Восточная Африка. Побережье

Хотя географически этот район Африки, примыкающий к суданскому поясу, к территории Судана все же не относится, политически и в религиозно-культурном плане он с ним составляет некое единое целое: здесь тоже появление государственности тесно связано с исламизацией. Речь идет о довольно обширной зоне континента — от Африканского Рога (к юго-востоку от Эфиопии) до Мозамбика, включая сюда и при-легающие острова, в том числе крупнейший из них, Мадагаскар.

Первые арабские торговые колонии на восточном побережье Африки появились, видимо, еще в VIII — IX вв., быть может, и раньше. Арабы-мусульмане активно вторгались в заселенные бантуязычными народа-ми районы, что сопровождалось, с одной стороны, метисацией новых поселенцев, бравших в жены местных женщин, с другой — массовым порабощением значительной части негроидного населения, тех самых або-ригенов побережья, которых под именем зинджей арабы вывозили в различные страны, прежде всего на территорию халифата. XII — XIV века были временем расцвета арабо-мусульманской торговли и заселения арабами восточно-африканского побережья. Здесь сложилась языковая арабо-африканская общность суахи-ли, в расовом плане много более негритянская, чем арабская. Ведущей религией стал ислам. Были построе-ны многие прибрежные торговые города с дворцами, крепостями и мечетями. Возникали многочисленные государственные образования типа преимущественно городов-государств во главе с шейхами — Могадишо, Малинди, Момбаса, Килва и др. Важным центром арабо-африканской торговли, особенно работорговли, стал султанат на острове Занзибар.

Вторжение в Африку португальцев, которые стремились в Индию и потому старались прежде всего за-крепиться на восточно-африканском побережье, привело на рубеже XV — XVI вв. к разрушению многих процветавших суахилийских городов и к упадку арабо-африканской торговли. Но господство португальцев на побережье продолжалось сравнительно недолго: уже в середине XVII в. они отступили к югу, к Мозам-бику, очистив большую часть восточно-африканского побережья. Впрочем, эти территории сразу же были оккупированы маскатскими арабами из Омана, к которым обратились за помощью против португальцев са-ми суахилийцы.

Султаны Маската-Омана с XVIII в. оказались фактическими хозяевами восточно-африканского побере-жья, а торгово-политическим центром их господства стал Занзибар, одно время даже политически объеди-ненный с маскатским Оманом в единый султанат. Занзибар с начала XIX в. был центром выращивания заве-зенной туда гвоздики, на 200 плантациях которой работали сотни тысяч африканских рабов. Вплоть до за-прещения в 1873 г. работорговли Занзибар оставался ее центром в Восточной Африке, особенно при оман-ско-занзибарском султане Сеиде Сайде (1804 — 1856), многое сделавшем для укрепления омано-маскатского влияния на восточно-африканском побережье.

Что касается северной части побережья, то на территорию Сомали ислам проник где-то между IX и XIII вв. Эти пустынно-степные районы (возможно, именно здесь была загадочная страна Пунт, куда древние египтяне совершали экспедиции за ладаном, ибо именно на сомалийском побережье он произрастает) дли-тельное время были мало заселены. Перемещения племен в Сомали были обычным делом, так что закреп-ление тут сомалийского населения началось сравнительно поздно, в XVI — XVIII вв. Смешанное бантуя-зычное и кушитоязычное население проживало в Сомали в XIX в.— на севере кочевое, на юге земледельче-ское. Между XII и XVI вв. здесь существовали различные мусульманские султанаты, центры которых под-час были вне Сомали, к западу от Африканского Рога. Торговые города типа Могадишо в те времена, да и позже, практически не имели политического отношения к основной части территории Сомали. Могадишо, как и другие города сомалийского побережья, политически с XVIII в. зависели от Омана, позже от Занзиба-ра. Только в XIX в. во внутрисомалийских землях возникли два султаната, Оббия и Миджуртини.

Несколько слов о Мадагаскаре. Он рано стал объектом арабо-суахилийской мусульманской экспансии (XI—XIII вв.), хотя более древней популяцией здесь была тоже пришлая — из Индонезии (мальгашская). Арабские фактории были разрушены в XVI в. появившимися на острове португальцами, а с XVII в. на Ма-дагаскар стали часто наведываться голландцы, англичане, французы. Первые государственные образования на острове возникли на местной этнической основе (она была в основном метисной по происхождению), видимо, не ранее XIV — XVI вв. Трудно сказать, какую роль при этом сыграл ислам, но не следует забы-вать, что влияние мусульманской цивилизации и тесно связанных с ней государственных институтов и всей политической культуры мадагаскарцы испытывали с начала нашего тысячелетия. Развитие острова под сильным внешним воздействием привело к созданию на рубеже XVIII — XIX вв. в центре Мадагаскара большого государственного образования Имерина, по отношению к которому остальные княжества частич-но признали вассальную зависимость. Правитель государства был обожествленным высшим собственником земли, которую от его имени получали земледельцы, платившие налоги и несшие повинности. Существова-ло немалое количество зависимых и рабов, частично являвших собой замкнутые общности типа каст (осо-бенно это относилось к привезенным на остров неграм). Губернаторы областей подчинялись центральному правительству; знатные аристократы имели наследственные владения.

Тропическая Африка и ислам

Как хорошо видно из изложенного материала, ислам в целом сыграл огромную роль в формировании африканской государственности в зоне ее суданского пояса (о северной мусульманской Африке здесь не идет речь) и на восточном побережье. Как следует оценить эту роль, особенно с точки зрения тех генераль-ных принципов анализа традиционных восточных обществ, которые используются в рамках данной рабо-ты?

Первое, о чем надлежит сказать,— это важная, в некотором смысле решающая роль внешнего толчка. Во вводной части работы уже говорилось о комплексе условий и обстоятельств, обеспечивающих реализацию возможного генезиса первичного протогосударства в подготовленных к этому обществах. Там же упомина-лось, что процессу генезиса государственности может способствовать факт существования рядом с транс-формирующимся обществом уже сформировавшегося иного государства, что приводит, в частности, к эф-фекту трибализации и к более быстрому, нежели при сложении первичного протогосударства без внешнего воздействия, возникновению государственности. Ислам с его мощной и тесно связанной с религией, неот-делимой от нее и в целом весьма простой политической культурой сыграл роль такого рода катализатора в северной части Тропической Африки. Можно много спорить на тему о том, что было раньше, яйцо или ку-рица, т.е. ранние чисто африканские протогосударственные образования или воздействие со стороны му-сульманского мира, но факт остается фактом: ислам способствовал резкому ускорению процесса и придал ему мусульманский характер.

Второе, что важно заметить в связи с проблемой ислама в Африке,— это своеобразие африканского ис-лама и откровенная слабость созданных при его содействии и во многом на его основе африканских госу-дарственных образований, особенно при сравнении их с теми, что были созданы мусульманами вне Афри-ки, причем не только на Ближнем и Среднем Востоке, в Индии или Малайе, но даже и в Индонезии, тропи-ки которой вполне сопоставимы с африканскими, равно как и расовый тип населения (правда, важную роль для Индонезии сыграло предшествовавшее исламу индо-буддийское культурное воздействие, подобного которому африканцы, в отличие от малайцев и индонезийцев, не имели). Своеобразие заключается и в том, что африканцы воспринимали ислам, во-первых, в какой-то мере выборочно и частично, т.е. африканский ислам не был равноценен первоначальному, особенно арабскому, представленному хотя бы тем же Магри-бом, откуда в Западную и Центральную Африку шли потоки исламской культуры. А во-вторых, восприни-мали ислам отнюдь не все африканцы в тех государственных образованиях, которые формировались с по-мощью мусульманских влияний и тем более были официально исламскими. Мусульманами, да и то далеко не всегда полными, т.е. соблюдавшими все нормы ислама, были лишь социально-политические верхи и свя-занные с транзитной торговлей слои населения, иногда кочевые племена. Что же касается массы земледель-цев, то она нередко почти не была затронута мусульманским влиянием и жила по законам предков, соглас-но древним африканским нормам и традициям, в немалой мере сохранившимся и ныне, в том числе в тех странах и районах Африки, которые уже тысячу лет испытывают воздействие ислама.

Соответственно слабой оказалась и социально-политическая база исламских государств и тем более протогосударств в Африке. Процветали те из них, что были тесно связаны с арабо-африканской торговлей, причем именно тогда, когда эта торговля преуспевала. В периоды ослабления, распада, поражений от преж-него исламского воздействия с его культурой, включая и политическую, оставалось порой не столь уж мно-го. Нередко при этом влияние ислама приходилось восстанавливать заново и почти на пустом месте,— что, к слову, и делалось в позднем средневековье представителями различных течений ислама, в том числе ак-тивными мусульманами-марабутами, принадлежавшими к тем или иным воинственным суфийским орде-нам, ответвления которых щедро укреплялись в разных районах Северной Африки (наиболее многочислен-ными на первых порах были филиалы ордена-тариката Кадирийя; позже, в XVIII — XIX вв., стали активно действовать и представители многих других орденов).

Ослабление ислама как религии и культуры было тесно связано с общей отсталостью той среды, с кото-рой ему пришлось иметь дело в Африке. Несомненно, ислам во многом усилил возникавшие здесь слабые ранние политические образования за счет свойственных этой доктрине институтов. Но этого было мало. Конечно, и в Азии ислам не везде процветал, как то бывало в древних и развитых зонах тысячелетней ци-вилизации. Случалось ему попадать и в иные районы, оказываться религией сравнительно отсталых горных племен, например в Афганистане. Однако при этом ислам оставался в мусульманском окружении, которое значило для него и для воспитывавшихся в духе ислама народов весьма многое. Иное дело Африка, где по-стоянное и сильное воздействие ислама, которое могло бы сыграть роль мусульманского окружения, оста-валось на севере континента и было отделено от остальной его части не только Сахарой, но и расовым барьером. А отсталость делала свое дело: нередко мусульманская религия лишь внешне затрагивала много-численные общины африканцев, как бы скользя по их поверхности, играя роль некоего необязательного ан-туража.

И все же, несмотря на все сказанное, ислам сыграл огромную роль в истории Африки. С точки зрения политического и экономического развития — роль огромную. Немалую роль и в плане социальных сдвигов, хотя здесь она много меньше. Исламу не удалось разрушить этнические и социальные барьеры, отделявшие африканцев друг от друга, не удалось превратить жителей исламизированных районов Африки в население уммы, т.е. в единую общину нерасчлененных на этносы правоверных. Не удалось исламу принести в Афри-ку и высокую цивилизацию. Ислам в принципе, следуя заповедям пророка, не склонен поощрять рабовла-дение (если раб правоверный, он не раб), хотя неверных мусульмане издревле обращали в рабов. Но нигде и никогда рабство не достигало таких размеров, как именно в Африке, откуда мусульманские торговцы за много веков до португальцев вывозили на продажу сотни тысяч, если не миллионы африканцев. Словом, для многих мусульманских торговцев Африка была рынком рабов. И хотя расового предубеждения к не-грам у них не было, а обилие негритянок в гаремах вело даже к изменению расового типа арабо-мусульманского населения Африки, африканская работорговля в широких масштабах начата была все-таки мусульманами.