ГУМАНИЗИРОВАННАЯ ПСИХИАТРИЯ

Слишком долго, около полувека, психиатрия пыталась рас­сматривать человеческую душу как механизм ,и, следовательно, терапию душевных заболеваний как технику. Я утверждаю, что этот сон существовал только во сне. Теперь на горизонте стала маячить не психологизированная медицина, а скорее гуманизиро­ванная психиатрия.

Врач, продолжающий тем не менее рассматривать свою роль главным образом, как роль техника, должен признаться, что он видит больного не иначе как машину, вместо того чтобы видеть человека по ту сторону болезни!

Человек не есть еще одна вещь среди вещей, вещи определя­ют друг друга, но человек в конце концов сам себя определяет. То, чем он станет, это, наряду с ограничениями, накладываемыми его способностями и окружением, определяется тем, что он делает из самого себя. В концентрационном лагере, например, в этой жи­вой лаборатории и в испытаниях на этой земле, мы были свиде­телями того, что некоторые из наших товарищей вели себя как свиньи, в то время как другие были святыми. Человек имеет в себе обе эти возможности, и то, которая из них будет актуализо-' вана, зависит от его решения, а не от условий.

С. Л. Рубинштейн САМОСОЗНАНИЕ ЛИЧНОСТИ И ЕЕ ЖИЗ­НЕННЫЙ ПУТЬ'

' Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946.

Процесс становления человеческой личности включает в себя как неотъемлемый компонент формирование его сознания и самосозна­ния. Личность как сознательный субъект осознает не только окру­жающее, но и себя самое в своих отношениях с окружающим. Если нельзя свести Личность к ее самосознанию, к Я, то нельзя и от­рывать одно от другого. Поэтому вопрос, который встает перед нами в плане психологического изучения личности, это вопрос о ее самосознании, о личности как Я, которое в качестве субъекта сознательно присваивает себе все, что делает человек, относит к себе все исходящие от него дела и поступки и сознательно прини- мает на себя за них ответственность в качестве их автора и творца.

Прежде всего, это единство личности как сознательного субъек­та, обладающего самосознанием, не представляет собой изначаль­ной данности. Известно, что ребенок далеко не сразу осознает себя как Я; в течение первых лет он сам сплошь и рядом называет се­бя по имени, как называют его окружающие; он существует сна- чала даже для самого себя скорее как объект для других людей, чем как самостоятельный по отношению к ним субъект. Осознание себя как Я является, таким образом, результатом развития.

Единство организма как единого целого и реальная самостоя- тельность его органической жизни являются первой материальной предпосылкой единства личности, но это только предпосылка. И соответственно этому элементарные психические состояния общей  органической чувствительности («синестезии»), связанные с орга­ническими функциями, являются, очевидно, предпосылкой единства самосознания, поскольку клиника показала, что элементарные, гру-бые нарушения единства сознания в патологических случаях так называемого раздвоения, или распада личности (деперсонализа-'ции), бывают связаны с нарушениями органической чувствитель­ности. Но это отражение единства органической жизни в общей органической чувствительности является разве только предпосыл- кой для развития самосознания, а никак не его источником. Под­линный источник и движущие силы развития самосознания нужно искать в растущей реальной самостоятельности индивида, выра­жающейся в изменении его взаимоотношений с окружающими.

Не сознание рождается из самосознания, из Я, а самосознание возникает в ходе развития сознания личности, по мере того, как она реально становится самостоятельным субъектом. Прежде чем стать субъектом практической и теоретической деятельности, Я само формируется в ней. Реальная, не мистифицированная история развития самосознания неразрывно связана с реальным развити­ем личности и основными событиями ее жизненного пути.

Первый этап в реальном формировании личности как самостоя­тельного субъекта, выделяющегося из окружающего, связан с ов­ладением собственным телом, с возникновением произвольных дви­жений. Эти последние вырабатываются в процессе формирования первых предметных действий.

Дальнейшей ступенькой на этом же пути является начало ходь­бы, самостоятельного передвижения. И в этом втором, как и в пер­вом случае, существенна не только сама по себе техника этого дела, сколько то изменение во взаимоотношениях индивида с ок­ружающими людьми, к которому приводит возможность самостоя­тельного передвижения, так же как и самостоятельного овладения предметом посредством хватательных движений. Одно, как и дру­гое, одно вместе с другим порождает некоторую самостоятельность ребенка по отношению к другим людям. Ребенок реально начинает становиться относительно самостоятельным субъектом различных действий, реально выделяясь из окружающего. С осознанием этого объективного факта и связано зарождение самосознания личности, первое представление ее о своем #. При этом человек осознает свою самостоятельность, свое выделение в качестве самостоятель­ного субъекта из окружения лишь через свои отношения с окру­жающими его людьми, и он приходит к самосознанию, к познанию собственного Я через познание других людей. Не существует Я вне отношений к ТЫ, и не существует самосознания вне осознания другого человека как самостоятельного субъекта. Самосознание является относительно поздним продуктом развития сознания, пред­полагающим в качестве своей основы реальное становление ребен­ка практическим субъектом,, сознательно выделяющимся из окру­жения.

Существенным звеном в ряде основных событий в истории ста­новления самосознания является и развитие речи. Развитие речи, являющейся формой существования мышления и сознания в целом, играя значительную роль в развитии сознания ребенка, вместе с тем существенно увеличивает возможности ребенка, изменяя таким образом взаимоотношения ребенка с окружающими. Вместо того чтобы быть лишь объектом направляющихся на него действий окру­жающих, его взрослых, ребенок, овладевая речью, приобретает воз­можность направлять действия окружающих его людей по своему желанию и через посредство других людей воздействовать на мир. Все эти изменения в поведении ребенка ив его взаимоотношениях с окружающими порождают, осозн"аваясь, изменения в его сознании, а изменения в его сознании, в свою очередь, ведут к изменению его поведения и его внутреннего отношения к другим людям.

В развитии личности и ее самосознания существует целый ряд ступеней. В ряду внешних событий жизни личности сюда включа­ется все, что реально делает человека самостоятельным субъектом общественной и личной жизни, как-то: сначала у ребенка разви­вающаяся способность к самообслуживанию и, наконец, у юноши, у взрослого, начало собственной трудовой деятельности, делающей его материально независимым; каждое из этих внешних событий имеет и свою внутреннюю сторону; объективное, внешнее измене­ние взаимоотношений человека с окружающими, отражаясь в его сознании, изменяет и внутреннее, психическое состояние человека, перестраивает его сознание, его внутреннее отношение и к другим людям, и к самому себе.

Однако этими внешними событиями и теми внутренними изме­нениями, которые они вызывают, никак не исчерпывается процесс становления и развития личности. Они закладывают лишь фунда­мент, создают лишь основу личности, осуществляют лишь первую, грубую ее формовку; дальнейшие достройка и отделка связаны с другой, более сложной внутренней работой, в которой формируется личность в ее самых высших проявлениях.

Самостоятельность субъекта никак не исчерпывается способ­ностью самостоятельно выполнять те или иные задания. Она вклю­чает еще более существенную способность самостоятельно, созна­тельно ставить перед собой те или иные задания, цели, определять направление своей деятельности. Это требует большой внутренней работы, предполагает способность самостоятельно мыслить и свя­зано с выработкой цельного мировоззрения. Лишь у подростка, у юноши совершается эта работа; вырабатывается критическое мышление, формируется мировоззрение; к тому же приближение поры вступления в самостоятельную жизнь невольно с особой ост­ротой ставит перед юношей вопрос о том, к чему он пригоден, к чему у него особые склонности и способности; это заставляет серь­езно задуматься над самим собой и приводит к значительному раз­витию у подростка и юноши самосознания. Развитие самосознания проходит при этом через ряд ступеней — от наивного неведения в отношении самого себя ко все более углубленному самопознанию, соединяющемуся затем со все более определенной и иногда резко колеблющейся самооценкой. В процессе этого развития самосозна­ния центр тяжести для подростка все более переносится от внеш­ней стороны личности к ее внутренней стороне, от отражения более или менее случайных черт к характеру в целом. С этим связаны осознание — иногда преувеличенное — своего своеобразия и пере­ход к духовным, идеологическим масштабам самооценки. В резуль­тате человек самоопределяется как личность в более высоком плане.

В каком-то очень широком смысле все переживаемое человеком, все психическое содержание его жизни входит в состав личности. Но в более специфическом смысле своим, относящимся к его Я, человек признает не все, что отразилось в его психике, а только то, что было им пережито в специфическом смысле этого слова,

войдя в историю его внутренней жизни. Не каждую мысль, посе­тившую его сознание, человек в равной мере признает своей, а только такую, которую он не принял в готовом виде, а освоил, продумал, т. е. такую, которая явилась результатом какой-то соб­ственной его деятельности. Точно так же и не всякое чувство, мимо­летно коснувшееся его сердца, человек в равной мере признает своим, а только такое, которое определило его жизнь и деятель­ность. Но все это — и мысли, и чувства, и точно так же жела­ния — человек по большей части в лучшем случае признает своим, в собственное же Я он включит лишь свойства своей личности — свой характер и темперамент, свои способности — и к ним присо­единит он разве мысль, которой он отдал все свои силы, и чувства, с которыми срослась вся его жизнь.

Реальная личность, которая, отражаясь в своем самосознании, осознает себя как Я, как субъекта своей деятельности, является общественным существом, включенным в общественные отношения и выполняющим те или иные общественные функции. Реальное бы­тие личности существенно определяется ее общественной ролью: поэтому отражаясь в ее самосознании, эта общественная роль тоже включается человеком в его Я-

Самосознание человека, отражая реальное бытие личности, де­лает это — как и сознание вообще — не пассивно, не зеркально. Представление человека о самом себе, даже о собственных своих психических свойствах и качествах, далеко не всегда адекватно их отражает; мотивы, которые человек выдвигает, обосновывая перед другими людьми и перед самим собой свое поведение, даже и тогда, когда он стремится правильно осознать свои побуждения и субъективно вполне искренен, далеко не всегда объективно отра­жают его побуждения, реально определяющие его действия. Само­сознание человека не дано непосредственно в переживаниях, оно является результатом познания, для которого требуется осознание реальной обусловленности своих переживаний. Оно может быть более или менее адекватно. Самосознание, включая то или иное отношение к себе, тесно связано и с самооценкой. Самооценка человека существенно обусловлена мировоззрением, определяющим нормы оценки.

Самосознание не изначальная данность, присущая человеку, а продукт развития. В ходе этого развития, по мере того как че­ловек приобретает жизненный опыт, перед ним не только открыва­ются все новые стороны бытия, но и происходит более или менее глубокое переосмысливание жизни. Этот процесс ее переосмысли­вания, проходящий через всю жизнь человека, образует самое со­кровенное и основное содержание его внутреннего существа, опре­деляющее мотивы его действий и внутренний смысл тех задач, которые он разрешает в жизни. Способность, вырабатывающаяся в ходе жизни у некоторых людей, осмыслить жизнь в большом плане и распознать то, что в ней подлинно значимо, умение не только изыскать средства для решения случайно всплывших задач, но и определить самые задачи и цель жизни так, чтобы по-настоящему

знать, куда в жизни идти и зачем, это нечто бесконечно превосходящее

всякую ученость, хотя бы и располагающую большим запасом специальных знаний

это драгоценное и редкое свойство - мудрость

Мейли(Meili) Ришар(род. 28 фев­раля 1900) — швейцарский психолог, профессор Берлинского университета, издатель журнала «Schweizerische Zeitschrift fur Psychologies, член мно­гих психологических организаций, из­вестен своими работами по факторно­му анализу (личности), по генети-

ческой психологии, по тестам интел­лекта.

Соч.: Das Problem der 'Validation der Methoden der Personlichkeitsuntersuch-ung, Z. diagn. Psychol. Pers. For-schung (1958); An fange der Charak-terentwicklung, Beitrage zur geneti-schen Charakterologie, No 1, Berne (1957).

P. Мейли РАЗЛИЧНЫЕ АСПЕКТЫ Я'

А. Я КАК СУБЪЕКТ

Экспериментальная психология. Под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже. Вып. V, М., 1975.

Джемс (1890) ввел весьма полезное различение понятий Я и МОЕ. Под первым понимается более ограниченное и четкое ощу­щение Я- Оно выражает то обстоятельство, что человек чувствует себя субъектом своих действий, своего восприятия, своих эмоций и осознает свое тождество и неразрывность с тем, чем он был на­кануне. Это непосредственное переживание, иногда определяемое как точечное (Клапаред (1924), например, просил своих испытуе­мых указать, в каком месте их тела локализовано это переживание), не имеет никакого конкретного содержания, и его можно рас­сматривать как оборотную сторону центрации субъективной систе­мы. Некоторые наблюдения, особенно относящиеся к патологии, показывают, что это ощущение Я может быть более или менее отчетливым, выраженным или диффузным. В случаях деперсонали­зации и при так называемой «утрате Я» оно может частично от­сутствовать, хотя некоторые авторы, например Ясперс, отрицают, что человек может полностью утратить ощущение того, что он является субъектом своих действий и чувств. Напротив, Коффка (1935), как и многие другие, допускает возможность сознательных переживаний, не сопровождаемых ощущением Я, и приводит в ка­честве примера рассказ одного горца о том, как он очнулся в ле-

дяной трещине, в которую он свалился, потеряв сознание. Психо­аналитик Федерн (1952), наиболее продвинувший вперед изучение феноменологии Я, рассказывает о своем пациенте, постоянно твер­дившем: «Я уже больше не я». Это утверждение прекрасно иллю­стрирует всю сложность таких явлений, при описании которых язы­ковые средства, видимо, не всегда достаточны для того, чтобы точно отразить переживаемые ощущения.

С помощью таких интроспективных отчетов можно установить только то, что существуют различные степени ощущения Я, что вполне совместимо с гипотезой, что это ощущение зависит от степени центрации субъективной системы, которая в патологи­ческих случаях может быть очень низкой или даже совсем от­сутствовать.

Б. МОЕ

Для психологии личности термин МОЕ представляет значитель­но больший интерес, поскольку он связан с индивидуальным со­держанием. Он обозначает один из важнейших аспектов Я, и мож­но только сожалеть о том, что психологи до сих пор не подвергли его систематическому изучению. Действительно, в этом вопросе мы нисколько не продвинулись вперед со времен Джемса, обозначав­шего с помощью этого термина все то, что субъект считает отно­сящимся к его Я, и прежде всего, разумеется, свое тело. Однако при более внимательном рассмотрении уже здесь намечается диф­ференциация: некоторые части тела, такие, как голова, глаза, серд­це, видимо, более тесно связаны с ощущением МОЕ, чем, напри­мер, пальцы ног или ногти; известно также, что у маленького ребенка различные части тела только постепенно включаются в общий образ тела. Федерн, в частности, изучал то, что он назвал «границами Я», при различных типах душевных болезней и описал изменения таких границ на протяжении довольно короткого време­ни. Границы МОЕГО не совпадают с поверхностью тела. Некоторые объекты, близкие нам люди, воспоминания, мысли в равной мере могут стать МОИМИ. Принадлежность объекта к МОЕ наиболее отчетливо проявляется в том, что при утрате его мы реально чув­ствуем себя «лишенными чего-то». Реакция на посягательство на МОЕ является объективным критерием, позволяющим, минуя ин­троспекцию, определить его границы. Такое исследование, однако, еще не проводилось. Оно, несомненно, выявило бы, помимо боль­ших индивидуальных различий в патологических случаях, тот факт, что эти границы довольно размыты и МОЕ постепенно пере­ходит в НЕ МОЕ. Напротив, в случае нормального человека в поле нашего зрения оказался бы индивид совершенно иного рода, у ко­торого граница между МОЕ и НЕ МОЕ может оказаться довольно четкой. МОЕ можно сравнивать с территорией, которую защищает животное и на которой оно атакует постороннего, и тем самым проиллюстрировать некоторые его аспекты. Вмешательство другоголица может в отдельных случаях вызвать сужение сферы МОЕ, аналогичное сужению поля действия, вследствие чего иногда воз­никает чувство утраты или обеднения.

Это понятие МОЕ имеет некоторое отношение (еще не уточ­ненное экспериментально) к понятию «ценность». В самом деле, можно предположить, что чем большей ценностью для человека обладает вещь, тем больше вероятность того, что она станет частью его МОЕ. Может быть, следует поменять местами члены этой формулы и сказать, что в основе субъективной иерархии цен­ностей лежит структура МОЕ. Мало вероятно, например, что че­ловек, пренебрежительно относящийся к материальным ценностям, включит в МОЕ свой счет в банке, тогда как скупец, безусловно, поступит таким образом.

В. Я. В ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Известно, что для Фрейда в течение очень долгого времени сущ­ность личности заключалась в ОНО, в подсознательном, и что все те факты, о которых мы только что говорили, представляли для него немалый интерес. Фрейд стремился найти силу, противостоя­щую побуждениям. Он назвал ее сначала «цензура», и только в 1922 г. в «Я и ОНО» — пожалуй, одной из его наиболее важных для психологии работ — понятие Я утвердилось наконец в психо­аналитической теории в качестве важной инстанции личности. Я для Фрейда — это центр, регулирующий процесс сознательной адап­тации. Он включает в себя восприятие, интеллект и моторику. Все, что может стать осознанным, принадлежит Я, содержащему, однако, определенную долю бессознательного.

Такая концепция Я, достаточная для того, чтобы объяснить меха­низмы защиты против либидозных побуждений, с теоретической точ­ки зрения не является удовлетворительной. Эта инстанция оказыва­ется, с одной стороны, средоточием познавательных и исполнитель­ных функций и в то же время она включает в себя волю и фактиче­ские цели. Фрейд сравнивал действие Я со всадником, сидящим вер­хом на лошади-побуждениях, которой он должен командовать и управлять. Однако ответ на вопрос, откуда черпается сила для борьбы с ОНО, все еще не получен. В итоге психоаналитическое Я включает в себя всю личность, за исключением биологических побуждений; совершенно очевидно, что польза от такого широкого понятия не может быть велика. Употребление его скорее ведет к затушевыванию проблем, чем к их решению.

Систематическое изучение этого комплекса, называемого Я, приводит нас к выделению в нем нескольких аспектов.

1. Центрация большинства психических функций и явлений, упомянутых нами в связи с «Я-субъектом»;

2. Совокупность объектов, определяющих «содержание Я», или его поле;

3. «Защитные механизмы»; в более общем смысле это совокупность небиологических побуждений, существование которых впервые особенно подчеркивал А. Адлер. Они направлены на за­щиту, я также укрепление чувства своей силы и ценности.

познавательные и исполнительные функции теряют здесь свое значение, несмотря и:; то, что Фрейд отвел им центральное место в комплексе Я. Они могут лишь- служить субъективным потреб­ностям, однако их развитие предполагает, как мы знаем, полное освобождение от всякого субъективизма. Гартман (1937), один из психоаналитиков, наиболее систематически изучавший эту пробле­му, пришел к выводу о необходимости различения в Я конфликт­ной сферы и нейтральной сферы, состоящей именно из познаватель­ных функций. Согласно нашему генетическому представлению, они определяются объективной системой, тогда как другие явления, включаемые в понятие Я, относятся, по-видимому, к субъективной системе. Ее центрация, как мы уже видели, объясняет ощущение Я, определяет МОЕ и является источником побуждений Я-

. Современное состояние наших знаний не позволяет нам гово­рить о системе Я в строгом смысле этого слова, и даже есть не­которая опасность злоупотребления понятием Я, поскольку оно превращается в синоним понятия «личность», теряя при этом соб­ственное специфическое содержание. Если мы и пользуемся терми­ном Я, то только потому, что очень удобно обозначить одним сло­вом совокупность трех упомянутых выше аспектов, не подразуме­вая под ним целостную инстанцию, нечто вроде личности в лично­сти. Очень близкой точки зрения придерживается Олпорт (1958), предлагая не прибегать больше в теории личности просто к поня­тию Я — необходимо всякий раз уточнять, идет ли речь об осо­знании себя, образе себя, самооценке или расширении Я- Экспери­ментальное исследование этих проблем осуществляется частично в мотивациониом плане (потребность в самоутверждении и защите).

ОБРАЗ САМОГО СЕБЯ

Мы должны упомянуть еще одно направление, связанное с по­нятиен «образ самого себя». Этот образ, видимо, лучше отражает то, что подразумевается под ощущением Я- Была сделана первая попытка экспериментально осветить те проблемы, изучение которых до счх пор осуществлялось только в клинике; и хотя полученные результаты едва ли можно считать окончательными, мы расскажем о нескольких основных типах таких исследований.

Человек воспринимает свой внешний облик, свое поведение и свои качества так же, как он воспринимает внешний мир. Эти fkjcприятия — мы уже говорили о них в связи с генезисом образа собственного тела —- непременно организуются в более или менее объективный, связный и устойчивый целостный образ. Этот self-image или-self-coneept, как принято называть этот феномен в англо­саксонских странах, представляется важной характеристикой лич­ности; некоторые авторы, Стагнер (1961) например, склонны даже ₁₀*                                                       отождествлять его с Я- Рассмотрим некоторые аспекты этого фено­мена.