Массовый террор 30-х гг. в СССР, его причины и исторические последствия.

Политика государства во время преобразований первых пятилеток преследовала цель – обеспечить поддержку проводимых преобразований. Однако методы этого обеспечения заключались в тщательном контроле за недовольными, массовых репрессиях и изоляции подозрительных в концлагерях. Тяжёлое положение в городах, которое невозможно было скрыть, заставило власти искать виноватых. Ими стали так называемые саботажники – буржуазные специалисты на предприятиях. Было сфабриковано огромное число уголовных дел о саботаже, старые специалисты отстранялись от службы и зачислялись в категорию “врагов народа”. Состоялись многочисленные судебные процессы. Одни проходили за закрытыми дверями (процессы над специалистами ВСНХ, над членами Крестьянской трудовой партии А. В. Чаяновым, Н. Д. Кондратьевым в 1930 г.). Другие были открытыми (процесс 1930 г. над Промпартией, в ходе которого часть обвиняемых “созналась” в создании крупной подпольной организации, состоящей из 2 тысяч специалистов, ставящей своей целью вести по наущению иностранных посольств подрывную деятельность в экономике. Эти процессы закрепляли миф о саботаже и выполняли тройную функцию. Во-первых, был найдены виновники срывов в экономике. Во-вторых, процессы вызывали страх и заставляли молчать кадровых работников, не поддерживавших политику ускоренной индустриализации и коллективизации. И в-третьих, судебные процессы ставили в пример другим бдительность и эффективность новых пролетарских кадров.

Массовые репрессии изымали из производственного процесса большое количество рабочей силы, которая затем концентрировалась в лагерях. Именно на этот период приходится расцвет ГУЛАГА, где к 1941 г. содержалось свыше 2 млн. человек. 20 % из этих заключённых были осуждены по политическим преступлениям.

Совершенно очевидно, что руководство партии было гораздо лучше осведомлено о происходящем в стране, чем рядовые члены общества. Однако попытки организовать оппозицию вождю и вести антисталинскую пропаганду успеха не имели, так как вождь уже стал всесилен.

В 1932 г. выступление против Сталина в партии возглавил М. Рютин, принадлежавший к так называемому Союзу марксистов-ленинцев. Он подготовил и распространил воззвание к партии, где разоблачал авантюрные методы коллективизации и индустриализации и требовал смещения Сталина. Этот документ, обнаруженный ГПУ[9] и не получивший широкой огласки, был сразу же объявлен платформой оппозиции. Сталин настаивал на аресте и смертном приговоре для Рютина, но неожиданно не получил поддержки у членов Политбюро, пока ещё не допускавших применения высшей меры наказания к уклонистам. По делу Союза марксистов-ленинцев был осуждён не только сам Рютин, но к уголовной ответственности были привлечены Зиновьев и Каменев. Сталин использовал любое дело как предлог, чтобы расправиться с участниками оппозиции прошлых лет.

26 января 1934 г. открылся XVII съезд ВКП (б), который должен был подвести итоги “Великого перелома”. По замечанию Кирова – это был “съезд победителей”, продемонстрировавший возврат к единству и победу Сталина[10]. Во время съезда члены оппозиций: Бухарин, Рыков, Томский, Пятаков, Зиновьев и Каменев, подвергнув себя самокритике, признали правильность партийной линии. На съезде Сталин был провозглашён величайшим человеком всех времён народов и несравненным гением эпохи. Однако в ходе обсуждений курс на ускоренную индустриализацию, предложенный Сталиным и поддержанный Молотовым был отвергнут. Возобладало более умеренное направление, поддержанное Кировым, Орджоникидзе и др. Как ни парадоксально, но на съезде обнаружилось некоторое ослабление позиций Сталина. Так, во время выборов нового ЦК Сталин получил голосов меньше, чем многие другие кандидаты. Наибольшее количество голосов получил Киров. Многие бывшие оппозиционеры: Пятаков, Бухарин, Рыков, Томский снова были избраны в состав ЦК партии.

Однако никто на съезде не осмелился подвергнуть сомнению политику “Великого перелома”. Выводы, следующие из доклада Сталина, были ясны: поскольку линия партии верна, то существующие проблемы объясняются разрывом между директивами партийного руководства и их выполнением. А это возникает в результате преступной халатности местных органов и плохого подбора кадров.

Идея разрыва позволяла развивать идею заговора, так как на деле невозможно было провести грань между невыполнением плана и умышленным саботажем. Партийная директива становилась догмой. Сомнение в ней уже означало предательство.

Получившая, таким образом, право на существование идея заговора, легко объясняла все неурядицы и быстро внедрялась в сознание масс.

1934 г. характеризовался противоречивыми тенденциями, выразившимися в череде преобразований в органах госбезопасности. В июле 1934 г. было распущено ГПУ, а вопросы государственной безопасности перешли в ведение Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), возглавляемого Г. Ягодой. Эти органы лишались права выносить смертные приговоры. Над их деятельностью устанавливался прокурорский надзор. К сожалению, все эти меры не возымели действия. В ноябре 1934 г. были учреждены особые совещания НКВД, обладавшие такими же полномочиями, что и коллегии ГПУ.

Противоречивость этих мер объяснялась наличием в руководстве партии двух тенденций: одной – сталинской, направленной на проведение жёсткой линии, а второй – более умеренной, поддерживаемой Кировым.

1 декабря 1934 г. С. М. Киров[11] был убит в Ленинграде в коридоре Смольного молодым коммунистом Л. Николаевым, романтическим или озлобленным комсомольцем, возбуждённый призраком новой “Народной воли”, революционного движения, посвятившего себя уничтожению “новой” бюрократии[12].

Сталин использовал это убийство как предлог для очередных репрессий. Уже через несколько часов после убийства Кирова Сталин подготовил новый закон, по которому любое следствие по делам о терроризме должно было заканчиваться в течение 10 дней, рассматриваться в суде без участия обвинения и защиты, без права обжалования и ходатайств о помиловании, а приговоры о расстреле должны были приводиться в исполнение сразу же после их оглашения.

По делу об убийстве Кирова проходили все те же бывшие противники вождя – Зиновьев и Каменев. ТАСС сообщило, что убийство Кирова – дело рук “ленинградского центра”, в состав которого входили и бывшие зиновьевцы. Все они были приговорены к расстрелу.

За раскрытием “ленинградского центра” было выявлено существование “московского центра” 19 членов которого, в том числе Каменев Зиновьев, обвинялись в идеологическом пособничестве убийцам Кирова. Во время суда над ними (16 января 1935 г.) Зиновьев и Каменев признали, что их прежняя деятельность могла способствовать преступлению, но были лишены свободы.

1935 г. стал годом окончательной победы Сталина. После расправы со всякой оппозицией была начата обширная идеологическая кампания по написанию истории партии и истории СССР. Выстраивалась линия вождей мирового пролетариата: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. История партии превращалась в историю борьбы верной сталинской лини со всякими оппозиционерами и оппортунистами.

По настоянию Сталина была организована проверка партийных билетов, которая превратилась в чистку – было разоблачено свыше 100 вражеских организаций и групп[13]. Обширная чистка партии и репрессии преследовали две цели: они укрепляли власть вождя и вводили в партийное руководство новых молодых коммунистов, лично преданных Сталину. Политика чисток в партии значительно упрочила позиции сталинских сторонников – Микояна, Жданова, Хрущёва, Молотова, Берии.

Наиболее ярким примером новых веяний был принятый в июне 1935 г. закон, в соответствии с которым любой советский гражданин за побег за границу приговаривался к смертной казни. Тюремное заключение грозило также всякому лицу, не донесшему об этом “акте предательства”[14].

Возникшее летом 1935 г. стахановское движение было использовано властям для развёртывания широкой кампании по повышению производительности труда. Однако в условиях рекордомании новая кампания привела к удручающим последствиям. Росли нарушения на производстве. Самым распространённым из них было увеличение продолжительности рабочего дня и увеличение плановых норм. Всё это усиливало недовольство рабочих и способствовало росту напряжённости.

В такой обстановке летом 1936 г. начинается первый из открытых Московских процессов. Возглавляемый Ягодой НКВД получил задание пересмотреть дело об убийстве Кирова и подготовить открытый процесс, объявив о причастности к делу “антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра”. При расследовании дел единственным источником обвинений становились собственные “признания” обвиняемых. Все обвиняемые, в том числе Зиновьев и Каменев, признались не только в своих идейных ошибках, но – вопреки всякому правдоподобию – и в связях с Троцким, находящимся за границей; в участии в убийстве Кирова; в заговоре против Сталина. Они дали показания на других оппозиционеров – Томского, Бухарина, Рыкова, Радека, Пятакова, Сокольникова, Серебрякова, – что те также вовлечены в контрреволюционную деятельность. 24 августа 1936 г. всем обвиняемым был вынесен смертный приговор, незамедлительно приведённый в исполнение. На первом московском процессе был заочно приговорён к смертной казни Л. Троцкий. Хорошо разыгранный московский процесс-спектакль дал повод продемонстрировать нерасторжимое единство народа со своим вождём. По всей стране на бесконечных митингах принимались резолюции, превозносившие Сталина и клеймившие позором “троцкистскую гадину”. Этот шумный московский политический процесс подтверждал существование заговора – отправного момента в формировании официальной идеологии.

Репрессии против партийного руководства объяснялись борьбой с “троцкизмом”. Сам Троцкий стал объектом охоты сталинских спецслужб. На Троцкого было организовано покушение группой во главе с известным мексиканским художником Сикейросом. Однако Троцкий остался жив. Но вскоре в августе 1940 г. Рамон Меркадер нанесёт ему смертельный удар ледорубом[15].

Боясь возможного ареста, в 1936 г. застрелился председатель ВЦСПС (Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов) М. Томский.

НКВД в лице Ягоды попытался ограничить политические последствия процесса, сведя преступную деятельность незначительной троцкистско-зиновьевской группы к простому терроризму. Однако Сталин был заинтересован в расширении круга обвиняемых.

В сентябре 1936 г. последовала серия взрывов на кемеровских шахтах. Сталин постарался использовать эти события для разворачивания новой кампании против саботажников и врагов. Ягода, как не справившийся с разоблачением троцкистско-зиновьевского блока, был заменён на посту наркома внутренних дел Ежовым.

В октябре 1936 г. были арестованы Пятаков, Сокольников, Серебряков и Радек. В январе 1937 г. начался второй Московский процесс. 17 человек обвинялись в создании “параллельного антисоветского троцкистского центра”, преемника предыдущего. Этот центр якобы пытался свергнуть советское правительство, организуя покушения на его членов с целью восстановить в СССР капитализм при пособничестве иностранных государств: Германии и Японии. Чтобы подорвать экономическую и военную мощь страны, они приступили к организации массового саботажа. Обвинительные заключения опять строились на основе “полного признания” обвиняемых. Процесс закончился смертным приговором 13 обвиняемым: Пятакову, Серебрякову и др., обвинённым в антисоветской деятельности и шпионаже (4 – к длительному заключению).

Политические последствия второго московского процесса, разыгранного Ежовым, были гораздо выгоднее чем предыдущие. Теперь главной темой стала идея саботажа. Второй процесс открыл путь к расправе над народнохозяйственными и партийными кадрами. Создание образа специалиста-саботажника и внедрение его в массовое сознание попутно преследовало и другие цели: для простых тружеников этот образ служил объяснением трудностей их повседневной жизни.

В 1937 г. после казни Пятакова покончил жизнь самоубийством член Политбюро С. Орджоникидзе.

В феврале 1937 г. были исключены из партии, а затем и арестованы Бухарин и Рыков. Всю инициативу по чистке партийных организаций с лета 1937 г. взял на себя НКВД – “карающий меч диктатуры пролетариата”.

В июне 1937 г. секретное заседание военного трибунала вынесло смертный приговор обвинённому в шпионаже и предательстве заместителю наркома обороны, маршалу Тухачевскому по делу “антисоветской троцкистской военной организации” в Красной Армии. Вместе с ним смертный приговор был вынесен Якиру, Уборевичу, Эйдеману, Путне, Корку. За 1937 – 1938 гг. в армии было репрессировано 11 заместителей наркома обороны, 75 из 80 членов Высшего военного совета, 8 адмиралов, двое (Егоров и Блюхер) из четырёх маршалов, 14 из 16 генералов армии, 90 % корпусных армейских генералов, 35 тысяч из 80 тысяч офицеров. Накануне войны армия была почти полностью обезглавлена.

Из центра во все области направлялись уполномоченные в сопровождении подразделений НКВД. В этих партийных чистках сильно пострадали коммунисты национальных окраин – Украины, Кавказа. Обвинение в националистических тенденциях преследовало цель уничтожить местные элиты коммунистов, прошедших революционную школу 1918 – 1921 гг., и насадить на местах более молодых и лояльных к всеобъемлющей власти центра. Количество исключённых из партии за 1936 – 1939 гг. составило около 36 %.

В исторической науке преследованиям подверглись последователи М. Покровского, умершего в 1932 г., в биологии – соперники Лысенко. Многие выдающиеся писатели, публицисты и театральные деятели (среди них Мейерхольд, Мандельштам и др.) обвинённые в пропаганде враждебных и чуждых марксизму взглядов, в отклонении от принципов социалистического реализма были арестованы и высланы.

Репрессиям подверглись и сотрудники Коминтерна. Их обвинял в принадлежности к уклонам и в чрезмерной независимости. Были репрессированы: немец Нейман, венгр Бела Кун, югослав Горкич, почти все члены ЦК компартии Польши, финские, латышские, эстонские, румынские, итальянские революционеры[16].

В марте 1938 г. проходил третий Московский процесс. По делу “антисоветского правотроцкистского блока” проходили Бухарин, Рыков, Крестинский, Раковский, руководители Узбекистана, несколько врачей и Ягода, бывший наркомом внутренних дел[17].

Основными пунктами обвинения были: убийство Кирова, отравление Куйбышева и Горького, заговор против Сталина, саботаж в промышленности, шпионаж и разработка при пособничестве иностранных государств планов расчленения СССР.

Все обвиняемые подтвердили свои признания, которые стали единственным основанием для их осуждения. Процесс завершился вынесением смертного приговора 18 обвиняемым (3 были приговорены к тюремному заключению).

Как и предыдущие процесс преследовал цель поддержать в людях ощущение необходимости борьбы с врагами народа. Штамп “враг народа” ставился на знакомых и родственниках, рабочих и партийных руководителях. С другой стороны, важным последствием процесса было то, что новое поколение партийных кадров не имело ничего общего с образом врага.

Репрессии не прекратились и с окончанием третьего Московского процесса, но наметились признаки некоторого относительного послабления.

В заключение отметим, что партийная гвардия, являвшаяся, по сути, единственной силой в обществе, которая могла помешать установлению личной власти Сталина, оказалась неспособной сделать это, так или иначе участвуя со своей стороны в раскрутке маховика сталинских репрессий. Её разгром был завершающим и обязательным условием утверждения в партии и в стране режима личной власти Сталина.

Заключение.

Основной предпосылкой складывания в нашей стране режима личной власти Сталина был, безусловно, низкий культурный уровень населения, крайне слабая степень его политизации, т. е. неспособность широких народных масс непосредственно участвовать в управлении делами общества.

Режим личной власти Сталина держался на массовых репрессиях. Однако у режима была и социальная опора, массовые силы, принявшие его и оказывавшие ему поддержку в течение десятков лет. Одни исследователи связывают его возникновение и утверждение с преобладанием в стране крестьянского населения, имевшего монархическую, царистскую доминанту своего сознания. Другие – с окрестьяниванием рабочего класса и перерождением пролетариата. При этом важны два обстоятельства. Во-первых, в ходе гражданской войны погиб цвет большевистской партии. Во-вторых, состав партии оказался недостаточно пролетарским, за счёт основательного размывания её крестьянами и мелкобуржуазными элементами. В результате партия оказалась благодатной средой для укрепления режима личной власти Сталина. Укреплению режима содействовала и резолюция Х съезда “О единстве партии”, предписывающая полное уничтожение всякой фракционности.

К факторам объективного характера, способствовавших складыванию режима личной власти Сталина, относят: 1) плотное капиталистическое окружение СССР, формировавшее комплекс “осаждённой крепости”. 2) Формирование с конца 20-х г. директивной экономики, требующее усиления централизации управления. 3) фактор революционного насилия, выразившийся в деятельности ВЧК – ГПУ – НКВД, основанной на сталинской идее обострения классовой борьбы при продвижении к коммунизму.

Литература:

Основная:

Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 176 – 264.

История России (Россия в мировой цивилизации)/Сост. и отв. ред. А. А. Радугин. М., 1998. С. 252 – 266.

История России. Часть III. ХХ век: выбор моделей общественного развития / М. М. Горинов, А. А. Данилов, В. П. Дмитренко. М., 1994. С. 53 – 107.

Семенникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 1999. С. 395 – 461.

История России в вопросах и ответах/Составитель С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1999. С. 398 – 409.

Дополнительная:

Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 1. М., 1990. С.258 – 540.

Волкогонов Д. Триумф и трагедия: политический портрет Сталина. М., 1989.

История России. ХХ век/А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. М., 1999. С. 241 – 410.

Ленинское завещание: документальный репортаж. М., 1988.

Пайпс Р. Русская революция. М., 1997. Часть 3. С. 290 – 404.

Реабилитация: политические процессы 30 – 50-х гг./Под общ. ред. А. Н. Яковлева. М., 1991.

Такер Р. Сталин: путь к власти.1879 – 1929. История и личность. М., 1991. С. 270 – 460.

Хоскинг Дж. История Советского Союза. 1917 – 1991. М., 1994. С. 155 – 235.

[1] См.: История России в вопросах и ответах/Составитель С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1999. С. 403 – 404.

[2] Цит. по: Пайпс Р. Русская революция. М., 1997. Часть 3. С. 293.

[3] См. подробнее: Пайпс Р. Русская революция. М., 1997. Часть 3. С. 320 – 342.

[4] Пайпс Р. Русская революция. М., 1997. Часть 3. С. 330 – 331.

[5] Цит. по: Ленинское завещание: документальный репортаж. М., 1988. С. 15 – 16.

[6] Там же. С. 19.

[7] Указ. соч. С. 20.

[8] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 205.

[9] Государственное политическое управление, заменившее с 1922 г. ВЧК.

[10] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 229.

[11] Бывший тогда ленинградским первым секретарём.

[12] В этом убийстве есть таинственные обстоятельства. Николаев предпринимал до того уже одну попытку покушения и был схвачен охраной Кирова, когда пытался проникнуть к нему с оружием. Вместо того, чтобы арестовать его и предъявить обвинение в попытке совершить террористический акт, охрана отпустила его. Таким образом, НКВД умышленно дало Николаеву убить Кирова, действуя возможно, по указанию Сталина.

[13] В излагаемой ЦК официальной версии убийства Кирова сообщалось, что оно совершено человеком, проникшим в Смольный по фальшивому партбилету.

[14] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 235.

[15] Отметим, что убийца был схвачен и приговорён к 20 годам тюремного заключения, а позже ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

[16] Верт Н. История советского государства. 1900 – 1991. М., 1994. С. 247.

[17] Отметим, что в 1940 г. такая же судьба постигла и Ежова. И только Берия, сменивший Ежова на посту наркома внутренних дел, пережил смерть Сталина.