Основные черты тантризма и некоторые современные параллели

Первое. Тантризм — это яркое воплощение магического мировоззрения. Тантрики считают, что все в космосе таинственным образом связано: наши мысли, слова и действия связаны с их предметами, а те — с высшими силами и энергиями, которые через них раскрываются. Буддам и боддхисаттвам ставятся в соответствие первоэлементы (стихии), времена года, части света, органы чувств, цвета, запахи, звуки (магические слоги), образы, жесты (мудры), животные, предметы, чувства и даже порочные страсти и прегрешения (ненависть и убийство относится к Акшобхье, жадность и развратное поведение — к Амитабхе, омрачение и воровство — к Вайрочане и т.п.). Возвращаются макро-микрокосмические соответствия: снова, как в эпоху упанишад, человек превращается в микрокосм: позвоночник — гора Меру, три канала (нади): ида, пингала, сушумна — это три реки Ганг, Ямуна, Сарасвати, четыре члена — четыре части цвета, глаза — Солнце и Луна и т.п. Мистическая физиология становится основой новых форм йоги (хатха йога и др.).

За примерами ренессанса магии в наше время далеко ходить не приходиться. Газеты полны объявлениями о снятии порчи, ворожбе и других магических «услугах». К этому можно добавить веру в соответствие индивидуальной психики «своему» знаку зодиака, стихии, камню, цвету, запаху и т.п.

Тантризм поднимает на новый уровень и другую особенность древнего магического мировоззрения, следы которого обнаруживаются даже в Ведах, — веру в таинственную связь специальных звукосочетаний — слогов (биджа) и космических явлений. Считается, что такой слог содержит сущность соответствующего ему явления, поэтому его знание и магическое употребление означает полную власть надданным явлением. «Разворачивание» и «сворачивание» нескольких «корневых» слогов совпадает с ритуальным «испусканием» и «поглощением» космоса. Наибольшее развитие эта мистика звука получает в кашмирском шиваизме. В тантрах неизмеримо выросла роль магических заклинаний мантры и дхарани. В тантристском буддизме считается, что с их помощью можно достичь тех же результатов, что в махаяне достигались путем морального совершенствования, йоги, медитации и праджни. Значение мантр так велико, что буддийский тантризм часто называют «мантраяной».

О распространении практики мантр и работы со звуком как средством психотерапии в наше время говорит многое и в частности — использование религиозной музыки разных традиций (этнорок, направление New Age), создание психоделической музыки и т.д.

Вторая общая черта всех направлений тантризма — возвеличивание и даже обожествление женского начала, восходящее к древним культам плодородия матери-земли и женщины как носительницы жизни. Женщина вынашивала и рожала ребенка — факты, на которых строился культ матери. Она несла в себе тайну новой жизни и оттого становилась богоподобной. Причастность же мужчины к деторождению считалась неочевидной. Не из этого ли архаического взгляда проистекает дуализм пуруши и пракрити в индуистской система санкхья? Пуруша — «великое бесплодное», пракрити — вечно творящее. Мирче Элиаде назвал это «новым религиозным открытием таинства женщины». Женский элемент попадает в тантризме на высший этаж религиозной иерархии. В раннем тантризме еше нет будд-женшин; в позднейшем их называют «татхагати». В женской половине пантеона находятся также бодхисаттвы, «имеющие облик женщин», — это Тара, Праджняпарамита, воплощения отдельных нравственных достоинств, Бхрикути, Пандаравасини, Мамаки. «Царицы знания» (видьяраджни), супруги богов Сарасвати, Лакшми, Ума и др., святые монахини, например, Махапраджапати и др.

Наша эпоха тоже переживает коренную переоценку роли женского начала, женшины не просто уравниваются в правах с мужчинами, они создают свою идеологию, философию, литературу (феминизм), в свете которой пересматривается вся история человечества. И это происходит на фоне стирания «разделения труда» и специфического распределения поведенческих ролей между полами.

Третья черта тантризма — чрезвычайное расширение пантеона. Туда попадают не только будды, бодхисаттвы и буддийские святые, но и индуистские боги со своими супругами, персонификации разных благоприятных и враждебных человеку духовных энергий и т.п.. Будды махаяны становятся дхьяни-буддами (буддами созерцания) вад-жраяны. Главные из них: Вайрочана. Акшобхья, Ратнасамбхава, Ами-табха и Амогхасиддхи. Их соотносят с пятью формами высшего знания, с пятью скандхами, пятью цветами, пятью биджами (слогами) и т.д. — пятеричные и пятикратные соответствия относятся к бесконечному кругу явлений. Это глобальная классификационная матрица охватывает все во вселенной.

Что же касается «исторического Будды» Шакьямуни. то для некоторых направлений — это всего лишь земное «превращенное тело» (,нирмана-кая) будды Вайрочаны. Предшественникам Шакьямуни, таким, как Кашьяпа, Канакамуни и др., тоже отводится второстепенная роль. Среди боддхисатв главные — Майтрейя, будда грядущей эры, известный уже в хинаяне, Манджушри, Авалокитешвара, Саман-табхадра, Махастхамапрапта, Акашагарбха, Кшитигарбха. К ним же следует отнести и необозримое множество других существ, воплощающих отдельные свойства какого-либо будды или представляющих собою идеализации человеческих страстей (любви) или предметов почитания (священных благовоний) и др.

Однако это не значит, что ритуалы поклонения этим богам или сверхъестественным существам сохранили то же значение, которое они имели в тех религиях, откуда большинство из них пришло в буддийский пантеон. Церемонии, связанные с ними в тантризме, не похожи на ритуалы богопочитания, когда верующий совершает подношение избранному божеству и надеется получить за это какое-то вознаграждение. В магической вселенной тантризма все связано со всем, поэтому все взаимозаменяемо и взаимопреобразуемо (каждый из будд воплощается в бодхисаттву и в защитное божество — видьяраджу, кроме того, будды и бодхисаттвы могут воплощаться в любых богов — Шиву, Вишну, Ганешу и т.д.). Мысленное подношение или мантра вполне замент реальное. Но не ритуалы поклонения божеству интересует тантриков, а ритуалы, с помощью которых можно стать божеством «во плоти и крови», или одним из его аспектов, или одним из его атрибутов, или просто какой-то его вешью.

Самое важное, чем отмечено это своеобразное «боготворчество» ваджраяны — это тенденция к монизму. Раз в основе множественности лежит единство, то и будды и бодхисаттвы и все прочие божества в конечном итоге суть лишь разные формы или проявления единого первоначала. Иногда их сводят к одному из будд, например Вай-рочане (под именем «Махавайрочана»), но в калачакре появляется концепция Первобудды, источника всех будд — Ади-Будды. Не следует думать, что речь идет о тенденции к монотеизму. Высшие существа буддийского пантеона не являются творцами мира, а их персонификация, как можно было уже заметить, весьма условна, поскольку все они в конечном итоге сводятся к возведенной в Абсолют первозданной пустоте.

Пятое. Очень часто главной чертой тантризма считается культ секса. Многих тантризм тем и привлекает, что позволят избавиться от комплексов в этой области. Но насколько это соответствует истинным задачам тантризма? В раннем буддизме считалось, что чувственные удовольствия создают лишь препятствия к освобождению от сансары. В махаяне отношение к этому более толерантное. Бодхисаттва может даже нарушить обет целомудрия, если это послужит во благо спасаемой им женщины. В тантризме же сексуальный акт поднимается на невиданную ранее высоту, становясь символом познания и одновременно обретения высшей реальности. Если махаянисты говорят, что при высшем просветлении снимается оппозиция страдания и освобождения, субъекта и объекта, то тантристы сводят все противоположности к полярности мужского и женского, а освобождение рассматривают как преодолевающее двойственность слияние этих двух начал. Сексуальный акт становится священнодействием, литургией (женщина уподобляется алтарю, земле, мужчина — небу). Тантризм использует эротическую терминологию для описания космоса и космическую — для описания тела (ср. феминистские игры в постмодернизме: обозначения мужских и женских половых органов приобретают символическое значение — например, один из спектаклей Московского театрального фестиваля назывался «Монолог вагины»). Тем самым подчеркивается связь и взаимозаменяемость тела и космоса, относительность внешнего и внутреннего (в постмодернизме тоже — космичностъ, социальность сексуальных отношений).

В тантризме (особенно в бхактийских направлениях вишнуизма) ценится не узаконенная и благоразумная супружеская любовь (свакия), а любовь запретная, антисоциальная (паракия — к чужой жене) — такая любовь содержит больше духовной энергии, больше страсти, она прорывается сквозь условности и социальную материю.

Но не надо думать, что обычный сексуальный акт является духовной практикой. В тантристскойлш«тлу«?(любовное слияние) больше эротики, чем секса, потому что секс — это удовлетворение страсти, амай-тхуна — это включение совсем других механизмов, когда страсть становится аскезой (самоограничением), подобно сжатой пружине, она не раскручивается, не реализуется, остается в наивысшем напряжении. Именно эту энергию можно использовать в духовных целях. Страсть, реализовавшаяся обычным способом, остается банальным сексом, который только отнимает силы. Тантристы верили в то, что семяизвержение — недопустимая потеря энергии (в некоторых направлениях разрабатывалась практика «обратного движения» семени).

Параллель с нашим временем — современная сексуальная революция, выведение секса из сферы запретного в область массовой культуры. Интересно, что «окультуривание» секса на Западе происходит главным образом с помощью восточных техник — прежде всего индийской («Кама-сутра») и в какой-то степени китайской.

Шестое. Изменение отношения к телу. Если в раннем буддизме сансара и все с ней связанное, есть неизбежное зло, которое адепт должен так или иначе преодолеть, то в махаяне сансара и нирвана рассматриваются как два аспекта одной и той же реальности: нирвана содержится в сансаре и проявляется через нее. Закономерным развитием этих взглядов является вывод, к которому приходят тантристы. Раз абсолют открывается для нас через мир, то мир и все, что в нем есть, прежде всего самое близкое нам — наше собственное тело — может стать объектом религиозного опыта. Тело путем раскрытия присущих ему сил и потенций призвано стать главным инструментом спасения. Оно больше не подвергается остракизму, с ним больше не борются, его больше.не считают лишь источником страданий и помехой к освобождению. Единство экстаза чувственного и мистического, наслаждения и освобождения (бхукти и мукти) символизирует высшее и вечное состояние «недвойственности», которое может быть реализовано только в теле. Интерес к телу как сосуду вечного объясняет увлечение последователей тантризма алхимией и разными способами продления жизни.

Человек преображается в бога или в будду не символически, а реально — через практику трех «таинств»: «таинства ума», «таинства речи» и «таинства тела». Под «таинствами» понимаются ритуалы, цель которых — отождествление адепта с соответствующими аспектами избранного будды или боддхисаттвы. «Таинство ума» соответствует практике визуализации мандал — космических диаграмм и расположенных на них будд и бодхисаттв, «таинство речи» — произнесение мантр (магических слогов), «таинство гсла» — мудры (особые ритуальные жесты) и позы, имитирующие характерные жесты и по ш бувд-боддхисаттв и других персонажей. В результате систематического исполнения этих трех ритуалов человек может временно превратиться в желаемое высшее существо, а поскольку все связано со всем, он может также трансформироваться в какой-то аспект этого существа, либо в элемент космоса. Такая трансформация означает, что он временно становится обладателем сил и могущества этого существа. Это тоже архаика — вспомним шаманизм или представления об оборотнях (кстати, на этом сюжете основаны многие современные фильмы ужасов, например «Волк» с Джеком Николсоном).

Представление о том, что действия (карма) могут быть не только телесными, но речевыми и мысленными (триада действие-слово-мысль) является общим достоянием индийской традиции. Ранний буддизм выдвинул на первый план намерение (мысль), считая, что именно оно формирует кармический «заряд» действия. В буддизме тантрическом все эти аспекты становятся взаимозаменяемыми и уравниваются в своих возможностях. Более того, они провозглашаются тождественными друг другу. Занимаясь одной практикой, можно достичь результатов остальных двух.

Седьмое. В тантризме исчезает грань между символами и тем, что они символизируют. Нет никакого другого плана, который скрывается за символами (будь то жесты, слоги, цвета и др.). Символы являются не просто знаками, а реальным воплощением природы символизируемого. Земные вещи становятся воплощением господства внеземных, немирных сил. Не надмирный план погружается в мир, а наоборот, земное становится виртуальным. Любой человек может проиграть всю реальность через систему ритуалов, используя любые символы.

Восьмое. В свете фундаментального единства вселенной и ее обитателей на основе пустоты все дихотомии и противопоставления, в том числе оппозиция добра и зла, теряют смысл, отсюда — относительность моральных установлений. По словам Глазенаппа. «сопряжение всех событий и отношений этого мира в грандиозную космическую систему, которая равно охватывает и величественнейшее и ничтожнейшее и даже низшему уделяет место в универсальном священном плане, сообщало учению совершенно новую ориентацию и в сфере теоретических оснований этики», (см. Литература ктеме). Что здесь имеется в виду? Ни одна добродетель и не является абсолютной и общеобязательной. Главный критерий «моральности» — «благо живых существ». Тантристы любят вспоминать знаменитую историю о том, как к Будде пришел его последователь и покаялся в том, что на корабле он убил разбойника, намеревавшегося расправиться со всеми пассажирами, чтобы завладеть их имуществом. Будда объяснил ему, что он не совершил ничего дурного, во-первых потому, что в его намерение входило спасение жизни людей, а во-вторых, он избавил разбойника от дурной кармы, которую тот имел бы, соверши он свое злодеяние. Раз мораль ситуативна, то она относительна, поэтому никакое преступление не закрывает пути к спасению — вечное проклятие невозможно.

В «Гухьясамаджа-тантре» ученику при посвящении прочитывается следующий текст: «Живых существ ты должен убивать, лживые речи — произносить, то, чего не дают тебе, возьми силой, так же точно и в отношениях с женщинами. Этим алмазным путем ты сможешь достичь состояния алмазного существа. Это наивысший из существующих обет (самая) всех будд». В других местах говорится, что всем сиддхам следует поедать мясо: слоновье, лошадиное, собачье, говяжье и человечье (махамамса, «великое мясо»), употреблять спиртные напитки и вступать в сношения с девицами презренных каст. Вселенский будда утверждает, что и тот, кто предается любви с собственной матерью, сестрой, дочерью или даже с матерью будды, может достичь высшего совершенства. Та же «Гухьясамаджа» предписывает: храмовых служб не вести, священных текстов не читать, мандал не сооружать, будду, учение и общину благоговейным почтением не окружать (см. статью Глазенаппа). Все эти намеренно кощунственные речи нужно понимать не буквально, а как определенную работу с психикой слушателей, нацеленную на разрушение у них привязанности к определенным этическим и религиозным принципам. Шок, парадокс, глумление, как нам известно из практики дзенских монахов, — могут работать как действенные методы «очищения» психики.

Девятое. Меняется отношение к аффектам, психическим «препятствиям» к освобождению — клешам, аваранам. В раннем буддизме их предлагалось беспощадно искоренять йогой и медитацией, «выжигать» истинным знанием. В махаяне главное средство борьбы с ними — это осознание их пустоты, отсутствия у них реальных объектов. Ваджраяна идет еще дальше: сами по себе аффекты не плохи и не хороши, теми или другими их делают объекты, на которые они направлены. Избавленные от привязанности к сансарным ценностям и направленные на духовные цели, они становятся действенными инструментами освобождения. Поэтому у каждого бога ваджраяны. наряду со «спокойным» аспектом есть еще и «гневный». В иконографии «гневные» божества изображены так, чтобы вызывать страх и отвращение. Их задача — защитить нас от отрицательных явлений этой реальности (дхармапалы, идамы). В конечном итоге страсти, как мы видели, тоже занимают свое место в универсальной системе соответствий.

По словам Глазенаппа, «взятые сами по себе, эти проступки не несут ничего нечистого — они, точно так же, как земля, вода, огонь, воздух и эфир, составляют основу существования всякого единичного существа. Если бы мы не убивали живых существ, то, ослабев от голода, не в состоянии были бы ступить ни шагу; если бы не отбирали у овцы шерсть, не могли бы сделать себе одежду; если бы не вступали в половые сношения, наш род прекратился бы; не произнося условных речей мира видимости, мы не могли бы вступать в общение друг с другом; не выражая бранными словами и т. п. своих оценок, не могли бы одерживать верх над противниками. Все эти действия, взятые в их абсолютном значении, не суть грехи; они становятся таковыми лишь при некоторой совокупности условий. Относительность границ в мире изменчивости проясняется также и в свете учения о перерождениях — ведь в безначальной сансаре всякое существо доводилось всякому другому и отцом, и матерью, и братом, и сестрой, и супругом, и супругой, и сыном, и дочерью. “С другом он поступает так же, как-с самим собою, дочь ему — как жена, гетера — как мать, знатная женщина — как бродяжка, шкура ему — одежда, солома — сокровище, вино — моча, навоз — пиша, вонь нечистот — аромат камфоры, презрительная речь — восхваление, Индра ему как Рудра, день как ночь, явь как сон, настоящее как прошедшее, страдание как удовольствие; его родной сын ему как лиходей, небо как преисподняя, добро как зло"» (см. статью Гпазенаппа).

Десятое. Проповедь «естественности». Тантризм использует древние магические обряды и ритуаты именно по той причине, что они высвобождают естественную энергию человека (ср. введение естественных проявлений в сферу публичности в наше время — реклама прокладок, презервативов, лекарств от разных «интимных» недугов). Все естественное священно — считают тантрики (все естественное — товар, а товар может продаваться, а значит и рекламироваться — считается в наше время). Самым ярким воплощением идеалов «естественности» стали некоторые из так называемых махасиддх («великих реализовавшихся» — 64-й сиддха Горнатх, легендарный основатель хатха-йоги, Матсьендранатх, Капала, Чарпати, Нагарджуна, и Наропа, Тилопа). Некоторые из них принадлежали движению сахаджайоги, которое никогда никак не институализировалось, поскольку махасид-дхи выступали против всех институтов и против любых ограничений естественных влечений человека. Поэтому их поведение было подчеркнуто эпатажным — они отличатисьот монахов во всем: и в одежде и в прическе (носили длинные волосы) и особенно в поведении. Своими эксцентричными манерами, опрокидывающими все представления о приличиях, о высоком и низком, они напоминают юродивых в православной традиции. Махасиддхи опровергали не только монашескую чистоту и монашескую святость, но и монашеские методы медитации.

Тантризм — легкий путь?

Может показаться, что тантризм — это «легкий путь» — путь, ведущий к освобождению именно через то, что в религиозной традиции всегда считалось препятствием к духовности. Например, тант-рики «левой руки» (вамачари) рассчитывают прийти к отождествлению с Шивой и Шакти, используя вино, мясо и плотскую любовь. А знаменитая «Гухьясамаджа-тантра» категорично утверждает: «Никто не может достичь совершенства, если будет прибегать к трудным и скучным усилиям; но совершенство достижимо без труда, если удовлетворять все свои желания» (цитировано по Элиаде). Но эта легкость только кажущаяся, поскольку мы имеем здесь дело не с обычной практикой, а с определенной психотехникой, отличной от той, с которой мы сталкивались в других направлениях буддизма, где противоядием против определенного аффекта служило противоположное ему качество, например, чувственность подавлялась развитием ума. Здесь же задача заключается и том, чтобы трансформировать энергию аффекта из отрицательной — в положительную. Для тантризма любая энергия — даже если она содержится в похоти, страсти, гиене, ненависти — все-таки лучше, чем апатия, успокоенность, лень. За энергию можно зацепиться, преобразовать и облагородить ее, но с ленивым человеком не сделаешь ничего. Таким образом, аффекты становятся потенциями к освобождению, а не препятствиями к нему. Поэтому-то тантристы и стремятся к максимальному их выявлению. Не случайно они больше, чем другие буддисты, стремятся активизировать те порочные стремления, которые человек из-за боязни общественного осуждения вытесняет в подсознание. Некоторые тантристские тексты могут шокировать своими призывами к самым чудовищным с точки зрения человеческой морали действиям — убийству родителей, прелюбодеянию, каннибальству, кощунствам в отношении образов Будд и бодхисаттв и т.п. Реализуя эти действия в мысленном или словесном плане, адепты выносили свои тайные страсти к свету сознания и тем самым лишали их власти над собой. Эти практики, хоть и похожи на сатанизм, черную мессу и т.п., отличались от последних тем, что были не самоцелью, пробуждением зла ради самого зла. а средством избавления от зла. Кстати, любовь к фильмам ужасов и триллерам в современном технократическом обществе объясняется тем, что они помогают избавиться от отрицательных эмоций, накопившихся у человека в результате слишком регламентированного образа жизни и сдерживания природной агрессии.

Миф о кали юге

Общее между тантризмом и нашей постмодернистской эпохой лучше всего объясняет индийском миф о кали-юге — «железном веке». Считается, что у человека кали-юги нет ни духовной непосредственности, ни связи с Истиной, которыми он был наделен в предшествующих циклах, В кали-югу уровень Дхармы (морально порядка) резко падает и постепенно нарастает хаос — все прежние иерархические уровни теряют свою значимость. Все перемешивается. Смешиваются и даже сливаются времена года (зимой может случиться гроза, летом падает снег), шудры становятся духовными учителями, а обычных развратников и болтунов почитают за святых. Низкое выступает в обличии высокого, тайные духовные учения становятся достоянием масс.

К этому можно добавить наблюдения над нашим временем. Стирание граней между элитарным и массовым (элитарное искусство тиражируется, приемы, открытые великими художниками кино и театра, используются в рекламных роликах и клипах), между художником, творцом и толпой — благодаря компьютеру возможности публичного творческого самовыражения появляются у всех. В наше «демократическое» время «элитарность» связана главным образом с кошельком, уровнем доходов («элитная мебель», «элитный отдых» и т.п.). Что же касается элитарности в искусстве, то тут — в каждой области искусства своя элита, причем есть элита официальная, а есть неофициальная, «параллельная». Никто не обижен, каждый при желании может найти свое место в какой-нибудь «элите». Аналогичная ситуация в духовной сфере: «элитарность», «эзотеризм» — это прежде всего форма самоутверждения и саморекламы.

Постмодернизм фактически совершает то, что проделывает любой тантрик по отношению к предшествующей традиции — смешивает в одном котле все, что до сих пор было разделено, расставлено по разным полочками. Введение в единое поле элементов разных культур, эпох, стилей, жанров, их смешение в форме игры — это «полистилистика». По определению постмодернистской поэтессы Нины Искренко: «Полистилистика — это когда одна масть платья из голландского полотна соединяется с двумя частями из пластилина, а остальные части вообще отсутствуют» («Гимн полистилистике»). Постмодернисты стремятся поместить знакомое и известное в экзотический контекст и тем самым отстранить, сделать менее знакомым, дать новую жизнь. Одним из действенных средств такой новой жизни старых жанров является перформанс — некое действие, позволяющее зрителю соучаствовать в творчестве художников и артистов. Перформанс — это и попытка по-новому проиграть произведение одного жанра с помощью другого жанра. Например, Дмитрий Пригов в дни пушкинского юбилея читал первую строфу Онегина в стиле разных религиозных песнопений — буддийских, мусульманских, православных. Постмодернизм постоянно обращается к архаике, к фольклору, к этническим традициям, к мистике и оккультизму. Общая необязательность и отвлеченность постмодернистских текстов, фильмов, образов парадоксальным образом сочетается со страстью к конкретике. Современные модные журналисты-режиссеры, особенно Леонид Парфенов, в своих документальных фильмах всегда показывают сюжеты с реального места событий, демонстрируют зрителю подлинные предметы, словом даюг ему возможность увидеть все собственными глазами. Действие (особенно в форме перформанса) предпочтительнее теорий и метафизических спекуляций (не случайно фило-софы-постмолернисты занимаются перфомансной «деконструкцией» прежних форм рациональности), а в политике вместо политологов появляются политтехнологи. В отличие от модерна и авангарда, которым тоже свойственна любовь к корням, архаике, магии и мистике, постмодернизм ничего не принимает всерьез — все пронизано пародийностью, иронией, а часто просто доводится до абсурда путем подмены или полного разрушения смысла исходных понятий.

Когда в магазинах «эзотерической литературы» видишь в одном зале и даже на соседних полках книги по суфизму, йоге, теософии, конфу, исихазму, кришнаизму, холотропному дыханию и т.п., разве это не наводит на мысль об относительности путей к самосовершенствованию, об их инструментальное™, и в конечном итоге об их «пустоте»? Какая в сущности разница, какими методами пользоваться (ср. взаимозаменяемость практик тантризма)! Важно извлечь из них самое ценное — их энергию. Но здесь сходство с тантризмом заканчивается, ибо в отличие от тантризма, который, хотя и эклектичен, но нее же является вполне целостной и самодостаточной монистической традицией, знающей, чего она хочет и ради чего старается (даже тантрийская «спонтанность» всегда происходит внутри выстроенной структуры), постмодернизм «качает» энергию ради самой энергии (ради «кайфа»). Энергия становится своего рода самоцелью (мы постоянно говорим и слышим о разных формах манипуляции энергией — кто-то ею «заряжается», кому-то надо «разрядиться», у кого-то ее «крадут» энергетические вампиры, а кому-то ее посылают космические пришельцы). В нашем плюралистическом мире энергия остается живой стихией, которая «дышит, где хочет» — может поднять и возвысить, а может поднять и бросить, разрушить и уничтожить.

Тантризм часто считают учением, которое предназначенодля спасения человека именно кали-юги, оттого он и носит на себе «родовые пятна» этой эпохи. Тантрийское послание может быть и возвышенным и крайне вульгарным, пошлым и низким — каждый выбирает то, что ему по нутру. И эта свобода выбора — тоже одна из черт кали-юги. Плохо то, что, потакая своей слабости, человек может выбрать то, ч го никуда его не приведет, окажется тупиком. Но по логике кали-юги, чем хуже — тем лучше. Люди должны упасть до самого дна, чтобы потом, оттолкнувшись от него, снова начать движение вверх. В ка-ли-/огудухлсловека глубоко упрятан в плоть, поэтому тантра и предлагает начать духовное освобождение с плоти. Главная цель движения — возвращение к духу, лежащему в основе плоти, путем отталкивания от самых основных и типичных переживаний падшего состояния. Поэтому «живой ритуал» играет решающую роль в тант-рийской садхане («реализации»), и поэтому «сердце» и «сексуальность» служат способами достижения высших состояний. В нашем времени можно обнаружить аналоги многих из тех методов, которые предлагаются тантризмом, но, как я уже отмечала, без глубокого осознавания их инструментального характера и без понимания той конечной цели, к которой они ведут.

Итоги

Что ж, пришло время подвести общий итог нашему разговору о буддизме. С чего начинал буддизм и к чему он пришел за время своего развития в Индии?

Начал с веры в собственные возможности человека достичь освобождения от сансары, пришел к признанию необходимости помощи извне со стороны более продвинутых существ — будд, бодхисаттв, наставников (как в тантризме). Это первое.

Второе. Начал с эгалитарности, доступности Дхармы всем людям, пришел к эзотеризму: между человеком и Дхармой появляется множество препятствий, которые сам человек устранить не в состоянии. Он должен быть кем-то «допущен» к сокровенному знанию, как когда-то искатели истины в упанишадах.

Третье. Начал с отрицания вечных и неизменных сущностей, (принцип анатты) единых для всего универсума, пришел к их признанию (природа Будды, шуньята, виджняна, бодхичитта).

Четвертое. Начал с медитации как анализа, пришел к медитации как визуализации.

Пятое. Начал с отрицания действенности веры в богов и сверхъестественные силы, а пришел к введению их культа в систему буддийской практики.

Седьмое. Начал с важности морального самосовершенствования, пришел к идее относительности моральных норм.

Восьмое. Начат с монашеского целомудрия, пришел к возведению сексуальной практики в ранг действенной формы освобождения (нынешние буддийские тантрики поклоняются не только образам отдельных будд, но и изображеням будд в любовном слиянии с их женскими половинами).

Подобные контрасты можно перечислять долго. Действительно, между первоначальным буддизмом, который мы рассматривав в этом курсе, и тантризмом — «дистанция огромного размера». Но является ли эта дистанция логической и содержательной? Мне представляется, что она скорее историческая. Это не разные учения, искусственносоединенные именем Будды, а разные формы, которые могло принять и приняло в своем историческом развитии одно учение. Подобно алая-виджняне, ранний буддизм, бывший предметом нашего разговора, содержал в себе семена и хинаяны, и махаяны, и ваджрая-ны, и прообразы бесконечного множества локальных и национальных конфигураций, которые, выйдя за границы своей родины — Индии, он принимат и продолжает принимать в разных частях земного шара.

i 1.шнчыпп А. фин. Тайные учения и ритуалы -алмашой колесницы- Вопр.

философии. 1994 .N“7-8. С. 208-236.

2. М<ипг)цова Е.Н. Тибе!. Сияние п\сго|Ы. М.. 2001.

3. hilar)с U Йена Патанджали. М.. 200 * (и печати)

Вопросы для самопроверки

1. Каковы основные отличия тантртма от махаяны и раннею буддизма'.’

2. Как бы вы ответили на вопрос — является ли тантризм реализацией идей Буллы?

Сокращения

А. — Лшупара никая Д. -Дитха никая М. — Маджджхима никая Ити — «Итивутака»

С. — Самьюгта никая

Словарь основных терминов

абхидамма (пали), абхидхарма (санскр.) — жанр буддийских текст», систематизации учения Будды

Абхидхамма (ими) Абхидхарма (санскр.) — название третьей час г и ("Корзины») буддийского канона

аварана (санскр. синоним ниварана) — препятствие к освобождению, обозначение аффектов и психологических качеств индивида, подлежащих искоренению

авидья (санскр.), авиджджа (пали) — неведение

авъякрита (санскр.). авьяката (пали) — общее обозначение вопросов, на которые Будда не давал категорического (экансика) ответа аджива — образ жизни

аджняна-вада (санскр.) — доктрина агностицизма, или скептицизма С а н ч а и Бел аз ха п утт ы

акаша — пятый элемент мироздания, аналог эфира акрия-вада (санскр.) — доктрина тех. кто не верил в действие закона кармы

а.шн-ииджняна (санскр.) «сокровищница сознания», понятие бутдий-скои школы itoi ачара

анагамШпа (пали) - «бе шочиратность», одна из ступеней лу хоиного совершено новация, i арап i ирукипам адепту перерождение в высших небесных мирах

анатма-вада (санскр.), анатта-вада (пали) — учение о не-душе (бес-салютности)

анатма, анатман (санскр.). анатта (пали) — «не-душа». «бессушност-ность», «бессамостность»

аничча (пали), ани/пья (санскр.) — «невечность», «изменчивость» анэкансика — неоднозначное, некатегорическое арупа-дхату — «сфера не-формы» , «безобразное > артха — «значение», «смысл»

архат (па.ш), арахант (санскр.) — идеал буддийского подвижника, буддийский святой, высшая ступень духовного прогресса в хинаяне ария (пали) арьи (санскр.) — благородный

асанскрита (санскр.). асанкхата (пали) — «несоставное», характеристика дхарм

асат-карья-вада (санскр.) — учение о непредсуществовании следствия в причине

асрава (санскр.), асава (пали) — «омрачение», или «аффект» астика (санскр.) — обшее обозначение доктрин, признающих авторитет Вед

атма-вада (санскр.), аттавада (пали) -- учение об атмане атман (санскр.), атта (пали) — «душа», «самость», «я»

Атман — высшая душа, абсолютный субъект, тождественный Брахману — абсолютному объекту

атта-патилабха (пали) — «индивидуальное существование», статус индивида

ачетасика (санскр.) -- «нементальное»

ашрамы (санскр.) — стадии жизни в индуизме: брахмачари (ученика в доме учителя), грихастха (домохозяина), ванапрастха (лесного отшельника), санньяси (бродячего отшельника)

аятана (санскр., пали) — «сфера», «область», одна из систем классификации дхарм

бодхи (санскр., пали) — «пробуждение», «просветление» бодхисаттва (санскр.) — «тот, чья сущность просветление», категория буддийских святых, которые откладывают собственный уход в нирвану, чтобы помочь другим существам достичь духовного совершенства Брахма‘( м.р.) — бог

Брахман (ср.р.) — Мировой Дух, абсолютный объект, тождественный Атману брахманы (санскр.) — жанр ведийской литературы, посвященный истолкованию ритуала

брахманы (санскр.) — высшее сословие индийского общества

брахмачари (санскр.) — «ученик брахмана», один из ашрамов

будда — титул «просветленный», «пробужденный»

буМха-вачина (санскр.) — «слово Будды»

бхава (санскр.) — «становление»

бхава-чакра (санскр.) — «колесо становления»

бхиккху (пали), бхикшу (санскр) — монах

ванапрастха (санскр.) — «лесной отшельник», один из ашрамов варна (санскр.) — сословие индийского общества, известны четыре сословия: брахманы, духовные наставники и жрецы, кшатрии — правители и воины. вайшьи — торговцы, шудры — слуги, обслуживающие три высшие варны ведана (санскр.) — «ощущение», одна из пяти скандх Веды — священные тексты индуизма: «Ригведа», «Самаведа», «Яджурведа», «Атхарваведа»

виварта-вада (санскр.) — доктрина иллюзорной модификации причины в следствие, которой придерживается адвайта-веданта — одна из главных школ индуизма

виждняна (санскр.). винньяна (пали) — «сознание», одна из скандх винах — «дисциплина»

вимамса (пали) — исследование

Виная — Устав, первая часть буддийского канона винну-пурисо ("пали) — «разумные мужи»

випака — «созревание», имеется в виду созревание плода деяния — кармы випассана (пали), випашьяна (санскр.) — «инсайт-медитация» вихара (пали) — убежище

гана-сангха (санскр.) — племенная республика грихастха (санскр.) — «домохозяин», один из ашрамов диттхи (пали), дришти (санскр.) — «мнения», «ложные воззрения» дуккха (пали), духкха (санскр.) — «неудовлетворенность», «страдание» Дхарма (санскр.), Дхамма (пали) — учение Будды, закон, высшая истина буддистов

дхарма (санскр.), дхамма (пали) — «моральный долг», «добродетель», в индуизме свадхарма

дхармы (санскр.). дхаммы (пали) — элементы-состояния потока существования; явления, имеющие изменчивый и конечный характер

Лхарма-кая (санскр.) — тело Дхармы, высшее тело Будды, одно из Трикая дхату (санскр.) — «элемент», «сфера», один из классификационных терминов для дхарм

дхьяна (санскр.), джхана (шиш) — сосредоточенное созерцание, одна из форм медитации в буддизме

индрия, индрии (санскр.) — познавательные способности (буддисты включают в число индрии «веру», «усилие», «осознание»» и «мудрость») Ишвара (санскр.) — бог, демиург в индуизме

KOjibna (санскр.) — временной период в циклической концепции мировых циклов, охватывает 1000 махаюг. 1 махаюга — 4 юги, или 4320000. Одна кальпа составляет один лень Брахмы, жизнь же Брахмы длится 100 лет, после этого наступает космическая ночь, потом цикл существования возобновляе тся.

кома (санскр.) — чувственная привязанность, любовь, страсть, чувственные удовольствии, одна из четырех целей человеческой жизни (пуруша-артха) и индуизме

кама-дхату (санскр.) — «мир чувственных желаний» карма (санскр.), камма (пали) — «действие», закон морального воздаяния, согласно которому каждое действие влечет за собой вознаграждение иди наказание в лгой жизни или в будущих воплощениях

каруна (санскр.) — «сострадание», одно из важнейших понятий буддийской этики

к./еша (санскр), Ku.wca (пали) — аффекты, препятствием к достижению нирваны

крич-вада (санскр.) — учение о карме

кхидда падосика — «испорченные желанием», категория живых существ кшатрий — воин, правитель, одна из варн

лама — буддийский наставник, в буддизме ваджраяны — воплощение какого-либо буллы или бодкисаттвы юка (санскр.) — мир манас (санскр.) — «ум»

манасикари (санскр.) — «внимание» мандата (санскр.) — магическая диаграмма

мано-падоссика (пали) — «испорченные разумом», категория существ из духовной сферы (рупа-дхау)

мантра (санскр.) — заклинание марго (санскр.) — «путь»

матрика (санскр.), маттика (гкипи) — классификационные списки дхарм михабхуты (санскр.) — «великие элементы»: земля, вода, огонь и воздух, иногда акаша

мокша (санскр.) — «освобождение» от перерождений в индуизме, одна из пуруша-артха

мудра (санскр.) — ритуальный жест

нама-рупа (санскр.) — «имя-форма», обозначение психофизическою комплекса индивида

ниварана (санскр.) — синоним аварана нидана (санскр.) — «причина». )вено цепочки бхавачикры нирвана (санскр.), ниббана (пали) — «угасание», преодоление перерождений, высшая религиозная цель буддизма

нирмана-кая (санскр.) — «физическое тело» Будды, см. Трикая нияти (санскр.) — рок, основанное понятие адживики ньяна-дассана (пали) — «знание-видение», высшая сверхрациональная форма позиания в буддизме

панча-шила (санскр.) — пять заповедей буддистов: не убий. не прелюбодействуй, не лги, не опьяняй себя, не укради

парамита (санскр.) — «духовное совершенство» паривраджака (санскр.) — бродячий аскет, учитель софистики паринама-вада (санскр.) — доктрина эволюции причины в форму следствия, разрабатывается ортодоксальной школой санкхьн

паринирвана (санскр.) — высшая нирвана Вулды. спя кшная с ею смертью, в отличие от нирваны, которую он доспи в момент просветления

праджня (санскр.), паньнья (пали) — высшая мудрость, тождественная прозрению четырех благородных истин

пратитья-самутпада (санскр.), патичча-самуппада (пали) — «взаимозависимое происхождение»

пратьека-будда (санскр.) — «будда для себя»; то есть человек, достигший просветления, но не ставший проповедовать свое учение

пуббенивасам-ануссатинана (пали) — ретрокогниция прошлых существований

пудгали (санкр.), пуггила (пали) — «индивид», совокупност ь пяти скандх пуруша-артха (санскр.) — цели человека в индуизме: кама (чувственные удовольствия), артха (польза), дхарма (долг), мокша (освобождение). риддхи (пали), сиддхи (санскр.) — сверхобычные силы руна (санскр.) — «материальное», «телесное», одна из скандх рупа дхату (санскр.) — «мир формы»

сикчдагамита (пали) — «возвращение единожды», один из этапов духовного самосовершенствования (еще одно перерождение в мире людей, после которого человек достигает нирваны)

самадхи (санскр., пали) — «концентрация», «сосредоточение» самапатти (пали) — «достижения» саматха (пади), шаматха (санскр.) — «успокоение» самбхога-кая (санскр.) — «тело наслаждения», мистическое тело Будды, см. трикая

санхиты (санскр.) — собрания ведийских гимнов еангити (санскр.) — «спевка», собор

сангха (санскр.) — духовное братство буддистов, буддийская община санджня (санскр ). саньнья (пали) — «распознавание», «восприятие», одна из скандх

санскрита (санскр ). санкхата (пали) — «составное», характеристика дхарм санньяси — бродячий отшельник, один из ашрамов сансара (санскр.) — перерождение, перевоплощение в разных телесных оболочках

санскара (санскр.), санкхара (пали) — формирующие факторы, одна из скандх сассата-вада (пали) — учение о вечности (души, элементов и т.п.) сати (пали), смрити (санскр.) — осознавание, самонаблюдение, одна из важнейших буддийских практик медитации

саткарьн-вада (санскр.) — учение о предсуществовании следствия в причине

саткая-дшпхти (пали) — «мнения о самости» свабхава (санскр.) — «собственная природа»

свабханавада (санскр.) — учение о собственной природе, одна из доктрин. отрицавшая закон кармы

свадхарма (санскр.) — «собственный долг», ритуальные и общественные обязанности четырех вари и ашрамов

скандха (санскр.), тип (кхандха) — «кучи», «группы», совокупность пяти категорий дхарм, составляющих индивида: см. рупа, ведана, санджня, санскара, виджняна

сотапанна (пали) — «обретение слуха», первый этап духовного подвижничества, когда адепт осознает истинность буддийской доктрины и решает достичь нирваны

стхавира (санскр.), тхера (пали) — старейшина в буддийской общине такка (пали), тарка (санскр.) — рассуждение тантра — учение и класс текстов тантризма

три-лакишна (санскр.) ти-лаккхана (пали) — три основных характеристики дхарм: духкха, анитья, анатма

тришна (санскр.), таньха (тип) — «жажда», «желание», одна из важнейших причин перерождения

упадана (санскр.) — «привязанность» к объектам упасака (санскр.) — мирской последователь буддизма упая-каусалья (пали), упая-каушалья (санскр.) — «искусные средства» буддийской проповеди

уччхеда-вада (пали) — доктрина уничтожения души после смерти чакра (санскр.) — «колесо», важнейший буддийский символ чакравартин (санскр.) — праведный буддийский правитель чатушкотика (санскр.) — тетралемма четасика (санскр.) — «ментальное» читта (санскр.) — «ум», «мысль»

ишд-аятана (санскр.) — шесть сфер (зрение, вкус, осязание, обоняние, слух, манас и их объекты)

шила (санскр.) — моральные нормы и/раМха (санскр.) — доверие

шрамана (санскр.) — «совершающий усилие», небрахманские отшельники

шрути (санскр.) — священные тексты индуизма, Веды

шуньята (санскр.) — «пустота», «относительность»

экансика — однозначный, категоричный

ядхриччха-вада (санскр.) — доктрина случайности

яна (санскр.) — «путь», «колесница»

ятха-бхутам (санскр.) — реальность как она есть

Лысенко Виктория Георгиевна

Ранний буддизм: религия и философия. Учебное пособие

У тверждено к печати Ученым сонетом Института философии РАИ

В антрскоп редакции Художник В.К. Кузнецов Технический редактор А. В. Сафонова Корректор А.А. Смирнова

Лицеи шя ЛР N° 020831 or 12.10.98 г.

Подписано н печать с орт и на:1-макета 2 1.08.03.

Формат 60\Х4 1/16. Псчам. офсеi пая. Гарнитура Ньюкш.

' ел. иеч. д. 15.43. Уч.-и а. Д. 1 3.98. ! и раж 500 jk j. За ка) V 033.

Оригинал-макет и логонден в И нет и I уте философии РАН Компькперныи наоор Т. В. Прохорова Компьютерная верстка Ю.А.Аношина

Ошечатано и НОП Института философии РАН I 19992. Москна. Волхонка. 14