Мозг как орган социализации

Теория Фримана помогает объяснить взаимное влияние любви и нейропластичности. Под действием индивидуального жизненного опыта пластичность позволяет нам сформировать настолько уникальный мозг, что нам часто сложно воспринимать мир таким, каким его видят другие люди, желать того, что желают они, или взаимодействовать с ними. Однако взаимодействие необходимо для успешного размножения человеческой расы. С помощью таких нейромодуляторов, как окситоцин, природа позволяет двум влюбленным людям пережить период повышенной пластичности, приспособиться друг к другу и сформировать новые намерения и ощущения. По мнению Фримана, мозг представляет собой, главным образом, орган социализации , поэтому в нем должен существовать механизм, который время от времени ослабляет присущую нам склонность быть излишне индивидуализированными, слишком эгоцентричными и занятыми самими собой.

Фриман пишет: «Важнейшее значение сексуального опыта заключается не в получении удовольствия или даже не в размножении, а в возможности преодолеть пропасть индивидуализма… В процессе формирования доверия важнее то, что следует за любовной игрой, а не предшествует ей».

Концепция Фримана напоминает, что проявления любви могут быть самыми разными. Например, неуверенный в себе мужчина порой с поспешностью покидает женщину, с которой занимался любовью всю ночь, потому что боится оказаться под ее влиянием. А бывает, что женщина влюбляется в любого, с кем у нее был секс. Случается, что едва замечавший детей мужчина вдруг превращается в заботливого отца. Тогда мы говорим, что «он повзрослел». Однако выйти за рамки глубоко укоренившихся моделей эгоистической обеспокоенности самим собой ему помог окситоцин. Сравните такого мужчину с

закоренелым холостяком⁷⁶, который никогда не влюбляется и с каждым прожитым годом становится все более эгоцентричным и верным себе, пластически подкрепляя свои привычки за счет постоянного повторения.

в случае любви перемены позволяют нам изменить представление о самих себе — в лучшую сторону, если наш партнер очень любит нас. Но вместе с тем любовь усиливает нашу уязвимость. Поэтому иногда даже уверенные в себе молодые женщины и мужчины, полюбив человека, обесценивающего их личность, страдают от полной утраты собственного «я» и начинают чувствовать мучительные сомнения в самом себе, от которых порой не могут избавиться долгие годы.

Разделяй и властвуй

Понимание всего вышеописанного сыграло важную роль в лечении моего пациента А. К тому времени, когда А. поступил в колледж, он обнаружил, что постоянно воспроизводит

⁷⁶ Ригидность стареющих холостяков или холостячек, которые хотят вступить в брак, но слишком привередливы для этого, можно, среди всего прочего, объяснить тем, что жизнь в одиночестве делает их все менее гибкими. Однако вполне вероятно, что они становятся все более ригидными, потому что не могут полюбить, и у них никогда не возникает выброс окситоцина, способствующего пластическим изменениям. В том же ключе можно объяснить, почему опыт влюбленности позволяет людям отучиться от эгоизма и стать более открытыми для другого человека, усиливает их способность стать хорошими родителями. Если каждый опыт зрелой любви способен помочь нам избавиться от старых, более эгоистичных намерений и стать менее эгоцентричными, то зрелая любовь взрослого человека может стать одним из лучших факторов прогнозирования способности быть хорошими родителями.

свои переживания критического периода и испытывает влечение к женщинам, очень похожим на его мать, с эмоциональными нарушениями, и чувствует себя обязанным любить их и спасать.

А. попал в две ловушки. Первая заключалась в том, что ему просто не приходило в голову, что у него могут быть отношения с думающей, уравновешенной женщиной, которая способна помочь ему забыть любовь к проблемным женщинам и научить его любить по-новому — хотя ему этого и хотелось. Поэтому он следовал деструктивному влечению, сформировавшемуся у него в сенситивный период.

Вторая ловушка, в которой он оказался, также может быть охарактеризована с точки зрения нейропластичности. Одним из наиболее проблемных симптомов его состояния было практически полное слияние в его сознании секса и агрессии. У него было устойчивое ощущение, что любить женщину — это значит использовать ее и подвергать каким-либо нападкам и угрозам, а быть любимым самому — значит быть «съеденным заживо». И это восприятие полового акта как насильственного действия очень расстраивало его, хотя и возбуждало. Мысли о вступлении в половое сношение сразу же вызывали у него мысли о насилии и наоборот. Когда он проявлял сексуальную активность, то чувствовал себя опасным. Складывалось впечатление, что карты мозга для чувств, связанных с сексом и насилием, у него были слиты воедино.

Мерцених описывает ряд «ловушек мозга», возникающих, когда две карты мозга, которые должны быть раздельными, соединяются. Когда во время игры на инструменте музыкант часто использует два пальца одновременно, карты для этих двух пальцев иногда соединяются, и, когда музыкант пытается двигать только одним из них, второй тоже приходит в движение. Таким образом, происходит «дедифференциация» карт для двух разных пальцев. Чем настойчивее музыкант пытается добиться одиночного движения, тем больше двигаются оба пальца, стабилизируя объединенную карту.

Мне кажется, что А. переживал нечто похожее. Каждый раз, когда он думал о сексе, у него возникали мысли о жестокости. Каждый раз, задумываясь о насилии, он начинал думать о сексе, усиливая связи в объединенной карте.

Коллега Мерцениха Нэнси Бил, занимающаяся физической терапией, учит людей, неспособных управлять своими пальцами, снова разделять соответствующие им зоны

мозга⁷⁷. Хитрость заключается не в том, чтобы двигать каждым пальцем в отдельности. Надо заново научиться использовать свои руки так, как когда-то в детстве. Например, при лечении гитаристов, которые утратили контроль над своими пальцами, она сначала предлагает им на некоторое время перестать играть на гитаре, чтобы это привело к ослаблению объединенных карт. Затем в течение нескольких дней они просто держат в руках гитару без струн. После этого на гитару надевают одну струну, которая при прикосновении вызывает иные ощущения, чем обычная гитарная струна, и они аккуратно трогают ее, но только одним пальцем. В конце концов они начинают использовать второй палец, прикасаясь только к одной струне. Со временем объединенные карты мозга для этих пальцев разделяются на две самостоятельные карты, и гитаристы снова приобретают способность играть.

^В Мерцених помогает японцам, пытающимся научиться говорить по-английски без акцента, выбраться из той ловушки мозга, в которую они попали (см. стр. 215). Понимая, что причина их проблемы кроется в отсутствии дифференцированной слуховой коры для определенных звуков, Мерцених решил ее дифференцировать, используя тот же самый подход, что и в программе Fast ForWord, он радикально видоизменил звуки r и l , чтобы это различие было чрезмерно преувеличенным, и японцы могли уловить его. Затем во время прослушивания ученые постепенно «нормализовали» звуки. Было крайне важно, чтобы люди, произносившие звуки, всегда сохраняли повышенное внимание к тому, что делают. Требовалось от десяти до двенадцати часов тренировок, чтобы испытуемые научились различать звуки. «Вы можете научить любого взрослого человека говорить на втором языке без акцента, — говорит Мерцених, — но для этого необходима интенсивная тренировка».

Как излечился А

А. принял решение прибегнуть к помощи психоанализа. Вначале мы разобрались с тем, как в его сознании произошло слияние любви и агрессивности, уходившее корнями в опыт общения с постоянно напивающейся матерью, которая часто проявляла сексуальные и агрессивные чувства одновременно. Но когда это не помогло изменить его влечения, я сделал нечто похожее на то, что делали Мерцених и Бил для разъединения карт мозга. Во время курса терапии (продолжавшегося достаточно длительное время), если А. проявлял физическую чувственность вне рамок агрессивности, я просил его внимательно проанализировать данный случай, показывая ему, что он способен на позитивные чувства и интимность.

Когда у него возникали мысли о насилии, я заставлял его изучать свои переживания, чтобы найти в них хотя бы один момент, в котором агрессивность или насилие не смешивались с сексом или могли быть оправданны, например, как средство самозащиты. В результате А. смог сформировать две разные карты мозга: одну для физической чувственности, не имеющей ничего общего с тем чувством соблазна, которое он испытывал

В своей матери, а другая — для агрессивности (включая здоровую уверенность в себе), которая полностью отличается от немотивированной ярости, испытываемой им в тех случаях, когда мать напивалась.

Разделение половых отношений и жестокости в картах мозга А. позволило ему почувствовать себя увереннее в плане отношений с женщинами и секса, после чего началось последовательное улучшение. Ему не сразу удалось обрести способность влюбиться в нормальную женщину, но он начал встречаться с женщиной, более здравомыслящей, чем его последняя подруга. И эта связь приносила ему значительную пользу, создавая условия для научения и утраты прежних пристрастий. Затем отношения с женщинами становились все более здоровыми, благодаря тому, что с каждым новым знакомством он все больше «стирал» свое прошлое. К моменту окончания курса терапии он состоял в здоровом и счастливом браке, приносящем ему удовлетворение; его наклонности, а также сексуальный тип полностью изменились.

О садизме и мазохизме

Перепрограммирование наших систем удовольствия наиболее ярко проявляется в таких отклонениях от нормы, как мазохизм, где физическая боль превращается в сексуальное наслаждение. Чтобы это произошло, импульсы, которые обычно активируют системы боли, должны начать поступать в систему удовольствия.

Люди с отклонениями от нормы часто организуют свою жизнь вокруг тех действий, которые предполагают сочетание агрессии и сексуальности. Они прославляют и идеализируют унижение, враждебность, неповиновение, нарушение табу, а также то, что запретно, тайно и сладостно-греховно, что позволяет им чувствовать собственную исключительность в сравнении с «нормальными» людьми. Подобные установки очень важны для получения удовольствия от извращения. Идеализация отклонения блистательно отображена в романе Владимира Набокова «Лолита»: мужчина средних лет боготворит девочку подросткового возраста (ей 12 лет) и вступает с ней в сексуальные отношения, одновременно демонстрируя презрение ко всем взрослым женщинам.

Садизм⁷⁸ тоже служит иллюстрацией нейропластичности, поскольку объединяет

⁷⁸ Некоторые люди отвергают мысль о том, что агрессивность оказывается связанной с сексуальностью только в случае отклонения от нормы. Литературный критик Памела Паглиа утверждает, будто сексуальность по сути своей агрессивна. «Моя теория, — говорит она, — заключается в том, что во всех случаях, когда кто-то стремится к сексуальной свободе или достигает ее, садомазохизм не заставит себя долго ждать». Она критикует феминисток, которые считают, что секс может быть только «сладким и пряным» и что жестоким его делает

сексуальную и агрессивную тенденции, каждая из которых в отдельности может доставить удовольствие, и сближает их таким образом, что в момент их реализации удовольствие удваивается. Однако мазохизм заходит все же дальше. Он преобразует в удовольствие то, что от природы воспринимается как неприятное, более глубоко меняя сексуальное влечение и более ярко демонстрируя пластичность наших систем удовольствия и боли.