Дмитрий Хворостовский: «Чем дальше я от России, тем более русским себя чувствую»

Номера 2010 года : № 68 : Культура 18 июня 2010 http://www.kpravda.ru/article/culture/014244/print/

Тамара Антипенко.

На днях в Курском драматическом театре состоялся концерт народного артиста России лауреата Государственной премии Дмитрия Хворостовского, которого пригласило ОАО «Курскпромбанк» в связи с двадцатилетием своей коммерческой деятельности и юбилеем председателя правления банка Федора Хандурина. Таким образом, праздничные торжества стали поводом для преподнесения курянам столь щедрого подарка — концерта исполнителя мирового уровня.

Дмитрий Александрович предложил программу камерной музыки, состоящую из русских классических романсов П. Чайковского, Н. Метнера, С. Рахманинова, Г. Свиридова. А накануне дал пресс-конференцию, ответил на многочисленные вопросы журналистов, в том числе и корреспондента «Курской правды».

Сегодня имя Хворостовского известно всему миру. Один из лучших баритонов современности, он востребован в разных странах, выступает в лучших оперных театрах планеты. Исполняет ведущие партии мирового оперного репертуара, романсы русских и зарубежных композиторов, народные песни, песни военных лет, духовную музыку. А началась международная слава выпускника Красноярского педагогического училища и Красноярского института искусств, солиста Красноярского театра оперы и балета в 1989 году с победы на конкурсе БИ-БИ-СИ в Великобритании и дебюта в лондонском Вигмор-холле, после чего газета «Таймс» написала: «Пришёл, спел, победил».

- И вот спустя почти 21 год после того успеха, — вспоминает Дмитрий Александрович, — совсем недавно я вновь пел в Вигмор-холле. Исполнял ту же самую программу, и публика была благодарная, прием был очень теплым. Думаю, с публикой надо быть предельно искренним, и она всегда это оценит. Я не придумываю никаких внешних специальных эффектов, просто стараюсь выступать перед взрослыми зрителями так же, как перед маленькими детьми — быть естественным, чистым и честным. Иногда это даже помогает переломить замысел режиссера, который мне представляется не совсем правомерным в отношении той или иной постановки. Вот недавний пример. Я пел Онегина в ужасной, на мой взгляд, постановке в Венской государственной опере вместе с Ольгой Гуряковой, которая пела Татьяну. Постановка привела меня как нормального русского человека в состояние недоумения и даже ярости, и я вынужден был по мере возможности преодолевать ее недостатки, наполнять спектакль человечностью и русским духом. Думаю, мне это удалось, я приобрел для себя интересный опыт и надеюсь, что роль Онегина тоже несколько изменилась в моей интерпретации. Это было очень приятно. Вообще Онегин — одна из моих любимых партий, которую тем не менее пою нечасто.

- Даже так?

- Дело в том, что я слишком придирчив, выбираю только наиболее значимые постановки. Считаю «Евгения Онегина» достаточно легкой для себя работой и потому стремлюсь к чему-то более сложному, «неестественному» для себя. Такие роли, как Риголетто, допустим, где я должен изображать горбуна и урода, мне нравятся больше. Характерные злодеи-убийцы мне тоже интереснее актерски и вокально. То есть всю свою жизнь я пытаюсь преодолевать какие-то преграды.

- Вот уж чего, наверное, было вдоволь в работе с Георгием Васильевичем Свиридовым?

- О, тут я испытывал просто адские муки! Впервые я исполнил свиридовский цикл «Отчалившая Русь» на слова Сергея Есенина в 1994 году в Москве на Пречистинке. И буквально через неделю спел его в Лос-Анджелесе, и это была мировая премьера. Несмотря на то, что в России этот цикл был уже достаточно известен, исполнялся Еленой Васильевной Образцовой, которой аккомпанировал сам композитор, за рубежом первым исполнил его именно я. И с тех пор началась наша дружба с Георгием Васильевичем. А познакомил нас пианист Михаил Аркадьев, с которым я тогда работал, он знал Свиридова лично и был вхож в его дом, они были друзья и коллеги. Будучи наслышан о требовательности и непреклонности Свиридова, особенно по отношению к исполнителям его музыки, я решил поставить его перед фактом: пригласил на свой концерт на Пречистинке. Он пришел, послушал «Отчалившую Русь» и... в несколько обтекаемой форме, очень добродушно сделал пару замечаний-пожеланий. Потом у него родилась идея написать для меня цикл «Петербург» на стихи Александра Блока. И в результате получилось грандиознейшее произведение, которое я впоследствии исполнял во всем мире. На концерт в Лондоне в Вигмор-холл был приглашен сам композитор, и «Петербург» был встречен шквалом оваций. Это был один из последних прижизненных триумфов Георгия Васильевича, вскоре его не стало. Так вот несколько лет прошли для меня в достаточно тесной дружбе с этим великим человеком, который был для меня как родной, как любимый дедушка. Он был великолепнейшим рассказчиком, обладал феноменальной памятью. Знал наизусть всех поэтов, на стихи которых писал музыку. Его жена Эльза Густавовна была филологом, и поэзия в их доме была поднята очень высоко. Этот дом был полон смеха и юмора. Георгий Васильевич беспредельно любил природу, народное творчество, был отличным знатоком фольклора. Меня в детстве бабушка тоже воспитывала на песнях и сказках, и это, может быть, нас в какой-то степени объединяло. Георгий Васильевич Свиридов — это целая веха в моей жизни, с его музыкой я прожил семь лет. Исполнять ее было необычайно сложно, и я поистине испытывал адские муки, работая над этими произведениями, и каждый раз, выходя на сцену со свиридовским репертуаром, давал себе слово, что это в последний раз, но все повторялось вновь и вновь. Эту музыку невозможно петь равнодушно, на штампах, не проживая ее, не чувствуя всем сердцем, не страдая. Из-за этого я ее любил и ненавидел, потому что не всегда артист способен выкладываться на сцене до последнего. А именно так Свиридова надо исполнять, потому его музыка редко звучит.

- Вместе с известным композитором Игорем Крутым вы подготовили программу «Дежавю», в которой, по замыслу автора, впервые эстрадная музыка соединяется с оперным вокалом...

- В данном случае музыка писалась тоже специально для меня. У нас с Крутым были бурные обсуждения, трения, ссоры и прочее. Практически это часть моей жизни последних лет. Бывало, что, выходя со сцены Metropolitan, где я пел «Бал-маскарад» или еще что-нибудь такое, я напевал свеженаписанные песни, потому что они звучали у меня в голове. То есть происходила непривычная для меня, сложная и захватывающая работа с ориентиром на большие и интересные туры в России и за рубежом. Не могу не сказать о поэтессе Лилии Виноградовой, которой было предложено написать большую часть текстов на музыку Крутого для этой программы. И она это сделала совершенно блестяще. Она русская, живет в Италии, прекрасно пишет и говорит на нескольких языках.

- То есть стихи не переводились?

- Нет, она сама написала их по-английски, по-итальянски, по-французски, часть по-русски. Лиля работает со многими композиторами и популярными певцами. Она человек очень талантливый, пишет книги, пьесы, сценарии, одарена музыкально, и своим вдохновением здесь я во многом обязан ей. Думаю, что в скором времени Виноградова очень громко заявит о себе.

- Дмитрий Александрович, вы родились в России, сейчас с женой и двумя детьми живете в Лондоне, гастролируете по разным странам. Каково это — ощущать себя человеком мира?

- Я русский человек, и чем дальше от России, тем более русским себя чувствую. И чем больше я в России, тем больше нерусским себя чувствую. Такое ощущение, что я везде дома и везде не дома. За рубежом я как бы посол России, и зрители, устремляющие свои взгляды на сцену, воспринимают меня именно так. И даже как представителя Сибири, поскольку я сибиряк. И поневоле постоянно приходится помнить, кто ты есть, что и как ты делаешь, как несешь себя, о чем думаешь и говоришь. По моему глубокому убеждению, нам, артистам, удается сделать намного больше, чем иным политикам. Потому что музыка интернациональна. Она не знает границ, способна перерождать людей, делать их лучше.

Тамара Антипенко.

Фото автора.