Глава 2. Заменивший отца (Часть 3).

"Атмосфера в Латимере была конкурентной, и Алан не был лидером. Он был просто популярным человеком, заставлял людей смеяться. Но он был детищем университетской школы, без сомнения. Фактически. Алан был бы хорошим учителем.

Но на этом этапе его карьера была определена. Он был настолько однозначен в своём выборе, что собирался в колледж Челси, поэтому мы не представляли его в театре, на сцене. У него уже был этот голос, когда я впервые встретил его: это делало его уникальным".

Крис Хаммонд, учитель химии и нынешний глава средней школы, пришел в Латимер Аппер в 1966-ом, спустя два года после того, как Алан покинул школу с заслуженной репутацией. В Латимере он прослыл притчей во языцех благодаря своим выступлениям в Jantaculum. Он срывал овации, зрители плакали от смеха.

Ныне «Гилд» не следует старым традициям. Есть драматические постановки, но ученики и учителя не выступают больше вместе. Эстрадных выступлений  Jantaculum больше нет: в те времена  их считали лёгким развлечением. Есть новая точка зрения, что мы должны создавать настоящую драматургию. Великой традиции кабаре больше нет.

"Когда Алан вернулся в школу после панихиды по Джиму Маккейбу, он сказал, что сатирические произведения  тогда ему тяжело дались. Вот почему иронии  в «Гилде» не стало. Потому что всё это делалось раньше,  а теперь ирония  будет граничить с непристойностью. Он двигался в странном направлении.

В школе по-прежнему выставлена фотография Рикмана 1962 года наряду с  ранними актёрскими начинаниями  капитана регби Мэла Смита и игрока в крикет Хью Гранта, все выглядят нелепо пухлощёкими  и обманчиво ангелоподобными. Как вспоминает Роберт Кушман, «было так много ревности и конкуренции относительно театра. Я помню одного современника, Майкла Ньюби, который учился в Йоркском университете. Он был прекрасным актером от природы, но очень разочаровался».

Ньюби фигурировал в рецензии на «Али-Бабу и Семи гномов»  зимой 1962 года: «Это была шпионская история, отчасти в духе  позднего Флеминга, разыгранная с привычным мастерством и проницательностью Майклом Ньюби в роли невозмутимого Джеймса Бонда. Его тонкий расчёт сделал многое, чтобы сделать историю сообща, и ему дали двух отличных партнеров: Джон Рэй, возможно, самая оригинальная комическая  личность, которой обладает «Гилд», был удивительно смешон в слишком коротком выступлении в роли  британского агента; Алан Рикман . . .» - остальное вы знаете.

 Кушман  теперь обосновался в Канаде, они с Рикманом остаются друзьями со времен обучения в Латимере. "Моя жена отмечает, что Алан всегда помогал ей мыть посуду . . . заметьте. Таким он был до того, как уехал в Голливуд", - шутит он.

Хотя Рикман все еще посещает Латимер Аппер, у него явно двусмысленное отношение к платной школе, которая обеспечивала бедным стипендиатам, таким, как он, привилегированное обучение.

Его дурные предчувствия всё же привели к идеологической ссоре с Латимером в конце 1995 года. Тогда школа попросила разрешения использовать его фотографию в рекламе, размещенной в театральных программках   трех спектаклей с октября по декабрь в драматическом театре Хаммерсмита. 1995 год был годом столетнего юбилея Латимера, и рекламные объявления были специально созданы для набора новых учеников, интересующихся драматическим искусством. Отсюда и фотографии самых известных театральных знаменитостей  Латимера: Алана Рикмана, Мэла Смита и Хью Гранта.

Школа написала Алану, чтобы спросить разрешения на использование его фото. "Мы получили ответ от его агента, одно из тех замечательных писем с одним предложением, в котором говорилось, что Алан не хочет, чтобы его фотография использовалась таким образом, - вспоминает Крис Хаммонд. - К счастью, мы не отправили рекламу в печать, поэтому нам не пришлось ничего перепечатывать. Мы просто удалили фотографию Алана". Странным было то, что Алан уже дал разрешение на размещение своего рисунка в книге об истории школы, которая была опубликована в октябре 1995 года.

Появление в учебнике истории школы было одним; но присоединение к вербовке новых учеников для школы было уж совсем никуда не годным. Убежденный сторонник лейбористов Алан Рикман отказался сотрудничать с рекламными объявлениями, потому что он не хотел, чтобы его видели публично поддерживающим  платную школу, которая больше не имеет тех льгот для обучения получивших стипендию бедняков, как было во времена его учёбы. Удивительно, но это только потому, что лейбористская партия отменила систему грантов на обучение еще в 1976 году. Неизбежным результатом этого стало то, что Латимер Аппер принял меньше бедных учеников и стал более элитарным.  300 бесплатных мест, которые все еще существовали в 1995 году, были упразднены  лейбористами после того, как они вернулись к власти в 1997 году.

Идеально, конечно. Лейбористы  предпочитают частные школы, подобных Латимеру не существует вообще.  Ещё больше иронии добавляет затруднительному положению Алана член семьи его подруги (советника от лейбористов), который  также получил образование в Латимер Аппер. "Кажется, это был ее брат или ее двоюродный брат, я не могу вспомнить, кто именно, - говорит Крис Хаммонд.

 Другими словами, хотя система, возможно, и не понравилась пуристам, Латимер Аппер заслуженно выпустил множество блестящих учеников из числа бедных детей . . . в том числе и Алана Рикмана. "Алан - это романтик, - говорит Крис Хаммонд без сочувствия.  - И любые, часто суровые политические реалии сражают  его, либо посредством его спутницы, либо посредством логики. У него романтический взгляд на Латимер и «Гилд».

"Он идеологически спорит с концепцией независимого платного  образования, с идеей, что за деньги можно купить всё. Но после панихиды по Джиму Маккейбу в январе Алан вернулся в школу и остался там на три часа, из чего я прихожу к выводу о том, что он сам не спорит с нами. Он не должен был прийти, никто не заставлял его.

И когда, в 1995 году, его пригласили на  службу по случаю столетия в Собор Святого Павла, он выразил сожаление, что не смог приехать из-за съемок.

"Имя Харриет Харман всплыло, когда мы разговаривали, и да, конечно, можно сказать, что он точно не был за ее решение отправить своего сына в престижную школу", - добавляет Крис, преследуя собственные  цели члена теневого кабинета министров, который в феврале 1996 года на некоторое время расколол ряды лейбористов.

"Но я спросил Алана, насколько он попытается поддержать Латимер в будущем, если он будет школьным наместником, и он неохотно сослался на то, что он сделал  всё бы то же самое, что и мы. Он противоречивый во всем этом, потому что он заботится о Латимере".

По словам Криса Хаммонда, еще одна проблема, которую Рикман сильно ощущал, - это увольнение Джима Маккейба в 1993 году; он думал, что Джим плохо лечился в то время.

 "Джима попросили уйти, - признается Хаммонд.-  Первоначально он был с нами в 60-х, и тогда он был в порядке. Затем он отправился преподавать в Кроули, в Уотфорд, и в конечном итоге в Сингапур. Он вернулся в Латимер в последние годы жизни. В конце года его попросили уволиться; к сожалению, он больше не был хорошим учителем. Поэтому он рано вышел на пенсию; я надеюсь, что Алан сможет понять, что это было необходимо. Но Алан любит иногда играть белого рыцаря; это черта, которая не компроментирует его.

Рикман должен был продемонстрировать свою приверженность Латимеру еще больше, придя сюда снова в ноябре 1999 года для торжественного открытия нового центра искусств в школе, в том числе 300-местного театра в Латимере. С ним были Рима и Мел Смит, с которым он давно дружил. "Он не держал дистанцию и не был отстраненным; это было очень теплое событие, и после он остался ещё на три часа" - говорит Орион. Предназначенный далеко не только лишь для латимерских мальчиков и девочек, элитарный театр широко используется местными школьниками и студентами-драматургами в качестве открытого для всех общественного пространства. Алан, конечно, одобрил это; и кто-то подозревает, что сам Эдвард Латимер мог бы сделать то же самое. Как говорит Крис Хаммонд, с 'живой' поддержкой Алана и Мела, новое обращение к фонду стипендий в  Латимер Аппер в какой-то степени предназначено для замены  столь незабвенной системы выделения дополнительных субсидированных мест.

В 1964 году уход из Латимера в большой мир стал большим шоком. Алан позже вспоминал тихий, тихий голос, который проигнорировал его "дикий внутренний порыв" и сказал ему, что он должен сделать выбор – либо театр, либо учёная степень. В этом он подражал своему брату - графическому дизайнеру Дэвиду. Влияние семьи было сильным, Алан все еще жил дома в Актоне, слишком бедный, чтобы присоединиться к возникшей в 1965 году,  свингующей  Лондонской сцене на Кингс-роуд.

Алан поступил на трёхгодичный курс искусства и дизайна в колледж искусств Челси, покинув его в 1968 году, в год Дэнни Красного[1] и международных студенческих восстаний.

Позже Алан вспоминал сидячие забастовки от стены до стены, однокурсницу, которая рисовала, накачавшись наркотической кислотой, и девушку с графического отделения, которая ездила на велосипеде туда-сюда по Кингс-роуд, одетая как монашка. Он рассказал журналу GQ в июле 1992 года, как он «брёл сквозь те дни, задаваясь вопросом, что происходит на земле ... я всегда хотел, чтобы учителя живописи пришли на отделение  графического дизайна и открыли меня как великого художника. Но я никогда так и не смог это устроить. Кажется, что частичка меня ожидала того, чтобы начать играть на сцене».

На самом деле  Рикман был немного потерян, пока не нашел свою вторую половинку - Риму. Если Колин Тёрнер подарил ему утонченность, то она дала ему уверенность в себе.

"Я всегда предполагал, что Рима и Алан были порождением дизельных паров и дымного смрада Западного Лондона, космически переплетенные",- говорит их друг драматург Стивен Дэнс, не совсем в шутку.

Именно в колледже искусств Челси Алан познакомился с дочерью обычного рабочего из Паддингтона, Римой Элизабет Хортон. Она была маленькой, темноволосой, с милым лицом и курносой, излучающей сдержанность и спокойствие, что делало её удивительно не по годам развитой, как позже сказал Алан с неприязнью к романтическим излияниям, доказав, что он был сыном своей матери: «Это не была любовь с первого взгляда; я ненавижу, когда нас преподносят как нечто экстраординарное. У нас всё так же сложно и запутано, как и у любой другой пары, и мы прошли через множество перемен в жизни. Но я действительно уважаю ее. Рима и я можем сидеть в комнате, просто читая, и ничего не говорить друг другу в течение часа, затем она что-то прочитает мне, и мы оба начнем хихикать». Другими словами, они умудряются быть друзьями, а также любовниками; лучшее и редчайшее сочетание.

Как и он, она была умной, серьёзно мыслящей девочкой из рабочего класса, которая впитала социализм с молоком матери. Алан и Рима мгновенно сблизились, как брат и сестра; они думали одинаково и имели одинаково сухое чувство юмора. Они защищали друг друга и делали это с тех самых пор.

Их отношения были удивительно прочными на протяжении более чем трех десятилетий, пережив многие из браков друзей. Хотя Рима на год моложе Алана, с самого начала она всегда казалась старше на два. Тем не менее, это отношения, основанные на её взгляде снизу вверх, что напрягает шею, потому что он возвышается над ней.

"Когда я впервые увидел Алана с Римой, они не выглядели тесно связанной парой. Но я был неправ. Когда я навестил Алана в Стратфорде-на-Эйвоне, я начал замечать, что он казался спокойнее, когда она была рядом. Она уравновешивает его. Она очень важна для него", - говорит драматург Дасти Хьюз, который знает их обоих с 1981 года. "Она приехала, чтобы обустроить его сад в коттедже, который он арендовал в Стратфорде, когда он был в составе RSC; она везде посадила однолетники".

«Алан читал на нашей свадьбе в 1990 году, - говорит бывшая жена Дасти,  Тереза Хики. - Он читал с кафедры сонет Шекспира: "Не дайте мне для брачного союза верных душ чинить препятствия"[2]. Он напугал всех, потому что он прочитал это действительно зловещим голосом, как у Обадии Слоупа. Я помню, что у Римы была сильная простуда, но она все равно пришла, чтобы быть с ним. Алан большой однолюб». К сожалению, брак Терезы и Дасти длился всего три года, но неформальный союз Алана и Риммы все еще силён. "Ни один из них не является рабом Конвенции", - говорит актер и режиссер Ричард Уилсон, объясняя, почему они никогда не видели необходимости в официальных брачных контрактах, в то время как браки друзей рушатся один за другим. Другой друг считает, что Алан женился бы, если бы хотел детей. Однако в 1998 году Рикман признался в интервью журналистке Сьюзи Маккензи, что он бы очень любил свою семью; и что отцовство - это вовсе не то, чего он сознательно решил избежать… Затем, чтобы оградить Риму, он добавил поспешно: "Вы должны помнить, что я участвую в этом не только один, здесь есть  и другой человек. Иногда я думаю, что  идеально иметь троих детей, двенадцати, десяти и восьми лет, которые бы свалились на нас, и мы были бы отличными родителями в такой семье». Маккензи напрямую спросила его, был ли у него когда-либо соблазн оставить 51-летнюю Риму и уйти к 20-летней восходящей звезде. "Нет," – твёрдо прозвучал ответ, звенящий холодом, словно стальные ворота, закрывающие доступ к конкретно этой теме разговора.

© Морин Пэтон. "Алан Рикман. Неофициальная биография", 2003.

Перевод – Е. Н.

[1] Конец 1960-х годов был временем интенсивных студенческих потрясений по всему миру, а 1968 год был особенно бурным. Дэнни Кон-Бендит (более известный в то время как Дэнни Красный) был наиболее энергичным устроителем массовых студенческих забастовок. – прим. Е. Н.

[2] Сонет 116 У. Шекспира.