ЗАВИСИМОЕ ВОРОВСТВО (КЛЕПТОМАНИЯ И ДЕЛИНКВЕНТНЫЕ КРАЖИ)

Кражи, где похитителей привлекает не похищаемый объект, а сам «процесс» похи­щения, всегда вызывают много вопросов. Такие хищения не вполне соответствуют юри­дической дефиниции кражи как целенаправленного, совершаемого с корыстной целью противоправного безвозмездного изъятия или обращения чужого имущества в свою пользу. Подобный тип хищений упоминался психиатрами и психологами под названием «патических», «атипичных», «делинквентных» краж (Лукомская, 1974; Student, 1975; Cupchik, 2002), однако их психологические и психопатологические механизмы до послед­него времени не изучались.

Выделяются два типа аддиктивных хищений. 1 -й тип включает лиц, обнаруживающих клептоманию. 2-й тип составляют лица, не отвечающие клиническим критериям клепто­мании современных классификаций психических расстройств (МКБ-10 и DSV-IV-R) в основном по причине корыстной цели или группового характера хищений. Этот тип аддиктивного поведения рассматривается под названием «делинквентные кражи» или «делинквентныи тип», т. к. для входящих в эту группу лиц совершение краж является лишь одним из многих свойственных для них видов антисоциальной активности.

Клептомания

История вопроса

Одно из самых ранних письменных признаний человека, совершавшего кражи не для материальной выгоды, а ради изменения эмоционального состояния, принадлежит раннехристианскому теологу Августину (354-430 н. э.). «Я воровал не из нужды, — пишет Св. Августин в 4-й главе «Исповеди», — у меня были такие же вещи, и даже гораздо лучшие. Я не пользовался и не наслаждался украденным, потому что наслажде­ние мне приносил сам процесс воровства и сознание того, что я поступаю плохо». Впос­ледствии достоянием истории стали и другие примеры необъяснимых краж, совершае­мых известными людьми. Так, французский король Генрих IV Наваррский (1553-1610) не мог противостоять искушению тайком прихватывать понравившиеся ему вещи, которые он затем отсылал обратно владельцам. Подобной привычке был подвержен и король Сардинии Виктор-Амедей. В 1800 г. основатель американской психиатрии Бенджамин Раш опубликовал наблюдение женщины, «поведение которой отвечало самым высоким моральным принципам, за исключением одной страсти». Она, будучи в гостях за изыс­канным столом, всегда стремилась украдкой набить свои карманы хлебом, но впослед­ствии свои поступки «проклинала и оплакивала».

Клептомания как «болезнь, врожденная сознательная и непреодолимая наклонность к воровству», впервые была описана в 1840 г. французским психиатром Шарлем Креть-

528

Зависимое воровство (клептомания и делинквентные кражи)

еном Марком, который отнес клептоманию к классу инстинктивных мономаний — един­ственной аберрации психики нормального во всех других отношениях человека. К концу XIX в. Фовиль и Маньян объединили в одну группу обсессивных и импульсивных «на­следственных девиантов». В этот разряд попали как клептомания, так и клептофобия. Б. Морель обратил внимание на повышенную эмотивность таких больных и назвал их страдающими «эмотивным бредом».

В начале XX в. основные представления о клептомании уже сложились (Kraepelin, 1891,1904; Krafft-Ebing, 1895; Kretchmer, 1921). Обозначилась феноменология клептомани-ческих проявлений: напряжение при совершении кражи, сменяющееся облегчением, а затем — «горьким раскаянием у разумных». Побуждение к действию описывалось как навязчивое и насильственное («смутно осознаваемое как нечто неизбежное, непреодоли­мое и роковое») или «импульсивное». Прослеживалась периодичность возврата влече­ния, а динамика расстройства «не обнаруживала в течение жизни существенного улучше­ния или ухудшения». Е. Kraepelin (1891) привел дифференциально-диагностические крите­рии воровства клептомана и антисоциального психопата: «Нравственно помешанный ворует вследствие эгоистических мотивов, тогда как при импульсивном помешательстве поступки не имеют цели, волевые проявления необдуманны и нелепы. Мотивом является не сознательный план, а импульс, зачастую крайне неясный, внезапно возникающий и тотчас же побуждающий к действию, но в ряде случаев возможна борьба мотивов».

П. Б. Ганнушкин (1933) описал механизм формирования и фиксации импульсивных навыков на основе условно-рефлекторной связи как форму патологического развития личности. Он считал реализацию импульсивных действий «разрядкой эмоционального напряжения». При повторной реализации девиантного действия с помощью эмоцио­нального подкрепления эта связь фиксируется. В возникновении импульсивных влече­ний особое значение приобретают истерическая и эпилептоидная почва.

Однако в середине XX в. в нашей стране под влиянием социологической парадигмы преступного поведения изучение клептомании фактически попало под запрет. Табу на такие исследования также были связаны с тем, что большинство зарубежных работ в тот период лежали в плоскости психоаналитических теорий. Многие из них не выдержали проверку временем, но именно в рамках «глубинной психологии» было начато изуче­ние коморбидности клептомании различным психическим нарушениям.

Как и прежде, в настоящее время основным отличием клептоманической кражи от обычного воровства считается ее «бескорыстность» и незапланированность (Маге, 1840; Krafft-Ebing, 1895). Абсурдность клептоманического действия, заключающаяся в том, что вор ничего не выигрывает, а лишь подвергает себя риску попасть в тюрьму, подчер­кивается и во многих современных наблюдениях (Elizir, Jaffe, 1968; Davis, 1979; Medlicott, 1991, и др.), где описывается, как украденные носки, старая одежда, скрепки, книги, би­жутерия, лекарства выбрасывается, ломаются, возвращаются владельцам, иногда тайно коллекционируются. J. Gauthier, D. Pellerin (1982) подчеркивают неодолимость влечения к краже, не ослабевающего со временем, a G. Gudjonsson (1987) утверждает, что с года­ми сопротивляться влечению становится все труднее. Нарастание чувства напряжения, приводящее к «неосознанным, будто автоматическим» действиям часто сопровождает­ся выраженными вегетативными (сердцебиение, потливость), а в некоторых случаях — диссоциативными симптомами (Bleuler, 1920; Money, 1983; Goldman, 1992). Аффектив­ная разрядка на «пике риска» одними авторами оценивается как близкая к маниакально­му эпизоду, другими — как облегчение невыносимого напряжения, подобное облегче­нию от выполнения компульсивного действия, ритуала при обсессивно-компульсивном расстройстве (Gudjonsson, 1987; McElroy etal., 1992; Hollander, 1993).

Клептомания

529

22.1.2. Теоретические модели клептомании и связь ее с другими психическими расстройствами

Согласно американской классификации DSM-IV-TR, клептомания относится к рас­стройствам контроля над импульсами наряду с периодическим эксплозивным рас­стройством, пироманией, страстью к азартным играм и трихотилломаниеи и другими неуточненными нарушениями контроля над импульсами, где объединены виды поведе­ния, характеризующиеся следующими признаками: повторямостью, неадаптивностью, первичностью (т. е. не служащие проявлением психопатологического снидрома — бре­да, галлюцинаций и т. п.), а также периодической неспособностью противостоять влече­ниям к выполнению специфических поступков и наличием «продрома» с напряженно­стью перед совершением поступка и облегчением после него.

В спектральной модели обсессивно-компульсивного расстройства Е. Hollander (1993) и D. Stein с соавт. (1994-1996) импульсивность и компульсивность считаются дву­мя полюсами спектра — недостаточности (при импульсивном поведении) или избыточ­ности (при компульсивном) контроля над своими действиями, что обусловлено аффек­тивными нарушениями. К нарушениям данного спектра наряду с клептоманией и соб­ственно обсессивно-компульсивным расстройством отнесены 12 нозографических единиц. Они расположены от наименее (ипохондрические) до наиболее ауто- или гете-родеструктивных (страсть к азартным играм и др). Одно из преимуществ использования этой модели — обнаружение с ее помощью общей патогенетической ступени, «биоло­гического диатеза» в развитии всех указанных состояний: абсолютной или относитель­ной недостаточности серотонина и дисбаланса нейротрансмиттеров в целом.

S. McElroy и ее сотрудники (1991-1996) причисляют клептоманию к расстройствам аффективного спектра и приводят «четыре доказательства отношения клептомании к большой депрессии»: высокую распространенность большой депрессии и тревоги у клептоманов; совершение краж для облегчения депрессии; связь клептомании с рас­стройствами пищевого поведения; смягчение проявлений клептомании при назначении антиде прессантов.

Спектральные модели предполагают, что присутствие одного из расстройств спект­ра означает возможное наличие и других. Оба подхода оказались плодотворны при изу­чении клептомании и ее коморбидности. Психопатологическая отягощенность страдаю­щих этим расстройством настолько значительна, что М. Goldman (1998) называет клепто­манию «верхушкой диагностического айсберга». Она обнаружил депрессию у 50%, тревогу у 31% и булимию у 12% клептоманов. В свою очередь, выяснилось, что при расстройствах пищевого поведения клептоманические кражи совершают более 21 % (Кор-кина и соавт, 1986; McElroy et el., 1989). По данным S. McElroy, H. G. Pope et al. (1991), когда-либо в жизни депрессия наблюдалась у 40% больных клептоманией; злоупотребле­ние ПАВ — у 50%. 40% страдали паническими атаками, 40% — социофобией, 45% — ОКР. У 60% обнаруживалась булимия, а у 40% — иные расстройства контроля над им­пульсами. Высокая распространенность аффективных нарушений, ОКР и расстройств контроля над импульсами как у самих клептоманов, так и у членов их семей обнаружи­валась в британских, американских, итальянских, бельгийских и скандинавских исследо­ваниях (Woddis, 1957;Ramellietal„ 1979;Gudjonsson, 1987; McElroy eta!., 1991;Chong, Low, 1996; Presta et al., 2002 и др.)

Клептомания также рассматривается как одно из «замещающих» расстройств среди разновидностей аутоагрессии наряду с булимией, злоупотреблением ПАВ, нанесени­ем самоповреждений и другими видами аддиктивного поведения (Schwartz, 1992; Favazza,

530

Зависимое воровство (клептомания и делинквентные кражи)

1987, 1993). Уже доказано, что клептоманическое поведение направлено на смягчение имеющихся эмоциональных нарушений. Эмоциональное состояние, испытанное в мо­мент первой успешной «настоящей» (корыстной) кражи, становится своеобразной «мат­рицей» для формирования клептоманического поведения. D. Fishbain (1987) описывает редукцию симптомов депрессии во время краж и считает, что воровство — это разно­видность рискующего поведения в ответ на депрессию и служит своеобразным «анти­депрессантом».

М. Goldman (1997) выделяет факторы риска развития клептомании: аффективные на­рушения, суицидальные тенденции, расстройства пищевого поведения, нарушение иден­тичности, в том числе и сексуальной, мнительность, замкнутость, чувство пустоты, вины и принуждения, недостаток позитивных эмпатических переживаний в детстве, ранние про-трагированных психогении, аутоагрессивное или деструктивное поведение в анамнезе.

Предположения о возможной принадлежности клептомании к кругу аддиктивных (зависимых) расстройств высказывались и ранее (Менделевич, 2003; Бухановский, 2003; Favazza, 1987; Marx, 2001), но в последнее время аддиктивнаямодель клептомании на­ходит все больше подтверждений.