Жак Казот (Jacques Cazotte) 1719-1792

Повествование ведется от лица молодого испанского дворянина, едва не ставшего жертвой дьявольских козней. Когда дону Альвару Маравильясу было двадцать пять лет, он служил капитаном гвардии короля Неаполитанского. Офицеры часто предавались философским беседам, и однажды разговор зашел о каббалистике: одни считали ее серьезной наукой, другие видели в ней лишь источник для плутней и обмана легковерных. Дон Альвар помалкивал и присматривался к старшему из своих сослуживцев — фламандцу Соберано. Как выяснилось, тот обладал властью над тайными силами. Альвар пожелал немедленно приобщиться к этой великой науке, а на предостережения учителя легкомысленно отвечал, что отдерет за уши самого князя тьмы.

Соберано пригласил юношу отобедать в обществе двух своих дру­зей. После трапезы вся компания отправилась к развалинам Портичи. В пещере со сводчатым потолком фламандец начертал тростью круг, вписал в него какие-то знаки и назвал формулу заклинания. Затем все вышли, и дон Альвар остался один. Ему было не по себе, однако он боялся прослыть пустым фанфароном и потому исполнил все предпи­сания, трижды назвав имя Вельзевула. Внезапно под сводом распахну-

[733]

лось окно, хлынул поток ослепительного света и показалась отврати­тельная голова верблюда с огромными ушами. Разинув пасть, призрак вопросил по-итальянски: «Что ты хочешь?» Дон Альвар едва не ли­шился чувств при звуках страшного голоса, но сумел овладеть собой и заговорил таким повелительным тоном, что дьявол пришел в смуще­ние. Дон Альвар приказал ему явиться в более подобающем обли­ке — например, в виде собаки. Тогда верблюд вытянул шею до самой середины пещеры и выплюнул на пол маленького белого спа­ниеля с шелковистой шерстью. Это была сучка, и юноша дал ей имя Бьондетта. По приказу Альвара был накрыт богатый стол. Бьондетта сначала предстала в образе музыканта-виртуоза, а затем — прелест­ного пажа. Соберано и его спутники не могли скрыть изумления и испуга, однако дерзкая уверенность молодого офицера несколько ус­покоила их. Затем к развалинам подали роскошную карету. По доро­ге в Неаполь Бернадильо (так звали одного из друзей Соберано) высказал предположение, что дон Альвар заключил удивительную сделку, ибо никому и никогда не прислуживали с такой предупреди­тельностью. Юноша промолчал, но ощутил смутную тревогу и решил как можно скорее избавиться от своего пажа. Тут Бьондетта стала взывать к чувству чести: испанский дворянин не может выгнать в столь поздний час даже презренную куртизанку, не говоря уж о де­вушке, которая всем для него пожертвовала. Дон Альвар уступил: от­казавшись от услуг мнимого слуги, он разделся и лег, но лицо пажа мерещилось ему повсюду — даже на пологе кровати. Тщетно напо­минал он себе о безобразном призраке — мерзость верблюда лишь оттеняла прелесть Бьондетты.

От этих тягостных размышлений кровать подломилась, и юноша упал на пол. Когда испуганная Бьондетта бросилась к нему, он прика­зал ей не бегать по комнате босиком и в одной рубашке — так не­долго и простудиться. Наутро Бьондетта призналась, что полюбила Альвара за доблесть, проявленную перед лицом ужасного видения, и приняла телесную оболочку, чтобы соединиться со своим героем. Ему угрожает опасность: клеветники хотят объявить его некромантом и отдать в руки известного судилища. Им обоим нужно бежать из Неа­поля, однако прежде он должен произнести магическую формулу: принять служение Бьондетты и взять ее под свое покровительство. Дон Альвар пробормотал подсказанные ему слова, и девушка вос­кликнула, что станет счастливейшим созданием на свете. Юноше пришлось смириться с тем, что демон взял на себя все дорожные расходы. По дороге в Венецию дон Альвар впал в какое-то оцепене­ние и очнулся уже в апартаментах лучшей гостиницы города. Он от-

[734]

правился к банкиру своей матери, и тот немедленно вручил ему двес­ти цехинов, которые донья Менсия прислала через конюшего Мигеля Пимиентоса. Альвар вскрыл письма: мать жаловалась на здоровье и на сыновнее невнимание — о деньгах же по свойственной ей добро­те ни словом не обмолвилась.

С облегчением вернув долг Бьондетте, юноша погрузился в вихрь городских развлечений — он всячески стремился быть подальше от источника своего соблазна. Страстью дона Альвара была игра, и все шло хорошо, пока счастье не изменило ему — он проигрался дотла. Бьондетта, заметив его огорчение, предложила свои услуги: скрепя сердце, он воспользовался ее познаниями и применил одну простень­кую комбинацию, которая оказалась безошибочной. Теперь Альвар был всегда при деньгах, но тревожное чувство вернулось — он не был уверен, что сумеет удалить от себя опасный дух. Бьондетта постоянно стояла у него перед глазами. Чтобы отвлечься от мыслей о ней, он стал проводить время в обществе куртизанок, и самая известная из них вскоре влюбилась в него до безумия. Альвар искренне пытался ответить на это чувство, поскольку жаждал освободиться от своей тайной страсти, но все было тщетно — Олимпия быстро поняла, что у нее есть соперница. По приказу ревнивой куртизанки за домом Альвара установили наблюдение, а затем Бьондетта получила аноним­ное письмо с угрозами. Альвар был поражен сумасбродством своей любовницы: если бы Олимпия знала, кому угрожает смертью! По не­понятной для него самого причине он никогда не мог назвать это су­щество подлинным именем. Между тем Бьондетта явно страдала от невнимания Альвара и изливала свои томления в музыкальных имп­ровизациях. Подслушав ее песню, Альвар решил немедленно уехать, ибо наваждение становилось слишком опасным. Вдобавок ему пока­залось, будто за ним следит Бернадильо, некогда сопровождавший его в развалины Портичи. Носильщики понесли вещи Альвара в гондолу, Бьондетта шла следом, и в этот момент женщина в маске нанесла ей удар кинжалом. Второй убийца с руганью оттолкнул опешившего гондольера, и Альвар узнал голос Бернадильо.

Бьондетта истекала кровью. Вне себя от отчаяния, Альвар взывал о мщении. Появился хирург, привлеченный криками. Осмотрев ране­ную, он объявил, что надежды нет. Юноша словно лишился рассудка: обожаемая Бьондетта стала жертвой его нелепого предубеждения — он принимал ее за обманчивый призрак и сознательно подверг смер­тельной опасности. Когда измученный Альвар наконец забылся сном, ему привиделась мать: будто он идет вместе с ней к развалинам Пор­тичи, и внезапно кто-то толкает его в пропасть — это была Бьондет-

[735]

та! Но тут другая рука подхватила его, и он очутился в объятиях ма­тери. Альвар проснулся, задыхаясь от ужаса. Несомненно, этот жут­кий сон был плодом расстроенного воображения: теперь уже нельзя было сомневаться, что Бьондетта — существо из плоти и крови. Аль­вар поклялся дать ей счастье, если она все-таки выживет.

Через три недели Бьондетта очнулась. Альвар окружил ее самой нежной заботой. Она быстро поправлялась и расцветала с каждым днем. Наконец он осмелился задать вопрос о страшном видении в развалинах Портичи. Бьондетта утверждала, что это была хитрость некромантов, замысливших унизить и поработить Альвара. Но силь­фиды, саламандры и ундины, восхищенные его смелостью, решили оказать ему поддержку, и Бьондетта предстала перед ним в образе собачки. Ей было дозволено принять телесную оболочку ради союза с мудрецом — она добровольно стала женщиной и обнаружила, что у нее есть сердце, которое всецело принадлежит возлюбленному. Одна­ко без поддержки Альвара она обречена стать самым несчастным су­ществом на свете.

Месяц прошел в упоительном блаженстве. Но когда Альвар ска­зал, что для женитьбы ему нужно испросить материнское благослове­ние, Бьондетта обрушилась на него с упреками. Удрученный юноша решил тем не менее отправиться в Эстремадуру. Бьондетта нагнала его около Турина. По ее словам, негодяй Бернадильо осмелел после отъезда Альвара и обвинил ее в том, что она — злой дух, виновный в похищении капитана квардии короля Неаполитанского. Все в ужасе отвернулись от нее, и ей с большим трудом удалось вырваться из Ве­неции. Альвар, преисполненный раскаяния, все же не отказался от мысли навестить мать. Казалось, все препятствовало этому намере­нию: карета постоянно ломалась, стихии бушевали, лошади и мулы поочередно приходили в неистовство, а Бьондетта твердила, что Аль­вар хочет погубить их обоих. Неподалеку от Эстремадуры юноше по­палась на глаза Берта, сестра его кормилицы. Эта честная поселянка сказала ему, что донья Менсия находится при смерти, ибо не смогла перенести известий об ужасном поведении сына. Невзирая на про­тесты Бьондетты, Альвар приказал гнать в Маравильяс, но тут у каре­ты снова лопнула ось. К счастью, поблизости оказалась ферма, принадлежавшая герцогу Медине Сидонии. Арендатор Маркое при­ветливо встретил неожиданных гостей, пригласив их принять участие в свадебном пиршестве. Альвар вступил в беседу с двумя цыганками, которые обещали рассказать ему много интересного, но Бьондетта сделала все, чтобы помешать этому разговору. Ночью случилось неиз­бежное — юноша, растроганный слезами возлюбленной, не сумел

[736]

высвободиться из сладостных объятий. Наутро счастливая Бьондетта попросила не называть ее больше именем, которое дьяволу не подо­бает — отныне признаний в любви ждет Вельзевул. Потрясенный Альвар не оказал никакого сопротивления, и враг рода человеческого опять овладел им, а затем предстал перед ним в своем подлинном виде — вместо прелестного личика на подушке появилась голова от­вратительного верблюда. Чудовище с мерзким хохотом высунуло бес­конечно длинный язык и страшным голосом вопросило по-италь­янски: «Что ты хочешь?» Альвар, зажмурив глаза, бросился ничком на пол. Когда он очнулся, светило яркое солнце. Фермер Маркое ска­зал ему, что Бьондетта уже уехала, щедро расплатившись за них обоих.

Альвар сел в карету. Он был в таком смятении, что почти не мог говорить. В замке его радостно встретила мать — живая и невреди­мая. Несчастный юноша упал к ее ногам и в порыве раскаяния рас­сказал обо всем, что с ним произошло. С удивлением выслушав его, мать сказала, что Берта уже давно прикована к постели тяжким неду­гом. Сама донья Менсия и не думала посылать ему деньги сверх по­ложенного содержания, а добрый конюший Пимиентос скончался восемь месяцев тому назад. Наконец, у герцога Медины Сидонии нет никаких владений в тех местах, где побывал Альвар. Несомненно, юноша стал жертвой обманчивых видений, поработивших его рассу­док. Призванный тотчас священник подтвердил, что Альвар избегнул величайшей опасности, какой только может подвергнуться человек. Но в монастырь уходить не нужно, ибо враг отступился. Конечно, он попытается вновь оживить в памяти прелестное видение — прегра­дой этому должен стать законный брак. Если избранница будет обла­дать небесной прелестью и талантами, Альвар никогда не почувствует искушения принять ее за дьявола.

Е. Д Мурашкинцева