Лингвистическое разнообразие, культура и экономика

Виктор Гинзбург, ECARES (Европейский центр перспективных исследований в области экономики и статистики), Брюссельский свободный университет, CORE (Центр исследований по эконометрике), Левенский католический университет, Бельгия

и Шломо Вебер, Южный Методистский Университет, США

Российская Экономическая Школа, Москва

Март 2013

Подготовлен для 13 Международных Лихачевских Чтений

Санкт-Петербург, 16-17 мая 2013г.

«Если ты говоришь с человеком на языке, который он понимает, обращаешься к разуму. Если ты говоришь с человеком на его родном языке, обращаешься к сердцу» (Предположительно, Н.Мандела)

«Моя родина этот мой родной язык» (Фернандо Пассоа, известный португальский писатель)

Языки

Люди внимательно относятся к тем языкам, на которых они говорят. И еще более внимательными они становятся, если у них отнимают это право. Убедительный пример такого отношения встречается в пьесе гениального  Уильяма Шекспира «Ричард II». Томас Моубри, изгнанный королем Ричардом в Венецию, сожалеет не о потере земель, богатства или положения в обществе. Больше всего его расстраивает невозможность говорить на родном языке, находясь в изгнании.

Суровый приговор, мой государь, <…>

Я заслужил из рук державных ваших.

Ту речь, которой сорок лет учился, -

 Родную речь, - оставить должен я.

 Мне с этих пор от языка нет пользы, <…>

 Я слишком стар, чтоб мне ласкаться к няньке;

 Я слишком зрел, чтоб стать учеником.

 Что приговор твой как не смерть немая?

У языка речь отнята родная (пер. А.И.Курошевой).

Горе сорокалетнего Моубри настолько велико, что вскоре после приезда в Венецию он умирает.

Кенийский писатель Нгуги ва Тхионго, почетный профессор английского языка и сравнительного литературоведения  Университета штата Калифорния, объясняет в своей книге «Освобождаясь от колониального мышления» (1986), почему язык - это неотъемлемая составляющая культуры и самоидентификации:

«Самое страшное оружие, которым ежедневно и беспредельно пользуется империализм в борьбе с коллективным сознанием, - это уничтожение культуры. В результате люди утрачивают веру в свои имена, в свой язык, в свою культурную среду, в то наследие, за которое они боролись, в свою общность, в свои возможности, и, в конце концов, в самих себя… Они начинают идентифицировать себя с тем, что им абсолютно чуждо, например, с чужим языком, забыв про свой родной.

Африканские страны, которые были колониями и остались неоколониями, теперь идентифицируются в соответствии с определенным европейским языком: англоговорящие, франкоговорящие, португалоговорящие африканские страны. И они сами определяют себя также». Вскоре после этого заявления Нгуги ва Тхионго перестал писать по-английски. Пьесы, романы и короткие рассказы он теперь пишет на кикуйю и суахили, тех языках, на которых говорят в его родной Кении.

Но подобные настроения и размышления типичны для жителей всех континентов, будь то Северная или Латинская Америка, Австралия, Азия. Даже Европа переходит на единый язык, так называемый «ломаный английский».

История Томаса Моубри и трагедия уничтожения языкового разнообразия в Африке – звенья одной цепи. Дэвид Лайтин, американский ученый, политолог Стэнфордского Университета, назвал африканский континент «основной жертвой гнева Божия, ниспосланного на тех, кто строил Вавилонскую башню» (1994). Другим примером является затяжная война в Шри-Ланке, основной причиной которой является языковая политика сингалезского большинства. В постколониальный период они значительно ограничили права тамильского меньшинства на использование родного языка. Языковая политика зачастую направлена на изоляцию отдельных групп людей, чьи культурные, общественные и исторические ценности и убеждения находятся под угрозой. Такая ситуация, когда права на использование языка ущемлены или игнорируются, получила название «языковое отчуждение».

 Почему человек так трепетно относится к родному языку? Что заставляет современных лингвистов, как например, француза Клода Ажежа, заявлять, что «языки – это флаги победивших» или «борьба за использование французского языка это борьба за сознание»? Почему политолог Генри Бреттон говорит, что «похоже, что страх лишиться возможности общения поднимает политические страсти на новый уровень»?

Мысль о том, что язык – нечто большее, чем просто средство общения, была впервые высказана в начале XIX века Вильгельмом фон Гумбольдтом (1836). Позднее она была поддержана антропологом Францем Боасом (1940), лингвистами Эдвардом Сепиром (1949)и Бенджамином Уорфом (1956). Сложилась так называемая гипотеза Сепира-Уорфа: язык и культура взаимосвязаны, и структура языка, используемого в качестве родного, влияет на мышление и поведение человека. Из этой гипотезы вытекает предположение, высказанное в 1998 году К.Крамш. Несмотря на возможность перевода с одного языка на другой, «всегда будет существовать некий непереводимый остаток, не поддающийся измерению, но связанный с лингвистическими особенностями того или иного языка».

Языковое разнообразие и экономика

Большинство стран мира многоязычны (исключение составляют Северная Корея и Исландия). Действительно, в альманахе  «Этнолог» за 2009 году были перечислены 6909 живых языков, на которых говорят в мире. Учитывая тот факт, что количество этнических общностей, включающих нации, народности и другие коллективы, составляет 271, вопрос языкового разнообразия актуален практически везде. Необходимо также отметить, что, хотя большинство языков из почти 7000 используется в отдаленных, изолированных от мира языковых коллективах, языковая неоднородность присуща не только странам третьего мира. Примером может служить Западная Европа, где, вопреки сложившейся традиции однонациональных государств, большинство стран является многоязычными. В Европе существует множество отдельных региональных языков, таких как валлийский в Великобритании, каталанский, баскский, галисийский в Испании, прованский, бретонский и окситанский во Франции, фризский в Голландии. Особенно многоязычна Африка, например, в Папуа Новой Гвинее 857 разговорных языков.

Чрезвычайно важной и насущной задачей является сохранение лингвистического разнообразия и уважение к культурному наследию всех членов общества. Однако, разрабатывая политику и принимая конкретные решения по сохранению разнообразия, необходимо учитывать два немаловажных фактора:

Разнообразие всегда обходится дорого. Поддержание высокого уровня разнородности общества требует существенных денежных затрат, это дорогостоящее мероприятие, т.к. необходимо создать образовательную среду, наладить взаимодействие и координацию между отдельными группами. Эти расходы, также как и трудности, возникающие в процессе взаимодействия, негативно влияют на общество, становятся тяжелым бременем, затрудняющим работу различных организаций. Стоимость поддержания разнообразия в обществе не поддается точной оценке, тем не менее это существенные суммы, и их нельзя игнорировать. Как пишет экономист из Гарвардского Университета Мартин Витцман (1992): « Зачастую мы сталкиваемся со скрытым запретом на сохранение разнообразия. Разнообразие ценно для общества, но деньги оказываются важнее. К понятию «разнообразие» применимы законы экономики. Невозможно сохранить все, это слишком дорого. Ресурсы наши ограничены, сохранение разнообразия зачастую возможно лишь за счет сокращения расходов на другие сферы жизни, что ухудшает благосостояние людей, и приводит к утрате разнообразия где-то в другом месте системы».

Какова мера солености пищи? Кто-то не может есть пищу без соли. Однако, увеличивая количество соли, мы рискуем сделать еду несъедобной. Количество соли должно быть оптимально, немного и немало. А сколько ложек сахара мы кладем в чай или кофе по утрам? Кто-то вообще не кладет сахара, а русские любят положить в чай три-четыре ложки сахара, и пить его, не вынимая ложки из чая, а постоянно помешивая получившийся напиток. Опять же, оптимальное количество где-то между полным отсутствием сахара в чае и четырьмя ложками, и его надо найти. Некоторые любители искусства не любят черно-белые картины, считая их скучными, однако, добавив в картину слишком много цвета, мы не обязательно сделаем ее более привлекательной. Именно оптимальное количество соли разнообразит еду, делая ее более вкусной, оптимальное количество сахара делает приятным кофе, оптимальное количество цвета делает картину прекрасной. Исследования неоднородных обществ показывают, что существует предел разнородности, гарантирующий устойчивое и стабильное состояние. Если перейти эту грань, то общество перестанет развиваться, потому что невозможно будет выработать такую политику, которая устраивала бы большинство населения. В таком случае под угрозу ставится сами основы существования общества. Соблазн осчастливить всех или сделать всех послушными очень велик, однако же развал таких империй как Римская, Оттоманская, Монгольская или империя Александра Македонского – наглядный пример неспособности правителей удержать разнородные и зачастую удаленные части государства под одним началом. Можно также вспомнить СССР или Китай (ситуация с Тибетом). Расширение Европейского Союза за счет вступления в него Украины и Турции вызывает много сомнений, ясно одно – Евросоюз станет более разнородным, и искать компромиссные решения его членам станет еще труднее.

Недавние исследования в области экономики свидетельствуют о повышении интереса экономистов к влиянию языкового разнообразия на экономические проблемы, будь то гражданские войны или распределение доходов, инвестирование в производство товаров или экономический рост. Мауро (1995) указывает, что «этнолингвистическая раздробленность отрицательно сказывается на эффективности работы государственных учреждений, политической стабильности и коррупции». Алесина, Бакир и Истерли (1999) пишут, что в США обособленные общины убыточны экономически и мало тратят на образование. Аннетт («2001) заявляет, что этнолингвистическая раздробленность приводит к необходимости расширения государственного аппарата, что замедляет экономический рост. Десмет, Ортуно-Ортин и Вебер (2009) наглядно показывают, что излишняя раздробленность снижает уровень вторичного распределения благ и «солидарности» внутри страны. Истерли и Левин (1997) подробно описывают ситуацию в африканских странах, расположенных в районе Сахары, сложившуюся в период с 1960 по 1990 год. Они считают те разрушительные последствия, которые принесли с собой экономический рост, образование, политическая стабильность и согласие по основным вопросам жизнеустройства, «трагедией Африки».

Стандартизация

 Проблемы, связанные с лингвистическим разнообразием, привели многие общества к разобщению и, соответственно, к необходимости введения некоего стандарта. Понятие стандартизации взято из знаменитой теории рационализации Макса Вебера, изложенной в виде эссе в 1914 году и переведенной на английский язык в 1968 году. Стандартизация на государственном уровне предполагает единую валюту, единую судебную систему и единый язык, на котором осуществляется управление.

Способы введения единых стандартов отличаются в разных странах и в разные исторические эпохи. Самой страшной и кровавой оказалась политика так называемых «этнических чисток», которая, к сожалению, использовалась по отношению к разным народам. Менее радикальный и гораздо более щадящий способ стандартизации – введение единого языка или языка межнационального общения в дополнение к родному языку. В дополнение к этой мере власти могут отменить образование на тех языках, которые они не одобряют. Например, в 1539 году, когда король Франции Франциск I объявил о введении единого французского языка на всей территории страны, этот язык был родным только для 3 миллионов человек. Население Франции составляло тогда 28 миллионов, и почти все провинции были двуязычными. В 1972 году президент Франции Жорж Помпиду заявил, что «Франция избавилась от региональных языков, т.к. ей предстоит сыграть главную роль в Европе». В 1975 году был принят закон, предписывающий использовать французский язык при ведении торговли, в средствах массовой информации, в общественных местах. Согласно закону Тубона от 1994 года французский язык стал обязательным при общении с покупателями, при устройстве на работу, при проведении во Франции различных конгрессов, а также в системе образования. Однако необходимо отметить, что во Франции до сих пор существует семь языков, число носителей которых превышает полмиллиона человек. Это эльзасский, баскский, бретонский, итальянский, португальский, алжирский вариант арабского и берберский.

Другим примером может служить русификация территорий Российской империи. Подавив восстания поляков и литовцев в 60-х годах XIX века и всерьез обеспокоившись возрастающим влиянием католической церкви и угрозой полонизации, правительство России объявило русский язык единым государственным языком. Польский и литовский языки потеряли свою значимость, они были запрещены сначала в государственных учреждениях, затем в школах и общественных местах. Генерал Михаил Муравьев, Верховный правитель Литвы заявлял, что «то, что не удалось русскому оружию, сделает русская школа». Всем предписывалось изучать русский язык, без знания которого преуспеть в жизни стало невозможно.

Стандартизация языка в Китае, предпринятая после революции 1911 года, была проведена по такой же схеме. Национальным языком был объявлен исконный вариант китайского языка, основанный на наречии мандарин. Через несколько лет стандартным произношением был признан вариант, принятый в Пекине. Затем последовала реформа 1958 года, предпринятая китайским правительством с целью упростить письменный вариант китайского языка и ввести «общеупотребительный язык» - путунхуа. Однако подобная реформа, проведенная в Сингапуре с целью заставить местное языковое сообщество принять мандарин в качестве основного языка, не возымела должного эффекта. Согласно данным переписи населения 2002 года лишь 45% китайских семей в Сингапуре используют мандарин в бытовом общении, остальные же говорят на различных диалектах, представляющих собой смесь китайского и английского. Этот интересный факт отмечен в исследовании Спольски (2004).

Попытка ввести единый государственный язык в Шри-Ланке (бывший Цейлон) привела к катастрофическим последствиям. Это яркий пример того, насколько болезненна тема выбора национального языка, и к каким опасным последствиям может привести такой выбор. В Шри-Ланке в течение двух тысяч лет мирно сосуществовали две основных этнических и языковых общины: сингалезское большинство, исповедующее буддизм, и тамильское меньшинство, исповедующее индуизм. При общей численности населения 21 миллион человек они составляли 74% и 18% соответственно. Остров получил независимость в 1948 году, после того как закончилось Британское правление, продолжавшееся 250 лет. В северных районах, где жили преимущественно тамилы, сложилась превосходная система преподавания английского языка, что позволило тамильскому меньшинству занять намного больше мест как в сфере высшего образования, так и в государственном секторе. Подобные успехи образованных тамилов, а также желание получить побольше благ от государства привело к тому, что многие сингалезы начали поддерживать движение Sinhala-only (все для сингалезов). Это движение возглавляют буддистские монахи, которые утверждают, что не только сингальский язык, но и буддизм подвергается опасности, если подобная ситуация «паритета» между сингальским и тамильским языком сохранится. Высокоразвитая культура и богатая литература тамилов также вызывает у сингалезов страх оказаться на вторых ролях. В 1956 году был принят закон, который лидеры тамилов расценили как своего рода апартеид. Массовые акции протеста переросли в полномасштабную войну, унесшую за 26 лет десятки тысяч человеческих жизней.

Стандартизация языка не всегда заключается во введении единого языка, иногда лишь ограничивается количество языков, используемых в государственном секторе, судебной или образовательной системе. Примером такой языковой политики может служить так называемая «формула трех языков», принятая в Индии примерно 50 лет назад. Ее целью было сбалансировать вопросы управления, экономического благосостояния, национального самосознания в стране, где проживает огромное количество языковых общин. Инициаторами введения формулы «трех языков» на национальном уровне стали южные штаты Индии. В этих штатах проживают в основном тамилы, которые не говорят на хинди. Использование хинди в качестве основного языка государственных учреждений ущемляет их права, т.к.  им приходится изучать и английский язык, и язык хинди, в то время как те, для кого хинди является родным, изучают только английский. Формула «трех языков» используется во всех штатах Индии с небольшими вариациями. Согласно этой формуле дети в штатах, где основным языком является хинди, изучают три языка: хинди, английский и еще один из южных диалектов, а дети в штатах, где хинди не является родным, изучают хинди, английский и свой родной язык. Формула «трех языков» представляет собой пример продуманного и взвешенного подхода к вопросам национальной идентичности, сохранения родных языков (высокий уровень преподавания местных языков), единства нации и национальной гордости (хинди – основной язык), эффективности государственных учреждений и технологического прогресса (английский обязателен для изучения). Однако результаты введения этой формулы разочаровали ее авторов. Недостаточное финансирование, нехватка учителей, слабая поддержка со стороны местных властей, нежелание учащихся и их семей изучать языки, на которых говорят в других регионах, не позволили достичь ожидаемых успехов. В регионах, говорящих на хинди, изучению английского языка не уделялось достаточно внимания, не говоря уже про третий язык. В тех штатах, где проживают тамилы, изучаются английский и тамильский, а хинди практически игнорируется.

Формула «трех языков» была принята в Нигерии, наиболее населенной стране Африки. На территории Нигерии проживает 141 миллион человек, они говорят на 527 языках и составляют 250 этнических групп. Как и во многих других африканских странах, английский язык признан в Нигерии государственным, это язык учреждений и школ. Формула «трех языков» включает в себя язык хауса (север страны - 18,5 миллионов носителей), язык игбо (юго-восток страны - 18 миллионов носителей) и язык юруба (юго-запад - 19 миллионов носителей). Эта формула разрабатывалась как средство объединения этой очень разрозненной страны, однако, как и в Индии, ее применение было осложнено отсутствием квалифицированных учителей и сопротивлением языковых коллективов, не желавших изучать язык другой этнической группы. 

Языковая стандартизация неизбежно ограничивает использование тех языков, которые не включены в перечень официальных языков, но это не самое страшное. Ограничивается доступ к информации, а те группы людей, чьи культурные, общественные и исторические ценности и убеждения не представлены на официальных языках, оказываются в изоляции. Создается ситуация языкового отчуждения (см. Гинзбург и Вебер (2011)).

Выводы

Стандартизация вызывает языковое отчуждение. Как сбалансировать последствия стандартизации и отчуждения? Сохранить единство разнородного общества - непростая задача. Англо-американский поэт У.Х. Оден писал: «Цивилизации нужно оценивать по тому, какой уровень разнообразия достигнут, и какой уровень единообразия остался». На стене храма Хигаши Хонганьи в Киото, древней столице Японии, можно увидеть две фразы: «Жить вместе в разнообразии. Учиться принимать различия». Это очень сложная задача, а вместе тем это обязательное условие достижения успеха для любого общества. Глобализация будет продолжаться, основным языком глобализации останется английский язык, однако сохранение и поддержание «малых» языков и культур остается в центре внимания во многих странах мира. Любые вопросы и решения, связанные с языком, всегда вызывают эмоциональный отклик. Идентификация по языковому принципу – важный аспект, обуславливающий участие различных групп в экономической деятельности. Общество, нацеленное на устойчивое развитие и продвижение вперед, не может «оставлять за бортом» часть населения, ведь это не только несправедливо, но и неоправданно в экономическом плане. Холодный экономический расчет требует мобилизации всех ресурсов для того, чтобы достичь успеха в мире, где так высока конкуренция.

Использованная литература:

Alesina, Alberto, Reza Baqir, and Carole Hoxby (2004), Political jurisdictions in heterogeneous communities, Journal of Political Economy 112, 349-396.

Annett, Anthony (2001), Social fractionalization, political instability, and the size of the government, IMF Staff Papers, 46 (3), 561-592.

Boas, Franz (1940), Race, Language and Culture, Chicago, IL.: University of Chicago Press.

Bretton, Henry (1976), Political Science, Language, and Politics, in W.M. O'Barr and J.F. O'Barr, eds., Language and Politics, The Hague: Mouton.

Desmet, Klaus, Ignacio Ortuno-Ort\'in and Shlomo Weber (2009), Linguistic diversity and redistribution, Journal of the European Economic Association 7, 1291-1318.

Ethnologue (2009), Languages of the World, M. Paul Lewis, ed., Dallas, TX: SIL International.

Easterly, William and Ross Levine (1997), Africa's growth tragedy: policies and ethnic divisions, Quarterly Journal of Economics 112, 1203-1250.

Ginsburgh, Victor and Shlomo Weber (2011), How Many Languages Do We Need? The Economics of Linguistic Diversity, Princeton, NJ.: Princeton University Press.

Hagege, Claude (2000), Le souffle de la langue, Paris: Odile Jacob.

Humboldt, Wilhelm von (1988, [1836]), The Diversity of Human Language-Structure and its Influence on the Mental Development of Mankind, Cambridge, UK: Cambridge University Press.

Kramsch, Claire (1998), Language and Culture, Oxford: Oxford University Press

Laitin, David (1994), The Tower of Babel as a coordination game: political linguistics in Ghana, American Political Science Review 88, 622-634.

Ngugi wa Thiong'o (1986), Decolonizing the Mind. The Politics of Language in African Literature, Oxford: James Currey.

Sapir, Edward (1949), Selected Writings of Edward Sapir in Language, Culture, and Personality, Berkeley, CA: University of California Press.

Spolsky, Bernard (2004), Language Policy, Cambridge: Cambridge University Press.

Weber, Max (1968), Economy and Society, Berkeley, CA: University of California Press.

Weitzman, Martin (1992), On diversity, Quarterly Journal of Economics 107, 363-405.

 Whorf, Benjamin (1956), Language, Thought and Reality: Selected Writings of Benjamin Lee Whorf, Cambridge, MA: MIT Press.