ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ «РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ»

Первая мировая война и революция в России сразу же нашли глубокое отражение в культурологической мысли. Наиболее ярким и вместе с тем оптимистическим осмыслением наступившей новой эпохи исторического развития культуры стали идеи так называемых «евразийцев». Крупнейшими фигурами среди них были: философ и богослов Г. В. Флоровский, историк Г.В. Вернадский, лингвист и культуролог Н. С. Трубецкой, географ и политолог П.Н. Савицкий, публицист В. П. Сувчинский, юрист и философ Л.П. Карсавин. Евразийцы имели смелость сказать изгнанным из России соотечественникам, что революция — не абсурд, не конец русской истории, но ее полная трагедийности новая страница. Ответом на такие слова были обвинения в пособничестве большевикам и даже в сотрудничестве с ОГПУ.

Однако мы имеем дело с идейным движением, находившимся в связи со славянофильством, почвенничеством и особенно с пушкинской традицией в русской общественной мысли, представленной именами Гоголя, Тютчева, Достоевского, Толстого, Леонтьева, с идейным движением, готовившим новый, обновленный взгляд на Россию, ее историю и культуру. Переосмысливалась, прежде всего, выработанная в философии истории формула «Восток — Запад — Россия». Исходя из того, что Евразия представляет собою ту наделенную естественными границами географическую область, которую в стихийном историческом процессе суждено было, к конечному счету, освоить русскому народу — наследнику скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар, камских болгар и монголов. Г. В. Вернадский говорил, что история распространения русского государства есть в значительной степени история приспособления русского народа к своему место развитию – Евразии, а также и приспособление всего пространства Евразии к хозяйственно-историческим нуждам русского народа.

Отошедший от евразийского движения Г. В. Флоровский утверждал, что судьба евразийства — история духовной неудачи. Этот путь никуда не ведет. Нужно вернуться к исходной точке. Воля и вкус к совершившейся революции, любовь и вера в стихию, в органические законы естественного роста, представление об истории как мощном силовом процессе закрывают перед евразийцами тот факт, что история есть творчество и подвиг, и принимать случившееся и свершившееся нужно лишь как знамение и суд Божий, как грозный призыв к человеческой свободе.

Тема свободы — основная в творчестве Н. А. Бердяева, наиболее известного на Западе представителя русской философской и культурологической мысли. Если либерализм — в самом общем определении — является идеологией свободы, то можно утверждать, что творчество я мировоззрение этого русского мыслителя, по крайней мере в его «Философия свободы» (1911), явственно приобретает христианско-либеральную окраску. От марксизма (с увлечения которым он начал свой творческий путь) в его мировоззрении сохранилась вера в прогресс и так и не преодоленная европоцентристская ориентация. Присутствует в его культурологических построениях и мощный гегелевский пласт.

Если, по Гегелю, движение всемирной истории осуществляется силами отдельных народов, утверждающих в своей духовной культуре (в принципе и идее) различные стороны или моменты мирового духа в абсолютной идее, то и Бердяев, критикуя концепцию «интернациональной цивилизации», полагал, что есть только один исторический путь к достижению высшей бесчеловечности, к единству человечества — путь национального роста, а развития, национального творчества. Все человечество не существует само по себе, оно раскрывается лишь в образах отдельных национальностей. При этом национальность, культура народа мыслится не как «механическая бесформенная масса», но как целостным духовный «организм». Политический аспект культурно-исторической жизни народов раскрывается Бердяевым формулой «один — многие — все», в которой гегелевские деспотия, республика и монархия заменены самодержавным, либеральным и социалистический государствами. От Чичерина Бердяев заимствовал идею «органических» и «критических» эпох в развитии культуры.

«Умопостигаемый образ» России, к которому стремился в своей историко -культурной рефлексии Бердяев, получил завершенное выражение в «Русской идее» (1946). Русский народ характеризуется в ней как «в высшей степени поляризованный народ», как совмещение противоположностей государственничества и анархии, деспотизма и вольности, жестокости и доброты, искания Бога и воинствующего безбожия. Противоречивость и сложность «русской души» (и вырастающей из этого русской культуры) Бердяев объясняет тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории — Восток и Запад. Русский народ не есть чисто европейский, но он и не азиатский народ. Русская культура соединяет два мира. Она есть «огромный Востоко-Запад». В силу борьбы западного и восточного начал русский культурно-исторический процесс обнаруживает момент прерывистости и даже катастрофичности. Русская культура уже оставила за собой пять самостоятельных периодов-образов (киевский, татарский, московский, петровский и советский) и, возможно,—полагал мыслитель, — «будет еще новая Россия».

В работе Г. П. Федотова «Россия и свобода», созданной одновременно с «Русской идеей» Бердяева, обсуждается вопрос о судьбе свободы в России, поставленный в культурологическом контексте. Ответ на него может быть получен, по мысли автора, лишь после уяснения того, «принадлежит ли Россия к кругу народов западной культуры» или к Востоку (причем если к востоку, то в каком смысле)? Мыслитель, считая, что Россия знала Восток в двух обличьях: «поганом» (языческом) и православном (христианском). Вместе с тем русская культура создавалась на периферии двух культурных миров: Востока и Запада. Взаимоотношения с ними в тысячелетней культурно-исторической традиции России приняли четыре основные формы.

Россия Киевская свободно воспринимала культурные воздействия Византии, Запада и Востока. Время монгольского ига — время искусственной изоляции российской культуры, время мучительного выбора между Западом (Литва) и Востоком (Орда). Русская культура в эпоху Московского царства существенно связана с общественно-политическими отношениями восточного типа (хотя уже с XVII в. заметно явное сближение России с Западом). Новая эпоха вступает в своя права на историческом отрезке от Петра I до революции. Она представляет собой торжество западной цивилизации на русской почве. Однако антагонизм между дворянством и народом, разрыв между ними в области культуры предопределили — считает Федотов — неудачу европеизации и освободительного движения. Уже в 60-е гг. XIX в., когда был сделан решающий шаг социального и духовного раскрепощения России, самая энергичная часть западнического, освободительного движения пошла по «антилиберальному руслу». Вследствие этого все новейшее социальное и культурное развитие России предстало «опасным бегом на скорость»: что упредит — освободительная европеизация или московские бунт, который затопит и смоет молодую свободу волной народного гнева? Ответ известен.

К середине XX в. русская философская классика, сложившаяся в контексте споров между западниками и славянофилами и под влиянием творческого импульса Вл. Соловьева, подошла к своему завершению. Особое место на атом последнем отрезке классической русской мысли занимает И. А. Ильин. Несмотря на огромное и глубокое духовное наследие, Ильин — наименее известный и изученный мыслитель русского зарубежья. В интересующем нас отношении наиболее значима его метафизическая и историческая трактовка русской идеи.

Ильин полагал, что ни один народ не имел такого бремени и такого задания, как русский народ. Русское задание, нашедшее всестороннее выражение в жизни и мысли, в истории и культуре, определяется мыслителем следующим образом: русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца, созерцающего свободно в предметно к передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Общий смысл этой идеи заключается в том, что России исторически восприняла от христианства. А именно: в вере в то, что «Бог есть любовь». Вместе с тем русская духовная культура — порождение и первичных сил народа (сердце, созерцание, свобода, совесть), и выращенных на их основе вторичных сил, выражающих волю, мысль, форму и организацию в культуре и в общественной жизни. В религиозной, художественной, научной, правовой сферах Ильин обнаруживает свободно и предметно созерцающее русское сердце, т.е. русскую идею.

Общий взгляд на русский культурно-исторический процесс развитая определялся у Ильина его пониманием русской идеи как идеи православного христианства. Русский Народ как субъект исторической жизнедеятельности предстает в его описаниях (касающихся и первоначальной, предысторической эпохи, и процессов государственного строительства) в характеристике, достаточно близкой к славянофильской. Он живет в условиях родового и общинного быта (с вечевым строем и властью князей). Он — носитель и центростремительных, и центробежных тенденций, в его активности проявляется созидательное, но дорой и разрушительное начало. На всех этапах культурно-историческою развития Ильина интересует вызревание и утверждение монархического начала власти. Высоко оценивается после петровская эпоха, давшая новый синтез православия и светской цивилизации, сильную сверхсословную власть и великие реформы 60-х гг. ХIХ в. Несмотря на установление советского строя, Ильин верил в возрождение России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эмиграция более миллиона бывших подданных России переживалась и осмысливалась по-разному. Пожалуй, наиболее распространенной точкой зрения к концу 20-х годов стало убеждение в особой миссии русского зарубежья, призванного сохранить и развить все живоносные начала исторической России.

Первая волна русской эмиграции, пережив свой пик на рубеже 20-х - 30-х годов, сошла на нет в 40-х. Ее представители доказали, что русская культура может существовать и вне России. Русская эмиграция, совершила настоящий подвиг — сохранила и обогатила традиции русской культуры в чрезвычайно трудных условиях.

Начавшаяся с конца 80-х годов эпоха перестройки и реорганизации российского общества открыла новый путь в решении проблемы русской эмиграции. Гражданам России было впервые в истории предоставлено право свободного выезда за рубеж по различным каналам. Были также пересмотрены прежние оценки русской эмиграции. Вместе с тем наряду с положительными моментами в данном направлении появились и некоторые новые проблемы в деле эмиграции.

Прогнозируя будущее российской эмиграции, можно с достаточной определенностью констатировать тот факт, что процесс этот будет идти и дальше, приобретая все новые черты и формы. Например, в ближайшее время может появиться новая «массовая эмиграция», то есть выезд за рубеж целых групп населения или даже народов (наподобие «еврейской эмиграции»). Не исключена также возможность проявления и «обратной эмиграции» - возвращения в Россию лиц, ранее выехавших из СССР и не нашедших себя на Западе. Возможно обострение проблемы с «ближней эмиграцией», к чему также необходимо заблаговременно готовиться. 

И наконец, самое главное, - необходимо помнить, что 15 млн. русских за рубежом - это наши соотечественники, у которых одно с нами Отечество - Россия!

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Ульянкина Т.И. "Дикая историческая полоса...": судьбы российской научной эмиграции в Европе (1940-1950). - М.: РОССПЭН, 2010. - 639 с.

2. Рита Урицкая: Они любили свою страну. Судьба русской эмиграции во Франции с 1933 по 1948 г. Издательство: Дмитрий Буланин, 2010 г.

3. Андрей Корляков Великий русский исход. — YMCA-Press, 2009 г.

4. Скутнев А.В. Протестное движение в СССР в 1945 – 1985 гг.: эмиграция и диссидентское движение. - Киров, 2011. – 105 с.

5. Зацепина О. С., Ручкин А. Б. Русские в США: Общественные организации русской эмиграции в XX–XXI вв. — Нью-Йорк: RACH-C PRESS, 2011. — 290 с.

6. Журналистика русской эмиграции: 1960-1980-е годы - Скарлыгина Е.Ю.Год издания: 2010

7. Учёный в эмиграции: проблемы социальной адаптации учёных-эмигрантов сквозь призму «персональной истории»: монография. Автор: Волошина В.Ю.Издательство: ОмГУ, 2010 г.

8. Симкин, Лев — Американская мечта русского сектанта. М.: Зебра Е; 2012—384 с.

9. А. Ахиезер. Прошлое и настоящее эмиграции из России // Миграционная ситуация в России: социально-политические аспекты. М., 1994, Программа по исследованию миграций. Вып. IV. с.44-45

10. Ж.А. Зайончковская. Эмиграция в дальнее зарубежье // ДемоскопWeekly №27-28, 30 июля – 12 августа 2001 года

11. Эмиграция русская // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.