Ср. выше в Житии Феодосия: «по сихъ же паки Ефремъ каженикъ отъиде къ Констан-тинюграду, и ту живяше въ единомъ монастыри».

20                                                         

ГЛАВА II

следовать друг за другом, и второй отрывок должен был начинаться слова­ми: «Тако же и блаженный князь Володимеръ»; эти слова мы и читаем за первым отрывком, но за ними следует неожиданно: «створи съ бабою своею Олгою », а засим похвала Ольге. Отсюда видно, что эта похвала разорвала две части похвалы Владимиру: благодаря этому, вторая часть похвалы (со слов «Блаженный же князь Володимеръ, внукъ Олжинъ, крестився самъ») при­обрела характер самостоятельного произведения и могла быть даже выде­лена как особое сочинение (см. выше). Но откуда же попали стоящие между обоими отрывками слова: «створи съ бабою своею Олгою» — слова, несом­ненно вызвавшие помещение вслед за ними Похвалы Ольге?

Мне кажется, что они должны иметь связь со словами «с божественною и богомудрою матерью своею святою Еленою », читаемыми в первом отрыв­ке. При этом выясняется, что первый отрывок не представляет единства; в нем явным образом слиты два приступа к сравнению Владимира с Констан­тином: первый приступ, начинаясь словами: «Якоже верою онъ великою и любовию Божиею подвигся», оканчивается словами: «съ божественною и богомудрою матерью своею святою Еленою»; второй приступ не сохранил своего начала: он дошел до нас от слов: «с чады своими » и до слов: «на славу и на хвалу Богу ». Второй приступ повторяет то же, что первый, даже иногда в тождественных выражениях; ср. в первом приступе: «... заповеда и раздру-ши храмы идольскыя... святыя же церкви по всей вселеннеи постави на хва­лу Богу »; а во втором: «... храмы идольскыя раздруши и церквами украси всю вселеньную... и заповеда... на хвалу Богу ». Как видно из напечатанных выше текстов обоих отрывков (ср. набранное разрядкою), соответствие находит себе в дальнейшем только второй приступ. Приняв во внимание находящую­ся выше в Похвале Владимиру фразу: «отвержеся все диаволя льсти и пршде отъ тмы диаволя на светъ съ ч а д ы с в о и м и», я думаю, что второй при­ступ начинался словами: «Якоже онъ (т. е. Константин) отвержеся всея диаволя льсти и пршде отъ тмы диаволя на светъ съ чады своими » и далее про­должался: «и приведе къ Богу святымъ крещениемъ бесчисленое множество, и требища бесовьская потреби, и храмы идольскыя раздруши и церквами украси всю вселеньную и грады и заповеда въ церквахъ памяти святыхъ тво-рити пении и молитвами и праздникы праздновати на славу и на хвалу Богу»; — за сим следовало: «такоже и блаженыи князь Володимеръ, крес-тивъся самъ и чада своя и всю землю Русскую » и т. д.

Текст первого приступа нам известен; но где же соответствующая ему вторая часть сравнения? Первый приступ оканчивается словами: «съ боже­ственною и богомудрою матерью своею святою Еленою». Ищем поэтому соответствующую ему вторую часть сравнения в словах: «Тако же и бла­женыи князь Володимеръ створи съ бабою своею Олгою». Но, конечно, эта фраза не окончена; за ней следовало подробное перечисление того, что сде­лали Ольга и Владимир; вместо того, читаем теперь Похвалу Ольге.

§ 5. Наличность двух отрывков, где проводится сравнение Владимира с Константином, убеждает в том, что в Памяти и похвале слиты два сочине­ния, одинаково относившиеся к Владимиру, восхвалявшие его добродете-

21

ли, перечислявшие его подвиги. Между обоими сочинениями замечалось сильное сходство; одно из них составлено было под влиянием другого; ср. предложенное выше сопоставление первого и второго приступа к сравне­нию Владимира с Константином³. Позднейший редактор слил оба эти со­чинения. Различить в настоящее время, что именно в сводном тексте вос­ходит к одному и что к другому источнику, представляется делом весьма сложным. Мы не решаемся предпринять здесь этой работы, так как она, если бы и удалась нам, слишком отвлекла бы нас от прямой нашей задачи. А за­дача эта состоит в определении отношения к начальной летописи тех лето­писных заметок, которые читаются в конце Памяти и похвалы. Трудно ре­шить, принадлежали ли эти заметки сочиненно Иакова мниха или другому слитому с ним сочинению анонима. Но совершенно ясно, что эти заметки попали в конец Памяти и похвалы в результате той редакционной работы, которой подверглись оба слитые в Памяти и похвале сочинения. Думаю, что заметки эти перенесены в конец памятника потому, что редактор дал пред­почтение тому историческому материалу, который читается теперь в сере­дине его; иначе — летописные заметки принадлежали одному из слитых в одно сочинений, а рассказ о победах Владимира над Радимичами, Ятвяга-ми, Серебряными Болгарами и Козарами и о взятии им Корсуня — друго­му. Редактор дал предпочтение рассказу этого другого своего источника; рассказ же первого источника отнес в конец своего труда. Вот почему мы признаем необходимым рассмотреть эти летописные заметки вне связи с остальным текстом Памяти и похвалы; у нас нет достаточно надежных дан­ных для определения, какие еще части Памяти и похвалы должно возвести к тому сочинению, где содержались означенные заметки.

§ 6. Впрочем, в виде предположения, которому не придаю особенного значения, высказываю следующие соображения. Перед первою, точнее стар­шею летописного заметкой, а таковою считаю сообщение: «И седе в Кыеве на месте отца своего Святослава и деда своего Игоря», — читаем: «Блаже ный князь Володимеръ имяше скровище свое на небесехъ, съкрывъ мило­стынею и добрыми своими делы; тамо и сердце его бе, въ царствии небеснемъ, и Богъ поможе ему»; перед первыми историческими известиями в середине Памяти и похвалы, а именно, перед словами «и побежаше вся врагы своя, и бояхуся его вси; идеже идяше одолеваше: Радимици победи » и т. д., читаем: «Тако же пребывающу князю Володимеру въ добрыхъ делех, благодать

³ В Слове о законе и благодати находим также сравнение Владимира с Константином: «Онъ съ святыми отци Никиискаго збора законъ человекомъ полагаше; ты же с новы­ми отци нашими епископы снимался часто, съ многымъ смиреньемъ свещевашеся, како в человецехъ сихъ новопознавшихъ законъ уставити. Онъ в Елинехъ и Рямлянехъ царство Богу покори; ты же, о блаженьниче, подобно; уже бо и въ онехъ и в насъ Христосъ царемъ зовется. Онъ съ матерью своею Еленою крестъ отъ Иерусолима принесоша и по всему миру своему раславша, веру утвердиста; ты же съ бабою своею съ Ольгою, принесша, крестъ отъ новаго Иерусолима Костянтина града, по всей земли своей поставивша и веру Христову утвердиста». Но отдельные части сравнения не содержат тавтологии, подобной той, которую мы обнаружили в Памяти и похвале. Вместе с тем ясно, что в Памяти и похвале сравнение (в особенности в первом при­ступе) составлено не без влияния Слова о законе и благодати.

22

ГЛАВА II

Божиа просвещааше сердце его, и рука Господня помогааше ему». Не следу­ет ли отождествить эти обе переходные фразы? Ср. в особенности конец их: «и Богъ поможе ему», с одной стороны, «рука Господня помогааше ему», с другой. Если такое отождествление возможно, то весьма правдоподобно, что все летописные заметки, и притом изложенные в хронологическом порядке (а не так, как они читаются теперь), должны быть отнесены непосредственно за описанием добродетелей Владимировых, в особенности же милостыни его (отрывок «Боле же всего бяше милостыню творя князь Володимеръ... вся милуя и одевая и накормя и напаяа »). Если же вместо них мы находим в до­шедшем до нас тексте другой рассказ, то он восходит к другому сочинению и вытеснил летописные заметки потому, что редактору он показался интерес­нее и важнее. Этот другой рассказ обстоятельно излагает эпизод взятия Корсуня, между тем как в первом рассказе о взятии Корсуня упомянуто лишь мимоходом. Не следует ли видеть в этом указание на влияние Корсунской легенды на этот другой рассказ, на этот другой вид Похвалы Владимиру? Первый вид, по-видимому, совсем не знал этой легенды; между тем второй вид использовал ее. При этом выясняется сходство между соответствующим Корсунской легенде рассказом и между памятниками житийной литерату­ры о Владимире. Слова: «умысли же и на Гречкыи град Корсунь. И сице мо-ляшеся князь Володимеръ Богу: Господи, владыко всихъ, сего у тебе прошю: даси ми градъ да прииму и и да приведу люди крестияны и попы на свою зем­лю и да научать люди закону крестьяньскому», ср. в проложном житии: «и рече в себе: сице створю, пойду въ землю и пленю градъ ихъ и обрящю учите­ля. Да еже умысли, то створи ». Сообщение о женитьбе Владимира и о полу­чении от царей мощей святых: «и даста ему сестру свою и дары многы при-сласта к нему и мощи святыхъ даста ему» ср. с подобным же сообщением в житии Владимира особого состава (в Плигинском сборнике): «Царь же Кон-стянтинъ да Василеи дають сестру свою съ великою честию и много святыхъ мощей» ⁴. Заметим, однако, что Память и похвала умалчивает о крещении Владимира в Корсуне, между тем как в названных житийных произведениях крещение Владимира происходит именно в Корсуне; эту особенность Памя­ти и похвалы надо поставить в связь с тем, что и в летописных заметках о кре­щении говорится до взятия Корсуня.

Таким образом мы в общем приходим к следующему выводу: суще­ствовало два вида Памяти и похвалы мниха Иакова; один более древний: в составе его читались летописные заметки; другой более новый: в состав его вместо летописных заметок введены заимствования из житийных произ­ведений, построенных на Корсунской легенде⁵. Позднейший редактор слил

4 Цари греческие и в Памяти и похвале названы также Константином и Василием, а не Василием и Константином, как в летописи (Нач. своде и Повести вр. лет). 5 О событиях Владимирова княжения в этом другом виде Памяти и похвалы читалось: «Радимичи побЬди и дань на нихъ положи, Вятичи победи и дань на нихъ положи, Ят-вягы взя и Сребряныя Болгаръ и на Козары шедъ побвди я и дань взятъ на нихъ». Это основано на припоминании из летописи, которая, сообщая о походах на Радимичей, Вятичей и Ятвягов, говорит о походе на Болгар, а не на Серебряных Болгар, и умалчи­вает о похода на Козар.

23

оба вида Памяти и похвалы в одно целое; но летописные заметки, которые нельзя было соединить с текстом, взятым из житийных произведений, он перенес в конец сводного памятника.

§ 7. Итак, летописные заметки входили в состав древнего вида Памяти и похвалы. Изложим их в их первоначальном хронологическом порядке и сопоставим затем с дошедшими летописными текстами⁶.

«И седе Кыеве на месте отьца своего Святослава и деда своего Игоря; а Святослава кънязя Печенези убиша; а Яропълкъ седяше Кыеве на месте отьца своего Святослава; и Ольгу идущю съ вой у Вьруча града, мостъ ся обломи съ вой, и удавиша Ольга въ гребли; а Яропълка убиша Кыеве мужие Володимерови. И седе Кыеве кънязь Володимеръ въ осмое лето по съмьрти отьца своего Святослава, месяца июня въ 11, въ лето 6486. Крьсти же ся кънязь Володимеръ въ 10-е лето по убиении брата своего Яропълка. И ка-яшеся и плакашеся блаженыи кънязь Володимеръ вьсего того, елико сътвори въ поганьстве, не зная Бога ⁷. По святемъ же крещении пожи блаженыи кънязь Володимеръ 28 летъ. На другое лето по крещении къ порогом ходи; на третиее Кърсунь городъ възя; на четвьртое лето цьркъвь камяну святыя Богородица заложи; а на пятое лето Переяславль заложи; въ девятое лето десятину блаженыи христолюбивый кънязь Володимеръ въда цьркъви свя-теи Богородици и отъ имения своего. О томь бо и самъ Господь рече: идеже есть съкровище ваше, ту и сьрдьце ваше будеть⁸. И усъпе съ миръмь меся­ца июля въ 15 дьнь в лето 6523, о Христе Иисусв Господе нашемь».

§ 8. Рассмотрение этих летописных заметок, внесенных в текст Памя­ти и похвалы, не оставляет сомнения в том, что составитель Памяти и по­хвалы имел в своем распоряжении летопись; летопись эта сходствовала как с Начальным сводом, так и с Повестью вр. лет; так, в ней сходно с этими сводами сообщалось о том, что Святослав убит Печенегами и что после него в Киеве сел Ярополк; далее, что Олег был задавлен трупами при переходе через мост у города Вручего; далее об убиении Ярополка в Киеве мужами

6 При восстановлении первоначального текста принимаем во внимание и указания ста­тьи, извлеченной из Памяти и похвалы, — т. н. древнего жития Владимира. 7 За сим в тексте читается: «познав же Бога истиньнаго, творча небесе и земли, пока-явся всего, и отвержеся дьявола и бесов и всея службы его, и послужи Богу добрыми делы своими и милостынею». Этот отрывок я признаю вставкой, сделанною редакто­ром-сводчиком. Во-первых, в нем повторено то, что стоит непосредственно впереди: «покаявся всего» ср. выше «каяшеся всего»; во-вторых, слова «и послужи Богу доб­рыми делы своими и милостынею» оказываются заимствованными из предыдущего текста Памяти и похвалы; ср.: «Тако же блаженыи князь Володимеръ послужи къ Богу всемъ сердцемъ и всею душею», а также: «блаженыи князь Володимеръ имеяше съкро­вище свое на небесехъ, съкрывъ милостынею и добрыми своими делы»; в-третьих, слова «и отвержеся дьявола и бесовъ и всея службы его» также заимствованы из предыду­щего текста Памяти и похвалы, где читаем: «и отвержеся всея дьяволя льсти», ниже: «уклонився от службы дьяволя»; еще ниже: «дьявола отвергшеся и службe его пору-гашася».

8 Здесь читается теперь отрывок, предшествовавший летописным заметкам, предшеству­ющий и теперь первой из них: «Блаженыи князь Володимеръ имЬяше скровище свое на небесЬхъ... И Богъ поможе ему».

24

ГЛАВА II

Владимировыми, о вокняжении Владимира в Киеве, о закладке св. Богоро­дицы, о даровании св. Богородице десятины в девятое лето по крещении и, наконец, об успении Владимира 15 июля 6523 года.

§ 9. Но вместе с тем несомненно, что летопись, использованная соста­вителем Памяти и похвалы, существенно отличалась от дошедших до нас сводов. Во-первых, в ней сообщались факты, не попавшие в Начальный свод и Повесть вр. лет: так, эти своды не знают о походе Владимира на другое лето по крещении к порогам (очевидно, против Печенегов). Во-вторых, неко­торые события были изложены в ней совсем иначе, чем в дошедших до нас сводах: так, взятие Корсуня было изложено не в связи с крещением, а отдель­но от него: Владимир взял Корсунь на третье лето по крещении⁹. В-третьих, в этой летописи хронологические данные существенно отличались от дан­ных в дошедших до нас сводах; правда, дата смерти Владимира (15 июля 6523 г.) тождественна с тою, что дают Начальный свод и Повесть вр. лет; но все остальные хронологические определения решительно отличают восста-новляемую по Памяти и похвале летопись от дошедших до нас сводов. Вла­димир после крещения жил, по сообщаемым в приведенных заметках дан­ным, 28 лет; следовательно, он крестился в 6495 году (в Нач. св. и Повести вр. лет в 6496); взятие Корсуня имело место на третье лето по крещении, следовательно, в 6497 году (в Нач. св. и Повести вр. л. в 6496); закладка св. Богородицы отнесена на четвертое лето по крещении, следовательно, на 6498 год (в Нач. св. и Ипат. сп. она отнесена на 6499, в Радз. сп. на 6497); закладка Переяславля отнесена на 6499 год (в Нач. св. она опущена, в Лавр, сп. отнесена на 6500, в Радз. и Ипат. на 6501); дарование десятины св. Бого­родице отнесено на девятое лето по крещении, следовательно, на 6503 год (в Нач. св. и Повести вр. лет на 6504). Далее крещение Владимира, по сооб­щению рассматриваемых летописных заметок, произошло в десятое лето по смерти Ярополка; смерть же последнего отнесена на 6486 год (год вступ­ления Владимира на Киевский стол); эта дата вполне согласована с выве­денною нами выше датою крещения Владимира 6495 годом; между тем в Нач. св. и Повести вр. лет вступление Владимира на стол и смерть Яропол­ка отнесены на 6488 год; но Владимир сел на стол в восьмое лето после смер­ти Святослава; следовательно, Святослав умер в 6478 году; между тем в Нач. св. его смерть отнесена к 6480 году.

§ 10. Как же понять все эти отличия летописи, использованной соста­вителем Памяти и похвалы, от дошедших до нас сводов? Для определения значения этих отличий укажем, что вне сомнения должна быть поставлена их независимость от данных дошедших до нас сводов, т. е. что отличия ис­следуемой летописи не могут быть объяснены как искажения данных Нач. св. и Повести вр. лет. Это доказывается тем, что ряд соображений застав-

9 Не придаю значения подробности о том, что у Вручего под Олеговым войском обва­лился мост; в дошедших до нас сводах не говорится об обвале моста; Олега спихнули с моста. Не существенно и то, что в предполагаемой летописи св. Богородица была названа «каменной».

25

ЧАСТЬ I

ляет считать данные исследуемой летописи более точными, а потому и бо­лее первоначальными, чем соответствующие данные дошедших до нас сво­дов. Я оставляю в стороне сообщение о крещении Владимира в Киеве, а не в Корсуне, хотя и убежден в том, что предание о крещении Владимира в Киеве древнее предания о крещении его в Корсуне; оставляю в стороне и поход к порогам, хотя и сознаю, что сообщения о таком походе нельзя было ни извлечь из дошедших сводов, ни придумать из головы. Остановлюсь на хронологических данных. Поход на Корсунь и взятие его, по данным ви­зантийских и греческих источников, имели место в 6497 (989) году, причем самое взятие Корсуня случилось после апреля 989 года ¹⁰; итак, дата вос-становляемой нами летописи подтверждается. Крещение Владимира, по вероятному предположению Голубинского, было отнесено в Несторовом чтении о житии и погублении Бориса и Глеба к 6495 (987) году: дошедшую до нас цифру 6495 нетрудно объяснить из 6490-е, причем -е было принято за цифру 5 ¹¹; итак, Несторово показание сходится с показанием исследу­емых летописных заметок. Вступление Владимира на стол в 6486 году под­тверждается указанием Повести вр. лет (под 6360 годом) о том, что Влади­мир княжил 37 лет, ибо разница между 6523 и 6486 составляет 37 ¹². Дарование св. Богородице десятины, а следовательно, и освящение этой церкви относится в исследуемой летописи к 6503, а в Нач. св. и Повести вр. лет к 6504 году: я даю решительное предпочтение 6503 году, ибо, по пока­занию соответствующей проложной статьи¹³, освящение св. Богородицы имело место 12 мая, а 12 мая приходилось на воскресенье именно в 6503, а не в 6504 году, а что освящение нового храма было приурочено к воскрес­ному дню, вряд ли может подлежать сомнению. Итак, четыре даты иссле­дуемой летописи: 6486, 6495, 6497 и 6503 годы заслуживают или предпоч­тения перед соответствующими датами Нач. св. и Повести вр. лет, или находят себе подтверждение в других древних памятниках¹⁴.

§ 11. Особого обсуждения заслуживает точная дата вступления Вла­димира на стол: 11 июня 6486 года. Из первой половины XI в., а тем более из X в., до нас не дошло ни одной точной даты, определяющей какое бы то ни было светское событие; имеющиеся у нас точные даты все относятся к событиям церковным: кончина Ольги (11 июля), убиение Варягов-муче­ников (12 июля), освящение св. Богородицы (12 мая), смерть Владимира

10 Ср. В. Г. Васильевский. Русско-византийские отрывки// Журн. М. Н. Пр. 1876, № 3);
бар. В. Р. Розен. Император Василий Болгаробойца (1883 г.); И. А. Линниченко. Совр.
состояние вопроса об обстоятельствах крещения Руси (Труды Киевск. Дух. Акад. 1886,
№ 12, с. 605).

11      История русской церкви, I.

12 Ср. Srkulj. Drei Fragen aus dem Taufe des hi. Vladimir (Arch. f. si. Phil. XXIX, 248).

13 Статья эта с указанием именно 12-го мая известна по прологам XIII—XIV и посл, веков.
О празднике 12 мая упоминается уже в Обиходе церковном XIII в. (Рум. № 244). Ср.
Н. К. Никольский. Материалы для повр. списка, с. 41. В 184⁵ году Бодянский издал эту
статью в Чтениях Общ. ист. и др. росс. (№ 2, с. 22), по прологу Типогр. библ., где оши­
бочно дан день 11 мая.

14 Относительно 6478 года, как года смерти Святослава, см. ниже § 91.

26

ГЛАВА II

(15 июля), убиение Бориса (24 июля), убиение Глеба (5 сентября), освя­щение Вышегородской церкви Бориса и Глеба (24 июля), освящение св. Софии (4 ноября), освящение св. Георгия (26 ноября). Как же могла явить­ся дата 11 июня 6486 года? Допустим ли мы возможность существования подобной единичной записи для отдаленного события X века? Этот воп­рос имеет существенное значение при изучении исследуемых летописных заметок, ибо от того или иного разрешения его зависит наше отношение к той летописи, откуда они извлечены. Думаю, что 11 июня 6486 года не было дано в летописи, как готовая дата, а было скомбинировано на осно­вании некоторых других данных, заключавшихся в этой летописи, ском­бинировано притом составителем Памяти и похвалы. Предполагаю, что составителю Памяти и похвалы была известна из нелетописного источ­ника дата 12 июля 6486 года как день убиения Варягов-мучеников; пред­полагаю далее, что рассказ об убиении Варягов-мучеников был помещен в летописи непосредственно за известием о вступлении Владимира на стол; в Начальном своде и Повести вр. лет за словами «И нача княжити Воло-димеръ в Киеве единъ» следует сообщение о поставлении им кумиров и приношении кумирам жертв; предполагаю, что в восстанавливаемой по приведенным выше заметкам летописи, вместо этого сообщения, читался рассказ об убиении Варягов-мучеников, после того, что Варяг-отец отка­зался отдать своего сына в жертву богам. Этот ряд предположений ведет нас к следующему объяснению даты 11 июня 6486 года; между днем вступления Владимира на стол и жертвоприношением богам, судя по Нач. своду и Повести вр. лет, протек целый месяц, ибо между обоими событи­ями вставлен эпизод с требованием дани со стороны союзников Владими­ра, Варягов; по предложению Владимира Варяги прождали дани, после взятия Киева и вступления на стол Владимира, «за месяць» и после того удалились в Царьград; к жертвоприношениям Владимир приступил толь­ко после удаления Варягов. Соображая все это, составитель Памяти и похвалы вычел один месяц или один месяц и один день из даты 12 июля 6486 года, когда было совершено Владимиром жертвоприношение и уби­ты святые Варяги, для определения дня вступления его на стол: в резуль­тате получена дата 11 июня 6486 г. Предложенное объяснение ведет нас к выводу, что летопись, откуда извлечены рассматриваемые летописные заметки, значительно сходствовала с Нач. сводом и Повестью вр. лет; она сообщала об эпизода с Варягами после взятия Киева Владимиром; она содержала и рассказ об убиении Варягов-мучеников; но этот рассказ она помещала вслед за сообщением об эпизоде с Варягами.

§ 12. Вниманию исследователя подлежит еще следующее обстоя­тельство: в летописных заметках сообщено, что на пятое лето по кре­щении Владимир заложил Переяславль. В Повести вр. лет также сооб­щается о закладке Переяславля, но совершенно отсутствовало это известие, судя по Новгородской 1-й, в Нач. своде; в Повести вр. лет за­кладка Переяславля поставлена в связь с эпизодом об единоборстве рус­ского богатыря Перея слава с печенежским великаном; в Нач. своде нет

27

и этого эпизода ¹⁵. Между тем, если мы на основании предыдущих сооб­ражений признаем восстанавливаемую по рассматриваемым заметкам летопись старшею, чем Нач. свод и Повесть вр. лет, то мы вправе предпо­ложить, что текст ее должен был быть ближе к Нач. своду, чем к Повести вр. лет, происшедшей из Нач. свода. Отметим далее, что в восстанавлива­емой летописи о закладке Переяславля сообщалось на следующий год после закладки св. Богородицы; в Повести вр. лет о закладке Переяславля говорится только через год после закладки св. Богородицы; а между тем и в Нач. своде и в Повести вр. лет на следующий год после закладки св. Богоро­дицы сообщается о закладке Белгорода. Решаюсь предположить, что и в восстанавливаемой летописи читалось: «а на пятое лето заложи Белго-родъ», причем замену Белгорода Переяславлем отношу насчет редакто­ра сводного текста Памяти и похвалы, знакомого, по-видимому, с По­вестью вр. лет.

§ 13. Трудно сказать что бы то ни было положительного о времени со­ставления исследуемой летописи на основании текста летописных заметок в Памяти и похвале. Если бы нам было известно время составления самой Памяти и похвалы, то мы бы могли заключить и о времени существования исследуемой летописи, использованной ее составителем. Но никаких дан­ных о времени составления Памяти и похвалы мы не имеем. Считаю все-таки вероятным относить этот памятник (в первоначальном его виде) к глу­бокой древности; и одним из доказательств я признаю то обстоятельство, что Память и похвала не знает того, что Владимир крестился в Корсуне, при­держиваясь старшего, еще не вытесненного предания о том, что Корсунь был взять уже после крещения ¹⁶.

15 Текст Повести вр. лет был дополнен несколькими народными сказаниями сравнительно с текстом Нач. свода; напр., сказанием о четвертой мести Ольги, об осаде Печенегами Белгорода.

16 Открытым оставляю вопрос о том, можно ли отождествить автора Памяти и похвалы (старшего вида этого сочинения), Иакова мниха с Иаковом мнихом, упоминаемым в Нач. св. и Повести вр. лет под 1074 годом. Обращаю внимание на то, что слова «и о сыну его, реку же святую и славную мученику Бориса и Глеба» в начале Памяти и по­хвалы имеют характер явной вставки, нарушившей течение следующей ясно выражен­ной мысли: «Такожде и азъ, худый мнихъ Гаков, слышавъ отъ многыхъ о благовернемъ князе Володимере (всея Русскыя земля, о сыну Святославле), и мало собравъ отъ мно-гыя добродетели его написахъ, како просвети благодать Божия сердце князю Русско­му Володимеру, сыну Святославлю, внуку Игореву». (В скобки я заключил поздней­шую, по моему мнению, вставку.) Приведенные выше слова вставлены после слова «написахъ». Чем же вызвана эта вставка? Не произвольным ли сближением приве­денного только что текста с тем местом в начале житийного сказания о Борисе и Гле­бе, где автор его обещает поговорить «инде » о добродетели Владимира? Такое сбли­жение облегчило догадку, что автором житийного сказания о Бориса и Глебе был Иаков мних, но, разумеется, никакой убедительной силы сближения старого книжника и но­вейших исследователей не имеют; если же мы удалим приведенную выше фразу, то увидим, что догадка новейших исследователей о том, что житийное сказание о Бори­се и Глебе (Родъ правыихъ благословиться) составлено Иаковом мнихом, теряет под собой всякую почву.

Глава III   Сказание о Борисе и Глебе

§ 14. В списках Повести временных лет под 6523 го­дом помещено сказание об убиении Бориса и Глеба. Оно известно в двух редакциях: краткой, которую находим в Лаврентьевском и Радзивиловском спис­ках, и пространной, которую видим в Ипатьевском и Хлебниковском списках. Обе редакции отличаются одна от другой, главным образом, следующими осо­бенностями. В пространной редакции в выписке, от­носящейся к ангелам и бесам, имеется фраза, опу­щенная в краткой: «Рече бо: кто идеть прелестить Ахава, и рече бесъ: се азъ иду»; за этой выпиской читаем в пространной редакции Псал. 57: 1—5 («темъ же и Давыдъ глоголаше: аще во истину... по образу измиину »), что в краткой опущено; после со­общения о возвращении к Святополку убийц Гле-бовых читаем в пространной редакции Псал. 36:14, 15,19 и 20 («и пакы оружье... яко дымъ погибнуть»), что в краткой опущено; ниже, перед сообщением о перенесении мощей Глебовых, в пространной редак­ции читаются Псал. 51:3—7 и Притч. 1:26 и 31 («яко бритва изострена... от земля живущихъ. Якоже и Со-ломонъ рче: азъ вашей... и своея нечьсти насытять-ся »).

Кроме того отметим, что в похвале Борису и Глебу, которою сопровождается в Повести вр. лет сказание, в Лавр, опущена фраза: «Радуйся, церкви, светозарное солнце стяжавъши, въсходъ всегда просвещаеть въ страдании ваю въ славу мучени-комъ».

Имея в виду, что вообще Лаврентьевская пред­ставляет более древнюю и менее сложную редакцию,

29

чем Ипатьевская и Радзивиловская летописи, я думаю, что и в данном слу­чае редакция сказания о Борисе и Глебе по Лаврентьевской летописи древ­нее, первоначальнее, чем распространенная указанными вставками редак­ция Ипатьевской летописи. В дальнейшем исследовании мы будем исходить из редакции Лавр, летописи.

§ 15. Вопрос о том, как сложилось дошедшее до нас летописное сказа­ние о Борисе и Глебе, выдвигает прежде всего вопрос, не дошла ли до нас более древняя редакция его в Новгородской 1-й летописи, которая, как мы знаем, содержит отрывки из Начального Киевского свода. Ответ на этот вопрос необыкновенно осложняется следующим обстоятельством. Эк­земпляр Начального свода, бывший в распоряжении составителя Новго­родской 1-й летописи (точнее, предшествовавшего ему свода, Софийско­го временника 1421 года), был дефектный; кроме утраченного конца в нем недоставало нескольких листов в середине; листы эти обнимали во всяком случае текст от 6524 до 6560 года: это видно из того, что весь текст Новго­родской 1-й летописи под этими годами восходит к Синодальному списку и к Новгородскому своду 1448 года. Но текст 6523 года — читался ли он в дефектном экземпляре?

Мы не сомневаемся в том, что под 6522 и предшествующими годами Новгородская 1-я следовала тексту Начального свода: в этом убеждает тождество ее текста с Повестью вр. лет. Первое сомнение возникает уже в начале статьи 6523 года. Похвала Владимиру оказывается заимствованною (и притом в сокращении) из Новгородского свода 1448 г. (ср. Соф. 1-ю и Новгор. 4-ю). Но переход от Начального свода к другому источнику мог произойти здесь не по причине дефектности Начального свода, а по причи­не особой краткости редакции этой похвалы в Начальном своде; сошлюсь на Лаврентьевскую: она в общем первоначальней Ипатьевской, но в ее по­хвале Владимиру видим сокращение текста Ипатьевской; составителю Лав­рентьевской пришлось обратиться к этому другому тексту, вероятно, по­тому, что даже в Повести вр. лет редакции 1116 года (которую в общем так хорошо передает Лаврентьевская) похвала Владимиру была краткая, не удовлетворявшая читателя (см. ниже § 27). Итак, возможно, что Началь­ный свод в дефектном экземпляре, над которым работали в Новгороде в 1421 году, содержал начало статьи 6523 года. Последующий текст, озаг­лавленный «О убиении Бориса и Глеба», оказывается сначала, и притом на значительном пространстве, весьма близким к тексту Повести вр. лет; я поэтому решительно склоняюсь к мысли о том, что он заимствован в Нов­городскую 1-ю летопись из Начального свода. Но до каких же мест идет заимствование? Рассказ об убиении Глеба настолько расходится с соответ­ствующим текстом Повести вр. лет, что он, во всяком случае, не может быть возведен к Начальному своду; но, имея в виду текст Лавр, летописи, зак­лючаем, что отличия Новгородской 1-й от Повести вр. лет начинаются не­сколько выше. В Новгородской 1-й оказывается налицо отмеченная выше фраза, отсутствующая в Лавр. «Рече бо Богъ: кто идетъ прельстить Ахава? и рече бесъ: се азъ иду»; ниже в ней читается Псал. 57: 1—5, отмеченный

30

ГЛАВА III

также выше и отсутствующий в Лавр. Следовательно, уже в этом месте Новгор. 1-я отступает от Начального свода. Отступая от Начального сво­да, Новгор. 1-я оказывается тождественною с Софийскою 1-ю; следова­тельно, она заимствует здесь свой текст из Новгородского свода 1448 года. Это обстоятельство дает нам указание на то место, где начинаются заим­ствования из свода 1448 года; первою фразой, тождественною с Софийс­кою 1-ю и не сходною с Повестью вр. лет, оказывается: «а ангели на благое слеми суть»; так и в Соф. 1-й; между тем в списках Повести вр. лет: «ан­гели на благое посылаеми» (Лавр.); «а ангели на благое» (Радз. и Ипат.); «ангели бо на благое слеми бывають» (Хлебн.). Место, где начинались за­имствования из свода 1448 года, не соответствовало, по-видимому, месту, где оканчивались заимствования из Начального свода; на пространстве еще десятка или двух десятков строк составитель Новгородской 1-й имел воз­можность следовать все тому же Начальному своду: это ясно из продол­жающегося сходства с Повестью вр. лет. Только после слов «луче бы ми умрети съ братомъ, нежели жити на свете сем прелестьнемъ; аще бо быхъ, брате мой, виделъ лице твое ангелское» текст Начального свода оставля­ется совсем, и составитель переходит к своду 1448 года.

Итак, текст статьи об убиении Бориса и Глеба в Новгородской 1-й ле­тописи я возвожу: а) к Начальному своду включительно до фразы «аще бо быхъ, брате мой, виделъ лице твое ангелское»; при этом отрывок «а ангели на благое слеми — ярость ихъ по образу змиину » восходит к своду 1448 года; б) к Новгородскому своду 1448 года, начиная со слов «то и селика постиже мя » ¹.

§ 16. Необходимо сделать еще следующую оговорку. В первой части статьи есть несколько мест, которых нет в Повести вр. лет и которых нельзя возвести к своду 1448 г. (Соф. 1-й). Это, во-первых, вставка в текст псал­мов, вложенных в уста Борису: после слов «мнози въсташа на мя» читаем: «мнози глаголють о души моей»; ниже, после «Господи! услыши молитву мою», вставлено: «внуши моление мое истиною твоею, услыши мя правдою твоею»; во-вторых, после слов «бе бо послушливъ отцу» (о Глебе) прибав­лено: «и любимъ отцемь»; вместо «нежели жити на свете семъ» читаем «нежели жити на свете семъ прелестьнЬмъ». Ниже мы вернемся к этим особенностям текста Новгор. 1-й, а здесь отметим предположительно, что некоторые из них восходят к Начальному своду.

Возвращаясь к поставленному выше вопросу, нам приходится при­знать, что Новгородская 1-я летопись, не давая представления обо всем объеме сказания о Борисе и Глебе, как оно читалось в Начальном своде, доказывает, что значительная часть его была в Начальном своде тожде-

1 Текст Новгор. свода 1448 года в Новгородской 1-й сильно сокращен (составитель Новг. 1-й младш. извода вообще сокращал свои второстепенные источники). После «не бы памяти ни единомуже ихъ о възысканш телесе святаго» он перешел к статье 6527 года, к сообщению о перенесении Глебовых мощей; при этом, вместо «и о святемъ Глебе не вси сведяху, яко въ Смоленьске убиенъ бысть», он написал: «ясно бо вси ведаху, яко в Смоленьске убиенъ, нъ не ведяху, кде положенъ».

31

ственна с текстом сказания по Повести вр. лет. Итак, при анализе летопис­ного сказания о Борисе и Глебе мы должны исходить из того вида, которое оно имеет в Повести вр. лет.

§ 17. Ближайшею задачею нашею признаем определение отношения лето­писного сказания к житийному сказанию, как мы назовем «Сказание, страсть и похвалу святую мученику Бориса и Глеба », начинающееся со слов «Родъ правыихъ блогословиться». Между летописным и житийным сказа­ниями оказывается ряд общих, иногда дословно тождественных мест. Это сходство между обоими сказаниями можно объяснить или предположе­нием, что житийное сказание основывается на летописном, или так, что летописное сказание извлечено из житийного, или, наконец, так, что оба они восходят к одному общему источнику. Решение определяющегося та­ким образом вопроса должно приблизить нас к разъяснению происхожде­ния летописного сказания.

§ 18. Отвергаю самым решительным образом возможность заимство­вания летописного сказания из подлежащего нашему исследованию житий­ного. Житийное сказание не содержит в себе ничего существенного, чего бы не было в летописном; оно отличается от летописного сказания одною риторикой²; так, в нем вставлены длинные речи и причитания, сначала Бо­риса, потом Глеба; длинные размышления приписаны самому Святополку после того, что он убил Глеба. Летописное сказание полно определенных фактов; риторики в нем мало; в сущности, риторика прорвалась только в предсмертном причитании Глеба. Мы знаем ценность сообщаемых нашею летописью фактов; если летописец умел так или иначе представить длин­ный ряд событий X и XI веков, то естественно ему же приписать занесение на письмо фактов, относящихся к убйству Бориса и Глеба; факты эти со­гласованы с другими, сообщенными им раньше и появляющимися у него позже; так, Глеб совершает путь по Волге и идет к Смоленску, очевидно, из Мурома, где он посажен отцом на удел; так, Ярослав передает Глебу, когда тот достиг Смядыни, полученное им от Предславы известие о смерти отца и убиении брата: о Ярославе и Предславе летописец говорит и дальше.

§ 19. Не вижу также основания для допущения общего источника, ко­торым руководились бы, с одной стороны, житийное, а с другой, летопис­ное сказания. За исключением общих с летописью фактов, в житии оста­нется одна риторика и лирика; следовательно, предполагать для жития отличный от летописи, не тождественный с летописью источник представ­ляется совершенно излишним; риторика и лирика могла быть прямо сочи­нена составителем жития³.

² Единственною лишнею фактическою подробностью в жит. сказании оказывается ука­зание на место в сообщении о пронзении мечом Бориса на пути следования его убийц с места убиения в Вышегороде: «и яко быша на бору, начатъ въскланяти святую главу свою». 3 Не отрицаю того, что местами лирические отступления житийного сказания весьма удачны.

32

§ 20. Итак, я склоняюсь к мысли, что житийное сказание основано на летописном. Составитель, взяв в основание своего труда летописный текст, расширил его риторикой и лирикой, причем, как увидим, руковод­ствовался еще одним источником. Эту мысль, которая, конечно, пред­ставлялась бесспорною и некоторым предшествующим мне исследова­телям, я подтверждаю еще тем, что в житийном сказании имеются фактические заимствования не только из летописного сказания о Бори­се и Глебе, но и из других частей летописи. Так, буквально из летописи заимствован в житийное сказание рассказ о битве Ярослава с Святопол-ком на Альте, причем знакомство составителя сказания с летописью ска­залось и в предшествующих этому рассказу словах, которыми сжато переданы предшествующие победы Ярослава: «и вьсегда пособиемъ Бо-жиемь и посггЬшениемь святою победивъ, елико брани състави, оканьныи посрамленъ и побеженъ възвращаашеся »⁴. Из летописи же заимствован им рассказ о Святополковом пропадении и сопровождающие его рассуж­дения (сравнение Святополка с Ламехом). Согласно с летописью, соста­витель житийного сказания сообщил о том, что у Владимира было 12 сыновей от нескольких жен; старшим назван Вышеслав (ср. Пов. вр. лет под 988 г.), вторым — Изяслав (ср. там же), третьим назван Святополк (в Пов. вр. л. под 988 он также назван третьим, в Радз. и Ипат. списках); при этом читаем: «сего мати преже бе чьрницею Грькыни соущи, и поялъ ю бе Яропълкъ, братъ Володимирь, и ростригъ ю красоты деля лица ея; и зача отъ нея сего Святоплъка оканьнааго; Володимиръ же поганъи еще, оубивъ Яропълка, и поятъ женоу его непраздьноу соущю, отъ неяже ро-дися сии оканьныи Святопълкъ, и бысть отъ дъвою отьцю и братоу со­ущю, тЬм же и не любляаше его Володимиръ, акы не от себе емоу соущю » (ср. Пов. вр. л. под 977 и 980 гг.). Обращение от статьи 988 года к статье 980 года имело следствием, что выписки продолжались уже из этой ста­тьи: «а отъ Рогнеди 4 сыны имеяше: Изяслава и Мьстислава и Ярослава и Всеволода, а отъ иноя Святослава и Мьстислава, а отъ, Българыне Бори­са и Глеба » (ср. совершенно то же в Пов. вр. л. под 980); далее идет рас­пределение княжений между сыновьями Владимира: «посади убо сего оканьнааго Святопълка въ княжении Пиньске, а Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Моуроме» (ср. Пов. вр. л. под 988; но там вм. Пинска — Туров)⁵; составитель сказания умышленно ограничился толь-

⁴ Так в древнейшем списке XII в.; в позднейших (напр, в Сильвестровском сборнике XIV в.) вставлен из летописи рассказ и о других битвах.

5 Замена Турова Пинском представляется чрезвычайно любопытною. Не думаю, чтобы она произошла под влиянием того позднейшего (с конца XII в.) перевеса, который Пинск получил над Туровом (о таком перевесе см. Грушевского, История Украини-Руси, II, 306). Скорее можно думать, что Туров, прославленный уже чудесами св. братьев и гордившийся монастырем, названным их именем (см. ниже), благочестивый состави­тель житийного сказани решил не ставить в связь с именем окаянного Святополка. Быть может, он желал стереть аналогию между современным ему в. кн. Святополком, городом которого был Туров, и Святополком окаянным Туровским. Укажу еще, что летописец Переяславля Суздальского помещает Святополка «в Пиньску и в ДеревЪхъ »; источником летописца было житийное сказание, подвергшееся распространениям (между прочим по паремии).

                                                     33

ко четырьмя названными князьями, ибо «о них и повесть си есть »; но, как видно из его слов, он знал, где сидели и другие князья, знал, следовательно, летописную статью 988 года («и посажа вся по роснамъ землямъ въ кня­жении, иже инъде съкажемъ»). Составитель сказания описывает соглас­но летописи и события, предшествовавшие смерти Владимира (поход Бориса на печенегов), а также самую смерть Владимира; рассказ о пос­ледней вложен в уста вестника, сообщающего о ней Борису на возврат­ном пути его с похода (<<и се приде вестникъ къ немоу, поведая емоу отчю съмрьть, како преставися отець его Василии... и како Святопълкъ потаи съмьрть отца своего» и т. д.).

§ 21. Каким же сводом пользовался составитель житийного сказания: Начальным ли Киевским сводом или Повестью вр. лет? Думаю, что Началь­ным сводом, и вот по каким основаниям.

Текст, заимствованный житийным сказанием из летописного, местами оказывается ближе к Новгородской 1-й летописи, чем к Повести вр. лет. Так псалом 3, вложенный в уста Борису, в житийном сказании и Новгор. 1-й ле­тописи звучит: «мънози въсташа на мя », между тем в Повести вр. лет (Лавр., Радз., Ип.): «мънози въстають на мя »; Святополк посылает к Глебу со слова­ми: «отець зоветь тя и не съдравить ти вельми », между тем в Повести вр. лет: «не съдравить бо вельми »; «потъчеся конь въ ръке и наломи ногы мало », так в Новгор. 1-й, — «ногоу малы», так в житийном сказании, между тем в По­вести вр. лет: «и наломи ему ногу мало».

§ 22. Предположение, что житийное сказание пользовалось не Пове­стью временных лет, а Начальным сводом, ведет нас к следующему заме­чанию. В Начальном своде, во-первых, не было похвалы Борису и Глебу — ибо она не отразилась в житийном сказании; во-вторых, в нем было сооб­щено подробнее, чем в Повести вр. лет, о перенесении Глебовых мощей из Смоленска в Вышегород. В Повести вр. лет читаем: «Глебу же убьену бывшю и повержену на брезе межи двема колодама, посемъ же вземше везоша и и положиша и у брата своего Бориса у церкве святаго Василья ». Пропуск перед словами «посемъ же » очевиден. Он восполняется житий­ным сказанием: «оубиеноу же Глбови и повьрженоу на поусте Mестe межю дъвема колодама, и Господь, не оставляяй своихъ рабъ, якоже рече Давыдъ: хранить Господь вься кости ихъ и ни едина отъ нихъ съкроушить-ся, и семоу святоуоумоу лежащю дълго время, не остави въ неведении и небрежении отиноудь пребыти, нъ показа: овогда бо видеша стълпъ огньнъ... и тъгда съказаша (Ярославу)... и то слышавъ посъла Смолиньс-коу... и пришедъше положиша и Вышегороде ». Думаю, что и здесь житий­ное сказание не обошлось без амплификации и еще других вставок (так, перед сообщением о перенесении мощей Глебовых рассказывается по летописи о победе Ярослава и смерти Святополка); но оно доказывает, что в Начальном своде за приведенною фразою «Глебу же убиену бывшю и повержену на брезе межи двема колодама» читалось о явлениях на мес­те, где он был положен, далее о сообщении, сделанном об этих явлениях Ярославу, и уже затем о перенесении мощей в Вышегород⁶. Составитель

6 Быть может, за приведенною фразою следовало: «Господь не остави въ неведении и небрежении отинудь быти телеси святаго, нъ показа е: овогда бо видеша» и т. д.

34                                                                

ГЛАВА III

Повести вр. лет выпустил рассказ о событиях, предшествовавших пере несению Глеба (в них упоминался Ярослав), из соображений хронологи ческих, так как иначе получался анахронизм: Ярослав переносит тело Глеба в Киев, а там сидит Святополк.

§ 23. Предположение о том, что житийное сказание пользовалось имен но Начальным сводом, а не Повестью вр. лет, ведет нас еще к одному выво ду. Мы не находим в житийном сказании тех вставок из Паремейника, ко торые читаются в Повести вр. лет; следовательно, их не было и в Начальном своде. Таких вставок две. Во-первых, непосредственно за похвалой Борису и Глебу (которой, как мы предположили, не было в Начальном своде) чита ем об убиении Святополком брата Святослава, бежавшего в Угры, и засим после) размышлений Святополка — длинный ряд благочестивых размыш лений о праведных и неправедных князьях; эти рассуждения, как увидим тождественные с текстом Паремейника, есть основание возводить именно к нему (§ 38). Во-вторых, за сравнением Святополка с Ламехом, читаем в Повести вр. лет: «Сь Ламехъ уби два брата Енохова и поя собе жене ею; cei же Святополкъ новый Ламехъ ⁷ бысть, иже ся убо родилъ бе отъ прелю­бодеяния, иже изби братию свою, сыны Гедеоновы, тако и сь бысть »; то же читаем в Паремейнике и притом полнее⁸. Впрочем, признаю возможность и того, что житийное сказание могло опустить, при пользовании летописью оба указанные места, восходящие к Паремейнику, ибо ни то, ни другое не-относится непосредственно к ходу житийного повествования. Ниже я вер­нусь к вопросу о Паремейнике и представлю другие соображения в польз) того, что им не пользовался Начальный свод.

§ 24. Чтобы покончить с вопросом о житийном сказании, укажу на вто­рой его источник. Это Несторово «Чтение о житии и о погублении блаже-ную стростотьрпьцю Бориса и Глеба». Предположение о влиянии Несте­рова сказания на житийное основывается на следующих сближениях текста того и другого сказания.

У Нестора указано, что Владимир при крещении получил имя Василия; в жит. сказано: «отець его Василеи, въ се бо имя нареченъ въ святемь кре­щении ». У Нестора читаем, что Борис, узнав о том, что Святополк сидит на столе, «възрадовася, рекыи: сии ми будеть яко отець»; в житийном сказа­нии: «се да идоу къ братоу моему и рекоу: ты ми боуди отець, ты ми братъ и стареи»; непосредственно за этим у Нестора: «идяше же путемь своимь, яко овця незлобиво, не помышляше никака же зла на брата своего », а в житий­ном сказании, также непосредственно за приведенными словами: «и си на оуме си помышляя идяаше к братоу своемоу». У Нестора: «таче повеле поставите шаторъ свои и вълезъ во нь молися Богу съ слезами... и пакы падъ на ложи своемь»; в житийном сказании: «и вълезъ въ шатьръ свои плака-шеся съкроушенъмь сьрдьцьмь... а самъ вълезъ въ шатьръ свои начатъ мо­литву творити вечернюю съ сльзами горькыми... по сихъ же леже съпати ».

7 В Лавр, и Хлебн. исправлено: «Авимелех».

8 А именно, после «сыны Гедеоновы» в Паремейнике: «последиже жена самого оулом-

комъ жьрнова оуби с города».

                                                       35

У Нестора: «и повеле прозвутеру отпети заоутрьню и святое еоуангелие чисти, бе бо день неделный»; в житийном сказании: «бе же въ святоую не­делю, рече къ прозвутероу своемоу: начьни заоутрьнюю». Непосредствен­но за этим — у Нестора: «самъ же нача пети, глоголя сице: Господи, что ся оумножиша стужающи ми, мнози восташа на мя... и прочее псалма »; в жит. сказании: «самъ же... начатъ молитися к Господоу Богоу... и начатъ пети: Господи, чьто ся оумножиша сътоужающии, мънози въсташа на мя и про­чая псалмы до коньца». У Нестора Борис, обращаясь к убийцам, говорит: «влезъше, братие, скончайте волю пославшага вы»; в жит. сказании он го­ворит: «братие, пристоупивъше, съконьчаите слоужьбоу вашю». Нестор рассказывает, что убийцы вонзили в Бориса свои сулицы, а затем, думая, что он мертв, вышли вон; «блаженый же воскочи в о т о р о п е бывъ, изи-де изъ шатра и въздевъ на небо руце моляшеся, сице гла­голя: благодарю тя, владыко Господи Боже мои, яко с п о д о -билъ мя еси...»; после молитвы Борисовой читаем: «и се ему рекшю, единъ отъ губитель притекъ оудари въ сердце его»; от этого и последовала его смерть; в житийном сказании также сообщается о том, что тело Бори­сово было прободено копьями; «и яко бысть оураненъ и искочи и шатьра въ oTopoпе, инача(ша) глоголати стояще окроугъ его:чьто стоите зьряще? пристоупивъше сконьчаимъ повеленое намъ. Си слышавъ блаженыи начатъ молитися и милъ ся имъ дЬяти, глаголя... и възьрев н а небо съ сльзами и горе въздъхноувъ начатъ молитися сицими гла­голы: Господи Боже м о и ... слава ти, яко съподобилъ м я еси...»; после молитвы Борис приглашает убийц кончить порученное им дело, но жит. сказание умалчивает о том, что он получил тогда удар в сердце⁹. Нестор продолжает: «и тако блаженыи Борисъ предасть душю в руце Божий месяца июля въ 24 день », в жит. сказании: «и абие оусъпе, пре-давъ душю свою в роуце Бога жива мЬсяца иоулия въ 24 день». Ниже, в рассказе об убиении Глеба, Нестор, повествуя о том, как Глеба настигла погоня, пишет об отроках Глебовых: «то ти, положьше весла, седяще сету-ющеся и плачющеся по святомь»; в житийном сказании: «и абие вьсемъ весла отъ роукоу испадоша, и вьси отъ страха омьртвеша ». Сообщив о смер­ти Святополка, Нестор замечает: «бываеть бо смерть грешнику люта, мно­зи бо глоголють въ раце его видевше тако, якоже Ивоульяна¹⁰ законопре-ступного»; в жит. сказании: «якоже бо Иоулиянъ цесарь, иже мъногы кръви святыхъ моученикъ пролиявъ, горькоую и нечеловечьноую съмьрть прия, неведомо отъ кого прободенъ бысть копиемь въ сердце въдроуженъ, тако и сь, бегая, не ведыися отъ кого, зълострастьноу съмьрть прия ».

9 Ясно, что Несторов рассказ первоначальнее; отметим еще, что житийное сказание умалчивает о том, что убийцы вышли из шатра, думая, что Борис убит; умолчание об окончательном ударе, полученном Борисом, стоит в связи с тем, что, следуя летописи, житийное сказание сообщает ниже о том, что Бориса прикончили два Варяга, когда его уже везли в Вышегород.

¹⁰ В Сильв, сб.: «и въ оульяни».

36

ГЛАВА III

Ввиду приведенных мест я признаю Несторово сказание источником житийного сказания.

§ 25 Известно другое объяснение сходства Нестерова и житийного сказаний. Покойный П. В. Голубовский в своем талантливом исследовании о службе св. мученикам Борису и Глебу в Иванической минее ¹¹ , отметив совпадение Нестора и составителя жит. сказания в сравнении Святополка с Юлианом, объяснял его тем, что оба они — Нестор и составитель другого сказания — имели в своем распоряжении общий источник — Вышегород­ские церковные записки. Я не отрицаю наличности у обоих авторов церков­ных записок, ведшихся в Вышегородской церкви; но эти записки содержа­ли как это думает и Голубовский (с. 131), записки о чудесах Бориса и Глеба; признавать их литературною обработкой сказания о Борисе и Глебе мы не имеем основания (ср. ниже § 45). Можно быть уверенным, что Нестор дал бы более совершенное произведение, если бы у него были предшественни­ки. Можно думать, что наличность литературной обработки сказания при Вышегородской церкви делала бы излишними новые обработки — обработ­ку Нестора и составителя житийного сказания. Таким образом, допуще­ние, что общие места, как напр, «искочи изъ шатра въ оторопе », «вълезъ въ шатьръ моляшеся Богу», упоминание Юлиана законопреступного, попали к Нестору и к составителю житийного сказания из общего источника, при­вело бы к предположению о существовании предшествовавшей Несторову труду обработки сказания. Такое предположение мы не считаем вероят­ным и потому, отвергнув объяснение П. В. Голубовского, признаем, что в числе источников житийного сказания был труд Нестора.

§ 26. Тот же исследователь, не успевший, к сожалению, выпустить в свет готовившееся им сочинение о Несторе и Иакове Мнихе (ср. с. 130 назв. ста­тьи), отметил еще один письменный источник житийного сказания - это службу св. Борису и Глебу. «У Иакова Мниха¹², — говорит П. В. Голубов­ский, — рассказ о смерти св. мучеников, как и в летописи, заканчивается их прославлением. Иаков Мних был очень талантливый писатель, умевший искусно сливать воедино разнородные материалы, которыми ему приходи­лось пользоваться. Поэтому его нельзя уловить в подражаниях тем или иным словам и выражениям. Тем не менее, необходимо указать следующие совпадения в лирической части труда Иакова Мниха и в песнопениях на­шей службы». Таких совпадений Голубовский указывает всего два, а имен­но в 7 и 9 песнопениях Иванической службы. Не отрицая отмеченного со­впадения, замечу, что 7 и 9 песнопения находятся в позднейшей редакции службы, возникшей, по Голубовскому, в первой половине XII века; их нет в древней редакции, составленной митрополитом Иоанном (см. сравнитель­ную таблицу песнопений обеих редакций у Голубовского, с. 132); следова­тельно, вероятнее думать, что оба эти песнопения составлены под влияни­ем житийного сказания; появление последнего нет основания относить ко времени, скажем, позже 1125 года.

11 Чт. в Ист. общ.. Нестора летописца, кн. XIV, в. III (Киев 1900), с. 156.

12 Голубовский называет составителя жит. сказания, следуя другим исследователям, Иако­вом мнихом.

37

ЧАСТЬ I

§ 27. Перехожу к другому, краткому сказанию о Борисе и Глебе, имеюще­му непосредственное отношение к летописи.

Н. К. Никольский среди проложных сказаний о св. Борисе и Глебе, восходящих большею частью к житийному сказанию, отметил один особый вид, признанный им сокращением «летописных известий под 1015 годом, но в древнейшей (не дошедшей до нас) редакции их »¹³. Этот вид проложно-го сказания озаглавлен: «Месяца 1юля в 24 день, память творимъ новояв-леную мученику Христову Бориса и Глеба» и встречается в прологах с XIII—XIV вв. ¹⁴ Не подлежит сомнению, что определение Никольского верно: текст этого проложного сказания действительно извлечен из лето­писи и притом из летописи старшей редакции, чем те летописи, что дошли до нас. В доказательство своей мысли Никольский привел то обстоятельство, что в этом сказании сохранился древний вид похвалы князю Владимиру, под­вергшийся в дошедшей до нас летописи, следовательно, в Повести вр. лет, значительному распространению. Вот текст похвалы, читающейся непосред­ственно за словами «и тако честьне съкоуташа тело его с плачемь, блаже-наго князя».

«Се бо есть новый Костянтинъ Великаго Рима, иже крестивъся самъ и люди своя; тако и сь сътвори подобно ему. Сего бо въ память дьржать кня­зи Русьстии и людие, поминающе святое крещение и прославляють Бога въ молитвахъ и песнехъ и псалмехъ, поюще Господеви новии людие, про-свещени Святымъ Духомъ, чающе надежа великаго Бога Спаса Господа нашего Icyca Христа въздати комоуждо противоу деломъ и неизреченьноую радость, юже боуди оулоучити всемъ хрестияномъ».

Эта похвала вошла в состав и той похвалы, что читается в Повести вр. лет. Доказательство того, что похвала настоящей редакции древнее похва­лы Повести вр. лет, см. у Н. К. Никольского в его статье «Один из источни­ков лет. сказания о крещении Владимира» ¹⁵.

§ 28. Прежде чем отметим еще несколько древних черт в тексте про­ложного сказания, укажем, что оно кроме летописи руководствовалось еще одним источником. Этим вторым источником признаем опять Несторово сказание. Приведем доказательства.

Проложное сказание говорит: «Борись бяше изъмлада наоученъ стра-хоу Божию и божествьныхъ писании»; Нестор: «блаженыи Борисъ въ ра-зуме сыи, исполнь блогодати Божия, взимаше бо книгы и чтяше, бяше бо и грамоте наоученъ». Проложное сказание говорит о Владимире: «вь креще­нии же нарьченъ Василии»; Нестор: «вчера елинъ Владимиръ нарицаяся,

¹³ Материалы для повр. списка русск. писателей и их сочинений, с. 277—279.

К указанным Н. К. Никольским спискам прибавлю рукопись Паремейника 1271 года,

л. 261.
¹⁵ Христ. Чтение за 1902 год.                                                                                                    _t

38

ГЛАВА III

днесь крестьянъ Василии нарицаеться » ¹⁶. Проложное сказание: «и распо-усти воя своя », у Нестора: «и целова вся, ти тако отпусти я »¹⁷. Проложное сказание: «и тако скончася блаженыи Романъ, сице бо имя наречено бысть въ крещении»; у Нестора: «бяше же блаженому Борису створено имя вь крещеньи Романъ ». Проложное сказание: «и тако скончася блаженыи Да-выдъ, сице бо наречено бысть въ крещении имя емоу Давыдъ, месяца сен­тября въ 5 »; у Нестора: «святому же Глебови сотворено имя Давыдъ », ниже: «и тако святыи Глебъ предасть душю свою в pyце Божий месяца ceHTяBpия въ 5 день»¹⁸.

§ 29. Все остальное содержание проложного сказания может быть воз­ведено к летописи, как видно, отличавшейся от Повести вр. лет, между про­чим теми самыми особенностями, которыми отличается (в известной части своей) текст Новгородской 1-й летописи от текста списков Повести вр. лет. Так, мы читаем здесь, что Глеб «въсдъ на конь съ маломъ дружины поиде, бе бо любимъ отцемъ»; подчеркнутых слов нет в Повести вр. лет, но они есть в Новгор. 1-й и, как мы предположили выше, они были и в На­чальном своде; далее, как в Новгор. 1-й, сказано, что Глеб стал на Смядине (здесь, впрочем, «выше Смядины») «въ кораблици», между тем в Повести вр. лет «въ насаде ». Глеб произносит следующие слова: «лоуче бы ми оумре-ти съ братъмь, неже жити въ свете семь прельстьнемь», подчеркну­того нет в Повести вр. лет, но оно есть в Новгор. 1-й; выше Святополк посы­лает сказать Глебу: «зоветь тя отець и несъдравитъ ти велми », так и в Новгор. 1-й, а в Повести вр. лет: «несъдравить бо вельми»; ниже: «и наломи конь ногы мало»; так и в Новгор. 1-й, а в Повести вр. лет: «и наломи ему ногу мало»¹⁹. Чтение: «молися и о мне, да быхъ и азъ съподобленъ тоую же страсть прияти» можно смело возвести к Начально­му своду, ибо оно находит себе полное соответствие и в жит. сказании «моли о моемь оунынии да быхъ азъ съподобленъ тоу же страсть въсприяти », меж-

16 Летопись не дает христианского имени Владимира. 17 В летописи: «и се слышавше вой, разидошася отъ него».

18 В летописи не указаны крестные имена Бориса и Глеба и не приведен день Глебовой смерти. 19 Благодаря сокращению, текст передан местами не вполне точно. Про Глеба сказано: «а брату его Глебови Ростовъ боудоущю»; мы ожидали бы «Муром», на основании летописной статьи 988 года; ниже читаем: «Борису же възвративъшюся и не обретшю поганыхъ», в летописи: «не обретшю Печенегъ»; быть может, замена произошла от того, что Нестор, не называющий вообще Печенегов (вместо них: ратнии), в одном месте называет этих ратных погаными («да спасу люди отъ супротивящихся ему по-ганъ», говорит Борис). Далее в сказании читается: «обьртевше въ шатьръ Бориса» (как и в житийном сказании), между тем как в Повести вр. л. (и Новг. 1-й): «оуверте-въше»; так же: «посла по Глеба» (как и в жит. сказании), между тем в Повести вр. лет и Новгор. 1-й: «посла къ Глебу». Вероятно, что эти чтения восходят к Нач. своду, а Новгор. 1-я представляет чтения Повести вр. лет. Замена пустыни (Нестора), брега (Пов. вр. л.) дубравой: «и положенъ въ доубравe» принадлежит редакционному про­изволу, так же как последние слова сказания: «и прекрыша расекъше корабль его и отъидоша оубиица злыя».

39

ЧАСТЫ

ду тем в Повести вр. лет: «молися о мне, да и азъ быхъ ту же страсть при-ялъ».

Сделанные сопоставления ведут нас к неминуемому заключению, что летописью, откуда извлечено проложное сказание, была не Повесть вр. лет, а предшествовавший ей Начальный Киевский свод. Отсутствие похвалы Борису и Глебу, столь подходящей к проложной статье, наводит нас на мысль, что и в Начальном своде не читалась та похвала, что помещена в Повести вр. лет. Ср. сделанное выше такое же замечание на основании жи­тийного сказания (§ 22).

§ 30. Две рассмотренные нами обработки сказания о Борисе и Глебе — жи­тийная и проложная — одинаково привели нас к Начальному своду и Не-сторову сказанию как к источникам. Нам предстоит рассмотреть теперь паремийное чтение о Борисе и Глебе, известное по памятникам, начиная с XII века ²⁰. Связь этого чтения с летописным текстом давно отмечена ис­следователями. Но объяснение ее может быть различное. Можно думать, что паремейник сходные с летописью места заимствовал из последней; но возможно также предположение, что летопись пользовалась паремейни­ком и включила в свой состав чтение о Борисе и Глебе. П. В. Голубовский в ценном исследовании, названном выше, доказывает, что составитель паре­мии не пользовался летописью; фактическая часть заимствована состави­телем паремии не из летописи, а из какого-то другого источника; автор летописного рассказа воспользовался паремией, сократил ее, переставил несколько выражения. Голубовский готов допустить, что фактические ча­сти летописного повествования и паремии имеют общий источник, пере­данный в той или иной переделке каждым из авторов этих произведений; но в философско-лирической части летописное повествование стоит, по его заключению, в полной зависимости от паремии.