Партизанская война в Италии

Еще до выхода Италии из союза с Германией в кругах, близких к маршалу Бадольо, были проведены некоторые серьезные мероприятия для организации партизанской борьбы. Вскоре после того, как Италия 8 сентября 1943 года вышла из состава стран оси и новый глава правительства Бадольо призвал народ к партизанской борьбе, в отдельных районах страны развернулось партизанское движение.

Основой партизанских отрядов были итальянские солдаты, дезертировавшие в горы или бежавшие из плена. Впоследствии к ним присоединилось большое количество мужчин и женщин из гражданского населения. Вначале руководство партизан имело тенденцию к объединению местных отрядов в очень непрочные по своей структуре «бригады». Более четкая организация сложилась лишь в последние годы войны. Главное командование партизан находилось в ставке союзников в Италии. К более крупным соединениям партизан прикомандировывались союзные офицеры связи.

Партизаны обеспечивали себя продовольствием и одеждой, конфискуя их у населения. Позднее предметы снабжения доставлялись им союзниками по воздуху, а также на подводных лодках, подходивших к неохраняемым участкам побережья. В противоположность партизанам на Балканах продовольствием они были обеспечены в достаточной мере. Не испытывали они недостатка и в оружии, боеприпасах и взрывчатых веществах.

Вначале деятельность итальянских партизан не была эффективной, но весной 1944 года она приобрела большое значение, и особенно в Тоскане. Следуя новому призыву Бадольо, сделанному им совместно с английским фельдмаршалом Александером, партизаны довели общую численность своих отрядов летом 1944 года пример но до 100 тыс. человек. Резкое увеличение численности не могло не повлиять на эффективность боевых действий партизан. Однако почему-то зимой количество партизанских налетов резко сократилось. Зато весной 1945 года партизаны насчитывали в своих рядах уже около четверти миллиона человек. Теперь они перешли к решению задач, имевших весьма большое практическое значение. Воспрепятствовать их действиям можно было только путем решительных мероприятий военного и политического характера.

Итальянские партизаны воевали особенно коварно и применяли самые бессовестные методы. Ни на одном другом театре военных действий не было, например, случаев отравления воды в колодцах. А между тем у населения страны партизаны везде встречали значительную поддержку.

Как и повсюду, немецкое командование вынуждено было прибегнуть к обычным в таких случаях контрмерам; это объясняется сущностью партизанской борьбы и борьбы войск за свое существование в особенно тяжелых условиях. Борьбу с партизанами в непосредственной близости от фронта, а также на последних участках обороны побережья должны были вести полевые армии, а в остальных случаях эта задача возлагалась на старшего полицейского начальника и начальника службы «СС». Согласно нормам Гаагской конвенции ведения сухопутной войны, итальянские партизаны были также поставлены вне закона.

* * *

Сказать что-либо окончательно сформулированное о сущности современной партизанской войны пока еще нельзя. Этот вопрос находится в историческом развитии и имеет свою собственную закономерность независимо от того, сожалеем мы об этом или нет. Несомненным является то, что партизаны никогда не будут придерживаться норм международного права, потому что это противоречит существу современной партизанской борьбы. Поэтому совершенно необходимо обеспечить солдату более широкие полномочия и не ограничивать их, как это предусматривает 4-я Женевская конвенция от 1949 года. Однако и таким путем нельзя найти удовлетворительного решения этого вопроса.

Даже если нам и удастся достичь каких-то определенных результатов, исследуя этот вопрос, все равно придется сделать еще очень многое, для того чтобы внести наконец полную ясность в правовые нормы партизанской войны в международном масштабе. Неясность здесь может только увеличить путаницу. При этом следует помнить прежде всего одно: неясность в правовом отношении этого, хотя и достойного сожаления, но совершенно неизбежного нового вида народной борьбы особенно сильно увеличивает страдания мирного населения. Население в случае войны будет сдавлено двумя враждующими группами: партизанами, с одной стороны, и регулярными войсками — с другой. Мы все окажемся в положении страуса, ищущего спасения у себя под крылом, если сообща не предпримем самых серьезных мер к ограничению форм партизанской войны, причем не на основе какой-то отвлеченной теории, а на конкретном опыте прошедшей войны.

ЛИТЕРАТУРА

Воlhuis J. J., Onderdruking en verzet. Nederland in oorlogstjd, Bd. 1–3, Amsterdam. Meulenhoff, 1948–1952.

Fjord F., Norwegens totaler Kriegseinsatz. Europa Verlag, Zurich, 1944.

Miсhel H., Histoire de la Resistance 1940–1944. Presses Universitaires de France, 1950.

Rendu1iс L., Gekampf, gesiegt, geschlagen, Welsermuhe, Vowinckel, Heidelberg, 1952.

Strоbel G.W., Die polnische Widerstandsbewegung seit 1939, Zeitrschrift «Osteuropa», 1952. H. 3.

Abetz O., Das offene Problem, Greven Verlag, Koln.

Вице-адмирал в отставке

Курт Ассман

Война на море

Когда 3 сентября 1939 года Англия объявила войну Германии, политические руководители последней были неприятно удивлены. Гитлер, не обращая внимания на настойчивые и неоднократные предупреждения британского премьер-министра Чемберлена и британского посла Невилла Гендерсона, до самого последнего момента считал, что та угрожающая позиция, которую Англия заняла в германско-польском конфликте, является простым блефом. Вступление в войну Англии, поддержанное буквально через несколько часов аналогичным заявлением Франции, означало, что отныне война между Германией и Польшей, которую Гитлер намеревался локализовать на территории последней, превращается в мировую войну, которая для Германии, если она вообще собиралась воевать с Великобританией, должна была стать прежде всего войной на море.

Германский военно-морской флот был явно не подготовлен к ведению такой войны, так как не имел ни материальной базы, ни соответствующих планов. До весны 1938 года Гитлер постоянно указывал главному командованию военно-морского флота, что о войне против Англии не может быть и речи. За несколько лет до этого — в 1935 году — было заключено англо-германское морское соглашение, по которому между германским и британским флотами устанавливалось новое соотношение, 35:100. В этом соглашении говорилось, что Германия, исключая всякое соперничество с английским военно-морским флотом, может строить свой военно-морской флот в мире и дружбе с Англией.

Только после того, как в вопросе о судетских немцах Англия стала открыто проявлять свое недовольство, германский морской флот получил первое предупреждение, что в будущем возможен конфликт и с Англией. До этого момента строительство германского военно-морского флота постоянно отодвигалось на задний план теми большими требованиями, которые в ходе общего вооружения Германии предъявляли сухопутная армия и военно-воздушный флот. Не были использованы даже те возможности, которые предоставлялись англо-германским морским соглашением. Теперь, с началом войны с Англией, на передний план выступили вопросы, связанные с созданием военно-морского флота, хотя по-прежнему армии и авиации принадлежала ведущая роль. Ввиду большого количества времени, потребного для строительства военных кораблей, Германии пришлось бы потратить многие годы, если не десятилетия, чтобы создать такой военно-морской флот, который можно было бы противопоставить английскому флоту. Главное командование германского военно-морского флота составило исчерпывающий, план постройки кораблей, предусматривавший до 1943–1944 годов построить такое количество кораблей, включая линкоры и авианосцы, которое дало бы германскому флоту возможность соперничать с английским в борьбе за владычество на океанах. До этого момента, как убеждал Гитлер командование военно-морского флота, германско-английский военный конфликт считался невозможным.

Но уже следующей весной произошла решающая перемена в германско-английских отношениях, которая в течение нескольких месяцев привела к войне. В это время, конечно, ни один из военных кораблей, запланированных к постройке, еще не был готов.

Соотношение сил между Германией и западными державами в начале войны показывает следующая таблица, которая составлена по немецким и частично по английским источникам.

Из помещаемой ниже таблицы ясно видно подавляющее превосходство военно-морских сил Англии и Франции над немецким военно-морским флотом. Особенно большим недостатком Германии для ведения войны в океане было полное. отсутствие авианосцев: оба корабля этого класса («Граф Цеппелин» и «В»), находившиеся в начале войны на верфях, так и не были достроены. Из 57 немецких подводных лодок только 22 были пригодны для плавания в Атлантике, а остальные, водоизмещение которых не превышало 250 т, могли быть использованы только в Северном море. То, что к 3 сентября 1939 года Германия имела такое же количество подводных лодок, как и Великобритания, было чистой случайностью. Однако отсюда у многих возникло неправильное представление[45] о том, что Германия якобы полностью исчерпала паритетные права, предоставленные ей в строительстве подводного флота англо-германским морским соглашением. Английские подводные лодки были значительно крупнее, чем немецкие, так что. если бы Германия сделала свой подводный флот по тоннажу равным английскому, она к началу войны должна была бы иметь 160 подводных лодок принятого в германском флоте водоизмещения.[46]

*Из них закончены были только два линкора — «Бисмарк» и «Тирпиц» и два тяжелых крейсера — «Блюхер» и «Принц Ойген».

**За границей они назывались «карманными» линкорами.

***Два не закончены.

****Включая 6 эсминцев, предназначавшихся вначале для Бразилии.

При оперативном планировании войны на море главному командованию германского военно-морского флота прежде всего нужно было ввиду превосходства английского флота отбросить как абсурдную всякую мысль о ведении крупных морских сражений. Следовало выбрать другой путь, для того чтобы нанести противнику смертельное поражение. Англия, как известно, государство островное, она ни в коем случае не может обеспечить себя продовольствием и необходимым военным сырьем за счет ресурсов своей территории. Существование Англии целиком зависит от сохранения ею своих морских коммуникаций, связывающих ее с другими континентами. Если бы путем блокады, или точнее «борьбы на коммуникациях», Германии удалось нарушить связь Великобритании с остальными странами настолько эффективно, что она не смогла бы дальше существовать, а не то что воевать, тогда ее поражение было бы делом решенным. Этим же путем шел и штаб оперативного руководства войной на море в период первой мировой войны, когда оказалось, что преимущество Германии над Англией в крупных морских сражениях обеспечить невозможно. Штаб надеялся, что тогда еще новое оружие — подводные лодки — будет для этого как нельзя более подходящим средством. «Неограниченной подводной войной» Германия создала для Англии самую большую угрозу ее существованию, которую та когда-либо переживала за всю свою историю и от которой она избавилась только при помощи американцев.

Казалось вполне благоразумным, что германский военно-морской флот, учитывая опыт первой мировой войны, в 1939 году должен был идти тем же самым путем, тем более что блокада была вообще единственным путем, следуя которому Германия могла использовать свои скромные силы с максимально возможной пользой для войны в целом. Не вызывало никаких споров и то, что подводная лодка и на этот раз будет нести основную тяжесть блокады и что главная роль в ожидаемых успехах будет принадлежать ей, Однако ввиду незначительного количества имеющихся в распоряжении подводных лодок штаб оперативного руководства войной на море не сомневался в том, что от одного подводного флота в борьбе против морских коммуникаций Англии нельзя ожидать решающих для исхода войны успехов.

Поэтому целью германского верховного командования с самого начала было использовать все средства для борьбы с торговым флотом противника, и причем не только подводные лодки, надводные корабли, вспомогательные крейсеры, мины, но и авиацию. Оно надеялось, что такое концентрирование сил с течением времени принесет решающие результаты в войне на коммуникациях противника. При этом большие надежды возлагались на поддержку современной авиации, которой в первую мировую войну еще не имелось в арсенале средств осуществления блокады. Недостаток в подводных лодках должен был со временем восполниться за счет форсированного строительства новых подводных лодок.

Между тем оптимистической оценке перспектив войны на коммуникациях противника мешали различные привходящие факторы отчасти на собственной стороне, отчасти на стороне противника. Первым таким фактором была авиация. Как средство ведения войны на море она до сих пор еще не была испытана. Кроме того, программа строительства германской авиации в мирное время осуществлялась, исходя из чисто континентальных потребностей и принципов; задачи морской войны не учитывались, и поэтому вопросу создания морской авиации достаточного внимания не уделялось. Командующий ВВС генерал-фельдмаршал Геринг, разумеется, думал о постройке таких самолетов, которые были бы способны вести войну на море. Но проблемы, связанные с морской войной, несмотря на настойчивые требования представителей военно-морского флота, постоянно отодвигались на второй план. До осени 1939 года для этого не было времени. К тому же фельдмаршал хотел держать в собственном подчинении и власти то, что он уже создал, хотя у него и не было достаточных специальных знаний и он не учитывал, что руководство войной на море должно находиться в одних руках — в руках ответственного за это главнокомандующего военно-морским флотом. Недостатки, вытекавшие отсюда в деле практического руководства морской войной, были самыми разносторонними и, как потом оказалось, роковыми.

Другим фактором, вносившим в руководство морской войной определенную неуверенность, была система оборонительных мероприятий противника, развития которой следовало ожидать в двух направлениях, а именно: с одной стороны, в быстром увеличении и усовершенствовании средств борьбы с подводными лодками и самолетами, с другой — в форсировании строительства торговых судов для возмещения потопленного тоннажа. И то и другое требовало времени в той же степени, в какой Германии оно было нужно для увеличения средств нападения. Однако время работало на противника, тем более что общая военная обстановка требовала усиления германских вооруженных сил для ведения в первую очередь сухопутной войны. Один из важнейших уроков подводной войны 1914–1918 годов, с которым руководящие круги военно-морского флота были недостаточно знакомы, состоит в том, что подводная война может привести к успеху только в том случае, если начинающий ее будет обладать численным превосходством в подводных лодках. Иначе и не может быть, ибо борьба противника с подводными лодками и постройка новых судов взамен выбывших из строя могут вестись гораздо быстрее, чем строительство подводных лодок. Требуется почти полтора года. прежде чем заложенная на стапеле океанская подводная лодка будет окончательно готова к выходу на задание. Поэтому решающего успеха в войне на коммуникациях противника нужно было добиваться в первые же годы войны. Как только стало очевидным, что количество вновь построенных противником судов превосходит количество потопленных, подводная война с транспортами противника оказалась обреченной на неудачу. Шансы выиграть подводную войну, прежде чем наступит это состояние, были у немцев весьма незначительными, ибо вначале войны они не имели для этого необходимых средств и возможностей их усовершенствования. Кроме того, исходя из той враждебной позиции, которую президент Рузвельт занял по отношению к национал-социалистской Германии, следовало ожидать, что в скором времени Соединенные Штаты бросят на чашу весов свой неистощимый военный потенциал.

Единственное, что мог сделать штаб оперативного руководства войной на море сразу же после начала войны, это перестроить всю программу мирного времени на строительство тех военных кораблей, которые были в первую очередь необходимы для уничтожения транспортов противника и могли быть построены сравнительно быстро, то есть подводных лодок, быстроходных торпедных катеров, минных заградителей, вспомогательных крейсеров, а также многочисленных мелких кораблей вроде тральщиков и т. п… которые могли быть использованы как вспомогательные силы для ведения войны на коммуникациях. Эта перестройка была осуществлена уже в первые дни сентября 1939 года. Из крупных кораблей теперь продолжали строиться только те, которые были почти закончены.

Вместе с тем выполнение программы строительства подводных лодок, рассчитанной на мирное время, ежемесячно увеличивало подводный флот лишь на 2–3 лодки, а нужно было, чтобы каждый месяц со стапелей сходило 20–25, а затем — до 30 подводных лодок. Однако эти планы, несмотря на постоянные напоминания штаба оперативного руководства войной на море как раз в первые годы войны, когда они имели решающее значение, выполнены не были. Как выяснилось, возможности выполнять требования военно-морского флота наряду с растущими потребностями сухопутных и воздушных сил были слишком ограничены из-за недостатка рабочей силы и сырья. Когда летом 1940 года. после поражения Франции, перевод германской военной промышленности на выполнение заказов для военно-морских и военно-воздушных сил в связи с предстоящей борьбой против Англии был уже решенным делом, новым препятствием явились начавшиеся тогда приготовления к войне с Россией, потребовавшие нового распределения имеющихся средств и обусловившие преимущественное положение сухопутной армии и авиации.

К наступательным задачам немецкой авиации в войне на море относились прежде всего борьба с военными и торговыми судами противника, минирование входов в порты и воздушные налеты на порты противника. Немалое значение имели и задачи, которые немецкая авиация должна была выполнять по обеспечению кораблей и соединений военно-морского флота, и в особенности подводных лодок, разведывательными данными, а также по защите собственных кораблей от воздушных налетов противника. Немецкая авиация, состояние которой было обусловлено программой мирного времени, уже не могла добиться решающих успехов в войне на море: Наибольший ее недостаток заключался в том. что командование военно-морского флота, встречая сопротивление главнокомандующего военно-воздушными силами, не могло добиться создания своей собственной морской авиации, специально подготовленной для выполнения задач войны на море, и взаимодействия с военно-морскими силами, какая, например, была создана еще задолго до войны в японских вооруженных силах и в самом начале войны сразу же была введена в действие, обеспечив японской армии большие успехи. Серьезным недостатком было и то, что у германского флота совершенно отсутствовали авианосцы, которые могли бы увеличить радиус действия авиации до самых отдаленных уголков океана, которых невозможно было достичь с сухопутных баз.

Штаб оперативного руководства войной на море надеялся, что магнитная мина явится тем оружием, которое окажется наиболее эффективным в борьбе с торговым флотом Англии. Это была тяжелая донная мина. которая взрывалась, если над ней проходил железный корпус корабля, даже не прикасаясь к ней. Выловить ее обычными до этого времени средствами траления мин было нельзя. Правда, новые мины можно было применять только на довольно неглубоких местах, так как по мере опускания их на большую глубину магнитная индукция, исходящая от плывущего над ней корабля, постепенно уменьшалась и прекращала свое действие на взрывательный механизм. С октября 1939 года магнитные мины устанавливались у входов в порты и в устьях рек, но. к сожалению, имевшиеся в то время запасы таких мин были недостаточными, чтобы применять их в большом количестве. Постановкой мин занимались эсминцы, самолеты и вспомогательные суда. Результаты применения новых мин вначале вызвали у англичан тревогу, так как бороться с этими минами прежними средствами траления оказалось невозможным. Вскоре, однако, из-за неточности. допущенной немецкими летчиками при сбрасывании. две мины оказались во время отлива на отмели и попаду в руки англичан, которые, тщательно исследовав их. раскрыли, наконец, секрет их конструкции. После этого они начали с лихорадочной энергией работать над устранением новой опасности и достигли того. что отчасти за счет размагничивания корпуса корабля, отчасти путем усовершенствования методов траления в конце 1939 — начале 1940 года потери английского флота в значительной мере снизились.

* * *

Значительную роль в оперативных планах германского штаба оперативного руководства войной на море с самого начала войны играло использование надводных сил флота, и не только эсминцев, как наиболее пригодных в качестве быстроходных минных заградителей, ной тяжелых кораблей. Поскольку не могло быть и речи о том, чтобы навязывать противнику крупные морские сражения, война с транспортным флотом была единственным путем добиться какого-либо успеха. После неудачного исхода первой мировой войны в адрес тогдашнего штаба оперативного руководства войной на море поступило много упреков. Штаб обвиняли главным образом в том, что он, как и британское адмиралтейство, воздерживался от использования эскадр своих линейных кораблей.

Эти упреки сильно повлияли на гросс-адмирала Редера, который ни при каких обстоятельствах не желал снова сделать военно-морской флот объектом подобной критики. Поэтому те немногие тяжелые корабли, которыми немецкий флот располагал в 1939 году. были все же введены в действие, несмотря на подавляющее превосходство флотов западных держав. Их личный состав проявил при этом такую беспримерную отвагу, которой совершенно не отмечалось во всей истории предыдущих войн. Немецкому флоту была дана директива избегать боевых действий с равными или превосходящими силами противника, так как оперативной целью войны на море являлось не уничтожение военных кораблей противника, а потопление торговых судов на коммуникациях, для чего он должен был как можно дольше сохранять свои силы. Если же бой был неизбежен, то его надлежало вести с полной отдачей сил.

Географическое положение, которое играет очень большую роль в войне на море, не разрешало Германии, так же как и в первую мировую войну, использовать в войне на коммуникациях противника свои тяжелые боевые корабли. На Северном и Балтийском морях, где находились основные немецкие военно-морские базы. жизненно важных морских коммуникаций Англия не имела, а сам британский остров, расположенный на выходе в Атлантику, был для Германии чем-то вроде стража. Каждое судно, выходившее в Атлантический океан, должно было сначала пройти либо через Ла-Манш, либо через проливы между Шотландией. Исландией и Гренландией. Оба прохода могли легко контролироваться британскими вооруженными силами и быть просто забаррикадированы превосходящими силами противника. И лишь в одном отношении положение было несколько легче, чем в первой мировой войне. Дело в том, что тяжелые корабли кайзеровского военно-морского флота вообще не имели возможности проходить через эти проливы, так как они не обладали необходимым для этого радиусом действия. Напротив, тяжелые корабли современного немецкого флота благодаря переводу двигателей на новое топливо — нефть могли не только прорываться через эти проливы, но и вести кратковременные операции в открытом океане, не расходуя запасов горючего, необходимого для возвращения на родину. И все же для более длительного пребывания в районе операций кораблям требовалось дополнительное горючее, подвозившееся им танкерами, которые штаб оперативного руководства войной на море предусмотрительно посылал в морские районы, находящиеся в стороне от районов с развитым судоходством, где военные корабли встречались с ними для пополнения запасов горючего. Эта система, организованная штабом оперативного руководства войной на море с большим искусством, просуществовала вплоть до лета 1941 года.

Наиболее подходящими для ведения войны на морских коммуникациях считались три германских броненосца типа «Дейчланд». Они имели дизельные двигатели с очень малым расходом горючего и могли пройти около 10 тыс. миль. не пополняя его запасы. Корабли этого класса своим созданием были обязаны тем ограничениям, которые Версальский договор наложил на германский военно-морской флот. Сочетание основных характеризующих элементов — вооружения, скорости и брони — было настолько удачным, что броненосцы оказались боеспособнее любого крейсера и быстроходнее всякого линкора. Поэтому, исключая другие неблагоприятные обстоятельства, единственным более или менее опасным противником для, них могли быть только линейные крейсеры противника, превосходившие их в боеспособности и в скорости. Еще до начала войны, когда отношения с Англией еще только начинали приобретать натянутый характер, два корабля этого класса — «Дейчланд» и «Граф Шпее» — вышли в Атлантический океан, в те районы, которые им отводились на случай войны. Их появление в океане принудило англичан к проведению значительных контрмероприятий в Северной и Южной Атлантике, которые поглотили у них довольно крупные силы. Броненосец «Дейчланд», выполнив ряд незначительных заданий, в ноябре 1939 года возвратился в Германию. Крейсерство броненосца «Граф Шпее», проникшего в Индийский океан и вызвавшего тревогу в британском адмиралтействе, после серьезных успехов закончилось самым печальным образом в Атлантике в середине декабря 1939 года: команда затопила корабль после неудачного морского боя, у устья реки Ла-Платы.

Этот бой является весьма интересным в тактическом отношении, поэтому он заслуживает краткого описания. Крейсируя в Южной Атлантике, броненосец. «Граф Шпее» 13 декабря 1939 года встретил у устья реки Ла-Платы отряд английских крейсеров в составе тяжелого крейсера «Эксетер» и двух легких крейсеров «Аякса» и «Ахиллеса». Противник вначале был принят на броненосце за 1 крейсер и 2 эсминца, поэтому командир броненосца капитан 1 ранга Лангсдорф решил принять бой и пошел на сближение. Когда оказалось. что противник определен неправильно, уйти от боя было уже невозможно. «Граф Шпее» направил тяжелую артиллерию (6 — 280-мм) против крейсера «Эксетер». а среднюю артиллерию (8 — 150-мм) — против «Аякса» и. «Ахиллеса». «Эксетер» скоро получил большие повреждения и вышел из боя. Тем временем английские легкие крейсеры подошли на близкое расстояние и нанесли броненосцу «Граф Шпее» большой урон метким огнем своих шестнадцати 150-лш орудий. После выхода из строя «Эксетера» «Граф Шпее» направил свою тяжелую артиллерию против легких крейсеров. На броненосце было много попаданий, однако они лишь незначительно повлияли на боеспособность корабля, сильно снизив, однако, его мореходность; командир броненосца был ранен. В свою очередь и английские крейсеры получили серьезные повреждения: на легком крейсере «Аякс» вышла из строя половина артиллерии. Обе стороны не имели представления о том, насколько эффективными были их попадания. В этой обстановке капитан 1 ранга Лангсдорф решил прекратить бой и укрыться в порту Монтевидео. где, как он надеялся, ему удалось бы отремонтировать броненосец на судоверфи. В этом и заключалась трагическая ошибка командира броненосца. В тот самый момент, когда Лангсдорф принял это решение, командир английских кораблей коммодор Гарвуд признал со своей стороны, что игра для англичан проиграна. Повреждения на броненосце «Граф Шпее» были ему неизвестны. Против шести орудий калибра 280 мм и восьми 150-мм орудий противника он имел только двадцать 150-мм орудий. Поэтому он отдал команду: «Прекратить огонь! Отойти!»

Английские крейсеры повернули и пошли курсом на восток. Но когда они увидели, что «Граф Шпее» продолжает идти на запад, по направлению к устью реки Ла-Платы, они опять повернули обратно и стали преследовать его до тех пор, пока не стало ясно, что противник идет в Монтевидео. Коммодор Гарвуд мог торжествовать свою победу. С заходом броненосца в Монтевидео его судьба была решена. Уругвайское правительство под сильным нажимом Англии отказалось предоставить верфь для ремонта-корабля, английская разведывательная служба сумела при помощи радио создать у командира броненосца впечатление подхода крупных английских сил, в том числе и линкора «Ринаун» к устью реки Ла-Платы. В этих условиях любая попытка поврежденного корабля прорваться в океан казалась бесполезной гибелью команды корабля, насчитывавшей тысячу человек. Броненосец «Граф Шпее» был затоплен в устье Ла-Платы на мелком месте без помех со стороны противника, а команда корабля интернирована аргентинскими властями. Командир корабля, который с самого начала решил разделить судьбу своего корабля, покончил жизнь самоубийством, — после того как команда сошла на берег.

Броненосец «Граф Шпее» вел бой в одиночку, на расстоянии 8 тыс. миль от родины, не имея ни помощи, ни опорных пунктов. Повреждения, полученные им в бою, снизили его мореходные качества и должны были поставить под вопрос не только дальнейшее использование корабля в районе операций, но и возможность возвращения на родину. Тяжелый крейсер «Эксетер», получивший еще более сильные повреждения, двигаясь со скоростью 7 узлов, сумел достичь близлежащей английской военно-морской базы на Фолклендских островах и был затем отправлен в Англию для ремонта. В мае 1941 года в бою за Крит и его постигла горькая судьба: он был потоплен немецкими авиабомбами.

Очень ценным дополнением войны на коммуникациях были действия многочисленных, разбросанных по всем океанам вспомогательных крейсеров. Характерной особенностью этого рода войны было то, что перестроенные для этой цели торговые суда, вооруженные артиллерией, торпедами и минами, выглядели внешне, как безобидные транспортные суда. Вплоть до самого открытия огня они шли под флагами нейтральных держав и ничем не выдавали своей принадлежности к военным кораблям. Они наносили противнику немалый ущерб, ставя мины у входов в крупные порты, и, что еще важнее, заставляли своих противников вводить крупные военно-морские силы, чтобы уменьшить опасность, которой постоянно подвергались их морские коммуникации.

* * *

Весной 1940 года война на коммуникациях была значительно ограничена операцией, начавшейся в Норвегии, для проведения которой германский военно-морской флот должен был сконцентрировать почти все свои силы. Война Германии против Норвегии всегда будет занимать в истории войн особое место и вызывать большой интерес, потому что она была первой «комбинированной операцией» большого масштаба, в которой все три вида современных вооруженных сил — армия, флот и авиация — были использованы в тесном взаимодействии и приблизительно в равных пропорциях. К этому следует прибавить еще одно обстоятельство, которое сделало эту войну заслуживающей особенного внимания и придало ей почти драматический характер. Это был один из тех редких случаев, когда оба противника одновременно, почти в один и тот же день и час намеревались наложить свою руку на одну и ту же цель — на Норвегию, и поэтому до последнего момента было неизвестно, кто из них опередит другого. Если в первые годы после войны, и в частности на Нюрнбергском процессе, во время вынесения приговора гросс-адмиралу Редеру, которого обвиняли главным образом в приготовлениях к «агрессии» против Норвегии, еще имелись сомнения в этом вопросе, то теперь они окончательно рассеяны очень откровенными заявлениями Черчилля. а также разъяснениями, опубликованными в первом томе официальной британской военной истории. Союзники замышляли после постановки мин в территориальных водах Норвегии, предусмотренной ими на 8 апреля, захватить как раз те норвежские порты, которые выбрали для себя и немцы, но перестроили свои планы на оборону, когда узнали, что в северном направлении двигаются крупные силы немецкого военно-морского флота. Благодаря счастливому стечению обстоятельств высадка немецких десантов утром

9 апреля была удачной во всех предусмотренных пунктах и прошла без помех со стороны британских вооруженных сил. Дерри[47] подчеркивает, что замыслы англичан и французов сводились к тому, чтобы высадить свои войска в Норвегии только в том случае, если немцы в ответ на минирование норвежских вод первыми вступили бы на территорию Норвегии, и добавляет при этом, что союзники должны были начать захват портов только в том случае, «если мы получили бы явное доказательство, что они (немцы) также намерены это сделать». Эта фраза имеет решающее значение, ибо она совершенно очевидно показывает параллельные планы союзного командования. Ведь немцы высадились в Норвегии, потому что они из достоверных источников могли заключить, что союзники затевали то же самое. На основании этого давно установленного факта становится совершенно непонятным, каким образом наши бывшие противники могли допустить, что неправильное обвинение, предъявленное гросс-адмиралу Редеру на Нюрнбергском процессе, до сих пор еще не подвергалось пересмотру.

Главную тяжесть первого этапа операции — внезапного захвата портов Норвегии — должен был вынести германский военно-морской флот. Ввиду господства английского флота на море норвежская кампания была связана с таким большим риском для нашего флота, что она всегда будет считаться одной из самых отважных операций германского военно-морского флота. Операция была настолько смелой, что англичане, узнав о немецких замыслах, не хотели верить этому до тех пор, пока для принятия контрмер у них не осталось времени. Тяжелые потери, которые германский военно-морской флот понес в боях с англичанами, последовавших за оккупацией Норвегии, и в частности потеря 10 новейших эсминцев в Уфут-фьорде у Нарвика, остались невозмещенными на протяжении всей войны.

Попытка англичан изгнать немецкие войска из Норвегии была с самого начала обречена на неудачу, потому что была предпринята недостаточными силами и потому что англичане боялись использовать свой флот в тех районах, над которыми германская авиация господствовала в воздухе. Новым во всей этой ситуации было то, что с применением авиации в качестве оружия для ведения войны на море возникли условия, давшие немцам возможность в определенных морских районах компенсировать недостаточное господство на море господством в воздухе.

Летние месяцы 1940 года германский военно-морской флот провел в приготовлениях к «операции Зеелёве», то есть к вторжению в Англию. Эта операция не была проведена главным образом потому, что в этом районе немцы не сумели компенсировать действия флота действиями авиации. Несмотря на тяжелые беспрерывные воздушные бои над Южной Англией, немецкая авиация не добилась в этом периоде войны. названном англичанами «Battle of Britain»,[48] поражения британской авиации. Но даже если бы это ей и удалось, то все равно можно было с уверенностью сказать, что эта операция не имела бы решающего успеха, потому что в данном случае «заменить господство на море господством в воздухе» было вообще невозможно. Ведь дело шло не просто о переправе через Ла-Манш. Даже если бы немецкие войска при счастливом стечении обстоятельств и переправились через пролив, то за этим началась бы самая главная трудность — снабжение высадившейся армии в течение нескольких месяцев в условиях борьбы с противником, который изо дня в день, используя ресурсы собственной страны, становился бы все сильнее и сильнее. Представлялось совершенно невероятным — тем более, когда наступило неблагоприятное для полетов время года, — что немецкая авиация, в высокой степени зависимая от условий погоды, сможет одна помешать решительному и готовому к большим жертвам противнику, обладающему к тому же превосходством на море, использовать свой флот для дезорганизации снабжения немецкой армии. В различных десантных операциях, которые вполне успешно проводились нашими противниками в последующие годы войны на европейском континенте, положение вещей было совершенно иным: во всех случаях они имели подавляющее превосходство и в воздухе и на море.

10 июня 1940 года Италия объявила войну Англии. Это открыло войне ворота в район, в котором Британская империя была уязвимой настолько, что противник, даже не имевший равного по величине морского флота, мог нанести ей здесь смертельную рану. Средиземноморский район был чем-то вроде морского и до некоторой степени сухопутного моста между английской метрополией и странами Британского содружества наций, расположенными в Восточном полушарии, и являлся одной из основных позиций Англии как мировой державы. Защита этого района на протяжении веков была вверена ее линейному флоту. Но роль Средиземного моря в век авиации, подводных лодок, мин, мелких быстроходных кораблей и других современных средств ведения войны на море снизилась до роли «внутреннего моря», которое сильно ограничивало операции крупных морских сил. После поражения Франции, Германии следовало перенести центр тяжести войны на Средиземное море. чтобы в союзе с итальянскими вооруженными силами, концентрированно используя все имеющиеся военно-морские силы и создав таким образом численный перевес. подорвать английское господство на Средиземном море. Возможность этого доказали впоследствии события зимы 1941/42 года, когда, несмотря на отвлечение германских вооруженных сил войной в России, вполне хватило лишь части сил германской авиации и военно-морского флота, чтобы изгнать британский флот из Средиземного моря. Однако это положение просуществовало сравнительно недолго. потому что именно тогда, когда было достигнуто соотношение сил, обеспечившее немецко-итальянским войскам в Северной Африке небывалый успех, немецкое верховное командование опять возвратилось к полумерам, уверившись в том, что Средиземное море — лишь второстепенный театр войны, перебросило отсюда часть военно-воздушных сил в Россию для подготовки там летнего наступления 1942 года и дало возможность англичанам, которые отправили для усиления своих сил на Средиземном море все, что имели. вернуть потерянное господство на море.

От утверждения своего господства на Средиземном море зависел успех или провал боевых действий немецко-итальянских войск в Северной Африке, так как все их снабжение осуществлялось по Средиземному морю. Если бы державам оси удалось прочно обеспечить себе это господство, то при наличии превосходящих сил сухопутной армии, которую они имели, захват Египта и стран Ближнего Востока был бы лишь делом времени. Но, когда господство на море окончательно перешло к англичанам, неуспех африканской кампании оказался неизбежным. Немецкое верховное командование, настроенное исключительно на ведение континентальной войны, не видело ни тех чрезвычайно больших шансов, которые давало ему овладение Средиземноморским бассейном, ни тех больших опасностей, которые вытекали из его потери. Все попытки гросс-адмирала Редера склонить Гитлера к тому, чтобы перенести центр тяжести войны не в Россию, а на Средиземноморский бассейн, оставались безуспешными. Для высшего немецкого командования этот район оставался всегда второстепенным театром военных действий, воспринимаемым как дополнительное бремя, тогда как для англичан он был главным. Поэтому исход войны на Средиземном море не мог вызывать никаких сомнений.

Весной 1941 года германский линкор «Бисмарк», считавшийся сильнейшим боевым кораблем того времени, был окончательно готов вступить в строй; завершалось и строительство однотипного корабля «Тирпиц». Надежды штаба оперативного руководства войной на море на то, что в борьбе с торговым флотом противника примут участие крупные силы надводного флота, значительно возросли. В связи с захватом летом 1940 года атлантического побережья Франции германскому военно-морскому флоту был открыт свободный доступ в Атлантический океан. Линейные крейсеры «Шарнгорст», «Гнейзенау», броненосец «Шеер» и тяжелый крейсер «Хиппер» в начале года месяцами крейсировали в Атлантическом океане и достигли больших успехов, потопив много кораблей противника, причем англичанам ни разу не удалось вступить с ними в бой. И все же штаб оперативного руководства войной на море с самого начала понимал, что настанет день, когда постепенно усиливающаяся активность англичан на море положит конец начатой нами агрессивной и беспощадной надводной войне. Поэтому все стремились как можно лучше использовать оставшееся время. О том, что перелом в военных действиях на море, которого опасался штаб оперативного руководства, должен был наступить уже в самом недалеком будущем, он даже и не думал.

В апреле 1941 года два линейных крейсера «UJaphгорст» и «Гнейзенау» пришли в Брест, закончив свой рейд по Атлантическому океану. Они были вынуждены на несколько месяцев уйти на ремонт: «Шарнгорст» — вследствие неисправности машин. «Гнейзенау — в результате повреждений, причиненных вражескими торпедами и бомбами. Для продолжения операций с участием тяжелых кораблей, таким образом, оставался только линкор «Бисмарк». Он находился еще в Германии. Короткие и светлые летние ночи создавали большие трудности для его незаметного прорыва через Фарерско-Исландский порог. Штаб оперативного руководства войной на море решил поэтому выиграть время и оставить всё сомнения в целесообразности использования отдельного линкора в это время года.

«Бисмарк» получил приказ выйти в море. Для сопровождения ему был придан тяжелый крейсер «Принц Ойген». Командование этим соединением было поручено лично командующему флотом адмиралу Лютьенсу, который в период с января по марте большим искусством провел уже одну операцию линейных крейсеров. Некоторые сомнения, которые он осторожно выразил в беседе с гросс-адмиралом Редером относительно успеха этой операции, были недостаточно убедительными, тем более, что он не мог отказываться от проведения операции, которой сам должен был командовать. Перед выходом в море адмирал Лютьенс сказал одному своему товарищу, что он сумеет справиться с английскими линкорами. «Англичане, — заявил он, — народ упрямый. Единственно, чего я опасаюсь, так это как бы один из английских торпедоносцев не сбил своим «угрем» рулевое управление!»

Трагический конец «Бисмарка» известен. Вопрос о том. почему адмирал Лютьенс, уничтожив в Датском проливе английский линейный крейсер «Худ» и имея серьезные повреждения, не пошел обратно в Норвегию, а решил взять курс на Сен-Назер. в результате чего рулевое управление «Бисмарка» оказалось выведенным из строя прямым попаданием роковой воздушной торпеды, никогда не будет выяснен, так как командующий флотом и весь его штаб погибли.

Эта операция преподнесла германскому штабу оперативного руководства войной на море весьма неприятный сюрприз. Англичане за это время настолько усовершенствовали свои радарные установки, что могли следить даже за теми судами, которые были невидимы для глаза. Таким образом, защита, которую до сих пор давала немецким военно-морским силам пасмурная погода и ночная темнота, оказалась ненадежной.

Для штаба руководства войной на море потеря линкора «Бисмарк» явилась своего рода шоком. Если до сих пор при использовании тяжелых кораблей он смело брал на себя риск. иногда даже более смело, чем это делали высшие морские начальники, то отныне в его действиях со все возрастающей силой стала появляться осторожность, которая позднее оказалась нежелательной для ведения всей войны. Решающее значение при этом имело и то. что вслед за потоплением линкора «Бисмарк» англичане систематическими поисками совершенно расстроили немецкую систему снабжения флота горючим с танкеров. Активизация действий британского военно-морского флота, постоянное увеличение радиуса действия английской морской авиации, ее растущая активность и интенсивный рост числа британских авианосцев постепенно положили конец действиям немецких тяжелых надводных кораблей. Когда в одну декабрьскую ночь в 1943 году во время очень неудачной атаки на конвой противника в Северном Ледовитом океане линейный крейсер «Шарнгорст» был уничтожен огнем превосходящих сил англичан, этим практически и закончилось всякое применение тяжелых надводных кораблей в войне с английским торговым флотом, начатой столь обнадеживающе. Эта операция была весьма необычной с чисто технической точки зрения: крейсер «Шарнгорст» был обстрелян кораблями, которых нигде не было видно. Это означало, что англичане настолько усовершенствовали радиолокационную аппаратуру, что с ее помощью они не только устанавливали присутствие и производили пеленгацию невидимого корабля, но даже определяли точное расстояние до него и потому вели прицельный огонь, оставаясь в то же время вне поля зрения атакуемого.

* * *

7 декабря 1941 года нападением на Пирл-Харбор Япония начала войну на Тихом океане. Почти сразу же после этого Германия объявила о том, что она находится в состоянии войны с США.[49] Вступление Японии в войну было радостно встречено германским штабом оперативного руководства войной на море. Однако существенного облегчения в войне на море оно Германии не принесло. Широкого стратегического взаимодействия обоих союзников, к сожалению, достигнуть не удалось, да и сам Адольф Гитлер не придавал ему никакого значения. Новый противник в лице США также не внес в войну ничего, что создало бы Германии какие-либо новые трудности в войне на море, ибо американская военная промышленность благодаря политике Рузвельта[50] уже давно почти целиком работала на Великобританию. Но как бы там ни было, а тот факт, что отныне все оковы, наложенные на действия Германии самим Гитлером, призывавшим учитывать «нейтралитет» Соединенных Штатов, упали и немецким подводным лодкам открылось новое поле для охоты, полное весьма заманчивых целей и совершенно не подготовленное к обороне, способствовал вначале активизации действий германских военно-морских сил.

В начале 1942 года Гитлер приказал сосредоточить все германские морские силы в Норвегии. Он был одержим навязчивой идеей о том, что Скандинавский полуостров представляет собой для англичан самый удобный район, для того чтобы нанести удар могуществу Германии в Европе. Для этого он задумал провести находившиеся в Бресте корабли «Шарнгорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген» через Ла-Манш на родину. Гросс-адмирал Редер пробовал убедить его, что этот прорыв, который должен был происходить в непосредственной близости от английского побережья, был связан с величайшим риском и что он означал отказ от Бреста, представлявшего, несмотря на большую опасность с воздуха, которой там подвергались корабли, основной опорный пункт для ведения войны в Атлантическом океане, а это чувствительно ухудшало стратегическую обстановку в войне с торговым флотом противника. Тем не менее 12 февраля 1942 года прорыв был осуществлен. Он удался только благодаря тщательно подготовленной и проведенной поддержке с воздуха. Англичане восприняли предпринятый на их глазах прорыв как тяжелое поражение, однако Черчилль заявил в палате общин, что он с величайшим облегчением приветствует уход германских кораблей из Бреста, где они служили постоянной угрозой для английских коммуникаций в Атлантическом океане.

Годом позже, 31 января 1943 года. гросс-адмирал Редер ушел в отставку с поста главнокомандующего военно-морским флотом. Его преемником стал адмирал Дениц. Внешним поводом для отставки было расхождение во мнениях с Гитлером о дальнейшем использовании тяжелых надводных кораблей. Гитлер не хотел прибегать к их помощи, так как считал, что они уже не могут принести никакой пользы, и намеревался использовать их оружие и личный состав в другом месте. Расхождение мнений было в сущности только предлогом. Гросс-адмирал, который в больших решающих вопросах ведения войны чаще всего выражал мнения, расходившиеся с планами Гитлера, и всегда оказывался прав, стал просто мешать Гитлеру. Это стало тем более заметным, когда его преемник уже через месяц после вступления в должность также стал настаивать на использовании тяжелых боевых кораблей.

Представления Гитлера о ведении морской войны были, естественно, крайне примитивными. Не говоря уже о все еще имевшихся шансах на успех в применении тяжелых кораблей, он не понимал и того, какое облегчение для англичан и какое осложнение обстановки для сателлитов Германии должен был принести их выход из строя. Каждый тяжелый немецкий корабль сковывал в отечественных водах по меньшей мере два английских корабля такого же класса, которые в связи с таким решением немцев освобождались теперь для других театров военных действий.

Уход Редера в отставку, казалось, вполне соответствовал всей обстановке, ибо преемником Редера стал бывший командующий подводным флотом, а подводная война была к моменту этой замены единственным козырем немецкого военно-морского флота, имея который, можно было еще как-то воздействовать на Англию и США. Но, впрочем, и здесь наступил уже поворот, не заметный еще в ежемесячных сводках о потопленных судах, зато очень хорошо различимый в балансе между потопленным тоннажем и количеством вновь построенных кораблей противника, которое с конца 1942 года стало превышать размеры потерь. Решительную перемену в обстановке, заметную даже неискушенному, принес месяц май, когда цифра потерь немецких подводных лодок дошла до 39. Между тем противолодочная оборона приняла, главным образом за счет расширения службы ВНОС и оборудования постов радиолокационными приборами, такие формы и размеры, которым германские подводные лодки, несмотря на героические усилия экипажей, противостоять уже не могли. Тактические и технические контрмеры, которые должны были помочь подводным лодкам преодолеть новые опасности, принесли некоторое облегчение, но предотвратить поражение они уже не могли. Находившиеся в стадии разработки новые типы подводных лодок, успех которых основывался на том, что они могли выполнять задания, не поднимаясь на поверхность, то есть быть вне пределов досягаемости авиации противника, до конца войны так и не были созданы.

Германское командование, несмотря на перемены, произошедшие в обстановке, до самого конца войны усиленно стремилось к оживлению подводной войны и продолжало видеть в подводном флоте средство, могущее решить исход войны.

За весь период войны противником было уничтожено 630 немецких подводных лодок[51] с общей численностью личного состава в 30 тыс. человек. Таким образом, на последние предшествовавшие разгрому 24 месяца, когда уже для каждого трезвого наблюдателя было ясно, что решить исход войны на море подводный флот не может, у Германии оставалось еще 428 подводных лодок.

Сделать сейчас какие-либо конкретные выводы из хода второй мировой войны не представляется возможным, так как отдельные нации, разумеется, хранят в тайне полученный ими опыт ведения войны с применением новейшего оружия и новейших методов. Но общие тенденции дальнейшего развития морской стратегии и тактики, которые можно было прочитать между строк во всем вышеописанном, уже вполне наметились. При этом главным источником для оценки опыта морской войны является восточно-азиатский театр военных действий, на котором сошлись два крупных морских противника. Однако ход боевых действий на этом театре не может быть освещен здесь ввиду ограниченности места.

Одним из важнейших нововведений морской войны является огромное влияние авиации на морскую войну. Раньше это влияние было ограничено сравнительно небольшим радиусом действия сухопутных самолетов, базировавшихся на сухопутные аэродромы. Теперь их радиус действия стал настолько большим, что даже в войне на океанах они могут использоваться для разведки и для боевых действий. А там, где радиус действия является все же недостаточным, «сухопутным аэродромом» служит авианосец. В составе современных флотов авианосцы занимают теперь одно из основных мест. Взлетающие с них самолеты, вооруженные бомбами и торпедами, играют в современном морском бою решающую роль. Это особенно наглядно проявилось на тихоокеанском театре военных действий, где исход многочисленных морских сражений решался большей частью не на воде, а над водой. Главная роль в уничтожении японского линейного флота принадлежит американской авианосной авиации.

В общей сложности в прошедшей войне было уничтожено 26 линкоров, из них в боях корабль против корабля — 5, в таких же боях, но при поддержке авиации — 3, только авиацией — 12, совместными усилиями авиации и подводных лодок — 1, одними подводными лодками — 3, прочими средствами — 2. Таким образом, доля участия авиации в этих сражениях составила 50 %.

Однако, несмотря на развитие авиации, линкор не утратил своего решающего значения сильнейшей боевой единицы военно-морских сил. Это его значение вновь подтверждается главнокомандующим американским военно-морским флотом адмиралом Кингом в его итоговом отчете об опыте войны на Тихом океане. Он называет опыт борьбы линейных кораблей «одной из интереснейших страниц истории» войны на Тихом океане. В другом месте этого же отчета говорится: «Последним и важнейшим уроком этой войны является то, что американские военно-морские силы должны оставаться самостоятельным элементом вооруженных сил и иметь собственную (sic!) авиацию». Поэтому старый спорный вопрос о том, что лучше — «линкор или самолет», — найдет свое разрешение в будущем составе военно-морских флотов в формуле «линкор + авианосец».

В подводной войне будущего найдет применение и такая быстроходная подводная лодка, которая будет действовать исключительно в погруженном состоянии. Как это оправдается практикой войны и какие средства защиты от нее будут найдены, предвидеть нельзя.

Шансы на успех применения атомной бомбы против военных кораблей, по-моему, пока еще трудно определить. Безусловно, применение атомных снарядов в корабельной артиллерии и введение реактивных управляемых снарядов вызовут в морской войне большие изменения. Дальнейшее усовершенствование радиолокационных приборов, введение самолетов и снарядов, управляемых на расстоянии, создадут новые условия, которые в прошедшей войне наблюдались в зародышевом состоянии.

Но как бы там ни было, развивающаяся гигантскими шагами современная техника сделает возможными в морской войне будущего такие разрушения, которые народам лучше было бы предотвратить, вообще отказавшись от войны, как от ultima ratio[52] политики.

ЛИТЕРАТУРА

Creswell J., Sea Warfare 1939–1945, London, 1950.

Dеrrу Т. К., The Campaign in Norway, H. M. Stationary Office, London, 1946.

Grenfеll R., The Bismarck Episode, Faber Books, London. 1948.

HubatschW., Die deutsche Besetzung von Danemark und Norwegen 1940, Musterschmidt, Gottingen, 1952.

Puttkamer K. J., Die unheimliche See, Hitler und die Kriegsmarine, Karl Kuhne, Wien. Ruge F., Entscheidung im Pazifik, H. Dulk. Hamburg, 1951.

Контр-адмирал в отставке

Эбергард Годт

Подводная война

Может ли подводная лодка вообще найти себе применение в будущей войне? Этот же вопрос ставился и в немецком военно-морском флоте в 1938 году, когда опасность мировой войны, казалось, миновала, но для прозорливых людей стала совершенно отчетливой опасность войны между Германией и Англией.

Вопрос этот поднимался не случайно. Подводная война 1914–1918 годов после напряженных ожиданий потерпела неудачу. Более того, в Англии раздавалось много голосов, утверждавших, что успехи, достигнутые в противолодочной защите, окончательно устранили опасность, создаваемую подводными лодками. А усовершенствования, которым подверглась конструкция подводной лодки, были весьма незначительными. В списках флотов всех государств ее тактико-технические данные оставались такими же, что и в 1918 году. Но разве можно было отказаться от использования оружия, которое однажды поставило Англию в исключительно тяжелое положение? О том, что это действительно было так. свидетельствуют факты и высказывания авторитетных кругов Англии, которые нельзя объяснить простым желанием англичан приукрасить собственные успехи. Англия всегда и в любой войне будет существенным образом зависеть от состояния ее морских путей. Оспаривать у нее господство на море, помешать ей использовать свои морские коммуникации и закрепить их за собой было бы для Германии при слабости ее надводных сил совершенно бесперспективным. Единственным средством немецкого военно-морского флота в его борьбе с главным противником — Англией — могли быть только подводные лодки, с помощью которых можно было проникнуть в контролируемые Англией моря, «подорвать» ее господство на море и нанести ей удар в самое чувствительное место — торговлю, осуществляемую морским путем.