Крестьяне в московском государстве

Крестьяне составляли основную массу жителей Московской Руси. Они издревле делились на две категории: черносошных (или чернотяглых), живших на черных, государственных землях (верховным собственником их был великий князь), и крестьян, живших в вотчинах и поместьях бояр, дворян, церковных феодалов. Черносошные крестьяне, как и черные по­садские люди, жили общиной, которая владела землями и на основе кру­говой поруки осуществляла платежи в казну. Источники называет их ещё письменными или численными людьми, потому что они все исчислены (учтены), несут тягло и распоряжаются своей землей не иначе, как с согла­сия общины и при условии передачи новому владельцу (наследнику, арен­датору или покупателю) лежащего на данном участке земли тягла.

Крестьяне, жившие в частновладельческих вотчинах, строили свои отношения с владельцами земли на условиях ряда - договора. Садясь нa неосвоенную или запущенную землю и беря обязательство расчистить по­ля и луга, распахать пашню, построить дом и т.п., крестьянин получал льготу (освобождение от уплаты податей на 2, 5 и более лет) и подмогу (ссуду) - деньгами или. что было чаше, скотом, орудиями труда, семенами. Ссуда денежная - серебром - дала название крестьянам, ее взявшим, - серебренники. Необходимость возврата ссуды при уходе с насиженного места не только сдерживала выход, но делала его практически невозмож­ным, ибо крестьянин после окончания льготных лет значительную долю своего продукта отдавал владельцу земли в виде подати - своеобразной платы за пользование ею. Разве что новый владелец, переманивший кре­стьянина, уплатит за него серебро и «откажет» его у старого хозяина.

Плата за пользование землей вносилась ежегодно в виде денежного или натурального оброка. В разных землях он был разный, состоял либо из части урожая, либо из определенного количества продуктов с выти (тяглой единицы).

Часть крестьян (главным образом на плодородных землях), в местах, где имела место барская запашка, находились на барщине. Это личная рабoта в хозяйстве феодала. Она могла быть либо дополнением к оброку, либо заменяла его. По грамоте митрополита Киприана Константиновскому монастырю 1391 г. крестьяне, отбывая барщину, «церковь наряжали, двор тынили, хоромы ставили, пашню пахали на монастырь взгоном, убира­ли хлеб и сено, прудили пруды, сады оплетали, на невод ходили, хлебы пекли, пиво варили, лен пряли». Такие работы называли монастырским изделием. Царский Судебник считал барщину явлением общим и вполне законным, обозначая ее термином боярское дело.

Правовое положение крестьянства. Одним из неотъемлемых прав кре­стьян, смягчавшим определённым образом тяжесть повинностей, которы­ми они были обременены, оставалось право свободного выхода от земле­владельца и перехода к другому. Судебник 1497 г. узаконил и срок этого выхода: за неделю до Юрьева дня осеннего - 26 ноября - и неделю после него. Судебник 1550 г. подтвердил этот срок. При выходе крестьянин, за­платив долги, платил ещё пожилое - за пользование двором. По первому Судебнику оно составляло в степной полосе 1 рубль (Судебник царский добавил ещё 2 алтына), а в лесной - полтину. Размер пожилого зависел от прожитых лет: полная плата взималась от 4 лет и более. За меньшее ко­личество лет и плата была меньше (за 1 год 1/4 цены двора, за 2 года 1/2 и т.д.). Судебник 1550 года, принятый после восстания в Москве 1547 г., не­сколько смягчил порядок выхода, разрешив крестьянину при выходе в Юрьев день собрать урожай с земли прежнего владельца.

Однако главной тенденцией в развитии крестьянского хозяйства в Мо­сковской Руси становится сужение возможностей выхода и прикрепление крестьян к земле. Помимо «серебра» этому способствовал институт староожилъства. Старожильцами назывались крестьяне, долгие годы жившие на земле феодала и платившие подати, пользовавшиеся уважением и поче­том, ведавшие раскладом тягла в общинах, осуществлявшие суд по мел­ким делам. Уходить с насиженных мест в спокойные годы они не имели повода. Из-под протектората крупных бояр и монастырей крестьяне вы­ходили редко, уход был, главным образом, из худородных поместий.

Крепостной акт – главное доказательство в суде

Введение крепостного права

В этих условиях у московского правительства был один выход за­претить свободу крестьянского передвижения и ввести заповедные лета. С 1581 г. на землях, охваченных очередной переписью, все записанные в писцовые книги крестьяне объявлялись старожильцами и не могли поки­дать свои дома.. И хотя первоначально эта мера рассматривалась как вре­менная, ею было положено начало закрепощения. Следующий его этап - введение в 1597 г. пятилетнего срока сыска беглых крестьян (урочных лет), в течение которого ставших владельческими крестьян можно было искать и возвращать на прежние места жительства.

В первой половине XVII в., восстанавливая после Смуты законопорядок в стране, правительство неоднократно меняло этот срок сыска неза­конно ушедших крестьян (девять, пятнадцать, десять лет), руководствуясь, прежде всего, интересами формирующегося дворянства, чьи земли были более разорены, чем земли крупных феодалов. Дворяне и мелкие феодалы стояли за полную отмену срока давности исков о крестьянах.

Соборное Уложение 1649 г. закрепило бессрочный сыск крестьян, по­ставив последнюю точку в процессе их закрепощения. Крепостное право, т.е. право землевладельца на личность крестьянина и его детей, закрепля­лось в законе введением пытки для тех крестьянских детей, «которые от своих отцов и матерей учнут отпиратися». Закон установил большие штрафы и наказания кнутом для лиц, принимавших и укрывавших беглых. Вводилась имущественная ответственность крестьянина за своего госпо­дина, долги дворян следовало «править» на их крестьянах. Постепенно переходило к их владельцам и право распоряжения и отчуждения кресть­янских земель.

Соборное Уложение, однако, охраняло при этом личность крестьяни­на, посягательства на его жизнь и честь оставались уголовно наказуемы­ми. По традиции «хозяева» крестьян считались как бы государственными представителями (агентами) по отношению к ним и обязаны были под­держивать должный порядок на крестьянских землях (не разорять кресть­ян и не наносить тем самым ущерба казне). Любые противоправные дей­ствия по отношению к крестьянам (как, собственно, и по отношению ко всему населению) запрещались. Права крестьян оговаривались законом, в том числе право равного суда для всех.

Резкое ухудшение положения крестьянства наступает во времена Петра I, когда крестьянин превращается в крещеную собственность помещика, а его положение сравнивается с холопским.

Вотчина и поместье

Главными формами поземельной собственности ста­новятся вотчина и поместье. Церковное землевладение начинает ограни­чиваться (при Иване IV особенно), вводятся запреты на приобретение но­вых земель, на завещания в пользу церкви, на вклады в монастыри. Но оно все ещё остается весьма значительным. Государство постепенно изы­мает у феодалов их иммунитетные права, прибирает к своим рукам судеб­ные и фискальные функции. Все феодальные земли облагаются государст­венными налогами и повинностями, тяжесть которых падает на крестьян. Но и крестьяне, прежде всего сидевшие на государственных землях, оста­ются собственниками земли с правом отчуждения. Здесь сделки с землей даже после установления запрета на выход являются обычной практикой.

 Судебник 1550 г. о вотчинах

Вотчина - земельное держание наследственного характера. Оно дава­лось вассалам за военную службу, но с правом отчуждения; вотчину мож­но было продать, отдать в залог, подарить, обменять, передать по наследству. Однако новый владелец получал вместе с вотчиной и обязанность нести военную службу. Это то же самое, что феод (или лен) на Западе.

Судебник различает две категории вотчин (ст. 85). К первой относи­лись родовые вотчины, распоряжение которыми ограничивал родовой обычай. Нужно иметь в виду, что часть родовых земель (луга, леса) нахо­дилась в общем владении всего рода, во владении отдельных его членов только обрабатываемые земли (пашни). Но и этими землями нельзя было распоряжаться без согласия родичей («остальной братии»). Сделки, как правило, оформлялись от лица всего рода; родичи имели право преиму­щественной покупки отчуждаемой вотчины; против сородича, ослушав­шегося и поступившегося вопреки общему мнению, можно было воз­буждать иск.

Идя навстречу пожеланиям вотчинников и упрощая процедуру купли-продажи вотчины, Судебник 1550 г. разрешил отчуждение родовых недвижимостей без согласия родичей. Но при этом, пытаясь сдержать про­цесс «оскудения» родовитых фамилий, установил в законодательном по­рядке право родового выкупи. Родственникам была предоставлена возмож­ность выкупать у чужака родовые земли в течение 40 лет после сделки. Сначала это право распространялось только на сделки возмездного ха­рактера (куплю-продажу, залоги и мену), а затем, в XVII в., и на все ос­тальные: завещание, дарение и др. Правда, воспользоваться этим правом могли лишь братья и племянники; прямые потомки (дети и внуки), а также все прочие боковые родичи исключались из числа пользователей.

Чуть позже, в 1580 г. Иван IV запретил выкуп принадлежащих круп­ным земельным собственникам родовых вотчин, заложенных в годы оп­ричнины в монастыри. Очевидно, эта мера подготавливала взятие запре­щенных к выкупу земель в казну, но не была осуществлена.

Кроме родовых вотчин имели место вотчины купленные и подаренные (пожалованные) государем за службу пожизненно или в собственность. Последние, как и купленные вотчины, могли свободно обращаться на рынке недвижимости в качестве товара.

Поземельная собственность в форме поместья

Поместье, в отличие от вотчины - держание условное, оно давалось на время службы (аналогично западному бенефицию). Поместье нельзя было отчуждать, передавать по наследству. После смерти служилого чело­века земля его возвращалась в царский домен.

Первый раз слово «поместье» встречается в Судебнике Ивана III, со­гласно которому земли на поместном праве даются служащим лицам из черных и дворцовых земель. Позднее текущим законодательством это право служащих на поместье окончательно утверждается, устанавливают­ся разряды людей, имеющих право владеть поместьем, виды недвижимо­сти, которые могли быть объектом поместного права, регламентируются права помещиков.

Владеть поместьями могли представители всех родов государственной службы: бояре, дьяки, подьячие, придворные служители, гости и др. Раз­меры служебного держания (поместного оклада) зависели от ряда обстоя­тельств: от чина, от местности, где проходила служба, от срока службы и ее успехов. За особые заслуги и героические поступки следовали награды в виде прибавок к окладам. К середине XVII в. оклады составляли от 1000 четвертей для бояр, окольничих и думных дворян, до 30-250 четвертей для детей боярских. Имели место и добавочные оклады, особенно на ок­раинах, в целях скорейшей колонизации и защиты границ. Сверх оклада (пашни) отводились угодья: выгоны, сенные покосы и лес, охотничьи, рыбные, бортные места. Учитывалось и качество земли: «худая» земля «сдабривалась» прибавкой оклада.

Поместный земельный фонд складывался из дворцовых земель, реже из черных, земель, поступавших в казну путем выморочности, конфискаций и экспроприации. Постепенно, однако, этот фонд истощался, изыскивать свободные земли становилось все труднее. Нужно иметь в виду, что на­личные поместья обращались, как правило, лишь в определенной катего­рии служилых людей или в определенном месте. Скажем, поместья иноземцевские давались только иноземцам, поместья татар и мордвы запре­щалось передавать русским и иным, поместья погибших на войне перехо­дили к землякам, служивших в полках «литовского списка» - литве и т.д. В результате стало постепенно вводиться денежное жалование, сначала в качестве дополнения к поместью (в Сибири имело место хлебное и соля­ное жалование), затем, с ростом денежного хозяйства, как основное. В XVIII в. оно полностью вытеснит поместную дачу, замененную денежным довольствием.

С Уложения о службе 1556 г., закрепившего обязанность службы вла­дельцев как поместий, так и вотчин, в зависимости от величины надела (дачи), начался постепенный процесс сближения правового режима этих двух видов владения. Главной тенденцией в развитии поместного права становится переход права пользования в право собственности. Он завер­шается, в основном, Соборным Уложением и последовавшими за ним за­конами.

Во-первых, развивается право наследования в поместьях. ещё при жиз­ни отцы «припускают» сыновей к участию в пользовании поместьем.

 Соборное Уложение разрешило обмен поместий на вотчины (с согласия правительства), а в конце XVII в. - и другие сделки, в том числе продажу и дарение. С этого времени была допущена и продажа поместий за долги при несостоятельности должника. Так стирались раз­личия между поместьем и вотчиной, окончательно ликвидированные ука­зом Петра I о единонаследии 1714 г.

Соборное Уложение разрешило обмен поместий на вотчины (с согласия правительства), а в конце XVII в. - и другие сделки, в том числе продажу и дарение. С этого времени была допущена и продажа поместий за долги при несостоятельности должника. Так стирались раз­личия между поместьем и вотчиной, окончательно ликвидированные ука­зом Петра I о единонаследии 1714 г.

Преступления против суда

Третья группа - государственные преступления - действия «скопом и заговором» против власти, против государственного аппарата. Запреща­лось самовольно, «скопом и заговором», приходить к царю, к его чинов­никам, с разного рода требованиями, а при их предъявлении избивать и грабить должностных лиц. Такого рода действия, имевшие место во время городских восстаний 1648 г., наказываются смертной казнью «без всякие пощады».

Четко определено в законе и понятие измены Московскому государст­ву, каравшейся смертной казнью и конфискацией вотчин, поместий и дру­гого имущества. Это «сбор рати», переписка и иные контакты с недругами царя, оказание им помощи, сдача города недругу, прием шпионов и ди­версантов (иностранных людей для измены) и др. Судьбу изменников должны были разделить и члены их семей, знавшие о преступлении и не предотвратившие его. Однако Уложение делает значительный шаг вперед от опричного XVI в., освобождая от наказания жен, детей, родителей и других родичей, не знавших о преступлении. Более того, оно выделяет «прожиток» жене и детям из конфискованного имущества.

Преступления против церкви

Соборное Уложение впервые дает их четкую классификацию. На пер­вое место поставлены преступления против церкви, ранее бывшие объек­том церковного законодательства. В первой главе «О богохульниках и церковных мятежниках» рассматриваются религиозные преступления: святотатство, возложение хулы на Бога и другая «церковная татьба». Проявления богохульства в любой форме (словесно, через поклонение языческим богам, волхование) наказывалось квалифицированной смертью через сожжение. Ещё подробнее расписана защита самой церкви и ее слу­жителей. Срыв богослужения в церкви требует смерти, произнесение в ней непристойных речей в лицо митрополиту или игумену или другому свя­щенническому чину - торговой казни. Столь же строго законодательство и в отношении других церковных «бесчинств»: убийства, нанесения уве­чий в стенах церкви и т.п. Мы видим, что религиозные преступления при­обретают политический смысл, и государство, стремясь поднять авторитет церкви как особого идейного института, отходит от былого либерализма.

Свыше 70 статей X главы «О суде» Соборного Уложения посвящены защите чести, достоинства и неприкосновенности духовного сословия всех рангов. За бесчестье патриарха даже думные чины - бояре, окольничие и думные люди отдавались ему головою. Начиная с митрополита и ниже, предполагаются штрафы, составляющие годовой оклад оскорбленных.