Noster ArisLoteles, Logicis quicunque fuerunt,

Aut par aut melior; studiorum cognitus orbi

Princeps; ingenio varius, subtilis et acer;

Omnia vi superans rationis etc⁴⁷.

⁴⁵ Ibid., S. 114.

⁴⁶ Herder J. C. Briefe zu Beforderung der Huraanitat, Bd. 2. Berlin, 1971, S. 351—352.

⁴⁷ «Ham Аристотель, равный всей логикам, которые когда-либо были, или превзошедший их, лучший знаток мудрости мира, многосторонний, тонкий и острый, все подчиняющий силе ума и т. д.» (Ibid., Bd. 1, S. 413). В черновике к этому еще было добавлено: «Prussorum Socrates» — «Прусский Сократ» (Ibid., Bd. 2, S. 354).

644

Это было в 1795 г. Проходит два года, и Гер дер возобновляет полемику. Сначала сдержанно, скрыто, не называя имен. В последних выпусках «Писем для поощрения гуманизма» он выступает против трактата Канта о вечном мире и тезиса Канта о «радикальном зле», присущем человеческой природе; затем с открытым забралом, противопоставив «Критике чистого разума» свою «Метакритику», а «Критике способности суждения» — «Каллигону».

Нас в данном контексте может в первую очередь заинтересовать гер-деровская программа всеобщего мира. По Канту, подлинный мир на Земле возможен только путем соглашения. Для своего трактата он избрал оригинальную форму дипломатического договора, первая часть которого содержит прелиминарные статьи о вечном мире. Договаривающиеся стороны обязуются устранить на будущее все возможные поводы к войне, уважать суверенные права всех государств, не вмешиваться во внутренние дела других стран и не оказывать на них никакого давления; постоянные армии должны со временем полностью исчезнуть; особой статьей оговаривается недопустимость применения таких бесчестных приемов борьбы, как засылка убийц, шпионов и т. д., которые подрывают взаимное доверие между государствами. Второй раздел трактата Канта содержит дефинитивные статьи, задача которых состоит в сохранении достигнутого мира. Здесь Кант обосновывает идею союза народов, целью которого должно быть обеспечение свободы каждого государства и всеобщего мира.

Гердер считает, что соглашение, заключенное в мире вражды, не может служить гарантией мира. Для предотвращения войн государства уже применяли всевозможные средства: строили укрепления, превращали пограничные области в пустыни, создавали разного рода оборонительные союзы, но все это оказывалось недостаточным. Для достижения прочного мира необходимо нравственное перевоспитание людей. Только путем повсеместного распространения идей гуманизма — всеобщей справедливости и человечности — можно добиться «если не вечного мира», то, во всяком случае, «постепенного уменьшения войн»⁴⁸.

Каким же образом можно воспитать людей в духе справедливости и человечности? По Гердеру, воспитание должно базироваться на следующих семи мирных принципах. Первый принцип — отвращение к войне. Речь, однако, идет о войне, которая является не вынужденной самообороной, а нападением на мирный соседний народ. Второй принцип — меньшее почтение к героизму. Здесь опять-таки речь идет лишь о мнимом героизме, проявленном в завоевательных войнах. Третий принцип — отвращение к «ложному государственному искусству», которое сводится к тому, чтобы любыми средствами — хитростью, обманами, насилием — добиться расширения границ и увеличения доходов. Четвертый принцип — просвещенный патриотизм, очищенный от шовинизма. Пятый принцип — чувства справедливости к другим народам, солидарности с ними. «С ростом этого

⁴⁸ Herder J. С. Samtliche Werke, Bd. XVIII, S. 523.

645

чувства незаметно возникнет союз всех просвещенных народов против всякой агрессивной силы. Скорее приходится рассчитывать на этот немой союз, чем на предложенное Сен-Пьером формальное соглашение дворов и кабинетов. От них не дождешься первых шагов, но и они в конце концов вынуждены будут, вопреки сознанию и воле, подчиниться голосу народов»⁴⁹. Шестой принцип затрагивает вопрос о торговых притязаниях. Торговля предназначена для того, чтобы объединять, а не разделять людей. Седьмой принцип — деятельность, труд; колос — орудие против меча.

Апелляция к народу, нравственное и политическое его воспитание, расчет на давление «снизу» — эти идеи Гердера и сегодня звучат злободневно. Но последнее слово во внешней политике принадлежит все же правительствам; предотвращение войны — дело международного соглашения. И идеи Канта в этой области в нашу эпоху впервые приобрели подлинную актуальность. Строго говоря, мирная программа Гердера не исключает, а дополняет программу Канта.

Помимо полемики, разгоревшейся в печати, «Идеи к философии истории человечества» вызвали оживленный обмен мнениями в переписке знаменитостей того времени. Животрепещущей проблемой немецкого Просвещения было отношение к церкви и религии. Книга Гердера излагала компромиссную концепцию. Ее автор отводил религии важное место среди факторов, влияющих на социальное развитие. Религия, по его мнению,— самый древний элемент культуры. Появление религии Гердер пытался объяснить естественными причинами: воображение человека оживляет все то, что предстает перед ним в состоянии действия и изменения; древние наполнили небо, воздух и воду незримыми существами, боялись и почитали их. Наряду с этим просветительским взглядом в «Идеях...» можно было найти (и рецензент Кант нашел их) и реминисценции Ветхого завета.

Христианство Гердер также не мог оценить однозначно. Основатель новой религии для него — реальная историческая личность, выходец из народа и народный заступник. Именно поэтому его идеи были «подлинной революцией в нравах», они сразу получили широкое распространение среди рабов, бедноты. Первоначальные идеи христианства состояли в создании чисто духовной общины; церковные пастыри должны были ограничиваться лишь заботой о нравственном благе паствы. Однако христианская церковь вскоре, вопреки учению Христа, выступила с претензиями на руководство светской жизнью, в результате чего возникло соперничество за главенствующие посты внутри церковной иерархии, началась борьба между духовной и светской властью, в течение тысячелетия раздиравшая затем Европу. Гердер подробно прослеживает распространение христианства и отмечает, что обращение языческих народов в католичество часто совершалось с помощью огня и меча. Церковь освящала кровавые грабительские походы, которые завершались превращением покоренных народов в христиан и крепостных. Так была создана христианская Европа, а позднее крест Христа как символ убийства был пронесен и в другие части света.

⁴⁹ Ibid., S. 271.

646

Принц Август Готский, прочитав четвертую часть «Идей...», вспомнил о Вольтере. «Вы сходитесь во мнениях с этим писателем, — писал он Гердеру, — едва ли не чаще, чем думаете и желаете»⁵⁰. Фихте, пострадавший в 1798 г. от несправедливого обвинения в атеизме, был просто возмущен тем, что Гердеру сходит с рук критика христианства. В одном из своих писем он даже грозил поднять вопрос о том, почему не привлекают к ответственности «веймарского суперинтендента, печатно изложившего философскую систему, которая так же похожа на атеизм, как одно яйцо на другое»⁵¹. Мнение Шиллера: «Гердер склоняется к крайнему материа-лизму, если только не привязан к нему всем сердцем» .

Однако Кнебель, один из наиболее последовательных материалистов в Германии того времени, в письме к Гердеру судил иначе: «Есть нечто такое, что вызывает мое несогласие. Во-первых, следует страшно осторожно обращаться с таким распространенным взглядом, будто добро порождается злом... Во-вторых, благие последствия, которые Вы приписываете христианству, весьма двусмысленны... Нельзя, конечно, отрицать, что догмат о едином боге, господине мира и существе рассудительном, в противоположность одному или множеству неразумных существ, был причиной всевозможного блага в этом мире, но как можно говорить, что это представляет собой вершину человеческого познания, что помимо этого не может быть чистоты и твердости разума, единства принципов, чистой науки о законах природы и т. д.,—этого я не понимаю ни чувством, ни умом. Очевидно, по крайней мере, одно: допущение целеустремленной действующей сущности представляет собой величайшее препятствие для естествознания... Дух христианства испокон веку противостоял любому подлинному познанию природы, это можно обосновать не одним примером»⁵³.

Позицию автора «Идей...» полностью одобрил Гёте: «С христианством ты обошелся по достоинству; что касается меня, я тебе благодарен. Теперь у меня возникла возможность взглянуть на него и с художественной стороны — вот где начинается подлинное убожество. Тут снова ожили в моей памяти прежние жалобы на христианство. По-прежнему верно: сказка о Христе — причина, почему мир может еще простоять десятки тысяч лет, и никто по-настоящему не обретет свой рассудок»⁵⁴. Так писал Гердеру в 1788 г. Гёте, уже не штюрмер, но «классик», увлеченный античностью.

Пройдет тридцать лет, и в своем кратком отзыве о французском издании «Идей...» (почти полностью воспроизведенном в качестве эпиграфа к данной статье) Гете отметит, что произведение Гердера «почти вовсе забыто» на его родине. Что произошло? Почему книга, некогда взбудоражившая передовые умы, перестала их привлекать? Почему Гегель, непосредственно к Гердеру примыкающий, никогда не называл его в числе сво-

⁵⁰ Гайм Р. Гердер, его жизнь и сочинения, т. 2, с. 242.

⁵¹ Там же, с. 734.

⁵² Schillers Briefe, Bd. 2. Stuttgart, 1892, S. 26.

⁵³ Von und an Herder, Bd. 3. Leipzig, 1862, S. 32.

⁵⁴ Cozthe. Briefe, Bd. 2. Hamburg, 1962, S. 99.

647

их учителей и в своих «Лекциях по истории философии» не посвятил ему ни строчки?⁵⁵

Дело, по-видимому, заключалось в том, что на Гердера быстро стали смотреть как на устаревшего мыслителя. Его нападки на Канта (а затем и на Фихте) поставили его вне рамок магистрального развития немецкой философии. Его эмоционально окрашенный, выспренний стиль, богослов-ско-моралистическая фразеология казались чуждыми возникавшей гелертерской традиции, воспринимались как отсутствие строгой научности.

Гердер стал котироваться лишь по ведомству изящной словесности и художественной критики. В фундаментальной «Истории новой философии» Куно Фишера, где Канту отведено два тома, Гердеру — четыре страницы, и то, что в них сказано, звучит убийственно: «Он пишет скорее живо, чем понятно, избыток чувств часто выливается у него не в ясные выражения, а в немые восклицательные знаки, мысли — в ряд тире»⁵⁶. Гердера как мыслителя Куно Фишер, полностью дисквалифицировал⁵⁷. Р. Гайм в своей двухтомной, богатой фактическим материалом биографии Гердера⁵⁸ оценивает его теоретические заслуги столь же скептически. Для Гайма Гердер — прежде всего филолог и богослов.

С 1877 по 1913 г. в Берлине выходит полное собрание сочинений Гердера в 33 томах, где впервые были опубликованы многие неизвестные ранее работы и черновики, позволившие по-новому взглянуть на его теоретическое наследие. Предпринимаются попытки оценить по заслугам роль Гердера в развитии естествознания⁵⁹. В другой стороны, у представителей философского иррационализма рождалось стремление опереться на Гердера как на своего предтечу. Появляется ряд работ, в которых философ-ско-историческая концепция Гердера оценивается уважительно, но выдается за некое противостояние Просвещению⁶⁰.