ЛЕКЦИЯ 7. Теории информационного общества

В результате произошедшей в конце XX веке информационной револю-ции развивается новый тип общества – информационное общество.

В информационном обществе создается глобальное информационное пространство, обеспечивается доступ людей к мировым информационным ре-сурсам, рынок информации и знаний создается и развивается как фактор произ-водства в дополнении к рынкам природных ресурсов, труда и капитала, в си-стеме общественного производства возрастает роль инфраструктуры (телеком-муникационной, транспортной, организационной), благодаря расширению воз-можностей информационного обмена в национальном и международном мас-штабе повышается уровень образования, возрастает роль квалификации, про-фессионализма и способностей к творчеству, создается эффективная система обеспечения прав граждан и социальных институтов на свободное получение, распространение и использование информации как важнейшего условия демо-кратического развития, улучшения взаимодействия населения с органами вла-сти.

Теории информационного общества появились во второй половине XX века. Рассмотрим теории Гарольда Инниса, Герберта Маршалла Маклюэна, Дэниела Белла, Элвина Тоффлера, Фрэнсиса Фукуямы, Манюэля Кастельса и Джереми Рифкина.

Гарольд Адамс Иннис(1894-1952) -канадский социолог,исследователькультуры и массовых коммуникаций.

Учился в Баптистском университете Мак-Мастера в Гамильтоне. Защитил диссертацию в Чикагском университете (1920), где испытал влияние Джорджа Герберта Мида и Роберта Парка, а также познакомился с идеями Торстейна Веблена. Руководил отделом политической экономии Торонтского университе-та, был президентом Ассоциации экономической истории. Автор трудов по экономической истории Канады. В 1940-е годы занялся исследованием комму-никаций в связи с типами общественного устройства и долговечностью цивили-заций, прежде всего, имперских. Эти работы Инниса («Империя и коммуника-ция», 1950; «Предвзятость в коммуникации», 1951) оказали воздействие на Эрика Хэвлока, Маршалла Маклюэна, Уолтера Онга, других историков и тео-ретиков массмедиа.

Гарольд Адамс Иннис высказал мысль о том, что медиатехнологии не яв-ляются нейтральными, а оказывают глубокое влияние на взаимоотношения между людьми и развитие общества в целом.

В 1950-е гг. Иннис публикует три сочинения, посвященные проблемам ме-диа и коммуникации. Поводом для обращения к данной проблематике стало свойственное Иннису ощущение политической нестабильности и культурного кризиса, в котором оказалось западное общество в ХХ веке. Вопрос, который он стремился решить, сводится к тому, какие факторы обеспечивают жизнеспо-собность цивилизации и политическое единство крупных государственных объединений.

50

Иннис полагал, что основным источником социальных изменений являют-ся технологические инновации (что дает возможность противникам данной концепции упрекать его в технологическом детерминизме). Однако, различные технологии – военные, промышленные, административные – оказывают раз-личное влияние на развитие общество. Наиболее значимыми технологиями, со-гласно Иннису, являются коммуникативные, поскольку любому обществу, для того чтобы поддерживать единство в пространстве и времени, необходимы ме-диасредства, с помощью которых значимая информация может передаваться и храниться.

Все медиа, согласно концепции Инниса, можно разделить на два типа: пространственно- и временно-ориентированные. Примером временно-ориентированных медиа можно считать такие сложные в обработке или доро-гие материалы, как камень и глина, а также пергамент. Их предназначение за-ключается в том, чтобы обеспечить надежную трансляцию относительно не-большого объема социально значимой информации, поскольку использование данных материалов делает затруднительным производство большого количе-ства текстов. Использование временно-ориентированных медиа предполагает монополию на знание, и, следовательно, жесткую социальную иерархию, и наследственную преемственность власти, поскольку ключевые для общества тексты труднодоступны.

Таким образом, временно-ориентированные медиа способствуют центра-лизации государственного управления, сакрализации знания и, как следствие, единству религиозной и светской власти.

Что касается пространственно-ориентированных медиа, то в качестве та-ковых Иннис рассматривает, в первую очередь, технологии, связанные с деше-выми и легкими материалами, такими, как папирус и бумага, позволявшие быстро и эффективно доводить большие объемы информации (в том числе зна-чимой для государственного управления, например, законы и указы) до широ-кой аудитории, способствуя созданию крупных территориально-политических объединений – империй. Пространственно-ориентированные медиа приводят к усилению светской власти и росту бюрократии, тогда как временно-ориентированные медиа способствуют укреплению религиозных ценностей и иерархической социальной организации. Однако пространственно-ориентированные медиа снижают ценность информации, не могут обеспечить

ее историческую сохранность, т.е. не могут обеспечить культурную и полити-ческую стабильность. В этом, с точки зрения Инниса, и заключается основная проблема современного общества.

Таким образом, в культурном плане временные медиа предполагают ори-ентацию на традицию, моральные и религиозные ценности, пространственные

– ориентацию на будущее, развитие технологии и светскую культуру. Исполь-зуя исторические примеры, Иннис стремился показать, что тип используемого медиума оказывается важнее самого сообщения, содержания, которое он пред-назначен передать, поскольку медиатехнологии как таковые оказывают влияние на социальное взаимодействие, а появление новых медиа неизбежно приводит к

51

культурным и социальным потрясениям, вызывая к жизни новые цивилизации.

С точки зрения Инниса, появление нового типа медиа всегда приводит к соци-альным потрясениям, т.к. реструктурирует саму систему власти.

Причина подобного влияния медиа на социум заключается в том, что со-циальные институты так же, как и экономика, являются пространством конку-рентной борьбы. Таким образом, борьба за право контролировать новые медиа представляет собой ключевой фактор исторического развития. Так, создание печатного станка И. Гутенбергом привело к кризису власти церкви, основанной на монополии на информацию, подкрепленной, в первую очередь, монополией на выделку пергамента. Эти изменения привели к дестабилизации и распаду существовавшего социального порядка.

Иннис рассматривает четыре основных средства коммуникации, использо-вавшиеся в домеханическую, т.е. допечатную эпоху: устную речь, глину (ка-мень), папирус и пергамент. Несмотря на то, что устная традиция, на первый взгляд, дает мало возможностей для надежной фиксации информации, устную речь он относит к временно-ориентированным медиа, противопоставляя пись-менную культуру в целом устной традиции, поскольку сама изменчивость уст-ного слова побуждает общество делать акцент на прошлом, на сохранении тра-диции, тем самым способствуя сплочению коллектива и препятствуя простран-ственной экспансии, поскольку устное предание может сохраняться без иска-жения лишь в рамках малочисленной группы и ограниченной территории. Ин-нис также подчеркивает связь устного слова и сакрального, т.е. его значение для институциализации магии и религии, поскольку устное предание эффек-тивнее всего транслируется в форме религиозных символов и ритуалов. Однако культуры подобного типа страдают от своеобразного дисбаланса: овладев вре-менем, они оказываются не в состоянии овладеть пространством.

Что касается письменной культуры, то она имеет преимущественно про-странственную ориентацию, организуя отношения между людьми с помощью политических инструментов. При этом первоначальное предназначение пись-менности понималось как средство фиксации устной традиции, однако пись-менная традиция получила свое собственное развитие, которое привело ее к конфликту с устной. Письменная фиксация сакрального знания предполагает его упорядочивание и отбор – только то знание, которое соответствует возмож-ностям используемого типа медиа, может быть сохранено и осознанно как цен-ное, кроме того, письменность способствует формированию монополии на зна-ние.

Будучи экономистом, Иннис придавал важнейшее значения конкуренции и монополии не только как экономическим факторам, но и как движущим меха-низмам культурного развития. Средство коммуникации не является нейтраль-ным носителем информации, но способствует производству и сохранению определенного типа знания и, наоборот, ограничивает развитие других видов. Таким образом, используемый в культуре тип медиа определяет, какой тип зна-ния является более значимым: сакральный или светский, моральный или утили-тарный, и, соответственно, предопределяет монополию на знание, принадле-

52

жащую либо церкви, либо государству. Борьба за подобную монополию и сме-на «предрасположенностей» культуры в сторону пространства или времени, ре-лигиозной или светской составляющей и является причиной формирования и гибели империй и цивилизаций, т.е., в конечном счете, движущим механизмом истории.

Состояние знания, с точки зрения Инниса, во многом обусловлено теми медиа, которые используются для его фиксации и трансляции. Так, например, александрийская наука использовала относительно дешевый папирус, что поз-воляло производить множество текстов, однако знание становилось фрагменти-рованным и разрозненным. С началом Средних веков основным носителем ин-формации становится более дорогой и долговечный пергамент, что сокращает количество текстов, но делает их более значимыми , а всю систему знания – бо-лее связной. Разрабатывая собственную теорию культуры, Иннис уделяет большое внимание экономическим факторам, обусловливающим производство различных носителей информации, таким, как цены на сырье, условия экспорта

и импорта, специфика рынков сбыта. Так, преимущественное использование пергамента в эпоху средневековья Иннис объясняет следующим образом: по-скольку после усиления ислама на Востоке экспорт папируса оказался затруд-нен, западная культура была вынуждена перейти на пергамент, который, в свою очередь, потребовал цензуры и сокращения количества используемых текстов, что привело к утрате античной письменной традиции.

Политическим же следствием использования пергамента стала децентра-лизация и феодальная раздробленность.

Как уже отмечалось, временно-ориентированные медиа позволяют произ-водить и хранить ограниченное количество информации, но эта информация является социально значимой и позволяет обеспечить историческую преем-ственность власти, но не благоприятствуют территориальной экспансии. Про-странственно же ориентированные медиа позволяют возникнуть крупным тер-риториальным объединениям – империям, но не могут обеспечить историче-скую стабильность, т.е. приводят к кризису власти. (Так, например, проблему преемственности власти в период имперского Рима Иннис связывает с зависи-мостью римской бюрократии от пространственного медиа – папируса.) Соот-ветственно, для формирования стабильного общества необходим баланс между пространственными и временными медиа. Подобный баланс, с точки зрения Инниса, в западной культуре был достигнут лишь дважды – в Греции и Визан-тии.

Иннис идеализирует греческую культуру. По его мнению, греческая циви-лизация своим успехом была обязана двум факторам – мощной устной тради-ции, и успешной адаптации финикийского алфавита. Однако письменная тра-диция не вытесняет устную, в греческой культуре продолжает цениться устное слово, процветает жанр диалога. В отличие от письменности, провоцирующей догматизм (здесь можно вспомнить негативное отношение к письму Сократа), диалог предполагает живую мысль, свободный поиск истины. В то же время письменная традиция позволяла грекам эффективно решать административные

53

вопросы, со своей стороны способствуя укреплению государственности. Таким образом, с точки зрения Инниса, греческой цивилизации в ее классический век удалось достигнуть уникального баланса между развитием индивидуальности и социальной интеграции. Однако, начиная с конца V века до н.э., письменность постепенно вытесняет устную традицию, что приводит к разобщенности и ро-сту индивидуализма в греческом обществе. В итоге греческая культура не смогла противостоять македонскому вторжению. Что касается Византии, то од-новременное использование папируса и пергамента позволило власти осу-ществлять контроль как над пространством, так и над временем. Однако моно-полия на знание, принадлежащая церкви , являлась негативным фактором, по-давляющим творческое начало культуры, что и привело к падению империи.

Поворотным моментом в истории европейской цивилизации становится изобретение в XV веке печатного станка. Новая технология позволила увели-чить количество доступной информации, способствовала развитию научного знания и светской государственности, однако породила фрагментацию, в том числе благодаря использованию народных языков, подорвавшему единство ученого сообщества и тем самым единство европейской культуры. Таким обра-зом, появление печатных медиа способствовало пространственной ориентации культуры и росту национализма, милитаризма и бюрократии. Разрушая моно-полию церкви на знание, механические медиа породили реформацию и религи-озные войны, однако, учитывая светскую ориентацию пространственных ме-диа, религиозные институты, в конце концов, были подчинены государству, а моральные установления – принципам утилитаризма.

В первой половине ХХ века ведущим типом носителей информации стано-вятся уже не печатные (механические) медиа, а электронные. Развитие новых пространственных медиа, в первую очередь, радио, позволяет охватывать об-ширные территории. С другой стороны, информация становится еще более краткосрочной, обращение к широким массам приводит к низкому интеллекту-альному уровню сообщений и эксплуатации расхожих идей, коммерциализа-ции. Здесь позиция Инниса совпадает с позицией так называемой критической теории, в частности, Франкфуртской школы. Одновременно радио, являясь уст-ным средством коммуникации, открывает новые возможности: теперь предста-вители политических партий, представляющие интересы различных групп, мо-гут обращаться к аудитории непосредственно, минуя журналистов и редакто-ров. Тем самым радио открывает новые возможности как для обновления поли-тической жизни, осознания и укрепления национального единства, так и для коммерческих структур, порождающих массовую культуру.

Таким образом, основной проблемой современного общества остается проблема монополии на средства коммуникации и, следовательно, на знание (идеологию). Необходимо, чтобы доступ к медиа был обеспечен представите-лям различных точек зрения, поскольку залогом стабильного развития обще-ства является свободная конкуренция, не только в сфере экономики, но и в сфе-ре идей, т.е. науки и культуры, которые должны быть открыты диалогу [18].

54

Герберт Маршалл Маклюэн(1911-1980) -знаменитый канадский гума-нитарий, посвятивший свое творчество исследованию воздействия средств коммуникации на культуру и человеческое восприятие.

Воззрения Маклюэна на становление и природу современных медиа из-ложены в двух его книгах - «Галактика Гутенберга» (1962) и «Понимание ме-диа: внешние расширения человека» (1964). В «Галактике» автор останавлива-ется на вопросе о том, каким образом изобретение И. Гутенбергом книгопеча-тания изменило представления человека о мире и самом себе и благодаря чему это изобретение вообще стало возможным, в то время как в центре внимания ученого в книге «Понимания медиа» оказываются преобразования современно-го общества, вызванные появлением электронных СМИ. Основные положения этой дилогии в дальнейшем были развиты в ряде работ, главными из которых являются «Война и мир в глобальной деревне» (1968) и «Законы медиа» (1988).

Маклюэн рассматривал коммуникацию, культуру и технологию 1950-х гг. через призму поэтического видения, что позволило ему создать остроумные, комические, поэтические образы, пронизывающие его работы от самой первой - «Механической невесты» - до посмертно вышедших «Законов Медиа». Отправ-ной точкой концепции Маклюэна является учение о внешних расширениях (extensions) человека. Для него, как и для ряда других гуманитариев, чьи кон-цепции обычно объединяют под рубрикой «технологический детерминизм», движущей силой исторического процесса являются не воля или поступки инди-вида или человеческих коллективов, а технические новации: исторические дея-ния и события невозможно осмыслить вне технологического контекста, кото-рый их обусловливал [45].

Дэ́ниел Белл(1919-2011) –американский социолог и публицист,основа-тель теории постиндустриального (информационного) общества. В своей рабо-те «Социальные рамки информационного общества» (1980) Белл связывает научно-техническую революцию, прежде всего, с революцией в сфере теле-коммуникаций. Если в первой половине XX века двумя основными формами коммуникаций были газеты, журналы и книги, с одной стороны, и телеграф, те-лефон, радио и телевидение – с другой, то во второй половине XX века глав-ным становится развитие средств компьютерной связи. В соответствии с этим Белл формулирует пять проблем, которое должно было решить человечество в ближайшие десятилетия:

1. Слияние телефонной и компьютерной систем, телекоммуникаций и обработки информации в одну модель.

2. Замена бумаги электронными средствами.

3. Расширение телевизионной службы через кабельные системы.

4. Реорганизация хранения информации и систем ее запроса на базе компьютеров в интерактивную информационную сеть, доступную всем.

5. Расширение системы образования на базе компьютерного обуче-ния.

55

Элвин (Олвин) Тоффлер(р. 1928) -американский философ,социолог ифутуролог, один из авторов концепции постиндустриального общества. В его основных работах проводится тезис о том, что человечество переходит к новой технологической революции (сверхиндустриальной), т.е. на смену первой волне (аграрное общество) и второй (индустриальное общество) приходит новая, ве-дущая к созданию информационного, или постиндустриального общества. Тоффлер предупреждает о новых сложностях, социальных конфликтах и гло-бальных проблемах, с которыми столкнётся человечество на стыке XX и XXI веков.

Научная концепция Тоффлера основывается на идее сменяющих друг друга волн-типов общества.

Первая волна - это результат аграрной революции, которая сменила куль-туру охотников и собирателей. Вторая волна - результат индустриальной рево-люции, которая характеризуется нуклеарным типом семьи, конвейерной систе-мой образования и корпоративизмом. Третья волна - результат интеллектуаль-ной революции, т.е. постиндустриальное общество , в котором наблюдается огромное разнообразие субкультур и стилей жизни. Информация может заме-нить огромное количество материальных ресурсов и становится основным ма-териалом для рабочих, которые свободно объединены в ассоциации. Массовое потребление предлагает возможность приобретать дешёвую, нацеленную на конкретного покупателя продукцию, распределяемую по малым нишам. Грани-цы между продавцом (производителем товара и / или услуги) и покупателем (потребителем) стираются - «prosumer» может сам удовлетворить все свои по-требности.

Основные труды Тоффлера: «Шок будущего» (1970), «Третья волна»

(1980), «Метаморфозы власти» (1990); работы «Война и антивойна» (1995) и «Революционное богатство» (2006) написаны совместно с Хейди Тоффлер.

Ёсихиро Фрэнсис Фукуяма(р. 1952)-американский философ,полито-лог, политический экономист и писатель японского происхождения. С февраля 2012 г. - ведущий научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском университете.

Фукуяма стал известен благодаря книге «Конец истории и последний че-ловек» (1992), в которой провозгласил, что распространение либеральных де-мократий во всём мире может свидетельствовать о конечной точке социокуль-турной эволюции человечества и стать окончательной формой человеческого правительства. Его работа была переведена на более чем 20 языков мира и вы-звала широчайший резонанс в научной среде и средствах массовой информа-ции.

В своем исследовании «Великий разрыв» Фукуяма указывает, что пере-ход от индустриального общества к информационному в экономической сфере имеет как положительные, так и – по своим социальным последствиям – отри-цательные черты, которые стали проявляться примерно с 60-х гг. XX века. К основным чертам «великого разрыва» между старыми ценностными нормами и новыми автор относит падение доверия к общественно-политическим институ-

56

там, рост преступности и социальной дезинтеграции, упадок родственных свя-зей, сокращение браков, уменьшение рождаемости, увеличение числа разводов

и внебрачных детей, изменение характера участия людей в жизни друг друга, проявляющееся в непрочности социальных связей, сокращении межличностных обязательств. Потеря ориентации в жизни, некая «промежуточность», когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых ещё нет, превращает общество в толпу одиночек.

В отличие от капиталистического общества, которое выстраивает новые нормы для замены тех, которые уничтожаются, информационное общество ха-рактеризуется устойчивым спросом на социальный капитал, являющийся «об-щественным достоянием».

Главной задачей государственной политики становится, по мысли учено-го, сохранение и стимулирование роста социального капитала, а основой госу-дарственной политики – способность государства обеспечивать общественную безопасность и стабильность прав собственности.

На русском языке вышли книги Фукуямы: «Великий разрыв» (2003,

2006), «Наше постчеловеческое: будущее: Последствия биотехнологической

революции» (2004), «Доверие: Социальные добродетели и путь к процветанию»

(2004), «Конец истории и последний человек» (2004), «Сильное государство: Управление и мировой порядок в XX веке» (2006), «Америка на распутье: де-мократия, власть и неоконсервативное наследие» (2006).

Манюэль Кастельс(р. 1942) -американский социолог испанского про-исхождения - в трехтомном труде «Информационная эра: экономика, общество

и культура» (1996-1998) предпринимает развернутый анализ современных тен-денций, приводящих к формированию основ общества, которое он называет се-тевым. Логика автора достаточно понятна; постулируя, что информация есть по самой своей природе такой ресурс, который легче любых других проникает че-рез всяческие преграды и границы, он рассматривает информационную эру как эпоху глобализации, а средством и одновременно воплощением таковой и вы-ступают сетевые структуры, которые он считает наиболее характерным явлени-ем современного мира.

Первый том трилогии разделен на семь частей, в которых Кастельс весь-ма подробно, приводя множество конкретных данных, описывает основные ло-гические составляющие сетевого общества. Его анализ начинается с исследова-ния той революции, которую приносит с собой развертывание информацион-ных технологий, т.е. с предпосылок становления новой общественной структу-ры; далее изучается процесс глобализации современной экономики и рассмат-ривается структурная единица новой организации производства - то, что автор называет «сетевым предприятием» (network enterprise). Однако на этом этапе основная линия повествования как бы прерывается; если в первых двух частях автору удавалось удерживаться в рамках достаточно строгого теоретического анализа, то, начиная с середины третьей части книги, он больше уделяет вни-мания не структурированному изложению концепции, а приведению огромного количества примеров, иллюстрируя, скорее, свою информированность в вопро-

57

сах организации хозяйственной жизни в самых разных регионах мира, нежели приверженность ранее выдвинутым теоретическим положениям.

Подобный подход можно понять: профессор Кастельс настолько увлечен идеей противопоставления «информационализма» как исторической формы общества всем предшествующим формам, что стремится если не посредством теоретических доказательств, то, по крайней мере, апелляцией к завораживаю-щим примерам убедить читателя в том, что как в развитых странах, так и на пе-риферии индустриального мира сегодня происходят перемены, равных кото-рым по своей значимости еще не знала история человечества.

Поэтому вторая половина книги воспринимается скорее как заметки сто-роннего наблюдателя, тщательно фиксирующего наиболее резко выделяющие-ся из общего ряда события, наиболее нетрадиционные социальные и экономи-ческие формы, нежели как работа ученого, стремящегося обнаружить в проис-ходящих изменениях определенные закономерности и тенденции.

Манюэль Кастельс пишет: «Исследование зарождающихся социальных структур позволяет сделать следующее заключение: в условиях информацион-ной эры историческая тенденция приводит к тому, что доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей.

Именно сети составляют новую социальную морфологию наших об-ществ, а распространение “сетевой” логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жиз-нью, культурой и властью.

С точки зрения более широкой исторической перспективы общество се-тевых структур представляет собой качественное изменение в жизни человека. Если мы посмотрим на старую социологическую традицию, согласно которой общественная деятельность на изначальном уровне может быть понята как структура изменчивых взаимоотношений между природой и культурой, мы убедимся, что действительно вступили в новую эпоху.

Первая модель взаимосвязей между этими двумя диаметрально противо-положными полюсами людского бытия на протяжении тысячелетий характери-зовалась господством природы над культурой. Кодексы социальной организа-ции служили делу борьбы за выживание перед лицом внешних необузданных сил; об этом свидетельствует такая наука, как антропология, проследившая ко-дексы общественной жизни вплоть до корней формирования нашей биологиче-ской сущности.

Следующий тип взаимоотношений сформировался на заре современной эпохи. Он связан с промышленной революцией и с победой разума, когда куль-тура возобладала над природой.

Наше общество сформировалось тогда, когда человечество скинуло иго природных сил и одновременно изобрело свои собственные формы подчинения

и эксплуатации.

Сегодня мы вступаем в новую эпоху, когда культура настолько подчини-ла себе природу, что ее приходится искусственно восстанавливать в качестве одной из культурных форм: именно в этом, по сути, заключается смысл эколо-

58

гических движений. <...> Мы приблизились к созданию чисто культурной структуры социальных взаимодействий. Именно поэтому информация стала основным компонентом нашей социальной организации, а потоки идей и обра-зов составляют основную нить общественной структуры . Это отнюдь не озна-чает, что история завершилась счастливым примирением человечества с самим собой. На деле все обстоит совсем иначе: история только начинается, если по-нимать под ней то, что после тысячелетий доисторической битвы с природой, сначала выживая в борьбе с ней, а затем покоряя ее, человеческий вид вышел на такой уровень знаний и социальной организации, который дает нам возмож-ность жить в преимущественно общественном мире. Речь идет о начале иного бытия, о приходе нового, информационного века, отмеченного самостоятельно-стью культуры по отношению к материальной основе нашего существования. Но вряд ли это может послужить поводом для большой радости, ибо, оказав-шись в нашем мире наедине с самими собой, мы должны будем посмотреть на свое отражение в зеркале исторической реальности. То, что мы увидим, вряд ли нам понравится» [42].

Джереми Рифкин(р. 1945) -известный экономист,философ,эколог иобщественный деятель, президент Фонда изучения экономических тенденций США. Автор шестнадцати книг о воздействии науки и технологии на общество, экономику, рынок труда и окружающую среду.

В книге «Конец работе» (1996) Рифкин рассматривает двойственный эф-фект от воздействия научно-технического прогресса на современное производ-ство: с одной стороны, оно ведет к гигантскому повышению производительно-сти труда, а с другой - к беспрецедентному сокращению занятости.

Вследствие Третьей промышленной революции и сопровождающих ее грандиозных социальных трансформаций миллионы людей впервые в истории могут освободиться от многочасовой трудовой занятости и получить возмож-ность обратиться к многообразным формам досуговой деятельности. Мечты о технорае оказались как никогда близки к воплощению.

Практически все ведущие бизнесмены и большинство экономистов про-должают утверждать, что впечатляющие технологические достижения Третьей промышленной революции принесут благие плоды: позволят снизить стои-мость продукции, стимулируют потребительский спрос, создадут новые рынки,

а также дадут возможность большему числу людей найти себе хорошо оплачи-ваемые рабочие места в новых сферах занятости, связанных с высокими техно-логиями. Но чем ближе осуществление технологической утопии, тем менее привлекательным предстает грядущий мир. Силы рынка по-прежнему ориенти-рованы на рост производства и прибыль, а досуг вытесняемых из сферы занято-сти людей ничем не обеспечен. Новые технологии могут привести и приводят к росту безработицы и депрессии в глобальном масштабе.

Впервые в истории человеческий труд устойчиво вытесняется из произ-водственного процесса. Меньше чем через столетие практически во всех про-мышленно развитых странах «массовый» труд окажется упраздненным. Уже сейчас думающие машины замещают людей во всех сферах экономической де-

59

ятельности. Ряды безработных и частично занятых постоянно растут в Север-ной Америке, Европе и в Японии. Технологическая безработица увеличивается

и в развивающихся странах - главным образом, вследствие применения высо-ких технологий транснациональными корпорациями. Во всем мире ощущаются грандиозные перемены, перемены столь масштабные, что мы вряд ли в состоя-нии постичь все их значение.

Прежние промышленные технологии замещали физическую силу челове-ческого труда. Новые, базирующиеся на компьютерах, - заменяют человеческий разум. Более 75 процентов работающих в развитых промышленных странах за-няты трудом, заключающимся в исполнении простых повторяющихся функций. Большинство из этих функций способны выполнять автоматы, роботы и ком-пьютеры. В ближайшем будущем более 90 миллионов рабочих мест из 124 миллионов существующих могут быть отданы машинам. Если учесть, что толь-ко около пяти процентов компаний в мире начали осуществлять переход к но-вой машинной культуре, то становится очевидной неизбежность невиданной массовой безработицы в ближайшие десятилетия.

Растущие расходы на рабочую силу побуждают компании замещать жи-вую рабочую силу новыми информационными и телекоммуникационными тех-нологиями, изменять организационные структуры, укорачивать и упрощать процессы производства и распространения товаров, рационализировать управ-ление, обучать работающих выполнять новые разнообразные функции и т.п. Все это способствует повышению производительности труда, но вместе с тем ведет к росту безработицы.

Автоматизация и реструктурирование ведут к вытеснению человеческого труда и во многих областях сервисного сектора. В последние десять лет в США были ликвидированы три миллиона рабочих мест для «белых воротничков».

Не получает подтверждения и миф о том, что сфера малого бизнеса явля-ется основным источником создания новых рабочих мест в эпоху высоких тех-нологий.

Данные из различных источников, в том числе данные Международной организации труда ООН показывают, что число индивидуально занятых и рабо-тающих в малом бизнесе американцев практически не изменилось с начала 1960-х гг. Ни рыночный, ни публичный секторы не смогут спасти экономику от нарастающей технологической безработицы и ослабления потребительского спроса. Информационные и телекоммуникационные технологии несут угрозу ликвидации десятков миллионов рабочих мест. Новые технологии, возможно, создают новые виды рабочих мест, но число этих мест незначительно. Приме-ром этому может служить биотехнологическая индустрия. Здесь за последние десять лет было создано около 97 000 рабочих мест. Те немногие рабочие ме-ста, которые появляются в высокотехнологичной экономике, относятся к сфере, где производится знание. Это значит, что наивно уповать на крупномасштаб-ные программы переобучения массы трудящихся, поскольку далеко не каждый может стать физиком, молекулярным биологом, специалистом в сфере высоких технологий и т.п.

60

Глубинная технологическая революция изменяет природу современного сельского хозяйства, а это ставит под вопрос будущее фермерского труда во всем мире. В настоящее время с обработкой земли так или иначе связано суще-ствование двух с половиной миллиардов людей (почти половины населения планеты). А технологические изменения в производстве продовольствия, вкупе

с результатами, получаемыми биологическими науками, ведут к тому, что в мире не будет фермеров. Ученые предсказывают, что в ближайшие два десяти-летия практически все процессы фермерского труда в США перейдут под кон-троль компьютеров. Так, особую роль будут играть управляемые компьютера-ми роботы нового поколения. Примером может служить Израиль, где этот про-цесс уже значительно продвинулся. Ученые также предсказывают, что через двадцать лет появится полностью компьютеризированная и роботизированная крупная ферма, подобная промышленным фабрикам без рабочих. Уже суще-ствуют многие необходимые для этого технологии.

Новая технологическая и организационная революция начинает оказы-вать все более ощутимое воздействие и на средние эшелоны делового сообще-ства, несет угрозу экономическому благосостоянию и безопасности наиболее важной в политическом отношении группе американского общества - среднему классу. В ходе этой революции исчезают рабочие места, приносящие средний по размеру доход. Оформилась новая демографическая группа, получившая название «приходящие в упадок средние». В 1980-е гг. были упразднены более полутора миллионов рабочих мест менеджеров среднего уровня. В начале 1990-х гг. процесс затронул и более высокий уровень менеджмента.

У технологической революции есть еще одна сторона. Эта революция позволяет значительно расширить возможности контроля со стороны менедже-ров над процессом производства. Кроме того, введение компьютеризированной технологии резко увеличивает темп и напряженность деятельности на рабочем месте, принуждая работающих приспосабливаться к крайне быстрому ритму. Базирующиеся на компьютерах технологии настолько увеличили объем, поток и скорость протекания информации, что это вызывает у миллионов людей чув-ство «перегруженности» и «выжженности». Физическая усталость, порождав-шаяся темпом прежней индустриальной экономики, заменяется психологиче-ской усталостью, порождаемой высоким темпом новой информационной эко-номики. Сверхэффективная высокотехнологичная экономика подрывает мен-тальное и физическое здоровье работников во всем мире [47].

Итак, ученые констатируют, что в течение второй половины XX века в США - так же, как и в других экономически развитых странах - постепенно был осуществлен переход к тому, что получило название «информационное общество», «век информации» или «постиндустриальная эра».

Роль информации и интеллекта, воплощенных как в людях, так и во все более умных машинах, становится всеобъемлющей, а умственный труд все в большей степени заменяет труд физический. Производство глобализируется по мере того, как недорогие информационные технологии делают все более лег-ким распространение информации через национальные границы, а средства

61

быстрой связи - телевидение, радио , факс и электронная почта - размывают границы устойчиво существовавших в течение долгого времени культурных сообществ. Общество, базирующееся на информации, все в большей степени способствует возрастанию свободы и равенства - двух вещей, которые люди в современной демократии ценят больше всего. Свобода выбора - будь то свобо-да выбора кабельных каналов, дешевых торговых центров или друзей в интер-нете - приобретает все более неограниченный характер. Иерархии всех видов,

и политические, и корпоративные, подвергаются давлению и начинают распа-даться. Власть больших, негибких бюрократических образований, которые стремились посредством правил, предписаний и принуждения контролировать все и вся в пределах своей сферы влияния, была подорвана переходом к эконо-мике, основанной на знании; это способствует росту самостоятельности инди-вида, обретаемой благодаря доступу к информации.

Таким образом, многие преимущества информационного общества оче-видны. Сдвиг в сторону информационного общества приветствовался практи-чески всеми исследователями, которые писали о нем. С другой стороны, Ф. Фу-куяма, М. Кастельс, Д. Рифкин констатируют, что не все последствия постин-дустриального общества носят позитивный характер.