на единицу затрат труда определяет «основное равновесие» и пределы продукции. Не мотивация предпринимателя, получающего в результате вложения своего капитала разницу между валовым доходом и издержками производства, а мотивация скорее рабочего «на своеобразной сдельщине, позволяющей ему самому определять время и напряжение работы», движет крестьянское хозяйство. Это объясняет, с одной стороны, исключительную устойчивость мелкого крестьянского хозяйства, с другой стороны, его техническую и экономическую инертность.

Крестьянские хозяйства часто функционируют с номинально негативной прибылью и тем не менее выживают за счет «самоэксплуатации», что невозможно для капиталистических предприятий. Они готовы платить за дополнительную землю арендную плату, гораздо превосходящую размер капитализированной земельной ренты, — но лишь для того, чтобы полнее задействовать трудовые ресурсы семьи. В то же время крестьянское хозяйство мало податливо к улучшенному трудосберегающему инвентарю: поскольку высвободившиеся рабочие руки могут не найти себе какого-то другого применения, то это ни на копейку не увеличит дохода крестьянской семьи, а приобретение техники составит значительный вычет из крестьянского бюджета. Поэтому, например, земской агрономией была отмечена трудность распространения среди русских крестьян молотилок.

Своеобразно крестьянин реагирует на рыночную конъюнктуру. При достиженииопределённого обычного уровня насыщения потребностей едоков крестьянин отвечает на рост цен не увеличением, а уменьшением производства, так как при этом экономит на бесплатном с точки зрения издержек производства труде своей семьи. В данном случае крестьянин как рабочий, воспользовавшись благоприятным стечением обстоятельств и рентными доходами, заставляет крестьянина как предпринимателя предоставить ему лучшие условия труда в смысле сокращения годового рабочего времени вопреки естественному стремлению предпринимательства расширить объем хозяйственной работы для использования удачной конъюнктуры. В подтверждение этого теоретического положения Чаянов привёл эмпирический вывод Челинцева: «Если всё нужное для существования семьи было бы возможно добыть её работникам в течение, например, 150-180 дней в году, то от дальнейшей собственной работы наше трудовое хозяйство воздержится».

«Одна и та же объективно выражаемая оплата единицы труда, при одном и том же уровне, будет считаться то выгодной, то невыгодной для крестьянской семьи, прежде всего в зависимости от состояния основного равновесия между мерой удовлетворения потребностей и мерой тягостности труда. Если в сметном учете хозяйства основное равновесие еще не достигнуто, острота непокрытых потребностей еще достаточно остра, хозяйствующая семья сильнейшим образом стимулируется к расширению своей работы и ищет приложения своему труду, мирясь с низкими нормами его оплаты. Обратно, если основное равновесие вполне покрывается сметными соображениями хозяйства, то только очень высокая оплата труда может побудить крестьянина к новым работам».

Земельный режим и дифференциация крестьянства.Выяснив категориальное своеобразие семейно-трудового хозяйства в его статике, Чаянов исследовал и динамику этого хозяйства, в которой решающую придавал изменению численности и половозрастного состава семьи, соотношения числа едоков и работников. Молодая крестьянская семья, состоящая всего из супружеской пары с малолетними детьми, маломощна в хозяйственном отношении. Зато когда младшее поколение один за другим вступает в работу и её силы постепенно возрастают, она укрупняет хозяйство до масштабов средней мощности, начинает прибегать к аренде земли и использовать машины. Взрослая сложная семья с несколькими работниками, организуя свою работу по принципу сложной кооперации, достигает наибольшей рабочей мощи, при этом средняя сила работников, входящих в её состав, намного превышают таковую силу в молодых семьях. Сообразно росту сил растут и размеры хозяйственной деятельности и зажиточность семьи, пока, наконец, подросшие дети не создадут новые молодые семьи, и старая сложная семья не начнет распадаться на ряд молодых, выделяющихся из неё. Крупное зажиточное хозяйство дробится на ряд мелких.

В этом цикле — разжимающемся и сжимающемся объёме «земельного режима» — Чаянов видел главный фактор имущественной дифференциации русского крестьянства. Учёный не отрицал, что в демографическом процессе нарастания и разделов семей от крестьянской массы отслаиваются крупные «кулацкие» хозяйства на базе наёмного (батрацкого) труда и ростовщичества, подобные западноевропейским и американским «фермерским предприятиям». Но такая динамика не фатальна — трудовое крестьянское хозяйство может отстоять свои позиции от хозяйств крупнокапиталистического типа благодаря кооперативным организациям и соответствующей государственной политике. Чаянов был противником «коммунизации» крестьянских хозяйств, неудачные примеры которой оставила политика «военного коммунизма». Но он считал перспективным путь «самоколлективизации», или «кооперативной коллективизации», при которой трудовые крестьянские хозяйства, сохранив индивидуальность, могут выделить из своего организационного плана те элементы, в которых крупная форма производства имеет несомненные преимущества над мелкой.

Два типа вертикальной концентрации. Чаянов выделил в организационном плане крестьянского хозяйства три основные группы процессов:

1) механические процессы, связанные с земельным пространством (обработка почвы, посев, уборка урожая) и биологические процессы растениеводства и животноводства;

2) механические процессы первичной переработки сырья (молотьба, изготовление масла, трепка льна);

3) экономические операции, связывающие хозяйство с внешним миром (покупка семенного и племенного фонда, инвентаря, сбыт, кредит).

Главной формой укрупнения сельского хозяйства в ХХ в. стала вертикальная концентрация — подчинение указанных процессов крупному капиталу. Оно начинается с третьей группы: овладение путями сбыта, развитый ипотечный кредит, диктующая роль капитала, вложенного в транспортные, элеваторные, ирригационные и др. предприятия. Затем крупный капитал «отщепляет» от деревенского производства отрасли, связанные с первичной переработкой сырья. И, наконец, капитал активно вмешивается в организацию самого процесса производства, выдавая семенной материал и удобрения, определяя условия севооборота и превращая своих клиентов в простых технических исполнителей, производящих однотипные продукты. Это — американский фермерский путь капитализма в земледелии с внедрением в толщу фермерских хозяйств всякого рода капиталистических вспомогательных предприятий (переработка, элеваторы, холодильники и пр.) и присвоением финансовым и торговым капиталом большей части дохода, создаваемого фермерским хозяйством, с перекладыванием риска предприятия в значительной степени с владельца капитала на фермера.

Но вертикальная концентрация может принять и иные формы — не капиталистические, но кооперативные и смешанные, когда контроль над системой торгово-кредитных, дорожных и перерабатывающих предприятий принадлежит организованным мелким производителям, создавшим общественные капиталы (примеры — Дания, Сибирский Союз маслодельных артелей в начале ХХ в.). Высшей формой такой вертикальной концентрации мелких производителей, превращающих её в «одно из главных слагаемых социалистической системы хозяйства», Чаянов считал «кооперативную коллективизацию» в последовательности, аналогичной «фермерскому перерождению». При поддержке социалистического государства и параллельном развитии электрификации, сети усовершенствованных дорог, технических установок, системы складочных помещений и кооперативного кредита возможно может быть достигнуто перерастание системы отдельных крестьянских хозяйств в систему общественного кооперативного хозяйства, оставляющую выполнение некоторых процессов в частных хозяйствах «почти что на началах технического поручения».

Рис. 13-1. Схема последовательных стадий кооперации (составлена по работам А.В.Чаянова японским экономистом С. Кодзима).

 «Аграрный фронт».«Кооперативный план» Чаянова, выведенный из организационного плана крестьянского хозяйства на микроуровне, требовал на макроуровне уточнения классового подхода. Чаянов предложил 6-звенную классификацию крестьянских хозяйств: 1) кулацко-ростовщические, 2) крупные полукапиталистические, применяющие наемный труд, 3) семейно-трудовые зажиточные, 4) семейно-трудовые, мелкие и бедные капиталом 5) бедняцкие, вынужденные продавать свою рабочую силу; 6) полупролетарские, получающие главную часть дохода с заработной платы.

Кооперативную работу Чаянов ориентировал на хозяйства 2—5-го типов — «подавляющее большинство нашей деревни». Но стереотипная схема расслоения деревни, которую Ленин («Ильин») развивал ещё в своей книге «Развитие капитализма в России» и которой продолжали оперировать советские «аграрники-марксисты», ориентировала на иное. Лозунги Коммунистической партии провозглашали «прочную опору» только на бедноту — наёмную рабочую силу для чужих средств производства — и ликвидацию кулачества — сельских «эксплуататоров», предпринимателей со своими средствами производства и чужой рабочей силой.

Чаянов вступал в явное противоречие с этими лозунгами, утверждая, что успехи кредитной, сбытовой и машинной кооперации сами по себе поведут к уничтожению кулацкого (1-го) типа хозяйства, а пролетаризированный (6-й) тип хозяйств остаётся «за бортом» кооперативного движения, поскольку не имеет предмета для участия в кооперации («потребительское хозяйство не дает в их руки ничего для сбытовой кооперации, ничтожность посевной площади делает ненужным применение машин, объём же закупок и кредита не окупит собою паевого взноса в кооператив»).

«Аграрники-марксисты» инспирировали в 1927 г. дискуссию о дифференциации крестьянства и стали агрессивно нападать на позиции Чаянова и его школы. А поворот большевиков к политике «сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса» нанёс по организационно-производственной школе смертельный удар.

Трагедия «ликвидации».Будучи в начале 1920-х гг. за границей, Чаянов, объясняя свой отказ эмигрировать, размышлял о том, как «превратить русскую проблему из проблемы борьбы за власть в проблему спасения и возрождения родины всеми живыми силами её, в том и числе и коммунистическими, поскольку они содержат в себе живое творческое начало»[44].

Жестокий ответ на эти ожидания учёного и гражданина был дан И. Сталиным в угрожающей речи на Первой Всесоюзной конференция аграрников-марксистов, проходившей в дни первой крупномасштабной компании культа «великого теоретика марксизма»: «Почему антинаучные теории «советских» экономистов типа Чаяновых должны иметь свободное хождение в нашей печати?»

Отбросив нэп «к чорту» и обвинив недавнего ближайшего соратника Бухарина в «правом оппортунизме»», Сталин заявил, что «проводить ленинский кооперативный план — это значит подымать крестьянство от кооперации сбытовой и снабженческой к кооперации производственной, к кооперации колхозной». И дал «специалистам» из ГПУ — НКВД сигнал к «проверочно-мордобойной работе» со специалистами-аграрниками, арестованными по сфабрикованному процессу «Трудовой Крестьянской Партии» (ТКП).

Заклеймённые как «идеологи кулачества» и организаторы «вредительства в практической работе, направленного к срыву социалистического строительства», А. В. Чаянов и другие лидеры организационно-производственной школы, а также ещё ряд экономистов (в том числе Н. Д. Кондратьев и Л. Н. Юровский) были репрессированы. Научное направление исчезло в пропасти «великого перелома».

После полуторагодичного заточения А. В. Чаянов был выслан в Алма-Ату, где с 1933 г. работал в Казахском сельскохозяйственном институте. Нарком земледелия Казастана Н. Сыргабеков принял Чаянова своим научным консультантом. В 1937 и тот, и другой были арестованы и расстреляны.

Более благополучной оказалась судьба А. Н. Челинцева и Н. П. Макарова, уцелевших в годы Большого террора и доживших каждый до 90 с лишним лет, продолжавших, хотя и в гораздо более скромном масштабе, научную деятельность. Но реабилитированы они были лишь в 1987 г., когда было официально пересмотрено «дело ТКП».

Возвращение Чаянова.При жизниЧаянова несколько его работ было издано в немецком переводе. Во второй половине ХХ в. они привлекли внимание западной и азиатской общественной мысли как объяснение торможения «модернизации» в освободившихся от колониальной зависимости отсталых аграрных странах. Подтвердились слова Чаянова, что «сегодня, когда наш мир постепенно перестаёт быть только европейским миром, а Африка и Азия с их специфическими экономическими формациями все больше и больше будут входить в круг нашей жизни и культуры, мы тем больше будем вынуждены посвящать наш теоретический интерес проблемам некапиталистических экономических систем». Построенная Чаяновым модель семейного разделения труда и трудопотребительного баланса, теоретический анализ семейно-трудового хозяйства как относительно автономной и исторически живучей формы со своей стратегией выживания и использования ресурсов стали аналитическим импульсом не только в разработке обширного круга проблем «крестьяноведения», но и для «экономической палеонтологии»[45].

В 1988 г. было широко, хотя и с большим налётом приторной помпезности, отмечено столетие со дня рождения А. В. Чаянова на его родине. К сожалению, в постсоветской России идеи учёного оказались невостребованными.