Александр Поуп (Alexandre Pope) 1688—1744

Произведению предпослано авторское вступление, которое представ­ляет собой посвящение некоей Арабелле Фермор. Поуп предостерега­ет Арабеллу от того, чтобы она чересчур серьезно отнеслась к его творению, поясняя, что оно преследует «единственную цель: развлечь немногих молодых леди», наделенных достаточным здравым смыслом и чувством юмора. Автор предупреждает, что в его поэме все неверо­ятно, кроме единственного реального факта — «утраты вашего локо­на», — и образ главной героини не уподобляется Арабелле Фермор ничем, «кроме красоты». Я знаю, как неуместны умные слова в при­сутствии леди, пишет далее автор, но поэту так свойственно стре­миться к пониманию. Поэтому он предваряет текст еще нес­колькими пояснениями. Четыре стихии, в пространстве которых раз­вернется действие поэмы, населены духами: сильфами, гномами, ним­фами и саламандрами. Гномы — или демоны земли — существа злокозненные и охочие на проказы, зато обитатели воздуха сильфы — существа нежные и благожелательные. «По словам розенкрейцеров, все смертные могут наслаждаться интимнейшей близостью с этими

[82]

нежнейшими духами, пока выдерживается условие... соблюдение не­поколебимого целомудрия».

Так, изящно обозначив правила литературной игры, Поуп вводит читателя в многослойный фантастический мир своей поэмы, где за­бавное житейское происшествие — пылкий поклонник на велико­светском рауте отрезал локон у неприступной красавицы — обретает вселенский масштаб.

Поэма состоит из пяти песен. В первой песне предводитель силь­фов Ариэль стережет сон прекрасной Белинды. Во сне он нашептыва­ет ей слова о том, как священна ее непорочность, дающая право на постоянную охрану добрых духов. Ведь светская жизнь полна соблаз­нов, к которым склоняют прелестниц злонамеренные гномы. «Так приучают гномы чаровниц кокетливо смотреть из-под ресниц, румя­ниться, смущаться напоказ, повес прельщать игрой сердец и глаз». Под конец своей речи Ариэль в тревоге предупреждает Белинду, что нынешний день будет отмечен для нее бедой и она должна быть вдвойне бдительна и остерегаться своего заклятого врага — Муж­чины.

Белинда пробуждается. Она пробегает глазом очередное любовное послание. Затем смотрится в зеркало и начинает священнодейство­вать перед ним, как перед алтарем, придавая своей красоте еще более ослепительный блеск. Нежные сильфы незримо присутствуют при этой волнующей процедуре утреннего туалета.

Песнь вторая начинается с гимна цветущей красоте Белинды, ко­торая своим блеском превосходит даже сияние разгорающегося летнего дня. Красавица отправляется на прогулку вдоль Темзы, при­ковывая взоры всех встречных. В ней все — само совершенство, но венцом прелести являются два темных локона, украшающие мрамор шеи. Поклонник Белинды барон воспылал желанием отнять именно эти роскошные пряди — как любовный трофей. В то утро на заре он сжег перчатки и подвязки былых возлюбленных и у этого жертвен­ного костра просил небо лишь об одном сокровище — локоне Бе­линды.

Верный Ариэль, предчувствуя опасность, собрал всю подвластную ему рать добрых духов и обратился к ним с призывом охранять и бе­речь красавицу. Он напоминает сильфам, сильфидам, эльфам и феям, как важен и ответственен их труд и как много опасностей таит каж­дый миг. «Коснется ли невинности позор, окажется ли с трещинкой фарфор, честь пострадает илиже парча, вдруг нимфа потеряет сгоря-

[83]

ча браслет или сердечко на балу...» Ариэль вверяет каждому духу за­боту об одном предмете туалета Белинды — серьгах, веере, часах, кудрях. Сам он обязуется следить за песиком красавицы по имени Шок. К юбке — этому «серебряному рубежу» непорочности — при­ставляются сразу пятьдесят сильфов. Под конец речи Ариэль грозит, что дух, уличенный в небреженье, будет заточен во флаконе и прон­зен булавками. Воздушная невидимая свита преданно смыкается во­круг Белинды и в страхе ждет превратностей судьбы.

В третьей песне наступает кульминация — Белинда лишается за­ветного локона. Это происходит во дворце, где придворные роятся вокруг королевы Анны, снисходительно внимающей советам и вку­шающей чай. Белинда своя в этом великосветском кругу. Вот она присаживается к ломберному столу и виртуозно обыгрывает двух партнеров, один из которых — влюбленный в нее барон. После этого проигравший вельможа жаждет реванша. Во время кофейного ритуа­ла, когда Белинда склоняется над фарфоровой чашечкой, барон под­крадывается к ней — и... Нет, ему не сразу удается выполнить свой кощунственный замысел. Бдительные эльфы трижды, дернув за се­режки, заставляют Белинду оглянуться, однако в четвертый раз они упускают миг. Теряется и верный Ариэль — «смотрел он в сердце нимфы сквозь букет, вдруг в сердце обнаружился секрет; увидел сильф предмет любви земной и перед этой тайною виной отчаялся, застигнутый врасплох, и скрылся, испустив глубокий вздох...» Итак, именно этот момент — когда Ариэль покинул охраняемую им Бе­линду, узревв ее душе любовь (уж не к тому ли самому барону?), — стал роковым. «Сомкнула молча ножницы вражда, и локон отделился навсегда». Барон переживает триумф, Белинда — досаду и злость. Эта центральная песнь поэмы — пик, накал напряженного противобор­ства: словно продолжая только что законченную ломберную партию, где масти шли войной друг против друга, а короли, тузы, дамы и дру­гие карты вели сложные скрытые маневры, — под сводами дворца закипают человеческие страсти. Белинда и барон обозначают теперь два враждебных и непримиримых полюса — мужской и женский.

В четвертой песне в действие вступают злые духи, решающие вос­пользоваться моментом. Скорбь Белинды по похищенному локону столь глубока и велика, что у злонамеренного гнома Умбриэля возни­кает надежда: заразитьее унынием весь мир. Вот этот мрачный дух отправляется — «на закопченных крыльях» — в подземные миры, где в пещере прячется отвратительная Хандра. Уее изголовья ютится

[84]

не менее угрюмая Мигрень. Поприветствовав владычицу и вежливо напомнив о ее заслугах («владеешь каждой женщиною ты, внушая то капризы, то мечты; ты вызываешь в дамах интерес то к медицине, то к писанью пьес; гордячек заставляешь ты блажить, благочестивых учишь ты ханжить...»), гном призвал хозяйку пещеры посеять смерт­ную тоску в душе Белинды — «тогда полмира поразит хандра»!

Хандра достает мешок всхлипов и причитаний, а также флакон скорбей, печалей и слез. Гном радостно уносит это с собой, чтобы не­медленно распространить среди людей. В результате Белиндой овладе­вает все большее и большее отчаянье. Потеря локона влечет за собой цепь неутешных переживаний и горьких безответных вопросов. В самом деле, посудите, «зачем щипцы, заколки, гребешок? Зачем в не­воле волосы держать, железом раскаленным поражать?.. Зачем нам папильотки, наконец?..». Эта мизантропия заканчивается признанием в равнодушии к судьбе всей вселенной — от комнатных собачек до людей. Попытки вернуть локон назад ни к чему не приводят. Барон любуется трофеем, ласкает его, хвастает им в обществе и намеревает­ся вечно хранить добычу. «Мой враг жестокий! — в сердцах воскли­цает Белинда по его адресу, — лучше бы в тот миг ты мне другие волосы остриг!»

В последней, пятой части поэмы накаленные страсти ведут к от­крытой войне полов. Напрасно некоторые трезвые голоса пытаются воззвать к женскому разуму, резонно уверяя, что потеря локона еще не конец мира, а также что «помнить надлежит средь суеты, что добродетель выше красоты». Говорится и о том, что локоны рано или поздно седеют и вообще красота не вечна, а также что презирать мужчин опасно, так как можно в подобном случае помереть девицей. Наконец, не надо никогда падать духом. Однако оскорбленное само­любие Белинды иее наперсниц объявляет подобные резоны ханжест­вом. Дамы кричат: «К оружию!» И вот уже разгорается схватка, раздаются вопли героев и героинь и трещит китовый ус корсетов. Зловредный гном Умбриэль, сидя на канделябре, «на битву с наслаж­дением глядел».

Белинда атаковала барона, однако его не страшило это. «Его влек­ла единственная страсть — у ней в объятьях смертью храбрых пасть...» Он предпочел бы заживо сгореть в купидоновом огне. В пыл­кой драке вновь обнаружилась истина, что мужчины и женщины не­обходимы друг другу и созданы друг для друга. И им лучше прислушиваться к голосу собственных чувств, чем к шепоту духов.

[85]

Ну а локон? увы, он тем временем сгинул, исчез, незаметно для всех, очевидно, по велению небес, решивших, чтовладеть этим со­кровищем недостойны простые смертные. По всей вероятности, убежден автор поэмы, локон достиг лунной сферы, где находится скопище потерянных предметов, коллекция нарушенных обетов и т. п. Локон воспарил, чтобы быть предметом поклонения и воспева­ния поэта. Он стад звездой и будет сиять и посылать свой свет на землю.

Пусть человеческая жизнь красавицы ограниченна и скоротечна и всемее прелестям и локонам суждено пасть в прах — этот, единст­венный, похищенный локон всегда останется цел.

«Он Музою воспет, и вписана Белинда в звездный свет».

В. А. Сагалова