Что на белом свете случается

Дедушко сказывал…

А и было то в Турецкую кампанию… И был у их в полку солдатик, Степаном звали. Как сейчас помню — покойничек сказывал, росту Степан богатырского, плечи, что печка, хват-парень. И стал это он сохнуть. Сохнет и сохнет, на себя не похож Его товарищи и спрашивают:

— Что такое, Степанушко, извелся ты вконец… Ай не можется?!

А не ладно дело, братцы. Ктой-то ездит на мне кажинну ночь. Просто рубаху хоть выжми. Силушки моей боле нет, извелся вконец.

Поохали, поахали. И подошел к ним тут старичок, знающий человек, побирался он у них, корочки собирал. Солдаушки-то его подкармливали, жалеючи. Послушал он Степана да и говорит:

— А твоему горю помочь можно, узнаем, кто на тебе ездит-то. На вот тебе уздечку. Возьми ты эту самую уздечку да и ляжь с уздечкой под койку. А на койку сноп соломы положь да шинелишкой же и укрой, будто сам лежишь… Как увидишь — кто придет, так этой самой уздечкой-то и взнуздай.

Сказано — сделано. Взял Степан уздечку ту, сноп под шине-лишку положил, а сам под койку спрятался. Старичок под другой койкой лежит. Ровно в полночь и приходит, матушка ты моя, старушонка — и древняя старушонка-то.

Скок на сноп-то да и взнуздала за подушку. «Н-н-ноо!» — да по шинели кнутом, а сноп ни с места.

Туг Степан-то ка-а-ак выскочит! Да и взнуздал старуху — и в тот же миг очутилась в казармах лошадь серая в яблоках. Старичок тоже выскочил да и научает: «Не снимай уздечки, а не то замучит тебя вконец».

Так ее в конюшню и свели. Корму не велел старичок давать. Ее не кормят, а она все в теле…

Все на ней ездили. Сам командир ездил. Лучше лошади не было. Только не кована стояла.

— А можно ее подковать? — старичка Степан спрашивает.

— А чего ж не можно? Можно!

Ее и подковали… Привели с кузницы, а солдаты и пожалели: «Штой-то она всё в узде да узде. Дай-ко снимем…» Да и сняли уздечку-то.

Сняли уздечку, а заместо лошади и очутись старуха, руки-ноги у ней подкованы… Лежит да стонет. Аж ужаснулись все. Туг же ее и пристукнули да и закопали.

А старичок-то осиновый кол в могилу ту забил — прочнее, мол, будет… А закопали-то ее вверх спиной.

Так сказывал дедушко-то мой. Сам всё видел. Чего только нет на белом свете. Сам дедушка покойничек сказывал.

Колдунья

Жили-были две сестры, одна бедная, другая богатая. Вот умирает богатая и говорит:

— Сестра! Я оставляю тебе дом, как я умру, будешь ли сидеть надо мной?

— Буду, — говорит.

— Ну, — говорит, — смотри, что я ни буду делать, ты все сиди.

Вот умерла эта богатая сестра, а она была колдунья. Бедной же сестре надо было сидеть ночью.

Вот села она на первую ночь. Вдруг в двенадцать часов встает колдунья из гроба:

— Сестра! Ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

— Ну сиди!

Потом опять говорит.

— Сестра, ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

— Ну сиди!

Потом в третий раз говорит:

— Сестра, ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

Петух и запел, колдунья и пала ничком.

Пришла бедная сестра к батюшке и рассказала всё, как есть.

— Ничего, — отвечает ей батюшка, — вот я тебя благословлю и дам тебе петуха, ночью и сядь на печку.

Вот села бедная сестра на вторую ночь. В двенадцать часов встает колдунья из гроба:

— Сестра, ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

Вот колдунья пошла ее искать:

— Сестра, ты сидишь?

Сижу, — говорит.

Вот подходит колдунья к печке:

— Сестра, ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

Как колдунья за жердочку ухватилась, чтоб на печку влезть, петух увидал ее и запел. Она и упала.

Приходит бедная сестра к священнику.

— Нет, — говорит, — батюшка, страшно очень, я лучше от имения откажусь.

— Ничего, — отвечает ей поп, — ты поди сядь в хлев, на жердь, где куры сидят.

Вот бедная сестра пошла в хлев на третью ночь, села. В двенадцать часов встает колдунья, идет туда, в хлев:

— Сестра! Ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

— Ну сиди!

А сама лезет, чтоб ее ухватить.

— Сестра, ты сидишь?

— Сижу, — говорит.

Ну сиди! — А сама хотела ее схватить да и поймала петуха, он и запел. Она и упала.

Когда петух запел, тогда никто нечистой уж силы не имеет.

Сестра эта бедная и завладела всем имением.

Колдун

Жил-был мужик, у него было три сына женатых. Жил он долго и на деревне слыл колдуном. Стал умирать и приказывает невесткам, чтоб караулили его три ночи поочередно, а самого чтоб его поставили в холодной избе и чтоб невестки пряли ему на кафтан, а креста не велел надевать ни себе, ни невесткам.

Вот в первую ночь села старшая невестка и стала прясть. Приходит полночь. Свекор и говорит из гроба:

— Невестка, ты тут?

Она испугалась, говорит:

— Тут.

— Сидишь?

— Сижу.

— Прядешь?

— Пряду.

— На кафтан?

— На кафтан.

Он и двинулся к ней. Во второй раз он опять говорит:

— Невестка, ты тут?

— Тут.

— Сидишь?

— Сижу.

— Прядешь?

— Пряду.

— На кафтан?

— На кафтан.

Она зажалась в угол, а он подвинулся еще на сажень. В третий раз двинулся, она молитвы не сотворила, он ее и задушил, а сам лег в гроб.

Бабу снесли, а сыновья, по родительскому приказу, послали на вторую ночь вторую бабу. С ней то же самое было, и другую задушил.

Третья поумнее была, сказала, что сняла крест, а сама оставила его на себе. И села, прядет, а сама молитву творит.

Приходит полночь. Свекор и говорит из гроба:

— Невестка, ты тут?

Она говорит:

— Тут.

— Сидишь?

— Сижу.

— Прядешь?

— Пряду.

— На кафтан?

— На кафтан.

Тут он хотел на нее броситься, а она на него крест направила, он упал и умер:

Посмотрела она в гроб, а там все деньги лежат. Свекор хотел их с собой взять или чтоб тому достались, кто его перехитрит. Вот эта невестка и стала богата.

Колдун и священник

Одного колдуна священник увещевал оставить свое ремесло, и колдун за это сердился на священника.

Колдун умер.

Однажды вечером, вскоре после его смерти, в ворота священника кто-то постучался. Священник подошел к воротам и спросил:

— Кто тут?

— Я, батюшка, пономарь, — отвечал голос, — пришел благословиться звонить к заутрене.

— Что ты! Я еще спать не ложился, а ты уж звонить хочешь. Поди домой, рано еще.

Через полчаса опять пришел пономарь, стучит и говорит:

Петухи пропели, батюшка, приходи.

Священник отдал в окно ключи, а потом послышался и звон, который слышал он один. Священник оделся, помолился и пошел в церковь.

Только священник вошел в церковь, как за ним с шумом захлопнулись двери, и он увидел колдуна. Колдун скрипел зубами и говорил: «Ага, попался-таки!» Священник скорее в алтарь, взял напрестольный крест, оградил себя им и вышел из алтаря. Колдун, увидев крест, упал навзничь. Петухи пропели, и колдуна не стало.

Крестьяне потом разрывали могилу колдуна и увидели, что он перевернулся вниз лицом; между лопатками ему вбили осиновый кол, чтобы больше не вставал.

Упырь

Жили у нас в деревне старик со старухою; у них была дочь Маруся. И был у нас обычай справлять праздник Андрея Первозванного: соберутся девки в одну избу, напекут пампушек и гуляют целую неделю, а то и больше.

Вот дождались этого праздника, собрались девки, напекли-наварили, что надо; вечером пришли парубки с сопелкою, принесли вина, и началась пляска, гульба — дым коромыслом! Все девки хорошо пляшут, а Маруся лучше всех.

Немного погодя входит в избу такой молодец — что на поди! Кровь с молоком! Одет богато, чисто.

— Здравствуйте, — говорит, — красные девицы!

— Здравствуй, добрый молодец!

— Гулянье вам!

— Милости просим гулять к нам!

Сейчас вынул он кошель полон золота, послал за вином, за орехами, пряниками — разом все готово, начал угощать и девок и ребят, всех оделил. А пошел плясать — любо-дорого посмотреть! Больше всех полюбилась ему Маруся: так к ней и пристает.

Наступило время по домам расходиться. Говорит этот молодец:

— Маруся! Поди проводи меня.

Она вышла провожать его, он и говорит:

— Маруся, сердце! Хочешь ли, я тебя замуж возьму?

— Коли бы взял, я бы с радостью пошла. Да ты отколя?

— А вот из такого-то места, живу у купца за приказчика.

Тут они попрощались и пошли всякий своей дорогою.

— Воротилась Маруся домой, мать ее спрашивает:

— Хорошо ли погуляла, дочка?

— Хорошо, матушка! Да еще скажу тебе радость: был там со стороны добрый молодец, собой красавец, и денег много; обещал взять меня замуж

— Слушай, Маруся: как пойдешь завтра к девкам, возьми с собой клубок ниток; станешь провожать его, в те поры накинь ему петельку на пуговицу и распускай потихоньку клубок, а после по этой нитке и сведаешь, где он живет.

На другой день пошла Маруся на вечерницу и захватила с собой клубок ниток Опять пришел добрый молодец:

— Здравствуй, Маруся!

— Здравствуй!

Начались игры, пляски; он пуще прежнего льнет к Марусе, ни на шаг не отходит. Уж время и домой идти.

— Маруся, — говорит гость, — проводи меня.

Она вышла на улицу, стала с ним прощаться и тихонько накинула петельку на пуговицу. Пошел он своею дорогою, а она стоит да клубок распускает; весь распустила и побежала узнавать, где живет ее названый жених.

Сначала нитка по дороге шла, после потянулась через заборы, через канавы и вывела Марусю прямо к церкви, к главным дверям. Маруся попробовала — двери заперты; пошла кругом церкви, отыскала лестницу, подставила к окну и полезла посмотреть, что там деется. Влезла, глянула — а названый жених стоит у гроба да упокойника ест; в церкви тогда ночевало мертвое тело.

Хотела было потихоньку соскочить с лестницы, да с испугу не остереглась и стукнула; бежит домой — себя не помнит, все ей погоня чудится; еле жива прибежала!

Поутру мать спрашивает:

— Что, Маруся, видела того молодца?

— Видела, матушка!

А что видела, того не рассказывает.

Вечером сидит Маруся в раздумье: идти или нет на вечерницу?

— Ступай, — говорит мать, — поиграй, пока молода!

Приходит она на вечерницу, а нечистый уже там. Опять начались игры, смех, пляска; девки ничего не ведают! Стали по домам расходиться; говорит нечистый:

— Маруся! Поди проводи меня.

Она нейдет, боится. Тут все девки на нее накинулись:

— Что с тобой? Или застыдилася? Ступай, проводи добра молодца!

Нечего делать, пошла — что Бог даст! Только вышли на улицу, он ее и спрашивает:

— Ты вчера к церкви ходила?

— Нет!

— А видела, что я там делал?

— Нет!

— Ну, завтра твой отец помрет!

Сказал и исчез.

Вернулась Маруся домой грустна и невесела; поутру проснулась — отец мертвый лежит. Поплакали над ним и в гроб положили; вечером мать к попу поехала, а Маруся осталась: страшно ей одной дома. «Дай, — думает, — пойду к подругам».

Приходит, а нечистый там.

— Здравствуй, Маруся! Что не весела? — спрашивают ее девки.

— Какое веселье? Отец помер.

— Ах, бедная!

Все тужат об ней; тужит и он, проклятый, будто не его дело. Стали прощаться, по домам расходиться.

— Маруся, — говорит он, — проводи меня.

Она не хочет.

— Что ты — маленькая, что ли? Чего боишься? Проводи его! — пристают девки.

Пошла провожать; вышли на улицу.

— Скажи, Маруся, была ты у церкви?

— Нет!

— А видела, что я делал?

— Нет!

— Ну, завтра мать твоя помрет!

Сказал и исчез.

Вернулась Маруся домой еще печальнее; переночевала ночь, поутру проснулась — мать лежит мертвая. Целый день она проплакала, вот солнце село, кругом темнеть стало — боится Маруся одна оставаться; пошла к подругам.

— Здравствуй! Что с тобой? На тебе лица не видать! — говорят девки.

— Уж какое мое веселье! Вчера отец помер, а сегодня мать.

— Бедная, несчастная! — жалеют ее все.

Вот пришло время прощаться.

— Маруся! Проводи меня, — говорит нечистый.

Вышла провожать его.

— Скажи, была ты у церкви?

— Нет!

— А видела, что я делал?

— Нет!

— Ну, завтра ввечеру сама помрешь!

Маруся переночевала с подругами, поутру встала и думает: что ей делать? Вспомнила, что у ней есть бабка — старая-старая, уж ослепла от долгих лет. «Пойду-ка я к ней, посоветуюсь».

Отправилась к бабке.

— Здравствуй, бабушка!

— Здравствуй, внучка! Как Бог милует? Что отец с матерью?

— Померли, бабушка! — И рассказала ей все, что с нею случилося.

Старуха выслушала и говорит:

— Ох, горемычная ты моя! Ступай скорей к попу, попроси его: коли ты помрешь, чтоб вырыли под порогом яму, да несли бы тебя из избы не в двери, а протащили б сквозь то отверстие; да еще попроси, чтоб похоронили тебя на перекрестке — там, где две дороги пересекаются.

Пришла Маруся к попу, слезно заплакала и упросила его сделать все так, как бабушка научила; воротилась домой, купила гроб, легла в него — и тотчас же померла.

Вот дали знать священнику; похоронил он сначала отца и мать Маруси, а потом и ее. Вынесли Марусю под порогом, схоронили на раздорожье.

В скором времени случилось одному боярскому сыну проезжать мимо Марусиной могилы; смотрит — а на той могиле растет чудный цветок, какого он никогда не видывал. Говорит барич своему слуге:

Поди вырой мне тот цветок с корнем; привезем домой и посадим в горшок-пусть у нас цветет!

Вот вырыли цветок, привезли домой, посадили в муравленый горшок и поставили на окно. Начал цветок расти, красоваться.

Раз как-то не спалось слуге ночью; смотрит он на окно и видит — чудо совершилося: вдруг цветок зашатался, упал с ветки наземь — и обратился красной девицей; цветок был хорош, а девица лучше! Пошла она по комнатам, достала себе разных напитков и кушаньев, напилась-наелась, ударилась об пол — сделалась по-прежнему цветком, поднялась на окно и села на веточку.

На другой день рассказал слуга баричу, какое чудо ему в ночи привиделось.

— Ах, братец, что ж ты меня не разбудил? Нынешнюю ночь станем вдвоем караулить.

Пришла ночь — они не спят, дожидаются. Ровно в двенадцать часов цветок начал шевелиться, с места на место перелетать, после упал наземь — и явилась красная девица, достала себе напитков и кушаньев и села ужинать. Барич выбежал, схватил ее за белые руки и повел в свою горницу; не может вдоволь на нее насмотреться, на красоту ее наглядеться.

Наутро говорит отцу, матери:

— Позвольте мне жениться, я нашел себе невесту.

Родители позволили. Маруся говорит:

— Я пойду за тебя только с тем уговором, чтобы четыре года в церковь не ходить.

— Хорошо!

Вот обвенчались, живут себе год и два, и прижили сына. Один раз наехали к ним гости; подгуляли, выпили и стали хвалиться своими женами; у того хороша, у другого еще лучше.

— Ну, как хотите, — говорит хозяин, — а лучше моей жены во всем свете нету!

— Хороша, да некрещена! — отвечают гости.

— Как так?

— Да в церковь не ходит.

Те речи показались мужу обидны; дождался воскресенья и велел жене наряжаться к обедне.

— Знать ничего не хочу! Будь сейчас готова!

Собрались они и поехали в церковь; муж входит — ничего не видит, а она глянула — сидит на окне нечистый.

— А, так ты вот она! Вспомни-ка старое: была ты ночью у церкви?

— Нет!

— А видела, что я там делал? — Нет!

— Ну, завтра у тебя и муж и сын помрут!

Маруся прямо из церкви бросилась к своей старой бабушке. Та ей дала в одном пузырьке святой воды, а в другом — живущей и сказала, как и что делать.

На другой день померли у Маруси и муж и сын; а нечистый прилетел и спрашивает

— Скажи, была у церкви?

— Была.

— А видела, что я делал?

— Мертвого жрал! — сказала да как плеснет на него святой водою — он так прахом и рассыпался.

После взбрызнула живущей водой мужа и сына — они тотчас ожили и с той поры не знали ни горя, ни разлуки, а жили все вместе долго и счастливо.

Оборотень

Жил-был старик со старухой. Был у них один сын, и вздумали они его женить; поехали в иное село и невесту нашли и женили. Зятя теща больно не любила: приехал тот с женой к ним на праздник, она его волком и оборотила. Оборотила волком и пустила в чисто поле.

Жена утром хватилась — мужа нету, и не знает где взять. Поехала она домой к родной мужниной матушке. Приезжает. Отец и спрашивает у невестки:

— Где сыночек наш, а твой-то муженек?

Отвечала невестка с горькими слезами:

— А он пропал.

И живут трое сиротами. Обращенный же волк влез к ним на сарай и лежит да лежит, громко воет, и соседи на него глядят, хотят убить. Он повыл да и в лес побежал; встретил волков и прибился к стае. Вот русские волки в чистом поле едят скотинушку и ему оставляют; а он понюхает да и прочь пойдет; потому прочь пойдет, что зуб не берет. Вот случилась у нашего царя великая война. Волки собрались и говорят:

— Айдате-ка, братцы, туда!

Собрались и пошли, к богатому мужику на зады зашли. У богатого мужика собачка строга, на цепи была привязанная; громким голосом покрикивала, волкам приговаривала:

— Ох вы, рыкающие звери волки, счастливые вы! Я в младых летах, не то знала бы, что с вами делать. — Ведь собачка кутеночком была. — Вы ступайте-ка туда, куда вздумали идти, а нельзя ли оттоль ко мне в гости зайти? Я в силушку взойду, вас по гумну разгоню!

Сходили волки, где у нашего царя собиралася война. Были тут да и побывали, поглядели и назад пошли, и к кутеночку зашли. Вот увидела их собачка да с сердцем вскричала:

— Ох вы, волки да серые волки, счастливые волки, мой хозяин крепко спит!

Хозяин ото сна пробуждался и больно собачке дивовался, что она крепко лает, приговаривает.

Вот кабы вышел ко мне хозяин, — говорит собачка волкам, — да и спустил бы меня с цепи, знала бы я, что с вами поделать!

Хозяин вышел, отвязал собачку, отворил воротички и пустил на гумно. Собака начала волков хватать, не поспевали они из снегу махать. Как которого цапнет, так и убьет. Вот одну половину побила, а другую разогнала. Хватила собачка обращенного волка, хватила легонько, бросила да ушла. Вернулась домой.

Пришла весна-красна, поехали мужички во чистое поле пашенку пахать, а обращенный волк пошел по полю гулять. По полю гуляет, насилу ноги таскает и говорит:

— Ах, господа, да кабы кто меня убил.

Идет путем-дорогой: пашет в чистом поле дьячок, у него бычок — голенький бочок Дьячок и говорит.

— Ох ты, серенький волчок, подь-ка сюда: я тебя в одно место пошлю!

Серый волк и думает: «Да не даст ли он мне тычка? Пойду к нему». Волчок идет, унывно завывает, себе смерти ожидает. Дьячок его взял да ударил разок

— Да будет тебе, удалый молодец, по полю гулять и от глада помирать; пора тебе идти домой к своей матери родной!

Оборотил его дьячок мужичком и каким быд молодцом.

Власа его до пят, на пальцах ногти по три четверти; идет к свому батюшке домой. Испугался его батюшка родной. И говорит:

— А что это, где ты был, сынок?

Вот сынок его горько заплакал и говорит:

— Ох, батюшка родной, я волком был.

— А кто тебя оборотил?

— Злодейка теща.

Старичок ударил во сполох, а сына в церкву поволок Все сбежалися, на него страшно дивовалися и спрашивают:

— Кто тебя так обернул?

Отвечал молодец:

— Вот кто: злодейка теща! Волком оборотила, во чисто поле пустила, а спасибо дьячку: он меня воскресил, на вольный свет пустил.

Стары старики, пожилые мужики собрались да и пошли к его теще. Взяли ее, поймали, на столбу ее расстреляли и в яму закопали. А он с хозяйкой стал по-прежнему жить да быть.

На родах у лесовихи

Однажды нашей старухе-повитухе Бузаковской захотелось в гости. Вдруг подъезжают к двери сани, входят в избу люди, и кажется ей один из них соседом. Пригласил ее «сосед» в гости.

Приехали к хорошему дому; она вошла в избу — лежит рожонка у порога. Тут повитуха приняла ребенка.

Рожонка обрадовалась и стала благодарить бабушку.

Стала повитуха домой собираться, а мужик-то лесовой набивается ей с деньгами, да она не взяла. Тогда он домой ее отвез.

Все говорят, что если за роды у лесовых возьмешь деньги, так назад и не воротишься — обратят в вечного и подневольного слугу.

На родах у водянихи

Один раз ночью к нашей деревенской бабушке-повитухе подъезжает кто-то и зовет ее с собой. Она думает, что куда-нибудь на роды в другую деревню. Сели и поехали, только она замечает: подъехали к Карповскому озеру, которое от нас неподалеку, и остановились у проруби.

Провожатый и говорит:

— Полезай в воду за мной.

Да она нейдет, упирается, а он сердится:

— И чего нейдешь ты, бабушка.

Ну, она и пошла, и как только в воду ступила, так и очутилась на лестнице хорошей; вошла в дом. Рожонка лежит в углу.

— Бабушка, — говорит, — обабь ты меня — помоги в родах.

Она и обабила.

Сам-то водяной за труды денег ей дает — она не взяла. А рожонка-то и говорит:

— Бабушинька, как бы мне-то домой попасть — ведь и я русская, похитил меня водяной. Женой своей сделал.

— А ты возьми, комкай ребенка-то, целых шесть недель комкай, ребенок-то покою водяному и не станет давать.

Стала жена водяного ребенка тискать — комкать, а младенец плачет да плачет, покою отцу не дает.

Осердился водяной да и говорит жене:

— Ступай ты, окаянная, домой со своим ребенком.

Она и ушла.

Потом как-то заходила к той бабушке, которая у нее принимала сына, и благодарила ее со слезами, что научила ее отделаться от водяного мужа.

Ворожба по крестам

У нас в одном семействе было три снохи; вот однажды пропали деньги. Свекор подумал на снох и стал допытываться. Но никто из снох не повинился.

Он собрался идти к ворожее, которая узнавала по крестам, взял у всех трех снох кресты и отправился.

Приходит к ворожее — рассказал ей про дело, она взяла у него кресты, побормотала над ними что-то и на перекладинке одного из крестов завязала узелок и отдала ему обратно, сказав:

— На, возьми, одна из снох повинится.

Пришел он домой, зажал все три креста в горсть и говорит снохам:

— Узнавайте свои кресты.

Та сноха, у которой на кресте оказался узелок, тут же и повинилась. «Я, — говорит, — украла, простите».

Лечебные заговоры

Заговор от всяких болезней

Встану я, раба Божия (имя), поутру, рано, умоюсь я водой ключевой, утрусь Господней пеленой и помолюсь я Спасу-образу, Матушке, Пресвятой Владычице, Пресвятой Богородице. На море, на океане, на реке Иордане, на камне, алтарь стоит и Матушка Пресвятая Богородица. Возле нее семьдесят семь ангелов, семьдесят семь архангелов, первый ангел — Михаил Архангел, второй ангел — Гавриил Архангел, третий ангел Кузьма и Демьян. Не стрельби (имярек), а отлетайте вы, глазии, от (имя), из двери в двери, из ворот в ворота, по мохам, по болотам, к свиным покосам. Аминь, аминь, аминь.

Читается над ключевой водой, которой потом умываются.

Смоленская Божия Матерь, Калужская Божия Матерь, Царь Давид, Царь Соломон, Царица Соломониха, святой Дмитрий, станьте на поле, сократив и воду, и землю, и пески и болота, сохраните и помилуйте раба Божиего (или рабу), выгоньте болезни из утробы его, из жил его, из костей его, из головы его и дайте рабу Божиему (или рабе) доброе здоровье.

Заговор читается над водой.

Избави, Господи, рабу Божию (имя) от скорби, от болести, от младенчика, от ломоты, от тошноты, от испуга, от колотья и от всякой болести.

Заговор от бородавок

Сначала надо три раза прочитать молитву «Отче наш». А затем также три раза произнести следующий заговор:

От крещеного, пораженного, молитвенного (имярек), выйди рак, выступи из жил, из пожил раба Божиего молящего (имярек). Шел Господь с трех небес, нес Евангелие и крест. Всех исцелял, и раба Божиего (имярек) исцелил. Ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Заговор читается на ущербе месяца ночью.

Во время чтения заговора завязывают узлы на суровой нитке над бородавками. Эту нитку нужно потом зарыть под порогом или под калиткой.

Заговор от заикания

Заговор читается только на молодой месяц 12 дней подряд. Когда читают заговор, из дома ничего нельзя давать взаймы, даже куска хлеба.

Идет по леску старичок-лесовичок, идет, не спотыкается, а раб Божий (имярек) не заикается, говорить не устает на радость нам, на горе врагам. Говори, не заикайся, на словах не спотыкайся, как старичок-лесовичок не запинается, не заикается. Аминь.

Заговор от изжоги

Заговор читается на воду, которую затем дают пить больному.

Осы летают,

От зла ожигают.

Не жги, изжога, не сжигай,

Рабу Божьему (имярек) покой дай.

Аминь.