Эк-ая мысль в донаучный период: особенности эк-ой мысли эпохи меркантилизма.

Б-6

Под меркантилизмом понимается экономическая политикагосударств в период так называемого первоначального накопления капитала. Кроме того, под меркантилизмом понимается экономическое учение,выражавшее интересы торгового капитала (итал. «мерканте» – торговец, купец). Экономическую политику и экономическое учение не следует противопоставлять. В данном случае они составляют единое целое. Главный принцип торговцев (купцов) – «покупать у иностранцев меньше, чем продавать» – сделался основным как в теории меркантилизма, так и в политике государства.

Меркантилистская политика и меркантилистское учение прошли два исторических этапа: 1) ранний меркантилизм, или монетарная система, которому соответствует теория денежного баланса; 2) поздний меркантилизм, или мануфактурная система, которому соответствует теория торгового баланса. Этот период называют также периодом протекционизма. Оба этапа меркантилистской политики в конечном счете добивались накопления денежных сокровищ в стране. Однако пути к достижению этой цели у них были различные. Монетарная система ориентировалась на меры запретительного, полицейского характера, в соответствии с которыми рекомендовалось запретить вывоз денег из страны. Мануфактурная система отказалась от запрета вывоза денег из страны, допускала расширение покупок товаров за границей, но при условии соблюдения торгового баланса, при котором денежная сумма покупок должна быть меньше суммы продаж своих товаров. С этой целью предлагалось развивать те мануфактуры, товары которых находят наибольший сбыт по более высоким ценам за границей. Следовательно, к вопросу производства товаров представители позднего меркантилизма подходили с позиции интересов внешней торговли, т. е. экспорта своих товаров. При этом они предлагали обложить иностранные товары высокими пошлинами, покровительствовать национальной экономике, т. е. осуществлять политику протекционизма (от лат. protectio– покровительство, защита). Достичь этих целей можно было только с помощью государства. Поэтому для соблюдения денежного и торгового баланса все меркантилисты являлись сторонниками вмешательства государственной власти в хозяйственную жизнь страны.

Позитивные и негативные черты меркантилизма можно определить рядом особенностей.

Меркантилисты сделали попытку исследовать причинные связи между отдельными хозяйственными явлениями. Однако в анализе отдельных категорий экономической науки они останавливались лишь на внешней видимости явлений. Это объяснялось тем, что они выясняли лишь процесс обращения торгового капитала, лежащий на поверхности, и не заглядывали вглубь процесса производства.

Меркантилистская система не мыслила себе стоимость иначе, как представленную в деньгах – золоте и серебре. Меркантилисты считали, что величина стоимости представляет собой продукт обмена, а не производства.

Меркантилисты исходили из ограниченного воззрения о том, что прибыль обусловлена исключительно процессом обмена, что она объясняется продажей товара выше его стоимости.

Меркантилисты ошибочно полагали, что внутри страны прибыль не возникает, она появляется лишь в товарном обмене между странами.

Меркантилистская система исходила из предпосылки, что деньги представляют собой исключительную форму богатства, поэтому способ обогащения она видела в накоплении благородных металлов – золота и серебра.

В целом меркантилизм – это первая теоретическая разработка капиталистической хозяйственной системы и первая школа экономической науки. Меркантилизм не стал действительной наукой в силу своей исторической ограниченности: эта теория содержала анализ лишь сферы обмена, обращения, т. е. исследовала движение только торгового капитала. Тогда как истинная наука начинается с тех исследований, которые переходят от анализа обращения капитала к анализу производства. Взгляды меркантилистов образуют предысторию классической политической экономии.

Меркантилизм в разных странах имел общие основные черты, но отличался разной национальной окраской.

Учение меркантилистов впервые начало формироваться в Италии, Испании, Португалии и Нидерландах (с XVII в. – в Голландии), где уже в XIV и XV столетиях возникли необходимые для этого учения условия. Именно в этих странах набирал силу процесс международной торговли, что способствовало усилению роли торгового капитала, интересы которого стали основой теории и практики меркантилизма. Сначала усиленное развитие торгового капитала наблюдалось в Италии. В конце XV в., после великих географических открытий – Колумбом Америки и Васко да Гама Индии – торговые преимущества средиземноморских городов и всей Италии были уничтожены; на первое место выдвинулись Испания и Португалия. В XVI в. их вытеснила Голландия, основой господства которой стали знаменитые мануфактуры, судоходство и грабительская колониальная система, ставшая источником первоначального накопления капитала. Значительно позже, по сравнению с названными странами, преобладающее значение в колониальной системе и международной торговле получила Англия. Тогда и ее экономическая литература приобрела особо влиятельное значение.

Английский меркантилизм

В обширной английской меркантилистической литературе выдающееся место занимают произведения двух крупных ее представителей – Уильяма Стаффорда,  Томасом Грешемом и Томаса Мэна.

Концепция Т. Мэна направлена против монетарной системы и в защиту торгового баланса. Он считал вредной жесткую регламентацию денежного обращения, выступал за свободный вывоз монет, без которого невозможно нормальное развитие внешней торговли. Главной заботой Мэн полагал обеспечение правила: «Продавать иностранцам ежегодно на большую сумму, чем мы покупаем у них». Благодаря тому, что в своем капиталистическом развитии Англия обогнала другие страны мира, программа меркантилистов оказалась здесь наиболее эффективной.

Итальянский меркантилизм

Италия раньше других стран вступила на путь капиталистического развития, поэтому вопросы денежного обращения и кредита были в центре внимания итальянских меркантилистов, Г. Скаруффи,Антонио Серра

 Антонио Серра – представитель позднего меркантилизма, подвергал критике монетаризм, отстаивал теорию торгового баланса, ратовал за развитие ремесленного производства, поощрение трудолюбия и изобретательности населения, развитие торговли, проведение благоприятной политики правительства.

Меркантилисты Скаруффи и Серра в своих высказываниях (первый в духе денежного баланса, второй – торгового баланса) отразили тенденции итальянской экономики своего времени.

Французский меркантилизм

В силу исторических условий Франция включилась в систему меркантилистической политики позднее других стран, поэтому на первых порах у французских меркантилистов существовало стремление защитить свою страну от вторжения иностранного торгового капитала. Антуан де Монкретьен(1576–1621) – автор знаменитого «Трактата политической экономии», посвященного королю и королеве. Он первым ввел в литературу термин «политическая экономия». Наиболее полезным сословием Монкретьен считал купцов, торговлю характеризовал как главную цель ремесел, советовал Людовику XIII развивать мануфактуры, создавать ремесленные школы, расширять торговлю товарами национального производства, вытесняя с французского рынка иностранных купцов. Его программа частично отражала идеи монетаризма, а также концепцию торгового баланса.

2.Две онтологии Р.Коуза: неоинституциангализм против нового институционализма

Неоинституционализм исходит из двух общих установок. Во-первых, что социальные институты имеют значение и, во-вторых, что они поддаются анализу с помощью стандартных инструментов экономической теории. Совмещение подобных представлений встречалось в истории экономической мысли нечасто.

Наиболее прочно Неоинс-зм связан с неоклассической теорией, от которой он ведет свое происхождение.

Как известно, ядро неоклассической теории составляет модель рационального выбора в условиях заданного набора ограничений. Неоинституционализм принимает эту модель как базовую, однако освобождает ее от целого ряда вспомогательных предпосылок, которыми она обычно сопровождалась, и обогащает ее новым содержанием.

Какие же сходства и различия здесь обнаруживаются?

Прежде всего неоинституционалисты критикуют традиционную неоклассическую теорию за отступления от принципа «методологического индивидуализма». Согласно этому принципу, реально действующими «актерами» социального процесса признаются не группы или организации, а индивиды. Никакие коллективные общности (например, фирма или государство) не обладают самостоятельным существованием, отдельным от составляющих их членов. Все они подлежат объяснению с точки зрения целенаправленного поведения индивидуальных агентов.

Благодаря последовательно проводимому принципу методологического индивидуализма перед новой институциональной теорией открывается новый, более глубокий пласт экономической реальности. Она спускается на уровень ниже, чем тот, на котором останавливался традиционный микроэкономический анализ. В центре ее внимания оказываются отношения, складывающиеся внутри экономических организаций, тогда как в неоклассической теории фирмы и другие организации рассматривались просто как «черный ящик», внутрь которого она не заглядывала. В этом смысле подход новой институциональной теории может быть охарактеризован как микромикроэкономический.

Стандартная неоклассическая теория знала два вида ограничений:

физические, порожденные редкостью ресурсов, и технологические, отражающие уровень знаний и практического мастерства экономических агентов (т.е. степень искусности, с какой они превращают исходные ресурсы в конечную продукцию). При этом она отвлекалась от особенностей институциональной среды и издержек по обслуживанию сделок, считая, что все ресурсы распределены и находятся в частной собственности, что права собственников четко разграничены и надежно защищены, что имеется совершенная информация и абсолютная подвижность ресурсов и т.д.

Неоинституционалисты вводят еще один класс ограничений, обусловленных институциональной структурой общества, также сужающих поле индивидуального выбора. Они отказываются от всевозможных упрощающих предпосылок, подчеркивая, что экономические агенты действуют в мире высоких трансакционных издержек, плохо определенных прав собственности и ненадежных контрактов, в мире, полном риска и неопределенности.

Кроме того, предлагается более реалистическое описание самого процесса принятия решений. Стандартная неоклассическая модель изображает человека как существо гиперрациональное. Неоинституциональный подход отличается большей трезвостью. Это находит выражение в двух его важнейших поведенческих предпосылках — ограниченной рациональности и оппортунистическом поведении.

Первая отражает факт ограниченности человеческого интеллекта. Знания, которыми располагает человек, всегда неполны, его счетные и прогностические способности далеко не беспредельны, совершение логических операций требует от него времени и усилий. Одним словом, информация — ресурс дорогостоящий. Из-за этого агенты вынуждены останавливаться не на оптимальных решениях, а на тех, что кажутся им приемлемыми исходя из имеющейся у них ограниченной информации. Их рациональность будет выражаться в стремлении экономить не только на материальных затратах, но и на своих интеллектуальных усилиях. При прочих равных условиях они будут предпочитать решения, предъявляющие меньше требований к их предсказательным и счетным возможностям.

Оппортунистическое поведение определяется О. Уильямсоном, который ввел это понятие в научный оборот, как «преследования собственного интереса, доходящее до вероломства». Речь идет о любых формах нарушения взятых на себя обязательств, например уклонении от условий контракта. Индивиды, максимизирующие полезность, будут вести себя оппортунистически (скажем, предоставлять услуги меньшего объема и худшего качества), когда это сулит им прибыль. В неоклассической теории для оппортунистического поведения не находилось места, поскольку обладание совершенной информацией исключает его возможность.

Значительная часть институтов — традиций, обычаев, правовых норм — призвана уменьшать негативные последствия ограниченной рациональности и оппортунистического поведения. Как подчеркивает О. Уильямсон, в социальных институтах нуждаются ограниченно разумные существа небезупречной нравственности. При отсутствии проблем ограниченной рациональности и оппортунистического поведения потребность во многих институтах попросту бы отпала.

По-иному формулирует новая школа и задачи нормативного анализа. В ортодоксальной неоклассической теории при оценке реально действующих экономических механизмов за точку отсчета принималась модель совершенной конкуренции. Отклонения от оптимальных свойств этой модели расценивались как «провалы рынка», а надежды на их устранение возлагались на государство. Неявно предполагалось, что оно обладает всей полнотой информации и в отличие от индивидуальных агентов действует без трений.

Новая институциональная теория отвергает подобный подход. Привычку сравнивать реальные, но несовершенные институты с совершенным, но недостижимым идеальным образцом Г. Демсец окрестил «экономикой нирваны». Оценки действующих институтов должны исходить из сопоставлений не с некими воображаемыми конструкциями, а с альтернативами, осуществимыми на практике. Нормативный анализ, настаивают неоинституционалисты, должен вестись в сравнительно-институциональной перспективе. Такая смена точки отсчета неизбежно ведет к переоценке многих традиционных форм государственного вмешательства в экономику.

Переходя к рассмотрению структуры новой институциональной теории, нужно сразу сказать, что она никогда не отличалась внутренней однородностью. Между ее отдельными ветвями обнаруживаются не только терминологические, но и серьезные концептуальные расхождения. В то же время значение этих расхождений не следует переоценивать. Сегодня неоинституционализм предстает как целое семейство походов, объединенных несколькими общими идеями.

Один из его ведущих теоретиков — О. Уильямсон предложил следующую классификацию. Неоклассической доктрине, по его мнению, присуща не контрактная, а преимущественно технологическая ориентация. Предполагается, что обмен совершается мгновенно и без издержек, что заключенные контракты строго выполняются и что границы экономических организации (фирм) задаются характером используемой технологии. В отличие от этого новая институциональная теория исходит из организационно-контрактной перспективы. На первый план выдвигаются не технологические факторы, а издержки, сопровождающие взаимодействие экономических агентов друг с другом.

Для ряда концепций, относящихся к этому теоретическому семейству, предметом изучения является институциональная среда, т.е. фундаментальные политические, социальные и юридические правила, в рамках которых протекают процессы производства и обмена. (Примеры таких основополагающих правил: конституционное право, избирательное право, имущественное право, контрактное право и др.) Правила, регулирующие отношения в публичной сфере, изучает теория общественного выбора (Дж. Бьюкенен, Г. Таллок, М. Олсон и др.); правила, регулирующие отношения в частной сфере, — теория прав собственности (среди ее основателей Р. Коуз, А. Алчиан, Г. Демсец). Названные концепции различаются не только по предмету, но и по общей теоретической направленности. Если в первой акцент делается на потерях, которые порождаются деятельностью политических институтов, то во второй — на выигрыше в благосостоянии, который обеспечивают институты права.

Трансакционный подход к изучению экономических организаций опирается на идеи Р. Коуза. Организации с точки зрения этого подхода служат цели сокращения трансакционных издержек. В отличие от теории агентских отношений акцент делается не на стадии заключения, а на стадии исполнения контрактов.

теорема Коуза.

С его точки зрения, в условиях нулевых трансакционных издержек (а именно из этих условий исходила стандартная неоклассическая теория) рынок сам сумеет справиться с внешними эффектами. Теорема Коуза гласит: «Если права собственности четко определены и трансакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (структура производства) будет оставаться неизменной и эффективной независимо от изменений в распределении прав собственности».

Таким образом, выдвигается парадоксальное положение: при отсутствии издержек по заключению сделок структура производства остается той же самой независимо от того, кто каким ресурсом владеет. Теорема доказывалась Коузом на ряде примеров, частично условных, частично взятых из реальной жизни.

Из «теоремы Коуза» следует несколько важных теоретических и практических выводов.

Во-первых, она раскрывает экономический смысл прав собственности. Согласно Коузу, экстерналии (т. е. расхождения между частными и социальными издержками и выгодами) появляются лишь тогда, когда права собственности определены нечетко, размыты. Когда права определены четко, тогда все экстерналии «интернализируются» (внешние издержки становятся внутренними). Не случайно главным полем конфликтов в связи с внешними эффектами оказываются ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию редких (вода, воздух) и на которые до этого прав собственности в принципе не существовало.

Во-вторых, теорема Коуза отводит обвинения рынка в «провалах». Путь к преодолению экстерналий лежит через создание новых прав собственности в тех областях, где они были нечетко определены. Поэтому внешние эффекты и их отрицательные последствия порождаются дефектным законодательством; если кто здесь и «проваливается», так это государство. Теорема Коуза по существу снимает стандартные обвинения в разрушении окружающей среды, выдвигаемые против рынка и частной собственности. Из нее следует обратное заключение: к деградации внешней среды ведет не избыточное, а недостаточное развитие частной собственности.

В-третьих, теорема Коуза выявляет ключевое значение трансакционных издержек. Когда они положительны, распределение прав собственности перестает быть нейтральным фактором и начинает влиять на эффективность и структуру производства.

В-четвертых, теорема Коуза показывает, что ссылки на внешние эффекты — недостаточное основание для государственного вмешательства. В случае низких трансакционных издержек оно излишне, в случае высоких — далеко не всегда экономически оправданно. Ведь действия государства сами сопряжены с положительными трансакционными издержками, так что лечение вполне может быть хуже самой болезни.

Влияние Коуза на развитие экономической мысли было глубоким и разноплановым. Его статья «Проблема социальных издержек» стала одной из наиболее цитируемых в современной экономической литературе. Из его работы выросли целые новые разделы экономической науки (экономика права, например). В более широком смысле его идеи заложили теоретический фундамент для развития неоинституционального направления.

Однако идеи Коуза были восприняты другими экономистами односторонне. Для него самого анализ идеальной экономики с нулевыми трансакционными издержками был лишь ступенькой к рассмотрению реального мира, где они всегда положительны. К сожалению, в этой части его исследование вызвало меньший резонанс, чем знаменитая «теорема», на которой сосредоточилось внимание большинства экономистов, поскольку она отлично вписывалась в господствующие неоклассические представления. Как признавал сам Коуз, его попытка «выманить» экономистов из воображаемого мира «классной доски» не увенчалась успехом.

«Неоинституционализм» и «Новая институциональная теория»

В экономической литературе встречается позиция, согласно которой принято различать две

конкурирующие институциональные теории (Сторонником данного подхода является, в

частности, исландский экономист Т. Эггертссон. См .: Eggertsson T. Economic behavior and

institutions. London: Cambridge University Press, 1990. P. 7). Одна из них

(неоинституционализм) ориентирована на максимальное сближение с «неоклассикой» и не

опровергает основные концепции, составляющие так называемое «твердое ядро» данной

«исследовательской программы» («Твердое ядро» исследовательской программы (такой,

как, например, неоклассическая теория) включает в себя ряд аксиом, которые не

подвергаются сомнению и не могут быть фальсифицированы. Опровержение данных аксиом

опровергает всю теорию). Напомним, что к ним относятся: 

• концепция экономической рациональности (субъект экономики рационален и каждым

своим действием максимизирует свою полезность); 

• концепция равновесия (экономическая система находится в состоянии равновесия,

причем точка равновесия единственна и соответствует критерию оптимальности по

Парето); 

• гипотеза о стабильности предпочтений субъекта. 

Другая носит название «новой институциональной экономической теории». По мнению ее

сторонников, институциональный подход принципиально несовместим с элементами твердого

ядра неоклассики. Наиболее радикально настроенные последователи школы утверждают,

что «ортодоксальная теория мертва и скоро зародится новая микроэкономическая теория,

которая займется изучением экономических основ организации и институтов» (Smith V.

Economic theory and its discontents // American economic review. 1974. Vol . 64 . P. 320–322). 

Однако в последнее время термин «неоинституционализм» чаще используется для

обозначения всего спектра современных институциональных подходов, которым

противопоставляется «старая» школа, основанная Вебленом. Неоклассическое направление

считается скорее дополняющим, чем оппонирующим. Что касается «новой

институциональной экономической теории», то она занимает место в ряду многочисленных

подходов, которыми изобилует неоинституционализм: 

• «институционально-эволюционная теория» (Д. Норт); 

• «новая институциональная теория» (О. Уильямсон); 

• «новый французский институционализм» (Л. Болтянски, Ф. Перу, Л. Тевено, О.

Фаворо, Ф. Эмар-Дюверне); 

• «теория общественного выбора» (К. Эрору, Дж. Бьюкенен, Г. Таллок, М. Олсон); 

• «теория прав собственности» (Р. Коуз, А. Алчиан, Д. Демсец, Р. Познер) (См.:

Экономическая энциклопедия / Под ред. Л.И. Абалкина. М ., 1999. С . 237). 

«Архипелаг Коуза»

Как видим, неоинституционализм не испытывает недостатка в научных школах. Однако до

сих пор нельзя сказать, что все они являются частями «цельной» теории. Когда-нибудь,

возможно, она сложится, но пока это остается грандиозной и до конца не реализованной

задумкой. Причем характер научных публикаций последних лет говорит о том, что именно

так неоинституционализм и продолжит развиваться в ближайшей перспективе (Более

подробно см .: Furubotn E., Richter R. Institutions and economic theory. Michigan: The

University of Michigan press. 2000. P. 435 - 477). Не будет большой ошибкой назвать

современную институциональную парадигму «островным государством», границы которого

простираются далеко за пределы экономической теории. 

«Новая институциональная теория»

Иллюстративный обзор начнем с той теоретической конструкции, которая относится к

области микроэкономики. Именно в этой сфере экономической теории началась активизация

второй волны, т.е. неоинституционализма. Речь идет о «новой институциональной теории»,

или трансакционной теорииорганизаций. Авторы данного научного направления пришли

к выводу о необходимости анализа определенного блока финансовых затрат фирмы – как

некого стабильного, объективно необходимого и в то же время тормозящего рыночный

процесс явления. 

Речь идет о совокупности расходов, связанных с финансовым обслуживанием деловых

межфирменных сделок и контрактов: операций по решению хозяйственных споров и

конфликтов, страхованию, передаче прав собственности, учету, анализу финансового

положения – как своего, так и фирм-партнеров. 

Выдвинутая концепция исходит из следующего факта: существенно усложнившееся

межфирменное взаимодействие (сочетание кооперации и конкуренции) обусловливает

постоянно растущую долю затрат на обслуживание данных связей. Рассматриваемая группа

расходов в экономической литературе получила название «трансакционных издержек».

Сторонники данной теории исходят из положения о том, что названный состав издержек

(изначально объективно необходимых) достиг такой величины, при которой возникает их

новое качественное состояние. Указанный вид расходов превратился в определенное бремя

для фирмы. По словам американского экономиста Р. Коуза (впервые предложившего

учитывать данный блок затрат еще в конце 30-х годов), указанные издержки «являются

своего рода платой за возможность пользоваться со стороны предпринимателя ценовым

механизмом», включающим в себя достаточно много неопределенностей и рисков. Другоеобразное сравнение предложил американский экономист О. Уильямсон: «Трансакционные

издержки есть эквивалент трения в механических системах» (Уильямсон О. Экономические

институты капитализма. Фирмы, рынки и отношенческая контрактация. СПб., 1996. С. 53).

Этим выражением автор отметил характер помех, возникающих по отношению к рыночному

процессу. 

Таким образом, экономисты рассматривают трансакционные издержки одновременно и как

необходимый элемент современной деловой жизни (ибо они носят инфраструктурный

характер, поддерживая жизнеспособность фирм), и как негативный фактор, по отношению к

которому фирмы должны искать противодействие. В частности, руководству фирм

рекомендуется сокращать данную группу затрат путем оптимизации и сокращения числа

трансакций на предприятии (Более подробно данная проблема разбирается в главе 3). Этого

можно достигать, например, методом объединения или кооперации фирм. 

Данные теоретические подходы институционалистов позволяют обществу формировать

новое представление о рыночной системе. Рынок следует понимать не только как сферу

обмена (одного блага на другое), но и как институциональный механизм, обеспечивающий

«работу» системы цен и самих торговых операций. 

Институционально-эволюционная теория

Основополагающие положения «институционально-эволюционной теории» наиболее

систематично изложены в работах нобелевского лауреата в области экономики профессора

Д. Норта (См., в частности: Норт Д. Институты, институциональные изменения и

функционирование экономики. Пер. с англ. М. 1997). Также правомерно утверждать, что

данная школа объединила «под своими знаменами» максимальное число сторонников из

числа российских институционалистов. При этом основные особенности школы:

макроэкономический анализ, элементы исторического подхода и повышенное внимание к

проблемам экономического развития одновременно являются отличительными

особенностями большинства работ отечественных авторов. В последнее время ими

совершено множество интересных исследований в области эволюции и особенностей

институциональной структуры России. 

«Эволюционный» подход основан на предположении о том, что ключом к экономическому

росту является эффективная организация экономики в целом. Доминирующее значение

приобретает, таким образом, институциональная структура общества – совокупность

принятых «правил игры», позволяющих добиться порядка и уменьшить неопределенность во

взаимоотношениях между людьми. Данный параметр во многом является историческим и

культурным наследием нации и не подлежит мгновенному реформированию. Д. Норт, в

частности, выдвигает предположение о том, что необходимые предпосылки для

долгосрочного экономического роста в западной Европе и США были заложены вследствие

развития в Англии к концу XVII века институтов представительной власти, независимой

судебной системы и других структур, поддерживающих неприкосновенность

демократических прав и свобод. 

Теория прав собственности

Обратим теперь внимание на другую концепцию, получившую название «теории прав

собственности». Основными ее представителями являются Р. Коуз, А. Алчиан, Д. Демсец,

Р. Познер. Появление данного теоретического блока в рамках мировой экономической науки

означает важный этап в ее развитии. В течение длительного времени собственность, как

экономическое явление, не была объектом пристального анализа. Данный аспект был лишь

мимолетно обозначен в неоклассической теории (в качестве одного из основополагающих

принципов рыночной системы). 

Исследование роли собственности – как исходного условия функционирования экономики – впервые было дано К. Марксом. Упор на роль частной собственности (применительно к

средствам производства) позволил ему выстроить логическую линию, объясняющую процесс

эксплуатации. 

К проблеме собственности немарксистская экономическая теория впервые обратилась лишь

в 20-е годы прошлого столетия. Новая волна активного внимания к данной проблеме стала

просматриваться спустя полвека: в 70 - 90 годы. 

Феномен собственности рассматривается в современных условиях как сложное

экономическое и правовое явление. Чаще всего анализ ведется с точки зрения той

эволюции, которой подвергается в ходе коммерческих операций собственность (точнее

говоря, не сама собственность, как таковая, а права на нее со стороны субъектов

экономики). Подобные аспекты не затрагивались прежде ни марксизмом, ни классическим

направлением. 

Сосредоточив внимание на правовых аспектах собственности, современные

институционалисты пришли к новым теоретическим выводам. Объектом сделки, по их

мнению, считаются уже не сами блага, а совокупность прав (или правовых полномочий) по

отношению к этим благам (так называемый пучок прав собственности, который

передается из рук в руки в ходе трансакции). Таким образом, коммерческий процесс

анализируется уже в виде обмена не столько самих благ, сколько прав собственности на

них. 

Согласно данной концепции, права собственности охватывают целый ряд аспектов:

владение и использование, управление и отчуждение, обеспечение защиты и наследования,

бессрочного обладания и ответственности, исключения вреда для окружающих и

использования процедур для восстановления собственности, права на извлечение дохода и

получение компенсации (Перечень, составляющий полный пучок прав собственности, см. в

главе 2). 

Сосредоточившись на изучении собственности как элемента институциональной структуры

общества (Данная категория обозначает систему принятых в обществе «правил игры» (см.

рис. 1.1). Более подробно об этом – в гл. 2), неоинституционалисты пришли к выводу о том,

что собственность редко бывает «эксклюзивной», т.е. на 100% принадлежащей по всем

параметрам только одному лицу. Практика показывает, что права собственности могут быть

распределены между несколькими субъектами. Нередки ситуации, когда одному владельцу

собственности трудно полностью отстранить «третьих лиц» от возможностей ее

эксплуатации. 

Проиллюстрируем это на конкретном примере. Россиянину, приехавшему в ФРГ и

оказавшемуся во время прогулки на участке небольшого лесного массива, интересно узнать

от сопровождающих его коллег-предпринимателей о правилах использования данной

территории земли. Участок находится в собственности частного владельца. Это, однако, не

означает, что он – полный хозяин в решении всех правовых вопросов. В связи с тем, что на

данном участке растет лес, общество имеет определенные права на этот объект живой

природы. Местные органы власти обладают правом контроля над характером использования

данной территории. В частности, владелец не может позволить себе вырубать деревья сверх

положенной квоты. Он обязан при этом производить новую высадку определенных сортов

деревьев. 

Современное общество исходит из установки: любой природный массив – часть достояния не

только конкретного собственника, но и всей страны. Поэтому собственник облечен

ответственностью перед другими гражданами. Их право – созерцать и наслаждаться видом

зеленого массива со стороны рядом лежащей автомобильной дороги, получать удовольствие

от лесного аромата. Более того, в густонаселенной европейской стране красивые природные

участки закон не разрешает делать закрытыми от посетителей. У любителей отдыха на

природе имеется полное право гулять по участку лесного владельца (естественно – приполной ответственности за свое аккуратное отношение к окружающей природе). 

Россиянин может также удивиться новому для себя факту: кусок неба, находящийся над

участком, формально принадлежит его владельцу. Последний, однако, не может давать

своему правительству или частному аэроклубу указания о том, допускает ли он пролет

самолетов над своей территорией. Права собственности, таким образом,

диверсифицируются. 

Данный пример показывает, что отечественной экономической науке предстоит еще многое

освоить в области прав собственности, сделав это достоянием экономического

мировоззрения населения. Несмотря на временное затишье в разработке проблем

собственности в России (отголоски издержек ваучерной приватизации), данный узел

вопросов будет впоследствии для нас вновь одним из центральных. 

Теория общественного выбора

Теория общественного выбора представляет собой еще один научный аспект,

рассматриваемый современным институционализмом. Данное течение сформировалось в

основном в 70-е годы. Само понятие «общественный выбор» характеризует нахождение

обществом определенного варианта решений. При этом как проблема ставится вопрос о

рациональности общественного выбора в пользу государственного вмешательства в

экономику. 

В работах американского экономиста Дж. Бьюкенена, лауреата Нобелевской премии в 1986

г., разрабатывается, например, положение о том, что, создавая путем участия в системе

политических выборов органы законодательной власти, население формирует не только

совокупность функционирующих институтов государства. Одновременно своим решением

избиратели создают и систему бюрократии. Бьюкенен исходит из того, что любая

государственная структура неизменно обзаводится и кругом собственных интересов,

которые далеко не всегда совпадают с интересами общества. Институт бюрократии (как

обобщенное понятие внутренних интересов государственного аппарата) обслуживает, в

первую очередь, по словам Бьюкенена, интересы различных эшелонов законодательной и

исполнительной власти. 

Обладая большой силой влияния (благодаря СМИ), бюрократия опасается не столько

недовольства общества в целом, сколько прицельной критики со стороны общественных

групп, также имеющих выход на СМИ. Чиновнику в системе бюрократии свойственно больше

стремиться к проталкиванию крупных инвестиционных проектов (где он может выиграть в

личном плане), чем к экономии общественных благ. 

Главный итог аналитического подхода Бьюкенена состоит, пожалуй, в следующем. Делая

выбор в пользу тех или иных политиков (а через них – и представителей исполнительной

власти), население должно понимать тот разрыв, который существует между интересами

различных слоев населения и индивидуальными интересами любой политической

(государственной) личности. Обществу следует также уметь видеть истину: для получения

поддержки со стороны избирателей политический деятель стремится обеспечить те суммы

расходов из государственного бюджета, которые помогут его имиджу. Поскольку это делают

практически все политики, то опасность финансовых перерасходов – налицо. Осуществляя

через парламент давление на министерство финансов (путем требования соответствующих

расходов), политик неизбежно подстегивает инфляцию в экономике страны. Логическим

последствием этого становится необходимость ужесточения государством мер регулирования

и контроля над экономикой. Конечный итог, таким образом, выражается в дальнейшем росте

бюрократических методов управления! 

Концепция общественного выбора ставит, таким образом, под сомнение изначальную

целесообразность активной роли государства в экономике. Оценивая этот подход, можнодействительно отметить факт: достижения, успехи экономической политики всегда имеют

определенную цену. Государство нейтрализует проблемы рынка, но порой и в своей

деятельности может иметь немалые изъяны. 

Делая же проекцию этого положения на Россию, следует учитывать, что в нашей стране

необходимый уровень функционального участия государства в экономической жизни еще не

достигнут. Часть мер правительства представляет собой видоизмененный вариант

централизованного управления. Умение создавать рамочные условия для частной экономики

только формируется. Поэтому борьба с бюрократизмом в российском обществе должна

вестись не за счет отказа от мер государства, а путем нахождения других вариантов

решений. Зная о противоречивости любого органа власти, общество должно стремиться к

нахождению системы противовесов и контроля. 

Новый французский институционализм

Следующее институциональное направление восходит к работам известного французского

экономиста Ф. Перу. «Новый французский институционализм» и его сторонники – Л.

Болтянски, Л. Тевено, О. Фаворо, Ф. Эмар-Дюверне, как видно из публикаций в центральных

экономических изданиях России, имеют своих последователей и в нашей стране (В

частности, нам известны ученые – сторонники нового французского институционализма: Р.

Кумахов и А. Олейник). Если коротко изложить основные положения концепции, то они

сводятся к тому, что рынок – не единственный институт, обеспечивающий координацию

экономических агентов. Роль альтернативных форм координации тем выше, чем менее

развит рынок. Согласно теории Л. Болтянски и Л. Тевено, существует 7 институциональных

подсистем, 7 «миров», каждому из которых соответствуют свои процедуры координации,

своя совокупность вещей (объектов), свои требования к поведению людей: рыночный,

индустриальный, традиционный, гражданский, мир общественного мнения, мир вдохновения

и творчества, экологический мир (Олейник А. В поисках институциональной теории

переходного общества // Вопросы экономики. 1997. № 10. С. 58 - 68). Группировка

параметров первых трех подсистем создает возможность составить следующую таблицу

Данный подход интересен тем, что позволяет анализировать общие принципы, лежащие в

основе качественно разнородных систем, и четко видеть противоречия, которые существуют

«на стыках». Специфика переходного общества, как следует из «французской» концепции,

состоит в отсутствии устоявшихся взаимоотношений между различными подсистемами

(мирами), что чревато опасностью экспансии одной из сфер или отказа от компромисса и

фрагментации общества (См.: Нуреев Р. Джеймс Бьюкенен и теория общественного выбора.

В кн.: Джемс Бьюкенен. Нобелевские лауреаты по экономике. М., 1997. С. 445 - 483;

Васильева Е.Н. Соколинский В.М. «Социально-ориентированная экономика» – модель для

России? // Joint Ventures , совместные предприятия. 1997. № 3. С. 2 - 6). Французскаяшкола, таким образом, демонстрирует ярко выраженный философский подход. 

Завершая краткий обзор концепций, развивающихся под флагом недоинституционализма,

укажем на определенную условность их классификации. Более скрупулезный анализ

вышедших в последние 30 лет работ показывает отсутствие жестких барьеров, границ между

отмеченными концепциями. Теоретические позиции авторов часто взаимно пересекаются.

Понятия, разработанные для одной концепции, используются нередко при обосновании

других теоретических конструкций. Все это дает основание сделать еще один вывод:

институционализм в своей современной форме по-прежнему не носит характер жестко

выраженной одноплановой линии. Он продолжает олицетворять течение, имеющее массу

разнообразных оттенков. 

Единство этим «независимым автономиям» придает определенное сходство теоретических

воззрений: 

• теоретическая база исследований основывается на учете институционального

фактора в экономике; 

• трансакционные издержки (экономическое «трение») считаются естественным

спутником любой экономической деятельности и ценой углубления специализации и

разделения труда; 

• исследователями прилагается максимум усилий для включения в арсенал

экономической теории достижений других общественных наук (наиболее яркие

примеры – история и психология); 

• проводится более глубокое и направленное исследование субъекта экономики. 

Целесообразно при этом обратить внимание на одну из специфических причин,

обусловливающих тот факт, что рассматриваемая научная школа не имеет столь четко

выраженной внутренней структуры, классификации, как это имеет место в отношении

неоклассики. Неоинституционализм – течение, которое близко отражает реальную

жизнь, избегая при этом чистой абстракции. В реальных же процессах, как мы знаем,

все чрезмерно переплетено. Строгие научные классификации традиционно основываются на

системе определенных допусков и упрощений. Наконец, не следует забывать и то

обстоятельство, что школа неоинституционализма – относительно молодое научное явление.

Экспансия экономической теории

Институционализм, благодаря «всепроникающему» характеру своей основной категории –

институтам, обладает невероятной широтой предмета. Его близость к другим общественным

наукам, таким, как история, политология и др., позволяют ему распространять не только

институциональный, но вместе с ним и экономический подход, который постепенно

отвоевывает все новые области исследования. Не исключено, что в ближайшие десятилетия

мы можем стать свидетелями экспансии экономической теории и появления целого ряда

«дочерних» научных дисциплин, «зачатки» которых можно разглядеть в лоне

неоинституциональной теории. 

В частности, перспективным считается новое ответвление экономической науки –

неоинституциональная политэкономия. Предмет исследования в рамках данного

направления – демократическое государство и его институты. Ряд ученых объединяют свои

знания политической системы и экономики для того, чтобы выяснить, какая именно

структура властной машины более всего соответствует свободному «рынку». Сегодня

общепризнанным является тот факт, что успех рыночной экономики в значительной степени

зависит от государства и создаваемых им рамочных «условий». Решение этой задачи

обеспечивается уже на стадии формирования институтов государства. 

Другое перспективное направление неоинституционализма – «клиометрия» (экономическая

история). Данная наука появилась в результате попытки применения инструментовэкономической теории к исторической проблематике. Благодаря трудам институционалистов,

историкам удалось уйти от описательного характера своей науки и придать ей

аналитическую, количественную природу. Одновременно исследование фундаментальной

трансформации, которую претерпело европейское сообщество со средних веков и до наших

дней, открыло новые необходимые условия экономического развития. Несостоятельность

рынка в отсутствие этих условий свидетельствовала также и о недостаточности

неоклассической теории в вопросах долгосрочного экономического прогресса.

«Неоклассика» со всеми ее инструментами подходит лишь для анализа уже работающего

рыночного механизма. Ей нечего сказать о том, как рынки развиваются. 

Таким образом, неоинституционализм – это, возможно, целый «пучок» будущих прикладных

научных дисциплин, имеющих общественно-экономическую направленность. Пока эти

дисциплины не сформировались окончательно, их развитие будет продолжаться в рамках

экономической теории. Соответственно, вполне нормальным является выход за пределы

собственно экономики. Предметом изучения может оказаться «политический рынок» (на

языке марксистской политэкономии – «политическая надстройка»), экономическая история,

либо сам субъект экономики (его познавательные способности и процесс принятия

решений).