МИНИСТР ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

Ван Пинцзы приехал в столицу сдавать экзамены на чиновника и поселился в храме. Там уже жил некий студент, не пожелавший даже и познакомиться с Ваном.

Однажды в храм зашел облаченный в белое молодой человек. Ван с ним быстро сдружился. Тот был родом из Дэнчжоу и носил фами­лию Сун. Появился студент, тотчас показавший свое высокомерие. Он попытался обидеть Суна, но сам оказался всеобщим посмешищем. Тогда наглец предложил состязаться в умении сочинять на за­данную тему. И опять Сун превзошел его.

Потом Ван повел его к себе, чтобы ознакомить со своими труда­ми. Сун и похвалил, и покритиковал. Ван почувствовал к нему вели­кое доверие, словно к учителю. угостил его пельменями. С тех пор они встречались часто: Сун учил друга сочинять, а тот кормил его пельменями. Со временем и студент, поубавивший свое высокомерие, попросил оценить свои труды, уже высоко превознесенные друзьями. Сун их не одобрил, а студент затаил обиду.

Однажды Ван и Сун повстречали слепого лекаря-хэшана. Сун сразу понял, что хэшан великий знаток литературного стиля. Посове­товал Вану принести хэшану свои сочинения. Ван послушался, собрал дома свои работы и отправился к слепцу. По дороге повстречал сту­дента, который тоже увязался с ним вместе. Хэшан заявил, что слу­шать сочинения ему недосуг, и велел сжигать их одно за другим — он сумеет все понять по запаху. Так и сделали. Отзывы хэшана оказа­лись необыкновенно проницательны. Только студент им не слишком поверил. Сжег для опыта сочинения древних авторов — хэшан прямо в восторг пришел, а когда студент собственный труд спалил, слепец вмиг уловил подмену и отозвался о его таланте с полным пре­небрежением.

Однако на экзаменах студент преуспел, а Ван провалился. Пошли они к хэшану. Тот заметил, что судил о стиле, а не о судьбе. Предло­жил студенту сжечь восемь любых сочинений, а он, хэшан, угадает, кто из авторов — его учитель. Принялся жечь. Хэшан принюхивался, пока его вдруг не вырвало — студент как раз жег труд своего настав­ника. Студент рассвирепел и ушел, а потом и вовсе из храма куда-то перебрался.

А Ван решил упорно готовиться к экзаменам на будущий год. Сун ему помогал. К тому же в доме, где он жил, обнаружился клад, при­надлежавший некогда его деду. Пришло время экзаменов, но Вана опять постигла неудача — он нарушил какие-то раз и навсегда заве-

[351]

денные правила. Сун был безутешен, и Вану пришлось его успокаи­вать. Тот признался, что вовсе не человек, а блуждающая душа, и, видно, тяготеющее над ним заклятье распространяется и на его дру­зей.

Вскоре выяснилось, что Владыка Ада повелел Суну ведать литера­турными делами в обители мрака. На прощание посоветовал Сун Вану упорно трудиться, а потом сказал, что вся еда, какую он съел за все время в доме Вана, лежит на заднем дворе и уже проросла вол­шебными грибами — всякий ребенок, их поевший, враз поумнеет. Так они расстались.

Ван поехал на родину, стал заниматься с еще большим усердием и сосредоточенностью. Во сне к нему явился Сун и сообщил, что грехи прошлых рождений помешают ему занять важный пост. И в самом деле: Ван сдал экзамены, но служить не стал. Родились у него двое сыновей. Один оказался туповат. Отец покормил его грибами, и тот тотчас поумнел. Все предсказания Суна сбылись.

ВОЛШЕБНИК ГУН

Даос Гун не имел ни имени, ни прозвания. Раз хотел повидать Луского князя, но привратники не стали и докладывать. Тогда даос пристал с тем же к чиновнику, вышедшему из дворца. Тот велел гнать прочь оборванца. Даос пустился бежать. Оказавшись на пусты­ре, рассмеялся, достал золото и попросил передать чиновнику. Он-де вовсе не к князю просился, а просто хотел погулять в великолепном дворцовом саду.

Чиновник, увидав золото, подобрел и повел даоса по саду. Потом они поднялись на башню. Даос толкнул чиновника, тот и полетел вниз. Оказалось, что он подвешен на тонкой веревке, а даос исчез. Беднягу с трудом спасли. Князь велел отыскать даоса. Того вскоре до­ставили во дворец.

После богатого угощения даос продемонстрировал князю свои умения: он извлекал из рукава певиц, которые пели для князя, фей и небожительниц, а небесная ткачиха даже поднесла князю волшебное платье. Восхищенный князь предложил гостю поселиться во дворце, ко тот отказался, продолжая жить у студента Шана, хотя иногда ос­тавался ночевать у князя и устраивал всяческие чудеса.

Студент один незадолго перед тем подружился и сблизился с пе­вичкой Хуэй Гэ, а князь призвал ее во дворец. Студент попросил даоса о помощи. Тот посадил Шана в рукав и пошел играть с князем

[352]

в шахматы. Увидал Хуэй Гэ и незаметно для окружающих смахнул ее в рукав. Там влюбленные и встретились. Так виделись они еще триж­ды, а потом певичка понесла. Во дворце ребенка не утаишь, и сту­дент опять припал к стопам даоса. Тот согласился помочь. Однажды принес домой младенца, которого умная жена Шана безропотно приняла, а свои халат, испачканный родильной кровью, отдал студен­ту, сказав, что даже клочок его будет помогать при трудных родах.

Через какое-то время даос заявил, что скоро умрет. Князь не хотел верить, но тот вскоре и вправду умер. Похоронили его с поче­том. А студент стал помогать при тяжелых родах. Однажды никак не могла разрешиться любимая наложница князя. Он и ей помог. Князь хотел его щедро одарить, но студент пожелал одного — соединиться со своей возлюбленной Хуэй Гэ. Князь согласился. Их сыну уже один­надцать лет сравнялось. Он помнил своего благодетеля-даоса, навещал его могилу.

Как-то в далеком краю один местный торговец встретил даоса, который попросил передать князю некий сверток. Князь признал свою вещь, но, ничего не понимая, повелел разрыть могилу даоса. Гроб оказался пустым.

Как было бы замечательно, если такое случилось бы на самом деле — «небо и земля в рукаве»! Далее умереть в подобном рукаве — стоило бы!

ПРОКАЗЫ СЯОЦУЙ

Еще в детстве с министром Ваном, когда он лежал на постели, случилось вот что: грянул внезапно сильный гром, кругом потемнело, и кто-то, размером больше кошки, прильнул к нему, а едва сумрак рассеялся и все прояснилось — непонятное существо исчезло. Брат объяснил, что это была лиса, укрывшаяся от Грома Громового, а по­явление ее сулит высокую карьеру. Так и случилось — Ван преуспел в жизни. Вот только единственный сын его уродился глупым, и никак не удавалось женить его.

Но однажды в ворота усадьбы Ванов вошла женщина с девушкой необыкновенной красоты и предложила дочь дурачку Юаньфэну в жены. Родители обрадовались. Вскоре женщина исчезла, а девица Сяоцуй стала жить в доме.

Была она сметлива необыкновенно, но все время веселилась и проказничала да над мужем подшучивала. Свекровь примется ее бра­нить, а она знай молчит, улыбается.

[353]

На той же улице жил цензор, тоже носивший фамилию Ван. Он мечтал нашему Вану насолить. А Сяоцуй, вырядившись как-то пер­вым министром, дала повод цензору заподозрить свекра в тайных против него происках. Через год настоящий министр умер, цензор явился в дом Вана и случайно столкнулся с его сыном, обряженным в царское платье. Отобрал у дурачка одежды и шапку и отправился до­носить государю.

Между тем Ван с женой отправились наказать невестку за глупые забавы. Та только смеялась.

Государь рассмотрел принесенные одежды и понял, что это про­сто забава, разгневался на ложный донос и велел отдать цензора под суд. Тот попытался доказать, что в доме Вана живет нечистая сила, но слуги и соседи все опровергли. Цензора сослали на дальний юг.

С тех пор в семье полюбили невестку. Правда, беспокоились, что у молодых детей нет.

Однажды жена в шутку накрыла мужа одеялом. Глядь, а он уже и не дышит. Только набросились на невестку с руганью, как барич при­шел в себя и нормальным сделался, словно и не был дурачком. Те­перь молодые зажили наконец по-людски.

Как-то молодая уронила и разбила дорогую старинную вазу. Ее принялись корить. Тогда она объявила, что вовсе не человек, а жила в доме только в благодарность за доброе отношение к своей матери-ли­сице. Теперь же она уйдет. И исчезла.

Муж стал сохнуть от тоски. Спустя два года он как-то услыхал из-за ограды голос и понял, что это его жена, Сяоцуй. Ван умолял ее снова поселиться у них в доме, даже мать для уговоров призвал. Но Сяоцуй согласилась жить с ним лишь в уединении, в загородном доме.

Спустя какое-то время она стала стареть. Детей у них не было, и она уговорила мужа взять молодую наложницу. Он отказывался, но потом решился. Новая жена оказалась вылитой Сяоцуй в молодости. А та тем временем исчезла. Понял муж, что она нарочно состарила свое лицо, дабы он легче смирился с ее исчезновением.

ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА ЦЗЯОНО

Студент Кун Сюэли был потомком Совершенного, то есть Кунцзы, Конфуция. Будучи образованным, начитанным, он хорошо писал стихи. Раз поехал к ученому другу, а тот умер. Пришлось временно поселиться в храме.

[354]

Шел как-то мимо опустевшего дома господина Даня, а из ворот вдруг выходит красивый юноша. Принялся уговаривать студента переехать в дом и учить, наставлять его, юношу. Вскоре приехал Старший Господин. Благодарил студента, что не отказался учить его туповатого сына. Одарил щедро. Студент продолжал наставлять, про­свещать юношу, а вечерами они пили вино и развлекались.

Наступила жара. И тут у студента появилась опухоль. Юноша призвал сестренку Цзяоно лечить учителя. Та пришла. Быстро справи­лась с болезнью, а когда выплюнула изо рта красный шарик, студент враз почувствовал себя здоровым. Потом снова положила шарик в рот и проглотила.

С той поры студент потерял покой — все о красавице Цзяоно думал. Только та еще слишком годами мала была. Тогда юноша пред­ложил ему жениться на милой Сун, дочери своей тетки. Та постарше. Студент как глянул, тотчас влюбился. Устроили свадьбу. Вскоре юноша с отцом собрались уезжать. А Куну посоветовали вернуться с женой на родину. Старик подарил им сто слитков золота. Юноша взял молодых за руки, велел зажмуриться, и они вмиг вспорхнули, одолели простор. Прилетели домой. А юноши как не бывало.

Зажили с матушкой Куна. Родился сын по имени Сяохуань. Кун продвигался по службе, но внезапно был отстранен от должности.

Однажды, охотясь, снова встретил юношу. Тот пригласил к себе в какое-то село. Кун приехал с женой и ребенком. Пришла и Цзяоно. Она была уже замужем за неким господином у. Зажили вместе. Как-то юноша сказал Куну, что надвигается страшная беда и спасти их может только он, Кун. Тот согласился. Юноша признался, что в их семье все не люди, а лисицы, но Кун не отступился.

Началась страшная гроза. Во мраке возник некто, похожий на беса с острым клювом, и схватил Цзяоно. Кун ударил его мечом. Бес рухнул наземь, но и Кун упал замертво.

Цзяоно, увидав погибшего из-за нее студента, велела подержать ему голову, разнять зубы, а сама пропустила ему в рот красный шарик. Прильнула к губам и стала дуть, а шарик так и заклокотал в горле. Вкоре Кун очнулся и ожил.

Оказалось, что в грозу погибла вся семья мужа Цзяоно. Пришлось ей с юношей вместе с Куном и его женой ехать к ним на родину. Так и зажили вместе. Сын Куна подрос, сделался красавцем. Но в лице его проглядывало что-то лисье. Все в округе знали, что это лисий детеныш.

[355]

ВЕРНАЯ СВАХА ЦИНМЭЙ

Однажды у студента Чэна прямо из одежды выпорхнула какая-то дева редкой красоты. Призналась, правда, что она лисица. Студент не испугался и стал с ней жить. Она родила ему девочку, которую на­рекли Цинмэй — Слива.

Только об одном просила студента: не жениться. Обещала через положенное время родить ему мальчика. Но из-за насмешек родных и знакомых тот не выдержал и сосватал девицу Ван. Лисица рассер­дилась и ушла.

Цинмэй выросла умной, миловидной. Попала в служанки в дом некоего Вана, к его дочери А Си, четырнадцати лет. Они прониклись взаимной симпатией.

В том жегороде жил студент Чжан, бедный, но честный и пре­данный наукам, ничего не делавший кое-как. Цинмэй зашла однаж­ды к нему в дом. Видит: сам Чжан похлебку из отрубей ест, а для стариков родителей свиные ножки припас; за отцом, словно за малым дитем, ходит. Принялась уговаривать Си выйти за него замуж. Та страшилась бедности, но согласилась попробовать уговорить роди­телей. Дело не сладилось.

Тогда сама Цинмэй предложила себя студенту. Тот хотел взять ее честь по чести, но боялся, что у него не хватит денег. Тут как раз отцу А Си, Вану, была предложена должность начальника уезда. Перед отъездом он согласился отдать свою служанку в наложницы Чжану. Деньги частью сама Цинмэй прикопила, частью Чжанова мать насобирала.

Цинмэй повела все хозяйство в доме, зарабатывала вышиванием, заботилась о стариках. Чжан весь отдавался ученым занятиям. Тем временем в дальнем западном уезде умерла жена Вана, потом сам он попал под суд и разорился. Слуги разбежались. Вскоре и сам хозяин умер. А Си осталась сиротой, горевала, что даже похоронить родите­лей достойно не может. Хотела выйти замуж за того, кто похороны устроит. Согласилась было даже в наложницы пойти, но жена госпо­дина ее прогнала. Пришлось поселиться при храме. Только лихие мо­лодцы донимали ее приставаниями. Она даже подумывала, не наложить ли на себя руки.

В один из дней в храме укрылась от грозы богатая госпожа со слу­гами. Оказалось — это Цинмэй. Они с Си узнали друг друга, обня­лись со слезами. Чжан, как выяснилось, преуспел, стал начальником судебной палаты. Цинмэй тут же принялась уговаривать А Си испол­нить предначертание судьбы, выйти замуж за Чжана. Та противилась,

[356]

но Цинмэй настояла. Сама она стала, как и прежде, верно служить госпоже. Ни разу не поленилась, не понебрежничала.

Позднее Чжан сделался товарищем министра. Император своим указом пожаловал обеим женщинам титул «госпожи», от обеих у Чжана были дети.

Вот, читатель, какими причудливыми, кривыми дорожками, круж­ными путями шла дева, которой Небо поручило устройство этого брака!

КРАСНАЯ ЯШМА

У старика Фэна из Гуанпина был единственный сын, Сянжу. И жена, и невестка умерли, со всем в доме отец и сын управлялись сами.

Как-то вечером Сянжу увидал соседскую деву по имени Хунъюй, красная Яшма. У них сладилась тайная любовь. Через полгода о том прознал отец, разгневался ужасно. Дева решила бросить юношу, но на прощание уговорила его посвататься к девице из семьи Вэй, что жила в деревне неподалеку. Даже серебра ему на такое дело дала.

Отец девицы польстился на серебро, и брачный договор был за­ключен. Молодые зажили в мире и согласии, у них родидся мальчик, нареченный Фуэр. Живший по соседству местный магнат Сун увидал как-то молодую женщину и стал ее домогаться. Та ему отказала. Тогда его слуги ворвались в дом Фэнов, избили старика и Сянжу, а женщину силой увели с собой.

Старик не вынес унижения и вскоре умер. Сын остался с мальчи­ком на руках. Пробовал жаловаться, но правды не добился. Потом дошло до него, что и жена его, не вынеся оскорблений, скончалась. Подумывал даже зарезать обидчика, но того охраняли, да и ребенка не на кого было оставить.

Как-то к нему явился незнакомец с траурным визитом. Принялся уговаривать отомстить Суну, обещал самолично исполнить задуман­ное. Испуганный студент взял сына на руки и убежал из дому. А ночью кто-то зарезал Суна, обоих его сыновей и одну из жен. Обви­нили студента. Сняли с него облачение ученого, специальный костюм и ну пытать. Он отпирался.

Правитель, вершивший неправый суд, проснулся ночью оттого, что в его кровать с небывалой силой вонзился кинжал. Со страху он снял со студента обвинение.

Студент вернулся домой. Теперь был он совсем один. Где ребенок,

[357]

неизвестно, его ведь отняли у несчастного. Однажды кто-то постучал­ся в ворота. Поглядел — женщина с ребенком. Признал Красную Яшму со своим сыном. Стал расспрашивать. Та призналась, что вовсе не соседская дочь, а лиса. Как-то ночью наткнулась в лощине на пла­чущего ребенка, взяла его на воспитание.

Студент взмолился, чтобы она его не оставляла. Зажили вместе. Красная Яшма ловко управлялась по хозяйству, купила ткацкий ста­нок, взяла в аренду землю. Пришла пора экзаменов. Студент приго­рюнился: у него ведь отобрали костюм, облачение ученого. Но женщина, оказалось, давно послала деньги, чтобы его имя восстанови­ли в списках. Так он и экзамены успешно сдал. А жена его все тру­дилась, изнуряла себя работой, но все равно оставалась нежной и прекрасной, словно в двадцать лет.

ВАН ЧЭН И ПЕРЕПЕЛ

Ван Чэн происходил из древнего рода, был по природе своей чрез­вычайно ленив, так что имение его с каждым днем все сильнее при­ходило в упадок. Лежали с женой и знай друг с другом ругались.

Стояло жаркое лето. Деревенские жители — и Ван среди про­чих — повадились ночевать в заброшенном саду. Все спавшие встава­ли рано, только Ван поднимался, когда красное солнце уже, как говорится, на три бамбуковые жердины поднялось. Раз нашел в траве драгоценную золотую булавку. Тут какая-то старуха вдруг появилась и принялась булавку искать. Ван, хоть ленивый, но честный, отдал ей находку. Оказалось, булавка — память о ее покойном муже. Спросил его имя и понял: это его дед.

Старуха тоже была поражена. Призналась, что она — фея-лиса. Ван пригласил старуху в гости. На пороге появилась жена, растрепан­ная, с лицом — что увядший овощ, вся черная. Хозяйство в запусте­нии. Старуха предложила Вану заняться делом. Сказала, что скопила, еще живя с его дедом, немного денег. Нужно их взять, купить холста и в городе продать. Купил Ван холст и в город отправился.

В дороге застит его дождь. Одежда и обувь промокли насквозь. Пережидал он, пережидал да заявился в город, когда цены на холст упали. Опять Ван стал ждать, но пришлось продать себе в убыток. Собрался возвращаться домой, глянул, а деньги-то исчезли.

В городе рассмотрел Ван, что устроители перепелиных боев имеют огромный барыш. Наскреб остаток денег и купил клетку с перепела­ми. Тут опять дождь хлынул. День за днем лил не переставая. Смот-

[358]

рит Ван, а в клетке единственный перепел остался, остальные подо­хли. Оказалось, что это птица-силач и в бою равных ей не было во всем городе. Через полгода у Вана скопилось уже порядочно денег.

Как всегда, в первый день нового года местный князь, слывший любителем перепелов, стал скликать перепелятников к себе во дво­рец. Пошел туда и Ван. Его перепел побил самых лучших княжеских птиц, и князь вознамерился его купить. Ван долго отказывался, но на­конец сторговал птицу задорого. Вернулся домой с деньгами.

Дома старуха велела ему прикупить земли. Потом возвели новый дом, обставили его. Зажили, как родовитая знать. Старуха следила, чтобы Ван с женой не ленились. Через три года она внезапно исчезла.

Вот, случается, значит, что богатство не одним усердием добывает­ся. Знать, дело в том, чтобы душу в чистоте сохранить, тогда небо и смилостивится.

Юань Мэй 1716-1797

Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций Новеллы (XVIII в.)

ДВОРЕЦ НА КРАЮ ЗЕМЛИ

Ли Чан-мин, военный чиновник, скоропостижно скончался, но тело его три дня не остывало, и хоронить его боялись. Внезапно живот по­койника вздулся, полилась моча, и Ли воскрес.

Оказалось, пребывал он среди сыпучих песков, на берегу реки. Там увидал дворец под желтой черепицей и стражников. Те попыта­лись его схватить, началась драка. Из дворца пришел приказ прекра­тить свару и ждать повеления. Мерзли ночь напролет. Утром велели гостю отправляться домой. Стражники передали его каким-то пасту­хам, те вдруг накинулись на него с кулаками. Ли упал в реку, нагло­тался воды, так что живот раздулся, обмочился и ожил.

Через десять дней Ли взаправду умер.

До этого ночью к его соседу явились великаны в черных одеждах, потребовали проводить их к дому Ли. Там у дверей их поджидали двое еще более свирепого вида. Ворвались в дом, проломив стену. Вскоре оттуда донесся плач. История эта известна от некоего Чжао, приятеля покойного Ли.

[360]

ЧУДЕСА С БАБОЧКОЙ

Некий Е отправился поздравить своего друга Вана с шестидесяти­летием. Какой-то детина, представившись братом Вана, вызвался ехать вместе с ним. Скоро стемнело. Началась гроза.

Оглянулся Е и видит: детина висит на лошади головой вниз, а ноги его, словно по небу идут, и при каждом шаге ударяет гром, а изо рта пыхает паром. Е страшно перепугался, но скрыл испуг.

Ван вышел им навстречу. Приветствовал и братца, который ока­зался серебряных дел мастером. Е успокоился. Сели праздновать. Когда стали укладываться на ночлег, Е ни за что не хотел спать в одной комнате с детиной. Тот настаивал. Пришлось уложить третьим старого слугу.

Наступила ночь. Светильник погас. Детина уселся на постели, об­нюхал полог, высунул длиннюший язык, а потом набросился на ста­рого слугу и принялся его пожирать. В ужасе воззвал Е к государю Гуань-ди, ниспровергателю бесов. Тот спрыгнул с потолочной балки под гром барабана и огромным мечом ударил детину. Тот обернулся бабочкой величиной с колесо от телеги и крыльями отражал удары. Е потерял сознание.

Очнулся — рядом ни слуги, ни детины. Только кровь на полу. По­слали человека узнать про братца. Оказалось, тот работал в своей мас­терской и поздравлять Вана не ездил.