Движение «Земля — Трисолярис»

Наиболее удивительным аспектом этого движения было количество людей, потерявших веру в человечество, ненавидящих его, без колебаний готовых предать родной биологический вид и даже наслаждающихся грандиозной перспективой уничтожения всей человеческой расы, включая и их самих вместе с собственными детьми.

ОЗТ называли организацией духовной элиты. Большинство ее членов были людьми высокообразованными, многие принадлежали к высоким политическим или финансовым кругам. Одно время ОЗТ пыталось распространить свои идеи среди простого люда, но из этого ничего не вышло. Наверно, решили приверженцы ОЗТ, простонародье, в отличие от людей образованных, не в состоянии увидеть и постичь темные стороны человеческой натуры. Что еще важнее, мышление простолюдинов слишком поверхностно, чтобы воспринять передовые научные и философские идеи, и поэтому они гораздо теснее, на чисто инстинктивном уровне, ощущают свою принадлежность к роду человеческому. Предать его для них просто немыслимо. Но интеллектуальная элита совсем другое дело: многие из ее представителей уже начали смотреть на вещи с позиций внеземного разума. Так внутри человеческой расы зародилось стремление к отчуждению от нее.

Как бы ни впечатлял численный рост Общества, количество его участников не давало истинного представления о силе ОЗТ. Поскольку большинство его членов обладали высоким социальным статусом, то в их руках сосредотачивались значительные власть и влияние.

Е, будучи главнокомандующим отступников, являлась лишь их духовным лидером. Она не вникала в детали различных операций, проводимых Обществом, не знала, до каких размеров разрослось ОЗТ, не имела понятия о количестве его членов.

Чтобы ускорить свой рост, организация действовала почти в открытую, но правительства государств не обращали на нее особого внимания. ОЗТ как раз и рассчитывало на то, что его будут защищать консерватизм и недостаток воображения людей, стоящих у власти. Те и в самом деле не принимали воззваний ОЗТ всерьез, думая, что это очередные экстремисты несут очередную ересь. А по причине высокого социального статуса членов ОЗТ с ними обращались весьма корректно. К тому времени, когда власти прозрели, отступники расплодились уже по всей Земле. И только когда ОЗТ начало формировать собственные вооруженные силы, органы безопасности некоторых государств спохватились, сообразив, что дело, пожалуй, зашло слишком далеко. Как следствие этого промедления, эффективные атаки на ОЗТ начались всего два года назад.

В самом Обществе, однако, не было единства. Внутри организации существовало несколько направлений, каждое со своей идеологией. Большинство из них образовало две фракции.

Адвентисты, ответвление ОЗТ, объединявшее в основном приверженцев эвансовского «общевидового коммунизма», были чистейшего вида фундаменталистами. Они полностью разочаровались в человечестве, и причиной этого разочарования было массовое уничтожение видов как следствие развития цивилизации. Позже появились и другие адвентисты, чье неприятие человеческой расы базировалось на других явлениях, не связанных на прямую с загрязнением среды или бесконечными войнами. Некоторые возвели свою ненависть на абстрактный, философский уровень. Что бы ни говорили об адвентистах в последствии, большинство из них были людьми трезвыми и даже на инопланетян, которым верно служили, особых надежд не возлагали. Они стали предателями исключительно из отчаяния и ненависти к человечеству. Майк Эванс выдвинул девиз адвентистов: «Мы не знаем, что собой представляют инопланетяне, но мы знаем, что собой представляют люди».

Редемпционисты появились гораздо позже адвентистов. Эта группа являлась, по сути, религиозной организацией, и ее члены были приверженцами культа Трисоляриса.

Инопланетная цивилизация, безусловно, обладает большой притягательной силой для высокообразованных классов, и эти люди взлелеяли прекрасные мечты о неведомых пришельцах. Человеческая раса наивна, противиться привлекательности гораздо более развитой космической цивилизации она не в силах. Вот вам приблизительная аналогия: молодой, неискушенный человек бредет в одиночестве по вселенской пустыне, и вдруг ему становится известно, что где-то там вдали его ждет потенциальная возлюбленная; молодой человек не может видеть ни лица, ни фигуры этой женщины, но само знание о ее существовании вызывает к жизни чарующие фантазии, которых не обуздать, как ни старайся. По мере того как фантазии редемпционистов о далекой цивилизации расцветали все более буйным цветом, они начали испытывать к Трисолярису религиозные чувства. Альфа Центавра представлялась им космическим Олимпом, жилищем богов. Так родилась трисолярианская вера, которая не имела ни малейшего отношения к религии, существующей на Трисолярисе. В отличие от других земных религий редемпционисты поклонялись тому, что существовало в действительности. Другим отличием было также то, что на этот раз в помощи нуждался сам Господь, и бремя его спасения легло на плечи верующих.

Основным методом пропаганды трисолярианской культуры в человеческом обществе стала игра «Три тела». ОЗТ вложило в эту невероятно сложную программу огромное количество ресурсов. Первоначальная цель была двоякой: во-первых, распространять трисолярианскую веру; во-вторых, дать ОЗТ возможность запустить щупальца в средние и нижние социальные слои, пополняя свои ряды молодежью из этих классов.

Игра повествовала о культуре и истории Трисоляриса, облекая их в реалии земной культуры и истории, чтобы не шокировать начинающих игроков. Как только игрок достигал определенного уровня и проникался симпатией к цивилизации Трисоляриса, ОЗТ входило с ним в контакт, проводило проверку, и, наконец, вербовало в свои ряды тех, кто успешно прошел тест. Однако «Три тела» оставалась относительно малоизвестной игрой, потому что требовала от своих участников значительного багажа знаний и умения смотреть в корень, а молодые игроки, как правило, не отличались ни терпением, ни проницательностью, чтобы обнаружить поразительную правду, скрывающуюся за сравнительно простым фасадом. Таким образом, большинство поклонников игры по-прежнему происходило из числа интеллигентов.

Бо льшая часть редемпционистов познакомилась с цивилизацией трисоляриан именно через «Три тела», так что, можно сказать, игра стала колыбелью их фракции.

Но редемпционисты отличались от адвентистов не только религиозными чувствами к Трисолярису — их позиция в отношении человеческой цивилизации не была столь сурова. Их целью было прежде всего спасти Господа. Они готовы были до известной степени пожертвовать человечеством ради того, чтобы их Господь продолжал существовать. Однако большинство из них считали идеальным решением найти способ, который позволил бы трисолярианам жить дома, в звездной системе Альфы Центавра, сделав таким образом их вторжение на Землю ненужным. Они наивно полагали, что стоит решить задачу трех тел — и тогда будут спасены обе цивилизации.

Надо признать, сама по себе идея была не так уж глупа. Трисоляриане многие тысячелетия питали ту же надежду; в течение нескольких сотен цивилизаций они не жалели усилий для решения проблемы. Многие редемпционисты с углубленными познаниями в математике и физике брались за эту задачу; и даже после того, как было установлено, что она не имеет аналитического решения, попытки не прекращались, превратившись в нечто вроде религиозного ритуала. Хотя в рядах редемпционистов было много блистательных математиков и физиков, исследования в этой области не приносили никаких результатов, пока за дело не взялся Вэй Чэн — математический гений, не имевший никакого отношения ни к ОЗТ, ни к трисолярианскому культу. Чисто интуитивно он совершил прорыв, на который и стали возлагать свои надежды редемпционисты.

Две фракции находились в постоянном непримиримом конфликте. Адвентисты считали редемпционистов самой большой угрозой ОЗТ. Пожалуй, в этом был свой резон: именно благодаря некоторым редемпционистам с развитым чувством долга правительства начали понимать, какая угроза стоит за отступниками из ОЗТ. Численно обе фракции были примерно равны и обладали достаточными вооруженными силами, чтобы начать кровавую междоусобную войну. Е Вэньцзе использовала весь свой авторитет, чтобы уменьшить пропасть между соперниками, но результат был далек от совершенства.

По мере роста движения «Земля — Трисолярис» в нем выделилась и третья фракция — «выживальщики». После того как было подтверждено существование флота инопланетян, многими овладело естественное человеческое желание выжить в грядущей войне. Конечно, она произойдет только через 450 лет и к тому времени никого из ныне живущих уже не останется, но люди надеялись, что их потомкам все-таки будет позволено жить, даже если человечество проиграет. А что может лучше помочь в достижении этой цели, чем служение захватчикам? По сравнению с другими двумя фракциями, «выживальщики» были, как правило, выходцами из социальных низов, и большинство из них — с Востока, в частности, из Китая. Количество членов этой фракции было пока что невелико, но оно быстро росло. В будущем они станут силой, с которой придется считаться.

Итак, отчуждение членов ОЗТ от остального человечества произошло под влиянием различных причин: ненависти к человеческой расе за ее преступления, преклонения перед более развитой цивилизацией и стремления дать своим потомкам возможность жить. Эти три могучих мотива обеспечили ОЗТ быстрые темпы роста.

Пришельцы были еще где-то далеко-далеко в космосе, от человечества их отделял путь длиной в четыреста пятьдесят лет. Все, что они когда-либо послали на Землю, было лишь несколько радиосообщений.

Таким образом, теория Билла Мазерса о «контакте как символе» получила жуткое в своей безукоризненности подтверждение.

30

Два протона

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Продолжаем расследование. Надеемся на ваше сотрудничество, как и в нашу прошлую встречу.

Е ВЭНЬЦЗЕ: Я уже рассказала вам все, что знаю. Собственно, теперь мне хотелось бы кое-что у вас разузнать.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Не думаю, что вы рассказали все. Прежде всего нам хотелось бы знать, что было в тех сообщениях с Трисоляриса, которые перехватили адвентисты?

Е: Не могу сказать. Адвентисты хранят их в строжайшей тайне. Знаю лишь, что они скрыли от нас несколько сообщений.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Сменим тему. После того как адвентисты монополизировали связь с Трисолярисом, вы построили третий «Красный Берег»?

Е: У меня было такое намерение. Но мы построили только приемник, после чего дело застопорилось. И оборудование, и помещения — мы все размонтировали.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Почему?

Е: Потому что больше посланий с Альфы Центавра не поступало. Ничего, ни на каких частотах. Думается, вы уже это установили.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Да. Четыре года назад Трисолярис решил прекратить всяческое общение с Землей. Это делает послания, перехваченные адвентистами, еще более важными.

Е: Да, конечно. Но мне и в самом деле нечего сказать по этому поводу.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (после некоторой паузы): Тогда давайте перейдем к теме, по поводу которой вам, возможно, есть что сказать. Майк Эванс лгал вам, не так ли?

Е: Наверно, можно и так сказать. Он никогда не доверял мне своих самых потаенных мыслей, говорил лишь о своем чувстве долга перед другими видами на Земле. Я и не догадывалась, что его чувство долга переросло в такую ненависть к человечеству, что он поставил целью всей своей жизни погубить его.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Давайте взглянем на нынешнее положение дел в ОЗТ. Адвентисты хотят с помощью инопланетян уничтожить человеческую расу; редемпционисты поклоняются внеземной цивилизации, словно богу; «выживальщики» готовы ценой предательства обеспечить собственное выживание. Ни в одном из этих течений программа не совпадает с вашим изначальным намерением призвать инопланетян, чтобы они, так сказать, перевоспитали человечество.

Е: Я разожгла огонь, но потеряла контроль над ним.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: У вас был план избавиться от адвентистов, и вы даже начали приводить его в действие. Но ведь их база и командный центр находятся на «Дне гнева», Майк Эванс и его соратники практически живут там. Бо льшая часть военных формирований редемпционистов верна вам, и боеприпасов у вас достаточно, чтобы потопить или захватить судно. Почему же вы не атаковали его в первую очередь?

Е: Из-за посланий от Господа, которые они перехватили. Все они хранятся на «Втором Красном Берегу», в компьютерах «Дня гнева». Если мы нападем на судно, то как только адвентисты поймут, что сообщения могут попасть к нам, они их уничтожат. А эти сообщения слишком важны для нас, чтобы рисковать их потерей. Для редемпционистов это то же самое, что для христиан лишиться Библии, а для мусульман Корана. Думаю, вы столкнулись с той же проблемой? Адвентисты держат послания Господа в качестве заложников. Именно поэтому «День гнева» до сих пор цел и невредим.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы можете что-нибудь нам посоветовать?

Е: Нет.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы также назвали Трисолярис «Господом». Означает ли это, что вы, как и редемпционисты, поклоняетесь ему, как богу? Вы последователь трисолярианского культа?

Е: Никоим образом. Это просто привычка… Не желаю обсуждать это дальше.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Давайте вернемся к тем перехваченным сообщениям. Может, точное содержание вам и неизвестно, но ведь до вас наверняка дошли какие-нибудь слухи?

Е: Слухи доходили — скорее всего, безосновательные.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какие же?

Е:…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Передавали ли трисоляриане адвентистам свои технологии, передовые по сравнению с земными?

Е: Вряд ли. Ведь был риск, что они попадут в ваши руки.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Последний и самый важный вопрос: правда ли, что до настоящего момента единственное, что приходило с Трисоляриса на Землю, это радиоволны?

Е: Почти правда.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Почти?!

Е: Нынешняя цивилизация трисоляриан способна путешествовать между звездами на одной десятой скорости света. Этот технологический скачок произошел несколько десятков лет назад по земному летосчислению. До него их максимальная скорость не превышала одной тысячной скорости света. Крохотные зонды, которые они послали к Земле, не преодолели пока и сотой доли расстояния между нами и Альфой Центавра.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тогда у меня такой вопрос: если трисолярианский флот способен развить скорость до одной десятой скорости света, то чтобы достичь Солнечной системы ему хватило бы чуть больше сорока лет. Почему же вы утверждаете, что путешествие займет четыреста пятьдесят?

Е: Дело в следующем. Межзвездный флот Трисоляриса состоит из невероятно массивных кораблей. Разгон их — процесс медленный. Одна десятая — это их максимальная скорость, но они не могут идти на ней все время, потому что задолго до Солнечной системы им придется начать торможение. К тому же источником энергии для кораблей служит аннигиляция материи и антиматерии. На носу каждого корабля установлено магнитное поле в форме воронки — ловушка для забора частиц антиматерии из космического пространства. Процесс этот тоже медленный; требуется долго ждать, прежде чем наберется достаточно антиматерии, чтобы на короткое время разогнать корабль. Таким образом, ускорение будет идти рывками, а между ними будут долгие периоды дрейфа для сбора антиматерии. Поэтому время, требующееся трисолярианскому флоту для того, чтобы достичь Земли, в десять раз больше, чем для маленького зонда.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Но тогда что вы имели в виду под словом «почти»?

Е: Мы говорим о скорости космического полета в определенном контексте. Вне этого контекста даже люди с их недоразвитыми технологиями способны разгонять некоторые объекты чуть ли не до скорости света.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (после паузы): Под «контекстом» вы подразумеваете макромасштаб? Потому что в микромасштабе люди уже используют ускорители высоких энергий и разгоняют элементарные частицы почти до скорости света. Вы ведь эти «объекты» имеете в виду?

Е: Вы очень умны.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (указывает на крохотный наушник): Со мной на связи самые передовые ученые мира.

Е: Да, я имела в виду субатомные частицы. Шесть лет назад, в своей далекой звездной системе трисоляриане разогнали два ядра атома водорода примерно до скорости света и выстрелили ими в сторону Солнечной системы. Эти два ядра, или два протона, прибыли в Солнечную систему два года назад и достигли Земли.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Два протона? Они послали только два протона? Но это же почти ничего!

Е (смеясь): Видите, вы тоже сказали «почти». Это предел мощности трисоляриан. Они могут разогнать до скорости света только что-то крохотное, например, протон. К объекту, находящемуся в четырех световых годах от них, они могут послать только два протона.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: На макроскопическом уровне два протона — это практически ничто. У бактерии одна ресничка содержит миллиарды протонов. В чем смысл?

Е: Эти протоны — замо к.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Замо к? Но что же он запирает?!

Е: Они блокируют прогресс земной науки. Из-за этих двух протонов человечество в течение четырех с половиной веков, пока сюда не доберется трисолярианский флот, не сможет осуществить сколько-нибудь значительного научного прогресса. Эванс как-то сказал, что день, в который два протона долетели до Земли, стал днем гибели земной науки.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Это… просто нелепица какая-то… Два протона… как?..

Е: Не знаю. Я действительно не знаю. В глазах трисоляриан мы, должно быть, даже не примитивные дикари. Мы что-то вроде клопов.

* * *

Уже почти наступила полночь, когда Ван Мяо и Дин И вышли из Боевого командного центра. Обоих пригласили туда послушать допрос Е, поскольку Ван имел непосредственное отношение к делу, а Дин был близким другом ее дочери.

— Ты веришь тому, что сказала Е Вэньцзе? — спросил Ван.

— А ты?

— В последнее время случилось столько всего невероятного… Но два протона, которые заблокируют прогресс всей человеческой науки? Это кажется…

— Тормози. Давай-ка для начала вот о чем подумаем. Трисоляриане выстрелили в Землю двумя протонами. Частицы преодолели расстояние в четыре с половиной световых года и обе достигли цели! Такая точность просто выходит за пределы вероятного. На пути огромное количество препятствий — межзвездная пыль, например. И Солнечная система, и Земля движутся. Для такого подвига требуется бо льшая точность, чем если бы попробовать застрелить отсюда комара на орбите Плутона. Вот это стрелок!

При слове «стрелок» сердце Вана екнуло.

— И что это значит, по-твоему?

— Понятия не имею. А как ты себе представляешь субатомные частицы типа нейтрона и протона?

— В виде точки. Хотя эта точка имеет внутреннюю структуру.

— К счастью, образ, который у меня в голове, гораздо ближе к действительности. — Дин отбросил в сторону окурок. — Вот скажи, что это такое? — Спросил он, указывая на окурок.

— Сигаретный фильтр.

— Хорошо. Глядя на него с этого расстояния, как бы ты его описал?

— Ну… точка, да и все.

— Правильно.

Дин отошел и поднял окурок, затем разорвал бумажную обертку. Глазам Вана предстал желтоватый губчатый материал, до ноздрей донесся запах горелой смолы. Дин продолжал:

— Взгляни — если развернуть фильтр, то окажется, что адсорбирующая поверхность по площади равняется большой комнате. — Дин выбросил окурок. — Ты куришь трубку?

— Я уже давно ничего не курю.

— В трубках используется более сложный фильтр. Его можно купить за три юаня. Диаметр примерно такой же, как у сигаретного, но он длиннее и представляет собой тонкую бумажную трубочку, наполненную активированным углем. Если вынуть уголь, то получится маленькая кучка черных крупиц, похожих на мышиный помет. Но общая поверхность всех малюсеньких дырочек в угольках будет примерно с теннисный корт. Вот почему активированный уголь обладает такой сильной адсорбирующей способностью.

Ван вслушивался в каждое слово собеседника.

— К чему ты ведешь?

— Губка или активированный уголь в фильтрах — трехмерные вещи. А вот их адсорбирующие поверхности — двумерные. Теперь вы видите, что маленькая структура более высокой размерности может содержать в себе огромную структуру более низкой размерности. На макроскопическом уровне речь идет о пределе возможности пространства с большей размерностью содержать пространство с меньшей размерностью. Бог, этот старый скряга, во время Большого Взрыва наделил макроскопические объекты только тремя пространственными измерениями и одним временным. Но это не значит, что не существует бóльшей размерности. В микромире, или, точнее, в квантовом мире существуют еще семь дополнительных измерений. Плюс четыре измерения макромира. Итого — элементарные частицы существуют в одиннадцатимерном пространстве-времени.

— И что?

— Хочу лишь подчеркнуть один факт: в масштабах Вселенной важным признаком технологического прогресса служит способность цивилизации контролировать и манипулировать измерениями микромира. Извлекать пользу из элементарных частиц можно и без этого, — что проделывали уже наши волосатые дикие предки, разводя костры в своих пещерах. Контролированная химическая реакция — это манипулирование частицами, не затрагивающее микроизмерений. Конечно, оно тоже прогрессировало от грубого и примитивного к более тонкому: от костра к паровому двигателю, а затем и к электрогенератору. Нынешняя способность человечества манипулировать микрочастицами на макроуровне достигла своего пика: у нас есть компьютеры и наноматериалы. Но все это достигнуто без вмешательства в мир микроизмерений. С точки зрения более развитой космической цивилизации компьютеры и наноматериалы в основе своей ничем не отличаются от костров. Это явления одного порядка. Вот почему в глазах инопланетян люди все равно что клопы. К сожалению, думаю, они правы.

— А не мог бы ты объяснить конкретнее? Какое отношение все это имеет к нашим двум протонам? Что в конечном счете может сделать пара протонов, достигших Земли? Как сказал следователь, одна ресничка бактерии содержит миллиарды протонов. Если бы эти два протона, посаженные на кончик моего пальца, полностью обратились в энергию, я бы, наверно, почувствовал разве что легкое покалывание?..

— Ты и этого не почувствовал бы. Даже бактерия ничего бы не почувствовала.

— Тогда что ты пытаешься сказать?

— Ничего. Я ничего не знаю. Что может знать клоп?

— Но ты-то физик среди клопов! Тебе известно больше, чем мне. Для тебя протоны — не такой темный лес, как для остальных. Ну расскажи больше! Пожалуйста! Иначе я не усну ночью!

— Если я скажу больше — вот тогда ты точно не уснешь. Выкинь из головы! К чему сушить себе мозги? Надо учиться смотреть на все философски, как Вэй Чэн и Ши Цян. Просто старайся делать свое дело как следует, и всё. Пойдем выпьем чего-нибудь и отправимся на боковую, как подобает хорошим клопам.

31

Операция «Гучжэн»

— Расслабься, — сказал Ши Цян, усаживаясь за совещательный стол рядом с Ваном. — Я больше не радиоактивный. Последние пару дней меня полоскали изнутри и снаружи, как мешок для муки. Вообще-то, тебя не хотели звать на это собрание, но я настоял. Хе! Чует моя душа, что на этот раз мы с тобой сыграем очень важную роль.

Разглагольствуя, Да Ши выудил из пепельницы окурок сигары, прикурил и со смаком затянулся. Кивнул и медленно, лениво выдохнул дым прямо в физиономии сидящих напротив. Одним из этих визави был прежний владелец сигары Стентон, полковник морской пехоты США. Он бросил на Да Ши брезгливый взгляд.

На этом совещании присутствовало гораздо больше иностранных военных, чем на прежних. Впервые в истории вооруженные силы всех земных наций противостояли единому врагу.

Слово взял генерал Чан:

— Товарищи, все присутствующие на этом совещании теперь имеют примерно одинаковое представление о ситуации. Или, как выразился бы Да Ши, установлен информационный паритет. Человечество находится в состоянии войны с инопланетными захватчиками. Наши потомки столкнутся с ними лицом к лицу только через четыреста пятьдесят лет. Пока что нашими непосредственными противниками являются люди. Этих предателей человечества можно считать врагами наряду с пришельцами. Мы еще никогда не сталкивались с подобным противником. Всем должно быть ясно, что нашим следующим шагом будет получить в свое распоряжение послания с Трисоляриса, хранящиеся на «Дне гнева». Они будут иметь решающее значение для нашего выживания.

До сих пор мы действовали осторожно, и пока что на «Дне гнева» никто ни о чем не догадывается. Судно продолжает свободное плавание в Атлантике. Оно подало запрос в администрацию Панамского канала на проход по каналу через четыре дня. Мы просто обязаны воспользоваться такой возможностью! Судя по развитию ситуации, другой может и не представиться. В настоящий момент все боевые командные центры мира разрабатывают планы операции. В течение ближайших десяти часов Главный Центр выберет один из них и приступит к его осуществлению. Целью настоящего совещания является обсуждение возможных планов операции; три лучших предложения пойдут в Главный Центр. Время не ждет, поэтому мы должны работать с наибольшей отдачей.

Заметьте, каков бы ни был план, он должен гарантировать одно: захват трисолярианских посланий в целости и сохранности. «День гнева» — это бывший танкер; его внешние и внутренние части подверглись основательной перестройке, в результате которой появились новые помещения и коридоры. Структура так сложна, что, по всей вероятности, даже членам команды в незнакомых местах приходится сверяться с картой. Нам, естественно, о внутреннем устройстве «Дня гнева» известно еще меньше. Мы не знаем с уверенностью, где на судне расположен компьютерный центр, сохраняются ли трисолярианские послания там или в каком-то другом месте и сколько имеется копий. Единственный способ достичь цели — это захватить полный контроль над «Днем гнева».

Самое трудное — это не дать врагу стереть информацию во время атаки. Уничтожить данные очень легко. Противник, конечно, не станет делать это обычными методами, потому что потом данные можно восстановить с помощью соответствующей технологии. Но если они попросту выпустят обойму в жесткий диск или другие устройства хранения, то все будет кончено, а понадобится на это не больше десяти секунд. Значит, в течение десяти секунд после начала атаки мы должны вывести из строя всех, кто находится рядом с хранилищем данных. А поскольку точное местонахождение этого помещения, как и количество копий трисолярианских посланий, нам неизвестно, то уничтожить всю живую силу «Дня гнева» следует в считанные мгновения, еще до того, как противник поймет, что на него напали. В то же время мы не должны разрушить судно, особенно его компьютерное оборудование. Так что задача очень сложная. Кое-кто считает ее невыполнимой.

Заговорил офицер Сил самообороны Японии:

— Мы считаем, что наш единственный шанс — это шпионы на борту «Дня гнева». Если им известно, где находятся данные с Трисоляриса, они могли бы контролировать подходы к этому помещению или перепрятать устройства хранения перед самым началом атаки.

Кто-то спросил:

— Наблюдение за «Днем гнева» всегда было прерогативой военной разведки НАТО и ЦРУ. Есть у вас там шпионы?

— Нет, — ответил представитель НАТО.

— Тогда нам больше нечего обсуждать, кроме говна собачьего, — буркнул Да Ши и получил в ответ залп неприязненных взглядов со всех сторон.

Полковник Стентон сказал:

— Поскольку наша задача — уничтожить весь персонал, не допустив разрушения оборудования, то нашей первой мыслью было воспользоваться искусственной шаровой молнией.

Дин И покачал головой:

— Существование этого рода оружия стало теперь достоянием общественности. Мы не знаем — а вдруг «День гнева» оснащен магнитными стенами для защиты от шаровой молнии? Даже если и не оснащен, шаровая молния и впрямь может убить всех, кто находится внутри судна, но она не может сделать это в один момент. К тому же после ее запуска на судно молния сначала повисит на одном месте и только потом высвободит свою энергию. Ожидание может длиться от десяти секунд до нескольких минут или дольше. У противника будет достаточно времени, чтобы понять, что на него напали, и уничтожить данные.

— А как насчет нейтронной бомбы? — спросил полковник Стентон.

— Полковник, уж вы-то должны бы понимать, что это не сработает! — подал голос российский офицер. — Радиация нейтронной бомбы не убивает мгновенно. У врага будет в запасе достаточно времени, чтобы устроить совещание вроде того, на котором мы сейчас присутствуем.

— Была еще задумка использовать нервно-паралитический газ, — сказал натовский офицер. — Но опять-таки — его распространение по судну займет некоторое время, так что и этот план не удовлетворяет требованиям генерала Чана.

— Тогда остаются бомбы объемного взрыва и инфразвуковые волны, — произнес Стентон. Собравшиеся ждали, что он разовьет мысль, но полковник молчал.

— Я как-то использовал бомбу объемного взрыва при полицейской облаве, — проговорил Да Ши. — Детские игрушки! Они и правда могут отправить человека в нокаут в закрытом помещении. Хорошая штука, если у тебя только одна-две комнаты. У вас есть такие бомбы, которые оглушили бы разом целый танкер с кучей людей на борту?

Стентон покачал головой:

— Нет. Даже если бы и были, то такое большое взрывное устройство безусловно повредило бы и оборудование.

— А что там насчет инфразвукового оружия? — поинтересовался кто-то.

— Оно пока еще на стадии эксперимента и в настоящем бою использоваться не может. К тому же судно очень большое. При том уровне энергии, которую задействуют опытные прототипы, все, на что можно рассчитывать при атаке на «День гнева» — это что люди на борту почувствуют головокружение и тошноту, вот и все.

— Ха! — Да Ши сунул в пепельницу окурок сигары, теперь размером с горошину. — Я ж сказал — уже битый час обсуждаем собачье говно. Напомню слова генерала: время не ждет. — Он хитро подмигнул переводчице, красивой девушке в чине лейтенанта, по лицу которой было видно, что у нее проблемы с капитанской манерой выражаться. — Что, товарищ, трудновато приходится? Не парься, доведи до них общий смысл, и дело с концом.

Но Стентон, похоже, понял и без перевода. Он наставил на Да Ши свежую сигару, которую только что вытащил из красивого деревянного ящичка:

— Кто он такой, этот полисмен? По какому праву он так с нами разговаривает?

— А ты кто такой? — не остался в долгу Да Ши.

— Полковник Стентон — эксперт по спецоперациям, — пояснил офицер НАТО. — Он принимал участие во всех значительных военных операциях со времен вьетнамской войны.

— Тогда я тебе сейчас скажу, кто я такой! — рявкнул Да Ши. — Больше тридцати лет назад мой разведывательный взвод ухитрился проникнуть на десятки километров за линии вьетнамской обороны и захватить гидроэлектростанцию, которая очень хорошо охранялась. Мы помешали вьетнамцам взорвать плотину и смыть к чертям нашу наступающую армию. Вот кто я такой. Я победил врага, который в свое время победил вас !

— Хватит! — Генерал Чан грохнул кулаком по столу. — Дело говори! У тебя есть план? Излагай!

— Я считаю, этот полисмен только зря тратит наше время! — презрительно сказал Стентон, зажигая сигару.

Да Ши вскочил, не дожидаясь перевода.

— Пао-ли-си — это слово я услышал уже дважды! Что, считаешь, что мы, полицейские, по сравнению с вами так, говно собачье? Конечно, если речь о том, чтобы кинуть десяток бомб и разнести корабль на куски, то тут вы, вояки, мастера! Но если речь о том, чтобы вытащить оттуда кое-что целым и невредимым, то мне плевать, сколько у тебя звезд на погонах, потому как тогда тебе обычный карманник сто очков вперед даст! Для таких трюков надо научиться мыслить нестандартно. НЕ-СТАН-ДАРТ-НО! Понял? Да тебе ни в жизнь не придумать того, что придумает нестандартно мыслящий преступник! Это, скажу я вам, такой находчивый народ! Я как-то расследовал грабеж — преступники ухитрились украсть вагон поезда прямо на ходу. Они сцепили вагон, который шел перед угнанным, с тем, что шел за ним, так что поезд ехал себе до самого конца, и никто ничего не заметил. А использовали при этом моток проволоки и несколько стальных крюков. Вот кто настоящий эксперт по спецоперациям! Если хотите знать, то я, полицейский следователь, играющий с уголовниками в кошки-мышки уже полтора десятка лет, многому у них научился. Вот где тренировочка так тренировочка!

— Тогда выкладывай план, — приказал генерал. — А если его нет, то заткнись!

— Ну тут же столько важных персон, разве ж мне с ними тягаться? Я и рот боюсь раскрыть — а вдруг вы, генерал, опять скажете, что я хамлю.

— Ты уже всем тут нахамил под самую завязку. Хватит болтать! Ознакомь нас со своим нестандартным планом.

Да Ши вытащил авторучку и нарисовал на столе две параллельные линии.

— Это канал.

Поместил между линиями пепельницу.

— Это «День гнева».

Потом Да Ши перегнулся через стол и вытащил сигару изо рта полковника Стентона.

— Я больше не намерен терпеть выходки этого наглеца! — возопил полковник, вскакивая на ноги.

— Пошел вон, Да Ши! — рявкнул генерал Чан.

— Всего одну минуту. Я скоро закончу. — Да Ши протянул к Стентону руку.

— Чего тебе надо? — недоуменно спросил полковник.

— Дай еще одну.

Стентон мгновение поколебался, потом вытащил из ящичка сигару и протянул капитану. Тот прижал горящий конец первой сигары к столешнице, так что сигара теперь стояла на одном берегу канала. Затем Да Ши расплющил конец второй сигары и установил ее на другом берегу.

— Мы поставим по столбу на каждом берегу канала, а между ними натянем множество параллельных тончайших нитей, с интервалом примерно в полметра. Нити должны быть сделаны из наноматериала, который называется «парящее лезвие» — его разработал профессор Ван. Названьице в самую точку для нашего случая.

Закончив говорить, Ши Цян несколько секунд стоял молча. Потом поднял руки, сказал ошеломленному собранию: «У меня все», повернулся и вышел.

Все словно окаменели. Казалось, что в зале замерз сам воздух. Даже гул многочисленных компьютеров стал слабее.

Через некоторое время в тишине раздался чей-то робкий голос:

— Профессор Ван, это ваше «парящее лезвие» — оно в самом деле как нить?

Ван кивнул.

— На нынешнем уровне молекулярной технологии, единственная форма, которую мы в состоянии сделать — это нить толщиной примерно в одну сотую человеческого волоса. Офицер Ши получил от меня эту информацию еще до собрания.

— У вас достаточно материала?

— Какой ширины канал? Какой высоты судно?

— Ширина канала в самом узком месте сто пятьдесят метров. «День гнева» в высоту тридцать один метр, осадка — восемь или что-то в этом роде.

Ван уставился на стоящие торчком сигары, производя в уме подсчеты.

— Думаю, материала у нас хватит.

Опять последовало долгое молчание. Все старались прийти в себя после шока.

— А что, если устройства, на которых хранятся трисолярианские данные — жесткие или оптические диски — тоже будут разрезаны?

— Вероятность этого очень мала.

— Даже если их разрежет, — пояснил эксперт-компьютерщик, — то ничего страшного. Нити чрезвычайно тонкие, края разреза будут очень гладкие. При таких условиях мы сможем спасти бо льшую часть данных, на чем бы они ни были записаны — на жестких и оптических дисках или в микросхемах.

— У кого-нибудь есть идея получше? — Чан окинул присутствующих взглядом. Все молчали. — Хорошо. Тогда приступаем к проработке деталей.

Полковник Стентон, который за все это время не произнес ни слова, встал.

— Пойду позову офицера Ши обратно.

Генерал знаком велел ему сесть.

— Да Ши! — позвал он.

Капитан вернулся, лучась улыбкой. Схватил со стола обе сигары. Ту, что дымилась, сунул в рот, вторую положил в карман.

Кто-то спросил:

— Когда «День гнева» будет проходить между столбами, смогут ли они выдержать натяжение нитей? Не случится ли так, что «парящее лезвие» прежде всего разрежет сами столбы?

— Эту проблему легко решить, — успокоил Ван. — У нас есть немного наноматериала в виде нешироких полосок. Ими мы защитим те части опор, к которым будут крепиться нити.

После этого дискуссия шла в основном между моряками и экспертами по навигации.

— Тоннаж «Дня гнева» почти предельный для судов, проходящих по каналу. Осадка глубокая. Может, стоит подумать, а не натянуть ли нити и под ватерлинией?

— Это будет очень сложно. Да и времени нет, так что, думаю, не стоит и заморачиваться. Части судна, лежащие под ватерлинией, используются в основном для двигателей, горючего, балласта; там слишком много шума, вибраций и помех. Неподходящие условия для компьютеров и прочей тонкой электроники. А для надводных частей чем больше нитей мы натянем, тем лучше.

— Тогда целесообразно установить ловушку в одном из шлюзов. «День гнева» — судно класса «Панамакс[62]», помещается в шлюзы впритык. Тогда нам достаточно натянуть нити всего в тридцать два метра длиной. Будет легче и столбы ставить, и нити натягивать…

— Нет. В шлюзах и на подходах к ним всегда слишком много суеты. Кроме того, судно тянут через шлюзы четыре «мула» — электровоза, едущих по рельсам. Они движутся медленно; к тому же когда судно проходит шлюзы, команда всегда начеку. Нашу ловушку наверняка быстро обнаружат.

— А как насчет «Моста двух Америк», сразу за шлюзами Мирафлорес? Мы можем натянуть нити между его опорами.

— Не годится. Расстояние слишком велико. Материала не хватит.

— Тогда решено: операцию надо провести в самом узком месте — в Кулебрской выемке[63], ширина там сто пятьдесят метров. Ну, прибросить еще немного для столбов… Итого, скажем, сто семьдесят метров.

— При таком раскладе, — заметил Ван, — расстояние между нитями будет пятьдесят сантиметров. Для более тесной сети у нас нет материала.

— Иными словами, нужно подгадать так, чтобы корабль прошел там днем, — заключил Да Ши, изрыгая очередной клуб дыма.

— Почему?

— Потому что ночью бо льшая часть команды дрыхнет, то есть находится в горизонтальном положении. А у нас пятьдесят сантиметров между нитями. Зато днем, даже если они сидят или лазят на четвереньках, этого расстояния достаточно.

Раздалось несколько смешков — так присутствующие, все под тяжелым стрессом, несколько выпустили пар, хоть он явно имел запах крови.

— Капитан, вы просто демон какой-то! — ужаснулась представительница ООН.

— А невинные люди могут пострадать? — дрожащим голосом спросил Ван.

Ему ответил офицер-моряк:

— Во время прохождения через шлюзы на борт поднимается десятка полтора рабочих, но как только судно минует шлюз, они все сходят на берег. Лоцман будет сопровождать судно все восемьдесят два километра. Им придется пожертвовать.

Служащий ЦРУ добавил:

— И наверняка не все в команде знают об истинном назначении судна.

— Профессор, — обратился генерал Чан к Вану, — выбросьте эти мысли из головы. Информация, которую мы собираемся получить, необходима для выживания всего человечества. Другого выбора нет.

После окончания совещания полковник Стентон подвинул ящичек с сигарами к Ши Цяну.

— Держите, капитан. Лучшие гаванские.

* * *

Четыре дня спустя, Кулебрская выемка, Панамский канал

Ван не ощущал, что находится в другой стране. Он знал, что на западе, не очень далеко отсюда, расположено красивое озеро Гатун, а на востоке — величественный «Мост двух Америк» и город Панама[64]. Но у него не было ни малейшей возможности увидеть хоть что-либо из этого.

Позавчера он прибыл прямым рейсом из Китая в Токумен — международный аэропорт Панамы — а оттуда вылетел на вертолете. В пейзаже, расстилающемся перед ним, не было ничего примечательного: стройка как стройка. На канале велись работы по его расширению, и тропический лес по обоим берегам был вытеснен обширными участками голой желтоватой почвы. Родной Вану цвет. Сам канал тоже не казался чем-то выдающимся, возможно, потому, что был в этом месте очень узок. Тем не менее, в прошлом веке сто тысяч человек выкопали его обычными кирками и лопатами.

Ван и полковник Стентон сидели в шезлонгах под навесом, устроенном на середине отлогого берегового склона. В просторных цветастых рубашках, с панамами, валяющимися рядом на земле, они могли бы сойти за праздных туристов.

Внизу, по одному на каждом берегу, лежали на земле параллельно каналу два столба длиной в 24 метра. Между ними были натянуты пятьдесят сверхпрочных «парящих лезвий» в 160 метров длиной. На восточном берегу каждая нить прикреплялась к обычной стальной проволоке — так нитям добавили длины и с помощью дополнительных грузов опустили на дно. Такое решение давало возможность другим судам беспрепятственно проходить по каналу. К счастью, движение здесь оказалось не таким интенсивным, как ожидал Ван. В среднем за сутки здесь следовало около сорока больших судов.

Операция носила кодовое наименование «Гучжэн»: конструкция походила на древнюю китайскую цитру с тем же названием. Поэтому и сами натянутые нити называли просто «цитрой».

Час тому назад «День гнева» вошел в Кулебрскую выемку со стороны озера Гатун.

Стентон спросил Вана, бывал ли тот в Панаме раньше.

— Нет, — ответил Ван.

— А я был. В 1989-м году.

— Тогда здесь, кажется, шла война?

— Да, и это была одна из тех войн, что не оставили по себе особых воспоминаний. Помню только, как стоял перед посольством Ватикана, где в то время скрывался Норьега, а репродукторы орали «Nowhere to Run»[65]. Кстати, моя идея.

Внизу по каналу плыл белоснежный французский круизный теплоход. Несколько пассажиров в яркой одежде беспечно прогуливались по застеленной зеленым ковром палубе.

— Второй наблюдательный пост докладывает: перед целью нет других судов , — проскрипела рация Стентона.

Полковник скомандовал:

— Поднять цитру!

На берегах появились мужчины в защитных касках, вроде тех, что носят ремонтники. Ван привстал, но полковник потянул его вниз.

— Не волнуйтесь вы так, профессор. Они свое дело знают.

Ван наблюдал, как рабочие на восточном берегу быстро накручивали на барабаны стальные провода, соединенные с «парящими лезвиями», а потом закрепляли нити на столбе. Потом, медленно-медленно, оба столба поставили на шарнирах вертикально. Для маскировки на них повесили навигационные знаки и указатель глубин. Рабочие трудились не торопясь, как будто выполняли самую что ни на есть рутинную, скучную работу. Ван во все глаза смотрел в пространство между столбами и ничего не видел. Казалось, что там ничего нет, однако смертоносная цитра уже заняла свою позицию.

— Расстояние от объекта до цитры четыре километра , — протрещала рация.

Стентон отложил ее в сторону и продолжал вспоминать:

— Второй раз я приехал сюда в 1999 году, чтобы присутствовать на церемонии передачи Панамского канала. И знаете что — к тому времени, когда мы прибыли к зданию администрации, «звезды и полосы» уже исчезли. По предположениям, правительство США приказало убрать флаг на сутки раньше, чтобы его не пришлось спускать на глазах у всего честного народа. Тогда я считал себя свидетелем великого исторического события. А сегодня оно кажется таким незначительным…

— До цитры три километра.

— Угу, незначительным… — пробормотал Ван. Он совсем не слушал Стентона. Все его внимание сфокусировалось на той точке, где вскоре должен появиться «День гнева», остальной мир перестал для него существовать. Сейчас солнце, поднявшееся над Атлантикой, спускалось к Тихому океану. Канал искрился золотом. Смертоносная цитра ничем не выдавала своего присутствия. Столбы, сработанные из темной стали, не отражали солнечного света; казалось, будто они были старше самого канала.

— До цитры два километра.

Стентон продолжал, словно не слыша вяканья рации:

— После того как я узнал, что к Земле идет флот инопланетян, у меня стала проявляться амнезия. Так странно. Многие события прошлого выпали из головы. Не помню подробностей войн, в которых участвовал. Как я уже сказал, теперь все они кажутся незначительными. Те, кто узнал правду о происходящем, духовно перерождаются и смотрят на мир иначе. Я все думаю: если бы две тысячи лет назад или даже еще раньше люди узнали, что через несколько тысяч лет на Землю прибудет флот захватчиков-инопланетян — какой была бы сейчас человеческая цивилизация? Профессор, вы можете это себе вообразить?

— А? Нет… — отсутствующе проговорил Ван. Его мысли были совсем в другом месте.

— До цитры один и пять десятых километра.

— Профессор, думаю, вы станете Гайяром новой эпохи. Мы ждем, когда вы построите новый Панамский канал. Нет, в самом деле, космический лифт — это тоже канал. Как Панамский канал соединяет два океана, так космический лифт соединит Землю с космосом…

Ван понимал, что полковник трещит без умолку, дабы облегчить ему тягостное ожидание. Он был благодарен Стентону, но его уловка не действовала.

— До цитры один километр.

Появился «День гнева». В лучах садящегося за прибрежные холмы солнца судно выглядело как темный силуэт на фоне сверкающей золотом воды. Бывший танкер оказался гораздо больше, чем представлял себе Ван. Словно между холмами вдруг поднялась еще одна вершина. Ван знал, что канал способен принять суда водоизмещением до семидесяти тысяч тонн, и все равно зрелище такой махины в столь узкой водной артерии вызывало в нем странное чувство: казалось, будто под судном вовсе нет воды, канал словно исчез. «День гнева» походил на гору, плавно скользящую прямо по земле. Наконец глаза Вана приспособились к солнечному свету, и он разглядел, что корпус у судна угольно-черный, а над ним возвышается белоснежная надстройка. Гигантской антенны не было. До ушей Вана и Стентона доносился гул судовых дизелей и плеск волн, расходящихся от закругленного форштевня и разбивающихся о берега канала.

Расстояние между «Днем гнева» и смертоносной цитрой сокращалось; сердце Вана билось все быстрей и быстрей, дыхание участилось. Он был бы не прочь сорваться с места и задать стречка, но его охватила такая слабость, что он не мог и пальцем пошевельнуть. Внезапно на него накатила волна ненависти к Ши Цяну: «Как этот ублюдок посмел выдвинуть такую чудовищную идею? Правильно сказала та дама из ООН, что он сущий демон!» Но волна быстро схлынула, сменившись мыслью, что будь Да Ши рядом, Ван чувствовал бы себя лучше. Стентон звал капитана ехать с ними, но генерал не дал разрешения, заявив, что Да Ши нужен ему для других дел.

Ван почувствовал, как на его спину легла рука полковника.

— Профессор, это все пройдет.

«День гнева» находился сейчас прямо под ними, двигаясь сквозь страшную цитру. Когда форштевень коснулся невидимой плоскости между столбами — пространства, казавшегося пустым — волосы на голове Вана зашевелились. Но ничего не произошло. Громадное судно как ни в чем не бывало продолжало свой путь. Когда половина его прошла между столбами, Ван начал сомневаться: может, там и вовсе нет никаких нитей?

Но тут он заметил кое-что, отчего его сомнения улетучились: тонкая антенна на самом верху надстройки надломилась у основания и полетела вниз.

А вскоре проявился и еще один признак, при виде которого Ван едва не лишился чувств. Со своего места на берегу он ясно видел всю картину. Обширная палуба «Дня гнева» была пуста, если не считать одного человека — тот стоял на корме и поливал из шланга кнехты. В тот момент, когда судно проходило между столбами, кусок шланга поблизости от матроса срезало, как бритвой, и из отверстия полилась вода. Матрос, ошалев, выронил наконечник шланга. Несколько секунд человек стоял неподвижно, а потом рухнул, причем тело его, падая, разделилось на две половины. Верхняя половина ползла во все увеличивавшейся луже крови, загребая… нет, не руками, а двумя кровавыми обрубками. Кисти были отрезаны напрочь.

Но вот корма судна прошла между столбами. «День гнева» продолжал двигаться вперед на прежней скорости; с виду все выглядело совершенно нормально. А потом Ван услышал, как гул дизеля превратился в какой-то странный визг, который затем сменился беспорядочным грохотом. Гремело и звенело так, как если бы в двигатель бросили гаечный ключ. Нет, не один ключ, а по меньшей мере сотню. Ван понял: это тарахтят разрезанные вращающиеся части двигателя. Раздался громкий треск, и в борту судна образовалась дыра, из которой вылетел большой кусок металла. Обломок упал в воду, подняв огромный столб брызг. Ван успел разглядеть, что это был фрагмент судового коленчатого вала.

Из дыры повалил густой дым. «День гнева», идущий ближе к правому берегу, стало разворачивать поперек. Вскоре он, таща за собой дымный хвост, пересек канал и врезался в левый берег. Ван наблюдал, как колоссальный форштевень, искореженный при ударе, вспорол холм, словно воду, отчего земля вспучилась волнами во все стороны. Одновременно «День гнева» начал разделяться на четыре десятка ломтей, полметра толщиной каждый. Верхние ломти двигались быстрее нижних, и судно легло на берег, словно колода карт. Раздавался пронзительный, режущий уши звук — это железо скрежетало о железо. Казалось, будто множество гигантских ногтей скрипят по стеклу.

Когда ужасный звук наконец стих, «День гнева» лежал на берегу, словно стопка тарелок, которые уронил споткнувшийся официант; верхние «тарелки» легли дальше нижних. «Ломти», на вид мягкие, как ткань, быстро деформировались, и вскоре никто бы уже не сказал, что раньше они были частями судна.

По береговым склонам посыпались вниз солдаты. Ван удивился: он и не подозревал, что совсем рядом прячется столько народу. Послышался приближающийся рев винтов: целый флот вертолетов пролетел над каналом, покрытым радужными разводами нефти, завис над тем, что было когда-то «Днем гнева» и принялся заливать его противопожарной пеной и засыпать порошком. Через несколько минут огонь был взят под контроль, и с трех других вертолетов начали спускать на тросах поисковиков.

Полковника Стентона уже след простыл. Ван поднял бинокль, который тот, уходя, оставил, и дрожащими руками поднес к глазам. Корпус разбитого судна сейчас был покрыт пеной и порошком, но кое-где виднелись срезы «ломтей»: гладкие, будто зеркало, они идеально отражали яростный алый свет заката. Или то была кровь?..

* * *

Спустя три дня

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Насколько полное представление вы имеете о трисолярианской цивилизации?

Е ВЭНЬЦЗЕ: Я знаю совсем мало. Мы получили весьма ограниченную информацию. Никто не владеет подробными знаниями об этой цивилизации, кроме Майка Эванса и некоторых его ближайших соратников, перехвативших сообщения трисоляриан.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тогда почему вы возложили на трисоляриан такие надежды, рассчитывая, что они реформируют и улучшат человеческое общество?

Е: Если они могут преодолеть расстояние между звездами и прийти в наш мир, это значит, что их наука находится на очень высоком уровне развития. Общество с такой передовой наукой обладает и более высокими моральными устоями.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы считаете это заключение научно обоснованным?

Е:…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Позвольте мне сделать некоторые предположения. Ваш отец находился под глубоким влиянием идей вашего деда, считавшего, что только наука может спасти Китай. А вы находились под глубоким влиянием вашего отца.

Е (тихо вздыхая): Я не знаю…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Мы уже получили все сообщения с Трисоляриса, хранившиеся у адвентистов.

Е: Ох… А что с Эвансом?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Он погиб во время операции по захвату «Дня гнева». Но поза, в которой лежало его тело, подсказала нам, в каких компьютерах содержатся копии трисолярианских сообщений. К счастью, все они были зашифрованы при помощи кода, использовавшегося «Красным Берегом».

Е: И много было данных?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Да, около двадцати восьми гигабайт.

Е: Но это невозможно! Межзвездная коммуникация страшно неэффективна. Как удалось передать такое огромное количество данных?!

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Мы тоже стали в тупик поначалу. Но действительность превзошла наши самые дерзкие, самые фантастические предположения. Вот, взгляните сюда. Это фрагмент предварительного анализа захваченных данных. Ознакомьтесь с трисолярианской реальностью и сравните ее с вашими прекрасными фантазиями.

32

Трисолярис: Слушатель

Передачи с Трисоляриса не содержали никаких описаний биологии его жителей. Ну да все равно — раз людям доведется увидеть трисоляриан только через четыре с лишним сотни лет, то почему бы и не представлять их себе гуманоидами? Так Е и поступила. Читая их сообщения, она заполняла пустоты с помощью воображения.

* * *

Пост прослушивания № 1379 функционировал уже много сотен лет. Таких постов на Трисолярисе насчитывалось несколько тысяч. Все они направляли свои усилия на обнаружение разумной жизни во Вселенной.

Поначалу на каждом посту работало несколько сотен операторов, но по мере развития технологии это число сокращалось, пока на каждом посту не остался только один дежурный. Карьера слушателя считалась незавидной. Хотя внутри постов поддерживалась постоянная температура и системы жизнеобеспечения гарантировали выживание во время Эр Хаоса без дегидрации, слушателям приходилось безвылазно сидеть в тесных помещениях, словно в тюрьме. Радости Эр Порядка были доступны им в гораздо меньшей мере, чем остальным трисолярианам.

Слушатель на посту № 1379 смотрел на расстилающийся за крохотным иллюминатором трисолярианский пейзаж — там царила ночь Эры Хаоса. Гигантская луна еще не взошла; большинство людей пребывало в состоянии анабиоза. Даже растения и те инстинктивно дегидрировали и легли на землю безжизненными пучками сухих волокон… В свете звезд земля казалась огромным, необозримым листом холодного металла.

В это время Слушатель всегда чувствовал себя особенно одиноким. В глубокой полночной тишине Вселенная представала перед ним во всем своем безбрежном мрачном запустении. Больше всего ему была отвратительна волнообразная линия, медленно ползущая по экрану — визуальное воплощение бессмысленного космического шума. Эта бесконечная кривая казалась Слушателю абстрактным выражением самой сути Вселенной: один конец уходит в прошлое, другой в будущее, а посередине лишь случайные взлеты и падения — без жизни, без порядка, — одномерная пустыня, в которой все песчинки выстроены в ряд, одинокий и унылый, такой непостижимо длинный, что это становится невыносимым. Можно следовать по этой кривой вперед или назад как угодно долго и никогда не прийти к концу…

Однако в эту ночь Слушатель, взглянув на экран, увидел кое-что странное. Даже эксперты, глядя невооруженным глазом, затруднились бы сказать, несет ли кривая какую-либо информацию, но Слушателю шум Вселенной был знаком досконально, так что он сразу разглядел нечто необычное в бегущих перед его глазами волнах. Тонкая кривая с ее подъемами и спусками словно бы обрела душу. Несомненно, этот радиосигнал был послан разумным существом!

Он поспешил к другому терминалу и проверил по нему рейтинг узнаваемости: Красный-10. До этого момента ни один радиосигнал, полученный постом, не поднимался выше Синего-2. Красный означал, что вероятность того, что передача содержит разумную информацию, превышает 90 %. Рейтинг Красный-10 означал, что принимаемое сообщение содержит универсальный код! Компьютер-дешифровальщик заработал на полную мощность.

Вне себя от неожиданности и возбуждения, Слушатель таращился на экран с волнообразной линей. Информация из глубин Вселенной продолжала поступать на приемное устройство. Наличие универсального кода облегчило компьютеру задачу расшифровки, и он начал переводить в режиме реального времени.

Слушатель открыл получившийся в результате расшифровки текст… и впервые в истории трисолярианин прочитал сообщение, посланное из другого мира.

С наилучшими намерениями мы надеемся на установление контакта с другими цивилизованными обществами. Давайте вместе трудиться, чтобы построить лучшую жизнь в нашей необъятной Вселенной!

* * *

В течение двух следующих трисолярианских часов Слушатель узнал о существовании Земли — мира, вращающегося вокруг только одного солнца, мира постоянной Эры Порядка, — и получил представление о человечестве, живущем в раю с неизменно мягким климатом…

Передача из Солнечной системы закончилась. Компьютер-дешифровальщик продолжал трудиться, но теперь вхолостую. Пост снова слышал только бессмысленный шум Вселенной.

Однако Слушатель был уверен: то, что случилось — не наваждение. Он знал также, что несколько тысяч постов прослушивания, разбросанных по всей планете, тоже приняли эту столь долгожданную весть. В течение двухсот цивилизационных циклов трисоляриане блуждали в темном туннеле, и вот наконец перед ними забрезжил свет.

Слушатель перечитал сообщение с Земли. Мысленно он парил над никогда не замерзающим синим океаном, над зелеными лесами и полями, радуясь теплому солнышку и прохладному ветерку. «Какой прекрасный мир! Значит, рай, о котором мы мечтали, существует на самом деле!»

Восторг и возбуждение постепенно улеглись, сменившись унынием и чувством потери. Много раз в течение своего долгого одинокого дежурства Слушатель задавал себе вопрос: «Если даже когда-нибудь и придет послание от чужой космической цивилизации — мне-то лично что с того?» Его горькая бесприютная жизнь не изменится ни на йоту!

«Но я, во всяком случае, смогу насладиться этим чудесным миром хотя бы во сне…» — решил Слушатель и тут же уснул. Эволюция наделила трисоляриан способностью засыпать и просыпаться по собственной воле в считанные секунды.

Однако Слушатель увидел не тот сон, который хотел. Да, ему приснилась голубая планета, но… под обстрелом огромного межзвездного флота. Ее континенты пылали, глубокие синие океаны кипели и испарялись… Это был кошмар.

Он пробудился. Через крохотный иллюминатор в помещение проникал тонкий холодный луч только что взошедшей луны. Слушатель смотрел на вымороженный пейзаж за стеклом и раздумывал о своей одинокой жизни. Он прожил шестьсот тысяч трисолярианских часов. Средняя продолжительность жизни трисоляриан — семьсот-восемьсот тысяч часов. Большинство, впрочем, теряют работоспособность гораздо раньше. Тогда их принудительно дегидрируют, а высохшую плоть бросают в огонь. На Трисолярисе с нахлебниками не церемонились.

Однако перед Слушателем теперь открылась новая перспектива. Он был неправ, считая, что весть из космоса не окажет влияния на его жизнь. После подтверждения приема количество постов прослушивания будет сокращено. А такие посты, как этот — устаревший, обветшалый — закроют в первую очередь. Значит, Слушатель останется без работы. И поскольку ничего иного, кроме как выполнять немногочисленные рутинные операции да поддерживать пост в рабочем состоянии, он не умел, то другой работы ему не найти. Через пять тысяч часов после закрытия поста его принудительно дегидрируют и сожгут.

Единственный способ избежать такой судьбы — это образовать пару с особью противоположного пола. Тогда органическое вещество их тел сольется воедино. Две трети этого вещества станут топливом для биохимической реакции, в результате которой все клетки оставшейся трети полностью обновятся и преобразуются в новое тело. Затем это тело разделится на три-пять крохотных новых особей — их детей. Они унаследуют некоторую часть памяти родителей и будут жить дальше — так начнется новый жизненный цикл. Однако кому он, старик с низким социальным статусом, ведущий тяжкую жизнь на затерянном в глуши посту, нужен в качестве партнера?

Последние несколько лет Слушатель миллионы раз задавался вопросом: «Неужели это все, что уготовала мне жизнь?» И миллионы раз сам себе отвечал: «Да, это все. Бесконечное одиночество в тесном мирке поста прослушивания».

И пусть рай явился ему только в мечтах, он не допустит его гибели!

Слушатель знал: в масштабах космоса, не имея достаточно длинной базы параллакса, расстояние до источника низкочастотной радиопередачи определить невозможно — только направление. Источник может быть мощным, но далеким, или слабым, но близким. Там, откуда пришла передача, находились миллиарды звезд, и каждая сияла на фоне множества других, лежащих в том же направлении на разных расстояниях. А не зная расстояния до объекта, невозможно определить его точные координаты.

«Расстояние. Это ключ ко всему!»

Вообще-то, существовал легкий способ узнать расстояние до источника передачи: ответить на сообщение, и если противоположная сторона отзовется немедленно, то, исходя из скорости света, по времени ожидания можно определить расстояние. Ну разве что инопланетяне сильно замешкаются с ответом — тогда время, которое сообщение было в пути, не определить.

Вопрос был: а отзовется ли противоположная сторона? Судя по тому, что земляне посылают сигналы в космос, они активно ищут братьев по разуму, а значит, получив ответное послание от Трисоляриса, скорее всего, отзовутся. Слушатель был уверен, что правительство уже дало приказ послать сообщение, чтобы вызвать ответную реакцию землян. Может статься, оно уже в пути, а может и нет. В последнем случае у Слушателя был шанс совершить хотя бы один славный поступок в своей жалкой жизни.

Он бросился к терминалу и набрал короткое простое сообщение, затем с помощью компьютера-дешифровальщика перевел его на язык земного послания. Выполнив все это, он направил антенну туда, откуда пришло сообщение.

Пальцы Слушателя застыли над красным прямоугольником — кнопкой включения передачи.

Судьба всей трисолярианской цивилизации зависела сейчас от этих тонких пальцев.

Слушатель решительно нажал на кнопку, и мощная радиоволна понесла через космический мрак сообщение, которое могло спасти другую цивилизацию:

Не отвечайте! Не отвечайте! Не отвечайте!

* * *

Нам неизвестно, как выглядит официальная резиденция трисолярианского правителя, но одно можно утверждать уверенно: ее стены должны быть достаточно массивны, чтобы защитить главу государства от погодных катаклизмов. Пирамида из «Трех тел» — это одно из предположений касательно внешнего вида резиденции. Другое — что она находится глубоко под землей.

Пять трисолярианских часов назад правителю доложили о послании с другой звезды. Два трисолярианских часа назад ему доложили о том, что пост прослушивания № 1379 послал предупреждение в ту сторону, откуда пришла инопланетная передача.

Как первый доклад не заставил правителя подпрыгнуть от восторга, так и второй не поверг его в депрессию. Он даже не рассердился и не возмутился. Подобные эмоции — как и многие другие, вроде страха, печали, радости и чувства прекрасного — относились к вещам, которых трисоляриане старались избегать или вообще полностью искоренить. Эти чувства духовно ослабляли все общество в целом и каждого индивида в отдельности и не помогали выжить в их суровом мире. Трисолярианам необходимо сохранять спокойствие и невозмутимость. История двухсот предыдущих циклов доказывала, что цивилизации, в которых превалировали эти два душевных состояния, имели больше шансов на выживание, чем прочие.

— Почему ты так поступил? — спросил правитель у слушателя с поста № 1379.

— Чтобы моя жизнь не прошла даром, — спокойно ответил тот.

— Предупреждение, которое ты послал, возможно, лишило трисолярианскую цивилизацию шанса на выживание.

— Зато дало его землянам. Правитель, желание нашей цивилизации найти для себя жизненное пространство подобно желанию изголодавшегося человека насытиться, и оно столь же беспредельно. Мы не сможем жить на Земле совместно с ее исконными обитателями. Нам захочется полностью уничтожить всю земную цивилизацию и подчинить себе Солнечную систему. Я прав?