Глава 6. Великая мистификация 7 страница

Гитлер смотрит на Молотова, но тот молчит, всем своим видом давая понять, что последняя фраза фюрера об окончании войны нуждается в разъяснении.

Конечно, имеются некоторые осложнения, соглашается Гитлер с немым вопросом Молотова, которые вынуждают Германию время от времени отвечать на некоторые события военными действиями. В настоящее время против Англии ведутся боевые действия, пока только на море и в воздухе, интенсивность которых ограничена погодой. Ответные мероприятия Англии смехотворны. Русские могут собственными глазами удостовериться, что утверждения о разрушении Берлина являются выдумкой. Как только улучшится погода, Германия будет в состоянии нанести сильный и окончательный удар по Англии.

Таким образом, в данный момент цель Германии состоит в том, чтобы не только провести военные приготовления к этому окончательному бою, но и попытаться внести ясность в политические вопросы, которые будут иметь значение во время сокрушения Англии и после него. При этом он пришел к следующим заключениям:

Во-первых, Германия не стремится получить военную помощь от России.

Во-вторых, из-за неимоверного расширения театра военных действий Германия была вынуждена, с целью противостояния Англии, вторгнуться в отдаленные от Германии территории, в которых она в общем не была заинтересована ни политически, ни экономически.

Возможно, господин Молотов заметил, что в ряде случаев происходили отклонения от тех первоначальных границ сфер влияния, которые были согласованы между Сталиным и министром иностранных дел. В некоторых случаях он - фюрер - не готов был идти на уступки, но понимал, что желательно найти компромиссное решение как, например, в случае с Литвой. Однако в ходе войны Германия столкнулась с проблемами, которые нельзя было предвидеть в начале войны, но которые крайне важны с точки зрения военных операций.

Теперь важно обдумать вопрос о том, как, оставив в стороне сиюминутные соображения, обрисовать в общих чертах сотрудничество между Германией и Россией и какое направление в будущем примет развитие германо-русских отношений. В этом деле для Германии важны следующие пункты:

Первое - необходимость жизненного пространства. Во время войны Германия приобрела такие огромные пространства, что ей потребуется 100 лет, чтобы использовать их полностью.

Второе - необходима некоторая колониальная экспансия в Северной Африке.

Третье - Германия нуждается в определенном сырье, поставки которого она должна гарантировать себе при любых обстоятельствах.

И четвертое - она не может допустить создания враждебными государствами военно-воздушных и военно-морских баз в определенных районах.

Интересы России при этом ни в коем случае не будут затронуты. Российская империя может развиваться без малейшего ущерба германским интересам.

Постоянно кивающий головой Молотов при последних словах Гитлера, нарушая протокол, заметил, что все сказанное фюрером совершенно верно.

Смущенно улыбнувшись на это замечание Молотова, Гитлер продолжал: если обе страны придут к пониманию этого факта, они смогут наладить взаимовыгодное сотрудничество и избавить себя от осложнений, трений и беспокойства. Совершенно очевидно, что Германия и Россия никогда не объединятся в единое государство. Они обе могут сами построить свое будущее, если при этом будут учитывать интересы другой стороны. У Германии нет интересов в Азии, кроме общих экономических и торговых.

Что же касается Европы, то тут есть несколько точек соприкосновения между интересами Германии, России и Италии. У каждой из этих стран есть понятное желание иметь выход в открытое море. Германия хочет выйти к Северному морю. Италия хочет уничтожить «засов», поставленный на Гибралтаре, а Россия стремится к океану. Вопрос состоит в том, насколько велики шансы этих трех держав действительно получить свободный доступ к океану без того, чтобы конфликтовать по этому поводу друг с другом.

Однако пока длится воина с Англией, не могут быть сделаны шаги, хоть в чем-то противоречащие целям окончания войны с Великобританией. В других местах также возникают аналогичные проблемы, которые, правда, важны только в течение войны. Так, у Германии не было никаких политических интересов на Балканах, но в настоящее время она вынуждена активизировать там свою деятельность, чтобы обеспечить себя определенным сырьем. Причиной тому - исключительно военные интересы. По аналогичным причинам Германии невыносима сама мысль о том, что Англия может получить плацдармы в Греции для строительства военно-воздушных и военно-морских баз. Рейх обязан предотвратить это при любых обстоятельствах.

Германия предпочла бы кончить войну еще в прошлом году и демобилизовать свою армию, чтобы возобновить мирную работу, так как с экономической точки зрения любая война является плохим бизнесом.

Бесшумно появились вышколенные официанты и принесли кофе в роскошных чашках мейссенского фарфора. Воспользовавшись паузой, Молотов вновь изъявил свое полное согласие с мнением фюрера, что достижение цели с помощью военных мер обходится намного дороже, чем с помощью мирных средств. Ему было с чем сравнивать. «Мирная» оккупация Прибалтики и Бессарабии, включая транспортные расходы по депортации в Сибирь примерно трети местного населения, обошлась в десять раз дешевле захвата Карельского перешейка...

Не притронувшись к кофе, Гитлер продолжал, повторив, что в нынешней ситуации Германия из-за военных действий вынуждена была активизироваться в районах, в которых она не заинтересована политически, но в которых…

Отхлебнув кофе, Молотов поймал себя на мысли, что уже не совсем воспринимает этот лабиринт общих рассуждений Гитлера. Постарались и переводчики, громоздя друг на друга русские подчинительные союзы: который, которые… Придется внимательнее прочесть стенограмму.

«Кроме всего этого, - продолжал плести свои кружева Гитлер, - существует проблема Америки. В настоящее время Соединенные Штаты ведут империалистическую политику. Они помогают Англии, в лучшем случае, для того чтобы продолжить собственное перевооружение и, приобретя базы, усилить свою военную мощь. В отдаленном будущем предстоит решить вопрос о тесном сотрудничестве тех стран, интересы которых будут затронуты расширением сферы влияния этой англосаксонской державы, которая стоит на фундаменте куда более прочном, чем Англия. Впрочем, это не тот вопрос, который предстоит решать в ближайшем будущем, во всяком случае, не в 1945 году. Только в 1970 или в 1980 году, самое раннее, эта англосаксонская держава сможет угрожать свободе других народов...»

Гитлер взглянул на Молотова, но ничего, кроме утомленности, на лице наркома не обнаружил и понял, что пора наконец перейти ближе к советско-германским отношениям.

«Я вполне понимаю, - с ноткой доверительности сообщил фюрер, - старание России получить незамерзающие порты с безопасным выходом в открытое море. Возможно, как Россия, так и Германия не достигли всего того, что они планировали достичь, однако успехи обеих сторон были, тем не менее, велики. Если непредвзятым взглядом окинуть еще нерешенные проблемы, ясно, что серьезные успехи могут быть достигнуты обоими партерами и в будущем. Что же касается Балкан, то Германия будет с помощью военной силы противостоять любым попыткам Англии получить плацдарм в Салониках. Германия все еще хранит в памяти неприятные воспоминания о Салоникском фронте первой мировой войны...»

«Почему Салоники представляют такую опасность?» - впервые позволил себе прервать фюрера Молотов.

«Из-за близости к румынским нефтяным промыслам, - ответил Гитлер. - Их Германия намерена защищать при любых обстоятельствах. Однако, как только восторжествует мир, германские войска немедленно покинут Румынию».

Гитлер замолчал и сделал глоток уже остывшего кофе, давая понять, что теперь он хочет послушать Молотова.

Молотов отметил, что заявления фюрера касались общих вопросов и что в целом он готов принять эти соображения.

«Перед моим отъездом из Москвы, - подчеркнул Молотов, - Сталин дал мне точные инструкции, и все, что я собираюсь сейчас сказать, совпадает со взглядами Сталина. Я полностью согласен с мнением фюрера о том, что оба партнера извлекли значительные выгоды из германо-русского соглашения. Германия получила безопасный тыл: общеизвестно, что это имело большое значение для хода событий в течение года войны. Вместе с тем, Германия получила существенные экономические выгоды в Польше. Благодаря обмену Литвы на Люблинское воеводство были предотвращены какие-либо трения между Россией и Германией. Германо-русское соглашение от прошлого года можно, таким образом, считать выполненным во всех пунктах, кроме одного, а именно Финляндии».

Голос Молотова начинает звучать раздраженно: «Финский вопрос до сих нор остается нерешенным. И потому я прошу фюрера ответить: сохраняют ли силу пункты германо-русского соглашения относительно Финляндии? С точки зрения советского правительства, никаких изменений здесь не произошло.

Теперь о Тройственном пакте. Что означает «новый порядок» в Европе и Азии и какая роль будет отведена в нем СССР? Эти вопросы необходимо обсудить во время берлинских бесед и предполагаемого визита в Москву Имперского министра иностранных дел, на что русские определенно рассчитывают. Кроме того, следует уточнить вопросы о русских интересах на Балканах и в Черном море, касающиеся Болгарии, Румынии и Турции. Советское правительство интересуется «новым порядком» в Европе и хотело бы иметь представление о границах так называемого «великого Восточно-азиатского пространства».

Молотов замолчал, переводя дух. На его лбу выступила испарина. По лицу Гитлера было видно, что он удивлен и весьма раздражен таким потоком вопросов и претензий.

Хорошо знавший своего фюрера Риббентроп испугался, что Гитлер сейчас закатит Молотову одну из своих истерик. Но Гитлер сдержался и спокойно ответил, что Тройственный пакт имел целью урегулирование состояния дел в Европе в соответствии с естественными интересами европейских стран, и во исполнение этого Германия теперь обращается к Советскому Союзу, чтобы он мог высказать свое мнение относительно интересующих его районов. Без содействия Советской России соглашение во всех случаях не может быть достигнуто. Это относится не только к Европе, но и к Азии, где сама Россия будет участвовать в определении великого Восточно-азиатского пространства и заявит о своих притязаниях. Задача Германии сводится здесь к посредничеству. Россия ни в коем случае не будет поставлена перед свершившимся фактом. Когда он, Гитлер, предпринимал попытку создания вышеупомянутой коалиции держав, самым трудным вопросом, который предстояло решить, были не германо-русские отношения, а вопрос...

Молотов с трудом слушал общие рассуждения, его голова тяжелела, и только последняя фраза Гитлера о необходимости изгнания Соединенных Штатов из всех частей света была настолько искренней, что советский нарком, не меньше самого фюрера ненавидевший этот оплот мирового империализма, с готовностью закивал головой, заявив, что полностью согласен с заявлениями фюрера относительно роли Америки в будущем мире.

«Кроме того, - заявил он, - участие России в Тройственном пакте представляется в принципе абсолютно приемлемым при условии, что Россия будет являться партнером, а не объектом. В этом случае он не видит никаких сложностей в деле участия Советского Союза в общих усилиях. Но сначала необходимо более точно установить цели и значение Пакта, особенно в связи с определением «великого Восточно-азиатского пространства».

Вместо ответа Гитлер взглянул на часы и, сославшись на возможность воздушной тревоги, предложил перенести переговоры на следующий день. Молотов, уставший от длинных и сбивчивых монологов фюрера, согласился. Гитлер, как всегда застенчиво улыбаясь, пожелал советской делегации хорошо провести время в Берлине. Молотов напомнил, что вечером в советском посольстве будет большой прием, и пригласил Гитлера. Фюрер поблагодарил наркома и сказал, что, если позволит время, постарается прийти....

Гитлер на прием не пришел, но зато в роскошный особняк советского посольства на Унтер-ден-Линден пришли оба его заместителя - Гесс и Геринг.

С началом военных действий Гитлер обнародовал официальное заявление, что в случае, если с ним, Гитлером, что-либо случится, фюрером Германии становится Рудольф Гесс.

Высокий, худощавый, с мрачным выражением аскетически бледного лица, с возбужденными глазами фанатика, Гесс с некоторым испугом смотрел на банкетный стол в виде огромной буквы «П», украшенный яркими гвоздиками и старинным серебром. (По случаю приема на стол был выставлен богатейший сервиз на 500 персон, сохранившийся в посольстве еще с царских времен.)

В отличие от Гесса, даже на прием явившегося в скромной партийной гимнастерке и портупее, рейхсмаршал Геринг чувствовал себя в средневековой роскоши советского посольства весьма непринужденно. В шитом серебром мундире рейхсмаршала (это звание было присвоено персонально ему одному), украшенном многочисленными звездами и орденами, грузная фигура Геринга ярко выделялась на фоне коричневых и черных френчей приглашенных партийных функционеров и строгих костюмов советского дипломатического персонала. Фигура была настолько яркой, что ей уже много лет интересовались разведки почти всех стран, играя на пристрастии Геринга к роскоши, красивым женщинам и кокаину. Мало кто знал тогда (да и сегодня тоже), что родная сестра рейхсмаршала была завербована через Коминтерн советской разведкой. Бывший ас первой мировой войны, числившийся еще с тех времен военным преступником, Геринг постоянно играл, а может быть, и был на самом деле (никто не знает, где кончается игра и начинается сущность) «рубахой-парнем» до такой степени, что даже вызвал улыбку на лице Молотова, что само но себе было немалым достижением.

Сообщив по секрету главе советского правительства, что ему, Герингу, будет поручено командовать парадом победы в Лондоне, поскольку именно его лихие пилоты поставили (или поставят в самом ближайшем будущем) Англию на колени, рейхсмаршал пригласил Молотова присутствовать на параде. Молотов поинтересовался, на какое число ему заказывать билет в Лондон.

«На 15 июля!» - без тени сомнения в голосе ответил Геринг.

Но особенно ему понравился новый советский посол Владимир Деканозов, что было очень кстати, поскольку Деканозов имел специальное задание от НКВД понравиться именно Герингу.

Рядом они выглядели очень комично: огромный толстый рейхсмаршал, сверкающий звездами мундира и бриллиантами на пальцах, и маленький, худенький Деканозов в черном костюмчике тройке, купленном в «Детском Мире», как острили его подчиненные. Рейхсмаршал, правда, не пригласил Деканозова на парад победы в Лондон, но зато пригласил его в свое поместье в Карин-холле «поохотиться и прекрасно провести время».

Ходили слухи, что по своему поместью Геринг разгуливает в тоге римских императоров с золотым лавровым венком на голове. Деканозов набрался наглости и решил проверить этот слух. Геринг расхохотался и, похлопав малыша-посла по плечу, сказал: «В моем доме вы увидите вещи и поинтереснее, чем какой-то золотой венок».

Заулыбался и Гесс, когда его спросили, может ли он подтвердить сведения советской разведки о том, что он, Гесс, мастерски играет на аккордеоне. Появился и аккордеон. Гесс смущенно взял его в руки и, будучи, как и Геринг, летчиком-ветераном первой мировой войны, заиграл печальную мелодию, известную каждому немецкому солдату: «Их хатте айне камераде...»

Печальная, и вместе с тем полная оптимизма музыка произвела впечатление на советских слушателей. (После войны она появится в СССР как песня «О красном барабанщике».)

В этот момент в искреннем веселье банкета решили принять посильное участие англичане. Взвыли сирены воздушной тревоги, задрожали зеркальные стекла окон от грохота зениток, давая понять специалистам, что система ночного ПВО столицы Рейха находится в эмбриональном состоянии, так как сирены взвыли, когда бомбардировщики были уже над городом. Геринг был явно смущен и быстро уехал. (Позднее Черчилль скажет Сталину: «Мы знали о пребывании господина Молотова в Берлине и решили таким образом напомнить о том, что мы еще живы».)

В здании советского посольства своего бомбоубежища не было. Хозяева и гости кинулись к выходу. Сопровождаемые адъютантами Гесс, Риббентроп, Молотов и Деканозов торопливо спустились по широкой мраморной лестнице и на машинах поехали во дворец «Бельвю», где в подвалах было оборудовано комфортабельное бомбоубежище. Остальные сотрудники посольства успели добежать до ближайшей станции метро. Многие остались в посольстве.

Работала рация, передавая в Москву шифровку о первой беседе с Гитлером. В ответной шифровке чувствовалось сталинское раздражение: вождь настаивал на том, чтобы конкретно решить с Гитлером вопросы, связанные с Финляндией, Болгарией, Румынией и турецкими проливами. В случае положительного решения этих вопросов Молотов получил инструкцию дать согласие на вступление СССР в Ось Рим-Берлин-Токио. Таким образом, член русской секции Коминтерна - товарищ Сталин - фактически дал согласие на присоединение первой в мире страны победившего пролетариата к антикоминтерновскому пакту. Чего не сделаешь во имя великой идеи!..

Гитлер также провел не самую лучшую ночь в своей жизни. Сообщения о разгроме итальянского флота в Таранто, о неожиданной вылазке Уайвелла в пустыне и унизительный воздушный налет англичан на Берлин в разгар переговоров с Молотовым - все это, конечно, не способствовало хорошему настроению и взывало к мести.

Он позвонил Герингу, который прибыл прямо с советского банкета в штаб ПВО столицы и внес дополнительный хаос в его и так не совсем четкую работу, и приказал проучить англичан так, «чтобы вздрогнул весь мир». Геринг не сразу понял, что от него хотят. «Превратите в развалины какой-нибудь их город! - орал в телефон Гитлер. - Уничтожьте его полностью! Сотрите с лица земли!» «Какой город?» - переспросил Геринг, всегда любивший конкретные приказы. «Любой», - гаркнул в ответ Гитлер и ткнул наугад пальцем в карту Англии. Палец фюрера уткнулся в пространство между Бирмингемом и Ковентри северо-западнее Лондона. Ближе к Ковентри. «Ковентри!» - провозгласил Гитлер. Геринг ничего не имел против и начал отдавать необходимые распоряжения.

На следующий день, 13 ноября, переговоры между Гитлером и Молотовым возобновились. Оба были бледны. Для пятидесятилетнего кремлевского аппаратчика фактически бессонная ночь, проведенная под грохот немецких зениток и взрывы английских авиабомб в сочетании с радионахлобучкой от любимого вождя, была достаточно сильным впечатлением, чтобы несколько выбить его из дипломатической колеи. У Гитлера, как мы уже отмечали, также не было особых причин радоваться. Предстоящая беседа обещала стать повышенно нервозной. Так и случилось.

Гитлер начал с того, что вернулся к замечанию Молотова, сделанному во время вчерашней беседы, о выполнении германо-русского соглашения «за исключением одного пункта, а именно Финляндии».

Во время русско-финской войны Германия выполняла все свои обязательства по соблюдению абсолютного благожелательного нейтралитета.

«Русское правительство, - вставил Молотов, - не имело никаких причин для критики позиции Германии во время этого конфликта».

Гитлер кивнул головой и с долей доверительности заметил, что он даже задержал в Бергене корабли, везшие в Финляндию вооружение и амуницию, на что Германии на самом деле права не имела. Подобная просоветская позиция Германии во время русско-финской войны натолкнулась на серьезное сопротивление остального мира, особенно Швеции.

Ныне реальная ситуация такова: в соответствии с германо-русским соглашением Германия признает, что политически Финляндия представляет для России первостепенный интерес и находится в ее зоне влияния. Однако Германия вынуждена принять во внимание два момента: во-первых, пока идет война, Германия крайне заинтересована в получении из Финляндии никеля и леса; во-вторых, Германия не желает в Балтийском море каких-либо новых конфликтов, которые еще более ограничат ее свободу передвижения в одном из немногих районов торгового мореплавания, все еще открытых для Германии. Было бы совершенно неправильно утверждать, что Германия оккупировала Финляндию. Немецкие войска лишь транспортируются через Финляндию в Киркенес, о чем Германия официально информировала Россию. Из-за большой протяженности пути поезда должны останавливаться на финской территории два-три раза. Однако как только транзитная перевозка военных контингентов будет закончена, никаких дополнительных войск через Финляндию посылаться не будет.

Он, фюрер, подчеркивает, что как Германия, так и Россия должны быть естественным образом заинтересованы в недопущении того, чтобы Балтийское море снова стало зоной войны.

Со времени русско-финской войны произошли существенные изменения в перспективах военных операций, так как Англия имеет в своем распоряжении бомбардировщики и истребители-бомбардировщики дальнего действия и может захватить плацдарм на финских аэродромах. В дополнение к этому существует и чисто психологический фактор, который крайне обременителен. Финны мужественно защищали себя и завоевали симпатии всего мира, особенно Скандинавии.

В самой Германии во время русско-финской войны люди были в некоторой степени недовольны той позицией, которую в результате соглашения с Россией должна была занять и действительно заняла Германия. По вышеупомянутым соображениям Германия не желает новой русско-финской войны. Однако это не затрагивает законных притязаний России. Германия снова и снова доказывает это своей позицией по многим вопросам, в частности, по вопросу об укреплении Аландских островов. Однако пока идет война, ее экономические интересы в Финляндии важны так же, как и в Румынии. Германия рассчитывает на уважение этих интересов еще и потому, что она в свое время продемонстрировала полное понимание русских интересов в Литве и Буковине. В любом случае у нее нет каких-либо политических интересов в Финляндии, и она полностью признает тот факт, что эта страна входит в русскую зону влияния.

Наступила пауза. Все, что сказал Гитлер, было совершенно ясно: вы и так «хапнули» достаточно, гораздо больше, чем вам полагалось. Уймитесь! Мы не позволим вам сожрать остаток Финляндии. Скажите спасибо за Литву и вообще забудьте о возможности дальнейшей экспансии в Европе.

Не глядя на фюрера, Молотов напомнил, что соглашение 1939 года имело в виду определенную стадию развития, которая завершилась с окончанием Польской войны. Вторая стадия закончилась с поражением Франции, и теперь они находятся в третьей стадии.

В голосе Молотова звучит откровенная обида. Что бы вы сделали без нас, если бы мы не обеспечили ваш тыл и не снабдили всем необходимым для ведения войны? А теперь вы попрекаете нас Литвой и пытаетесь отобрать нашу законную добычу в виде Финляндии?

Тут в беседу вмешался Риббентроп и сухо напомнил, что, конечно же, Россия не сделала пересмотр безапелляционным условиям, но все же настаивала на нем очень упорно.

«Это вовсе не так, - раздраженно возразил Молотов, - Советское правительство никогда не отказывалось оставить все так, как это предусматривалось первоначальным соглашением. В любом случае, уступив Литву, Германия получила в качестве компенсации польскую территорию!»

«Этот обмен с экономической точки зрения нельзя назвать равноценным», - мрачно вставил Гитлер, поджав губы.

«А как насчет той полосы литовской территории, которую вы нам все еще не передали?» - поинтересовался Молотов. - Немцы промолчали.

«Безусловно, - признал Молотов, несколько оживившись, - вопрос о Буковине затрагивает территории, не упомянутые в Секретном протоколе. Поэтому Россия сначала ограничила свои требования Северной Буковиной. В нынешней ситуации, однако, Германия должна понять заинтересованность русских и в Южной Буковине».

«Даже если только часть Буковины останется за Россией, - ответил Гитлер, - то и это будет значительной уступкой со стороны Германии. В соответствии с устным соглашением, бывшая австрийская территория должна войти в германскую сферу влияния».

Гитлер явно начинал терять терпение. Еще никто не осмеливался так нагло вымогать у него добычу.

«Ну, знаете, - возразил Молотов, - изменения, произведенные в отношении полосы литовской территории и Буковины, трудно сравнить с изменениями, которые произвела Германия во многих других районах силой оружия». Вот так! Вы уже половину Европы захватили, а с нами торгуетесь за ничтожные полоски земли, которые нам и так принадлежат по праву.

Выслушав перевод последнего замечания Молотова, Гитлер сварливо ответил, что так называемые «изменения силой оружия» вообще не были предметом соглашения.

«Были или не были, - повысил голос советский предсовнаркома, наплевав на протокол, - но все, что мы захватили, это крохи по сравнению с тем, что захватили вы...»

«Но мы воюем, а вы - нет! - заорал в ответ Гитлер. - Мы оплачиваем все приобретения кровью своих солдат!»

Риббентроп умоляюще поглядел на фюрера. Молотов побагровел. Наступило тягостное молчание. Гитлер взял себя в руки и уже спокойно продолжал:

- Советский Союз должен понять, что в рамках какого-либо широкого сотрудничества двух стран выгода может быть достигнута в куда более широких пределах, чем обсуждаемые в настоящее время незначительные изменения. Гораздо большие успехи могут быть достигнуты при условии, что Россия не будет сейчас искать выгоды на территориях, в которых Германия заинтересована на время продолжения войны. Чем больше Германия и Россия, стоя спиной к спине, преуспеют в борьбе против внешнего мира, тем большими будут их успехи в будущем, и те же успехи будут меньшими, если две страны встанут друг против друга. Впервые на земле не будет силы, которая сможет противостоять нашим двум странам».

Выслушав Гитлера, Молотов заявил о своем полном согласии с последним выводом фюрера. Однако для подведения под эти отношения прочного фундамента должна быть наведена ясность в вопросах второстепенной важности, отравляющих атмосферу германо-русских отношений. К ним прежде всего относится вопрос об отношениях между СССР и Финляндией. Если Россия и Германия достигнут понимания по этому вопросу, он может быть урегулирован без войны. Но не может быть и речи о пребывании в Финляндии германских войск и о проведении в этой стране политических демонстраций, направленных против советского правительства.

Все это было сказано столь ультимативным тоном, что все в страхе посмотрели на Гитлера. Никто еще с момента его прихода к власти не осмеливался говорить с фюрером на таких тонах. Но на этот раз Гитлер сдержался, заявив, что вторая часть заявления Молотова не подлежит обсуждению, так как Германия к демонстрациям в Финляндии не имеет ни малейшего отношения.

«Между прочим, - заметил фюрер, - демонстрации организовать очень легко, а потом уже крайне трудно выяснить, кто был их действительным подстрекателем». Что касается германских войск, то он может заверить: как только будет достигнуто общее соглашение, германские войска перестанут появляться в Финляндии.

Уже не слушая возражения Гитлера, Молотов, словно зачитывая вербальную ноту, заявил, что советское правительство считает своим долгом (!) окончательно урегулировать финский вопрос. Для этого не нужны какие-либо новые соглашения. Согласно имеющемуся германо-советскому соглашению, Финляндия входит в сферу влияния Советского Союза.

Демонстрируя не свойственное ему терпение, Гитлер снова повторил, что Германия не хочет допустить войны на Балтийском море и что она крайне нуждается в Финляндии как поставщике никеля и леса. В отличие от России, Германия не заинтересована в Финляндии политически и не оккупирует какой-либо части финской территории. Транзитные же перевозки войск будут закончены в течение ближайших дней. После этого новые эшелоны с войсками посылаться не будут.

«Советская позиция в этом вопросе мне что-то не совсем понятна, - неожиданно объявил Гитлер. - В связи с этим возникает очень важный для Германии вопрос: намерена ли Россия начать новую войну против Финляндии?»

Захваченный прямым вопросом врасплох, Молотов уклончиво ответил, что все будет в порядке, если финское правительство откажется от своего двусмысленного отношения к СССР.

Другими словами, Молотов честно ответил Гитлеру, что война неизбежна, поскольку в Секретном протоколе речь шла не о Карельском перешейке, а о всей Финляндии.

Фюрер все правильно понял. Он начал путано рассуждать о возможности вмешательства Англии и даже Соединенных Штатов в советско-финский конфликт, что заставит и Германию проявить активность...

Но Молотов был в ударе, и, выполняя приказ Сталина о непременном захвате Финляндии, что было для вождя вопросом чести, а не выгоды, видимо, прослушал недвусмысленное предупреждение Гитлера о вмешательстве Германии в случае вспышки новой советско-финской войны.

«Я не понимаю, - с отчаянием произнес он, - почему Россия должна откладывать реализацию своих планов на шесть месяцев или на год». В конце концов, германо-русское соглашение не содержало каких-либо ограничений во времени и в пределах своих сфер влияния ни у одной из сторон руки не связаны.

Видя, что Молотов так и не понял сути его предыдущего ответа, Гитлер повторил, что на Балтике не должно быть более никакой войны.

Все более раздражаясь, Молотов ответил, что он не понимает боязни немцев относительно того, что на Балтике может разгореться война. В прошлом году, когда международная ситуация для Германии была хуже, чем сегодня, Германия не поднимала этого вопроса.

С трудом сдерживаясь, Гитлер, в чьем голосе уже проскакивали зловещие визгливые нотки, сказал, что он тоже немного разбирается в военных делах и считает очень вероятным, что в случае новой русско-финской войны, Соединенные Штаты получат плацдарм и в Финляндии, и в Швеции.