Империя Ахеменидов и завоевания Александра

История ближневосточной древности 1 тысячелетия до н.э. была ознаменована созданием великих «ми-ровых» держав, империй. Принципиальным отличием империй от крупных государств более раннего вре-мени было новое качество политической структуры: она не только по-прежнему расширялась за счет вклю-чения в нее различных племен и народов, противостоящих одна другой и связанных друг с другом хозяйст-венно-культурных зон, земледельцев и кочевников, но и становилась более жесткой с точки зрения внут-ренней администрации. Если прежде вновь завоеванные территории обычно оставались полуавтономными, а управляли ими их прежние правители, терявшие независимость и вынужденные выплачивать дань, то те-перь все чаще новые регионы преобразовывались в управлявшиеся чиновниками центра провинции. Насе-ление империи в немалой степени нивелировалось за счет его массовых перемещений, как то впервые стало практиковаться ассирийцами. С точки зрения общей динамики эволюции появление такого рода империй было закономерным и в некотором смысле высшим, завершающим этапом процесса генезиса развитой по-литической структуры: на протяжении тысячелетий складывались первичные протогосударства, на их ос-нове и в ходе ожесточенной междоусобной борьбы возникали вторичные протогосударства и политические образования типа ранних государств; затем шло политическое объединение более крупных масштабов — возникали мощные развитые державы, о которых уже шла речь (Египет, Вавилония, Хеттское царство и др.). И наконец, мировые державы, империи типа Ассирии. Наследником Ассирии на короткий срок стало Нововавилонское царство, а затем пришла очередь персов.

Первые империи, что хорошо видно на примере Египта времен Нового царства, той же Ассирии, были объединениями еще непрочными, эфемерными. Они держались на силе и потому во многом зависели от хо-рошей армии, от удачливой внешней политики умелого правителя, от вовремя проведенных реформ, на-правленных на усиление власти центра. Но, поскольку сильные правители сменялись слабыми, в периоды правления которых резко возрастали центробежные тенденции, и поскольку реформам всегда противостоя-ли издревле складывавшиеся устойчивые нормы обычного права и местные традиции, сильно ослаблявшие эффективность этих реформ, фундамент политической суперструктуры — империи — легко давал трещи-ны. Империя приходила в упадок и рушилась. Однако на смену ей шла новая империя, энергично приби-равшая к рукам наследство своей предшественницы. Уже одно это примечательное обстоятельство убеди-тельно подтверждает закономерность самого процесса: мозаика ближневосточной древности да и не только ближневосточной, по меньшей мере с 1 тысячелетия до н.э. была готова для политической интеграции. Во-прос был лишь в том, на какой этнополитической и религиозно-культурной основе такого рода интеграция окажется наиболее прочной и эффективной. И, конечно, многое зависело от создания оптимальной админи-стративной структуры, пригодной для институционализации имперских форм власти.

В поиск такой структуры внесли свой немалый вклад и египтяне, и вавилоняне, и ассирийцы, и хетты. Ассирия продемонстрировала первые реальные результаты процесса поиска: массовые перемещения насе-ления и создание управляющихся из центра провинций заложили прочный фундамент эффективной импер-ской администрации, особенно на окраинах, заселенных до того иноплеменниками. Дальнейшие принципи-ально важные в этом направлении шаги сделали персы.

Древние иранцы. Мидия

Древние иранцы, принадлежавшие к одной из ветвей индоевропейцев, появились на территории совре-менного Ирана на рубеже II —1 тысячелетий до н.э., причем в науке до сих пор не решен вопрос, откуда они появились — с территорий Кавказа или из Средней Азии через прикаспийские степи. Вступив во взаи-модействие с местным населением — хурритами, касситами и др.— и частично ассимилировав его, иранцы с VIII в. до н.э. стали господствующим этносом, разделившимся, в свою очередь, на две части — мидян на севере и персов на юге. Войны Ассирии с Урарту, вторжения киммерийцев и скифов создали благоприят-ную ситуацию для консолидации мидянских племен, на основе которой сложилось государство Мидия, ставшее уже в VII в. до н.э. сильной державой, союз которой с Вавилонией сыграл решающую роль в кру-шении Ассирии.

Удачливый правитель Мидии Киаксар (625 — 585 гг. до н.э.) не только разгромил Ассирию, но сумел покорить и подчинить также Урарту и ряд других стран от прикаспийских степей до Малой Азии, где им был заключен союз с крупным Лидийским царством. Сын Киаксара Астиаг (585—550 гг. до н.э.) предпри-нимал усилия для сохранения и укрепления могущества Мидии. Однако в этой борьбе он встретил ожесто-ченное сопротивление региональной племенной знати, обогащение которой в ходе завоевательных войн способствовало ее усилению. Среди иранских племен, находившихся в зависимости от царей Мидии, были и ведшие борьбу с их соседями-эламитами персы.

Располагавшиеся на юге иранского плато, рядом с древним Эламом, персы долгие десятилетия сущест-вовали практически автономно от этнически близких им мидян. Консолидация персов в государство проис-ходила медленно и чуть запаздывала по сравнению с мидянской. Однако автономия эта способствовала по-литической независимости формировавшегося государства. Правитель персов Кир 1 во второй половине VII в. до н.э. признавал авторитет Ассирии, с которой мидяне вели ожесточенную борьбу, а во времена его сына Камбиза 1, женатого на дочери Астиага, персы были уже вассалами Мидии. Сын Камбиза Кир II был по ма-тери внуком царя Мидии, и это родство сыграло определенную роль как в его судьбе, так и в судьбах всех персов.