Почему этот мир – наихудший из возможных?

Артур Шопенгауэр

Знаменитый, но почти не понятый при жизни Артур Шопенгауэр (1788–1860 гг.) оказал большое влияние на лучшие умы второй половины XIX века. Прочитав его книгу «Мир как воля и представление», Фридрих Ницше едва не сошел с ума: настолько резко она перевернула почти все его привычные представления о жизни и философии. Шопенгауэр выступил если не родоначальником, то как минимум провозвестником новой философии – «философии жизни».

Родился он в городе Данциге, в семье коммерсанта. Его отец был поклонником Вольтера и недолюбливал Пруссию за то, что та намеревалась присоединить к себе свободный город Данциг. Когда в 1793 году это все же произошло, то семья, возмущенная таким событием, переехала в Гамбург, хотя и понесла из-за этого значительные убытки. В 1797 девятилетний Шопенгауэр на два года уехал с отцом в Париж, после чего тот с удовлетворением отметил, что мальчик почти забыл немецкий язык. В 1803 г. родители поместили сына на учебу в пансион в Англии. Отец готовил юного Артура к поприщу коммерсанта, но после его смерти Шопенгауэр отказался от роли продолжателя семейной традиции и поступил в Геттингенский университет на медицинский факультет.

В университете он окончательно решил заняться философией. До этого Шопенгауэр увлекался древнегреческой и древнеиндийской философиями. Его любимым мифом был миф о Нирване, который он воспринимал как миф о постепенном «угасании» человека. В университете Шопенгауэр увлекся философией Канта, бюст которого с тех пор всегда стоял в его кабинете, как и бронзовая статуэтка Будды. В 1813 г. он написал докторскую диссертацию по философии, через пять лет опубликовал книгу «Мир как воля и представление», переведшую европейскую философию на новые рельсы.

В чем же состоял переворот, произведенный Шопенгауэром? Европейская философия в центр своего внимания поставила человека с его познавательными способностями, «сердцем» которых был разум. И вдруг Шопенгауэр сделал резкое заявление о том, что сущность человеческой личности составляет отнюдь не разум, но воля – «слепое хотение», неотделимое от человеческого существа. Для Шопенгауэра воля была центром не только человека, но и всего мира. Мировая воля, выступающая как слепая воля к жизни, составляет, по мысли философа, содержание всего сущего, бытия. Все явления мироздания есть лишь «объективированная» воля.

Воля к жизни, считал Шопенгауэр, буквально «тащит» человека, да и весь мир, неизвестно куда и зачем, заставляет человека желать. Воля творит мир как представление, он явлен человеческому сознанию как объект человеческих желаний. Человек стремится к удовлетворению своих желаний, в противном случае он испытывает страдания. Но здесь-то, считал философ, и кроется главная «ловушка» воли. Ведь даже если человек наконец достигнет желаемого, то взамен страдания от неудовлетворенного желания, возникнет особый вид страдания от пресыщения – скука, отчаяние. Удовлетворенное желание приносит человеку не меньшие страдания, чем неудовлетворенное. И даже большие, ведь человек от скуки и отчаяния теряет желание жить, теряет тот смысл жизни, который, как ему казалось, существует.

Состояние «счастья», к которому так стремится большинство людей, Шопенгауэр охарактеризовал как иллюзию. Мир, считал он, создан не для счастья человека, а для страдания. В отличие от Лейбница, называвшего этот мир «лучшим из возможных», Шопенгауэр называл его «наихудшим из возможных миров». Оптимизм, писал он, это просто насмешка над страданиями человека.

До Шопенгауэра европейская философия почти боготворила познание и науку, считая, что они облагораживают жизнь человека, дают ему возможность понять смысл собственной жизни. Но великий скептик Шопенгауэр доказывал, что наука является на самом деле лишь «служанкой» воли, удовлетворяющей ее практическим интересам. Каждый индивид, считал Шопенгауэр, считает себя «всей волей к жизни» и рассматривает всех прочих людей как нечто зависящее от него. Поэтому человек может быть беспредельно эгоистичен и направлять научные достижения на службу своим эгоистическим интересам. Таким образом, Шопенгауэр уже в начале XIX века предупреждал о том, что наука может пойти не только на пользу человечеству, но и во вред ему.

Единственным положительным видом познания Шопенгауэр считал незаинтересованное созерцание, а единственным достойным для человека занятием – отвлеченное эстетическое творчество. Понятие «незаинтересованности» означает, что человек не ищет в том, что он делает, практической пользы. Если, например, художник рисует картину для того, чтобы ее продать, то ни о каком «незаинтересованном» творчестве не может быть и речи. Если же он рисует картину просто потому, что любит рисовать, потому что хочет иметь ее перед собой как предмет эстетического удовольствия, то есть рисует картину ради нее же самой, то это – «чистое» или «незаинтересованное» творчество. Шопенгауэр заимствовал этот термин из эстетики Канта. «Незаинтересованное созерцание» художника позволяет ему понять сущность воли. В творчестве воля выступает в своем чистом виде – здесь-то и можно разглядеть те механизмы, с помощью которых «воля к жизни» формирует мир.

Через год после опубликования книги Шопенгауэр стал приват-доцентом философии в Берлинском университете. Ему нельзя отказать в самолюбии, переходящем даже в самонадеянность – он назначал свои лекции на те же часы, когда их читал сам Гегель. Результат не заставил себя ждать – на лекции Шопенгауэра почти никто не ходил. Поэтому вскоре он бросил преподавание, уехал во Франкфурт, где и прожил в полном одиночестве до конца своих дней. Единственным его верным другом был пудель по кличке Атма (санскр. «мировая душа»). Шопенгауэр вообще очень любил животных и всегда их защищал. Он одним из первых выступил против вивисекции – опытов на собаках. А вот людей одинокий философ не жаловал.

В своей последней книге «Афоризмы житейской мудрости» Шопенгауэр много внимания уделил тем возможностям, которые есть у человека, чтобы избежать страданий от скуки и неудовлетворенных желаний. Люди, полагал философ, делятся на три категории. К самой безнадежной категории «нормальных, средних людей» он относил тех, кто «вынужден искать жизненных наслаждений вне себя: в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе и т. п.». Счастье такого человека рушится, если он их теряет или в них обманывается. Положение «среднего человека», писал Шопенгауэр, можно выразить формулой: центр его тяжести – вне его. Таких людей он также называл «филистерами».

Ко второй, менее «безнадежной», категории Шопенгауэр относил людей «если и не с выдающимися, то все же с превышающими обычную скудную дозу духовными силами». Даже если у такого человека иссякнут все «внешние» источники радости, он начнет по-дилетантски заниматься искусством или же реальными науками, найдет в них немало наслаждения и отдохнет за ними. Здесь Шопенгауэр упоминает афоризм Сенеки: «Отдых без занятий – это смерть, погребение живого человека». У людей, относящихся ко второй категории, центр тяжести лежит отчасти уже в них самих.

Наконец, к третьей категории относятся люди, центр тяжести которых лежит целиком в них самих. Их Шопенгауэр называл гениями. «Только гений, – писал он, – избирает абсолютной темой своего бытия жизнь и сущность предметов и глубокое их понимание стремится выразить, в зависимости от индивидуальных свойств, в искусстве, поэзии или философии… Только для такого человека занятие собою, своими мыслями и творениями насущно необходимо, одиночество приятно, досуг является высшим благом, все же остальное не нужно, а если оно есть, то нередко становится в тягость». В подтверждение своих слов Шопенгауэр на сей раз привел афоризм Аристотеля: «Счастье в том, чтобы без помех упражнять свои способности, каковы бы они ни были».

Таким образом, Шопенгауэр пришел к выводу, что перестать быть марионеткой «воли к жизни» человек может, только предпочтя навязанному ему волей представлению о реальном преходящем мире мир духовный, собственный внутренний мир идеального, который «неистощим и безгрешен».

Призрак бродит по Европе

Мысли этого человека оказали огромное влияние на умы людей второй половины XIX века и XX века. На основе выработанных им идеологических и социально-экономических установок в Европе возникло широкое социал-демократическое движение, российские представители которого – большевики – совершили в октябре 1917 г. социалистическую революцию в России и намеревались построить сначала социалистическое, а затем и коммунистическое общество. Вплоть до середины 80-х годов XX века в СССР философия Карла Маркса вкупе с работами его друга Фридриха Энгельса и политико-идеологическим наследием их последователя Владимира Ленина признавалась «единственно верным учением». На Западе Маркса характеризовали как «выходца из философских радикалов, который продолжил их рационализм и неприятие романтиков». В истории философии Карл Маркс был одним из последних «великих системосоздателей», веривших в рациональную формулу, подводящую итог эволюции человечества.

Карл Маркс (1818–1883 гг.) родился в городе Трире в Германии. Его предки были раввинами, но родители перешли в христианство, когда Маркс был еще маленьким мальчиком. В университете Маркс находился под влиянием бурно распространявшегося в то время гегельянства, однако потом его так же увлекла философия субъективного материализма Людвига Фейербаха. После окончания университета Маркс занимался журналистикой, издавал «Рейнскую газету», которая вскоре была закрыта властями. В 1843 г. он уехал во Францию изучать системы французского утопического социализма Сен-Симона и Фурье. Там он познакомился с Энгельсом. В 1848 г. он принял активное участие в революциях во Франции и Германии. И в том же году, по поручению тайного пропагандистского общества «Союз коммунистов», вместе с Энгельсом составил «Манифест Коммунистической партии», в котором изложил основные принципы своей философии, теорию классовой борьбы, провозгласил неизбежность прихода к власти класса пролетариев и создания коммунистического общества. Начинался Манифест со знаменитой фразы: Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма.

Карл Маркс

В своей философии Маркс создал новую систему материализма. Старый материализм, считал он, ошибочно полагал человеческие ощущения пассивными и таким образом приписывал активность главным образом объекту познания. По Марксу, ощущения и восприятия есть взаимодействие субъекта и объекта. Поэтому он считал, что «чистый объект», т. е. объект вне активности воспринимающего, является сырым материалом, который будет преобразован в процессе его познавания. Познавая, человек изменяет мир и себя самого – исходя из этого предположения Маркс сделал вывод о том, что для философии недостаточно только объяснять мир, ее истинная цель – изменить его. Познающий субъект и познаваемый объект находятся в непрерывном процессе «взаимного приспособления» – это и есть диалектический процесс, положенный Марксом в основу теории диалектического материализма. Главный ее постулат – бытие определяет сознание – как раз и подразумевает взаимное приспособление субъекта и познаваемого им объекта. Диалектический процесс никогда не может завершиться полностью, его основным инструментом является действие. Любая теория, считал Маркс, оставляющая в стороне действие, является неверной абстракцией.

Фридрих Энгельс и Карл Маркс

Маркс переосмыслил гегелевскую философию истории, заменив понятие «духа» как «двигателя» истории понятием «отношения человека к материи». Наиболее важная часть этого отношения – способ производства, который определяется характерными для каждой эпохи средствами производства (орудиями труда, например) и социально-экономическими отношениями между работниками и работодателями, то есть производственными отношениями. Способ производства определяет общественную надстройку – политику, религию, философию и искусство. В совокупности способ производства и надстройка составляют социально-экономическую формацию. Историю человечества Маркс рассматривал как историю сменяющих друг друга социально-экономических формаций. Эта доктрина получила название исторического материализма.

Если Гегель рассматривал в качестве носителей исторического движения нации, то Маркс на их место поставил классы – «большие группы людей, различающихся по их месту в исторически определенной системе производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают». По Марксу, ход истории определяется борьбой классов, которая в конце концов должна привести к победе класса пролетариев и установлению бесклассового общества.

В основу своих этических взглядов Маркс поставил понятие социального прогресса. Последствия любого деяния оценивались им не с точки зрения «добра и зла», а по их пользе или вреду для социального прогресса. Аморализм Маркса подверг критике русский философ Сергей Булгаков, охарактеризовав его этические взгляды как следование «религии человекобожия» Людвига Фейербаха.

После поражения Немецкой революции 1848 г. Маркс был выслан в Лондон, где в 1864 г. вместе с Энгельсом создал I Интернационал – международную политическую организацию социал-демократического толка, целью которой была провозглашена социалистическая революция в Европе. С 1867 г. до самой смерти Маркс работал над главным трудом своей жизни – политэкономическим трактатом «Капитал».

Так говорил Заратустра

Судьба Фридриха Ницше (1844–1900 гг.), знаменитейшего философа, определившего во второй половине XIX века ход развития всей философии вплоть до наших дней, была трагической при жизни и не менее трагичной – после смерти.

И по сей день можно столкнуться с тем, что имя Ницше связывают с одним из самых страшных движений в истории XX века – нацизмом и фашизмом. Впрочем, по тем же основаниям в любом трагическом происшествии можно обвинить человека, в свое время предсказавшего это происшествие, да еще прокричавшего свое предупреждение на весь мир. А сам Ницше в свое время выступал против антисемитизма и новейших спекулянтов от философии.

Фридрих Ницше

При жизни Ницше часто не принимали всерьез как философа, после смерти – неправильно поняли и чудовищно исказили смысл того, что он пытался сказать людям, и только во второй половине XX века начали понимать, что этот философ говорил почти век назад о серьезных и глубоких вещах, мимо которых уже невозможно пройти.

Ницше родился 15 октября 1844 года в деревне Рекен близ города Люцена в семье местного пастора, получившего свой приход от самого короля Пруссии Фридриха-Вильгельма IV. Отец так и назвал мальчика в честь короля – Фридрих Вильгельм. В 6 лет Ницше пошел в школу, где чувствовал себя одиноким – одноклассники чурались его из-за его серьезности и замкнутости. Его рассудительность и пристрастие к декламации отрывков из Библии и духовных стихов вызывали насмешки. Фридриха прозвали «маленьким пастором».

Вскоре Ницше пригласили учиться в лучшей школе в Германии «Шульпфорте», но и там он не нашел общего языка с большинством учеников, поскольку их маленьким радостям предпочитал чтение древнегреческой литературы, изучение поэзии и музыки.

В 18 лет Ницше написал два своих первых философско-поэтических эссе «Рок и история», «Свобода воли и рок». В них он задал вопросы, на которые отвечала впоследствии вся его философия: в чем человек свободен, а в чем – нет, что есть история человечества и каким образом с ней связана судьба (рок) отдельного человека. «В свободе воли, – писал Ницше, – заключен для индивида принцип обособления, отделения от целого, абсолютная неограниченность, но рок вновь органически связывает человека с общим развитием… Абсолютная свобода воли без рока сделала бы человека Богом, фаталистический принцип – механизмом».

Основное философское ощущение, которое испытывал Ницше, было ощущение человеческой потерянности – человек перестал ощущать живую реальную жизнь. Предшествующие философские теории, претендовавшие на объективное установление того, что есть добро и зло, что есть свобода и необходимость, и даже на то, что такое Бог, с одной стороны, ограничили возможности человеческого познания и самопознания, а с другой, отвлекли внимание людей от всматривания в то, что представляет собой сам феномен жизни. Что такое жизнь, что является главной отличительной особенностью «живого»? «Живое» сохраняет в себе возможность быть «другим». Только «мертвое» уже не изменяется, но «живое» – всегда «другое» и его невозможно раз и навсегда определить в каких бы то ни было объективно-понятийных рамках. Поэтому философию Ницше принято называть философией жизни.

В юности Ницше зачитывался немецкими поэтами-романтиками Гельдерлином и Новалисом, подробно изучал творчество Шекспира, Макиавелли, Пушкина, Лермонтова, Петефи и Шамиссо. Любимым его поэтом был Байрон. Ницше всегда страстно увлекался музыкой, его кумирами были Моцарт, Гайдн, Шуберт, Бетховен и Бах. В 1863 году он даже написал статьи «О демоническом в музыке» и «О сущности музыки». В музыке Ницше видел силу, способную разбудить в человеке его дремлющую сущность, вырвать его из заскорузлости полуживого существования. Огромную роль в жизни Ницше сыграла его встреча в 1868 г. с немецким композитором Рихардом Вагнером, поразившим его своим независимым оригинальным мышлением и стремлением обновить немецкую культуру.

К этому времени Ницше уже учился на филологическом факультете Лейпцигского университета, однако не ограничивался только филологическими науками. Его продолжают интересовать философские вопросы. В руки Ницше попадает книга Шопенгауэра «Мир как воля и представление». По воспоминаниям самого Ницше, как-то раз он зашел в книжную лавку и взял в руки эту книгу. Словно некий демон прошептал ему: «Купи ее!» Ницше пришел домой и залпом прочел трактат философа. После прочтения он испытал глубокий душевный кризис и даже был близок к умопомешательству. Вторым философом, оказавшим столь же глубокое воздействие на Ницше, был Иммануил Кант.

В 1869 году, Ницше, только-только окончившему университет, предложили стать профессором Базельского университета. Он переезжает в Базель и отказывается от прусского гражданства, но не принимает и гражданства Швейцарии – Ницше так и остался до конца жизни человеком без подданства, космополитом. В 1870 г. он внезапно уезжает в качестве санитара на фронт недавно начавшейся франко-германской войны. Он пробыл на фронте всего неделю, после чего тяжело заболел и был демобилизован. Но и этой недели хватило философу, чтобы понять всю грязь и весь ужас войны.

В 1872 г. он публикует ключевое философско-культорологическое исследование «Рождение трагедии из духа музыки». В нем Ницше дает свой новый взгляд на культуру, восходящий к религии бога Диониса и религии бога Аполлона в Древней Греции.

Дионисийство Ницше трактовал как своего рода воспоминание человека об изначальном единстве бытия. Это слияние духовного и телесного начал в их стремлении к высшей гармонии. Так было до гибели Диониса, которая символизировала раздробление бытия, распавшегося на множество отдельных судеб, в результате чего возобладало рассудочное аполлоническое начало, расторгнувшее гармонию духа и тела. Для того, чтобы почувствовать изначальное бытие, нужно преодолеть узкие рамки рассудочности, высвободить свои изначальные духовные силы: «Танцуя и напевая, являет себя человек как сочлен высшего сообщества: он разучился говорить и ходить, а в танце взлетает в небеса…». Необходимо, считал Ницше, преодолеть аполлоническое начало в культуре и вернуться к дионисийству.

В 1878 г. Ницше публикует новую книгу «Человечество, слишком человеческое», с подзаголовком «Книга для свободных умов». Эта книга стала важным шагом на пути создания теории сверхчеловека. Ницше критиковал то, что он назвал слишком человеческим в человеке – тягу к привычному, к четким границам дозволенного, к догмам, боязнь самостоятельного мышления и ответственности. Леность ума, притупленность чувств, боязнь волевого решения – все это, считал Ницше, принижает человека, делает его несвободным – «как все». Человеку, для того чтобы быть человеком в высшем смысле этого слова, необходимо внутреннее духовное усилие, усилие ума и воли. В противном случае он становится частью «человеческого стада», «массы», опускается на уровень животного. Такие понятия, как честь, совесть, свобода, нравственность, не возникают сами по себе, для этого требуется усилие конкретного человека.

Эта тема нашла свое продолжение и в созданной в 1883—84 гг. самой знаменитой книге Ницше «Так говорил Заратустра». Поначалу, правда, эту книгу, написанную почти поэтическим языком, полную метафор, аллегорий, афоризмов и пародийных намеков на Библию, Шекспира, Лютера, Гомера, Гете и Вагнера, почти никто не понял и не принял всерьез. Первый тираж ее составил всего 40 экземпляров. Но именно в ней Ницше наконец сформулировал понятие сверхчеловека: «Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что до́лжно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?» Сверхчеловек есть человек, преодолевший в себе, через духовное усилие, «слишком человеческое».

В аллегорической форме Ницше описывает три стадии духовного превращения человека в сверхчеловека. Первая стадия – верблюд: «Все самое трудное берет на себя выносливый дух, подобно навьюченному верблюду, который спешит в пустыню.» Затем совершается второе превращение – во льва, который вступает в борьбу с «драконом», имя которому – «Ты должен»: «Завоевать себе свободу и священное «нет» даже перед долгом: для этого, братья мои, нужно стать львом». И, наконец, третья стадия – ребенок: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения». Философ критикует в этой книге и представление об устоявшейся добродетели – она нужна лишь для того, чтобы погрузить человека в сон, в «слишком человеческое».

Сверхчеловек

Ту же функцию исполнили, по мнению Ницше, церковные догмы и правила. Человеческая религия попыталась определить, что есть Бог, что есть Добро и тем самым человек… «убил Бога». «Бог мертв» – это не лозунг, а диагноз, поставленный Ницше человеческой культуре, религии и науке. Ницше считал, что центр духовной деятельности перемещается в человека. Раньше люди выносили его вовне, часто – в другие миры, поэтому актуальна была мечта «о другом мире», но, писал Ницше: «другой мир вполне сокрыт от человека… и недра бытия не говорят к человеку иначе как в лице человека». Иначе говоря, человек может соприкасаться с бытием через свою земную жизнь «здесь и сейчас».

Зимой 1885—86 гг. Ницше написал еще одну книгу «По ту сторону добра и зла». Он нарочито называл ее «ужасной книгой». Однако, книга эта – не проповедь аморализма и безнравственности. Напротив, Ницше пытается нащупать в ней ответ на вопрос – что же все-таки такое в действительности нравственность. «Слишком человеческая» нравственность формируется в рамках той или иной культурной системы, которая, считал Ницше, во многом отражает стремление «власть предержащих» властвовать и подчинять себе умы людей толпы.

Ницше фактически первым предостерегал от опасности наступавшей массовой культуры массового общества, в котором люди как пустые болванки будут наполнены идеологическими нормами и официозной моралью. Таково, к сожалению, свойство «слишком человеческого». «Массовый человек» пуст – он наполняется извне определенной идеологией, которая одно называет «добром», а другое – «злом». Только, заглянув «по ту сторону» таких вот «добра и зла», заглянув в ту духовную область, в которой пребывают истинные законы бытия мира, человек перестает быть пустым. В нем появляется его знание, на котором он может основывать свой выбор и свои действия – человек становится свободным.

Все эти книги Ницше писал в очень тяжелом, мучительном физическом состоянии. Болезнь мозга и нервов лишала его сна, он почти ничего не видел, изнемогал от непрерывной головной боли. Двадцать лет Ницше мыслил, пророчествовал, страдая мучительными припадками. Жители итальянского города Турина, где некоторое время он жил, прозвали его «маленьким святым». 25 августа 1900 г. он умер, по одной версии – на пороге своего жилища, от кровоизлияния в мозг, по другой – в своей постели, от воспаления легких.

Русская Философия XIX века

Если рассматривать развитие русской мысли до XIX века, то вряд ли можно обнаружить в ней наличие каких-либо систематических самостоятельных философских школ или направлений. В основном русская философская мысль высказывалась в трудах того или иного иерарха Православной церкви, то есть имела в основном богословский характер.

В XI веке митрополит Иларион написал книгу «Слово о законе и благодати», в которой фактически противопоставил понятия земного закона и Божьей благодати. Во второй половине XII века мыслитель-книжник Кирилл Туровский создал теорию познания мира через аллегорическую интерпретацию святых книг: познавай веруя – таков был сформулированный им принцип познания.

В XVI веке псковский старец Филофей создал первую социально-политическую концепцию Московского государства: Москва – третий Рим. В ней он объявил Москву наследницей церковных и политических традиций Византийской империи («второго Рима»). Человеческая история подчинена строгой необходимости («провидению Божьему»), по которому, как считал Филофей, Москва назначена быть средоточием и хранительницей древних традиций изначального христианства и становится «третьим и последним Римом».

В XVIII веке, после Петровских реформ, в России постепенно начала зарождаться светская философия, во многом перекликавшаяся с западно-европейской философией Нового времени и Просвещения. Масон, последователь мистической философии Якова Беме, Н. И. Новиков (1744–1818), проповедовал нравственное самоусовершенствование и проявление действенной любви к ближнему. Новиков критиковал государственную и церковную жизнь в России при Екатерине II, за что был заточен в Шлиссельбургскую крепость, где сошел с ума. Другой просветитель А. Н. Радищев (1749–1802) помимо знаменитой книги «Путешествие из Петербурга в Москву», написал философский трактат «О человеке, его смертности и бессмертии», в котором доказывал независимость души от материальной оболочки, а так же изложил свой вариант теории «переселения душ». Большой интерес представляет так же философия моралиста и мистика Григория Сковороды (1722–1794), учившего о внутреннем и внешнем человеке.

Систематической русская философия стала лишь к 30-м годам XIX века. И практически сразу же русские философы разделились на два существенно различавшихся направления – начался известный спор западников и славянофилов. Западники считали, что России для лучшего развития необходимо включиться в систему европейских народов. Россия должна учиться у Запада, пройти через те же процессы становления и развития – сформировать свою национальную идею, соотнесенную с общехристианской европейской идеей, усвоить достижения философии Нового времени и Просвещения. Славянофилы же считали, что необходимо углубиться в корни русского православия и выработать общенациональную идею на этой основе. Они были уверены, что русская жизнь развивалась и будет развиваться по своеобычному пути, отличному от европейского. Спор славянофилов и западников оказал огромное влияние на развитие русской культуры. Так или иначе он отразился во всех значительных произведениях русской литературы 2-й половины XIX века.

Русская философия XIX века достигла своей вершины в религиозной философии Владимира Соловьева, которую можно назвать философией любви. Учение Соловьева оказало огромное влияние на формирование русского искусства и литературы Серебряного века, а так же на русскую философию первой половины XX века.

Объявленный сумасшедшим

Петра Яковлевича Чаадаева (1794–1856 гг.) принято называть первым русским профессиональным философом.

П. Я. Чаадаев

Он родился 27 мая 1794 года в Москве в семье богатого помещика, полковника в отставке Якова Петровича Чаадаева, ведшего свой род от некоего Чаадая, «выехавшего из Литвы на Русь». По другим же источникам, род Чаадаевых восходил к одному из сыновей Чингиз-хана, хану Чагатаю. Прапрадед Петра Чаадаева, Иван Иванович, в XVII веке был известным воеводой и искусным дипломатом, а вот дед, Петр Васильевич, к концу жизни вдруг возомнил себя «персидским шахом» и был объявлен сумасшедшим. По материнской линии Чаадаев был потомком князей Щербатовых, ведших свой род от одного из русских Святых, князя Михаила Черниговского. Дед Петра, академик М. М. Щербатов, был автором первой восемнадцатитомной «Истории российской с древнейших времен».

Родители Чаадаева умерли очень рано, и он воспитывался у родственников Щербатовых в Москве. Его домашними учителями были профессора Московского университета, студентом которого он стал уже в 14 лет. Там он изучил право, философские системы Канта, Фихте и Шеллинга, историю античности, Европы и России, а также толкования Нового Завета.

По окончании университета Петр Чаадаев был зачислен подпрапорщиком в элитный гвардейский Семеновский полк в Санкт-Петербурге. Это произошло в мае 1812 года, Чаадаеву было тогда 18 лет. В 1812—14 гг. он участвовал в Отечественной войне и в заграничных походах русской армии против Наполеона. В 1816 г. Семеновский полк был расквартирован в Царском Селе, и Чаадаев познакомился там с А.С. Пушкиным и Н.М. Карамзиным. Блестящий, великолепно образованный офицер, ветеран наполеоновских войн произвел на юного Пушкина такое впечатление, что он написал посвященные Чаадаеву стихи:

Он высшей волею небес
Рожден в оковах службы царской;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах – Периклес,
А здесь он – офицер гусарской.

В 1820 г. Чаадаев был послан на конгресс Священного Союза государей в Троппау для доклада Александру I. Какой разговор состоялся между будущим философом и государем, достоверно неизвестно. По одной из самых распространенных версий Чаадаев на предложение царя стать его личным адъютантом, ответил: «Я хотел бы служить, государь, но не прислуживать». (Именно эту фразу поэт Александр Грибоедов вложил в уста главного героя своей знаменитой пьесы «Горе от ума», Чацкого.). Менее чем через год после этого Чаадаев ушел в отставку и уехал за границу. В Германии он познакомился с Шеллингом, с которым впоследствии активно переписывался.

В 1829—31 г. Чаадаев написал свой главный философский труд – «Философические письма» на французском языке. Всего он создал восемь «писем», которые адресовались некой даме, пожелавшей посоветоваться с Чаадаевым о том, как устроить свою духовную жизнь. В первом письме Чаадаев дал развернутый анализ проблем исторического развития России в сравнении со всей остальной Европой.

По его мнению, Россия, в отличие от Европы, за все предшествующие столетия своего существования не имела должного исторического развития: «Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось». Под «воспитанием человеческого рода» Чаадаев подразумевал прежде всего «нравственный прогресс», который заключается в постепенном усвоении и претворении в жизнь тех нравственных идей, которые дало человечеству христианство.

В России, считал Чаадаев, по каким-то роковым обстоятельствам так и не произошло выработки своего самостоятельного вектора внутреннего развития. Не выработались те национальные идеи, которые, выступая двигателями нравственного прогресса, одновременно создавали бы крепкие связующие нити между прошлым и будущим: «Мы так удивительно шествуем по времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно.» Чаадаев упрекал российское общество в том, что оно позволяет себе, фактически, паразитировать на «совершенно готовых идеях», выработанных другими народами в ходе их собственного исторического развития. «Лучшие идеи, – писал он, – лишенные связи и последовательности, как бесплодные заблуждения парализуются в нашем мозгу. В природе человека теряться, когда он не находит способа связаться с тем, что было до него и что будет после него.»

Чаадаев резко критиковал такие черты «русского человека» как «холодность», «неуверенность», «равнодушие к добру и злу, ко всякой истине, ко всякой лжи», возникшие, по его мнению, из-за «слепого, поверхностного, очень часто бестолкового подражания другим народам». «А между тем, – замечает философ, – раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом… мы должны бы были сочетать в себе два великих начала духовной природы – воображение и разум». Но этого не произошло.

Столь жесткую критику российской истории Чаадаев увенчал жутковатым пророчеством: «Одним словом, мы жили и сейчас живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам…» Что же стало причиной того, что Россия до сих пор «отторгнута от общей семьи» народов Европы? Чаадаев считал, что у истоков происшедшего лежит, во-первых, восприятие Россией христианства от Византии в момент раскола Вселенской церкви на Западную и Восточную ветви, и, во-вторых, татаро-монгольское иго.

Помимо философского анализа российской истории, Чаадаев высказал важную идею относительно связи христианской религии и истории. Христианство обладает двумя важными функциями: оно воздействует на индивидуальное и общее сознание. Воздействуя на общее сознание, христианство ставит задачи как перед отдельными народами, так и перед человечеством в целом. Оно дает им идеи, которые определяют их историческое развитие, позволяют им идти «рука об руку». Все политические революции в Европе, по мнению Чаадаева, были прежде всего революциями нравственными. Все остальные интересы – материальные, социальные, политические – подчиняются нравственным убеждениям, развитие которых и определяет развитие европейской истории. Россия, сделал вывод Чаадаев, оказалась в своем незавидном положении, потому что «использовала воздействие христианства во всей силе лишь косвенно и с большим опозданием». Поэтому, для того, чтобы войти в единую семью европейских народов, России «необходимо стремиться всеми способами оживить наши верования и наше воистину христианское побуждение».

В 1836 г. «Первое письмо» было опубликовано в журнале «Телескоп». Реакция царя Николая I последовала незамедлительно – журнал был закрыт, цензор, пропустивший эту «крамолу», уволен, а редактор журнала сослан на два года в провинцию. Самого Чаадаева объявили сумасшедшим и посадили под домашний арест. Вплоть до 1906 г. ни «Философические письма», ни другие его сочинения в России не публиковались. Только в 1935 г. были опубликованы второе, третье, четвертое, пятое и восьмое его письма. Письма шестое и седьмое не публиковались вплоть до 1980-х годов из-за того, что Чаадаев в них положительно отзывался о влиянии церкви на сознание людей, а такая точка зрения в СССР была недопустима.

Чаадаев считается основоположником так называемой западнической философии в России, проявившейся в страстном призыве к российскому народу присоединиться духовно к общеевропейскому историческому движению для совместного осуществления христианской идеи.

Живое знание

Иван Степанович Хомяков (1804–1860 гг.) был одним из самых выдающихся русских философов-славянофилов. Он родился 1 мая 1804 г. в очень богатой семье дворян-помещиков. С самого раннего возраста Хомяков был глубоко религиозен. Когда его в 7 лет впервые привезли в Петербург, то он назвал этот город языческим, а сам решил стать «мучеником за веру». Латыни его обучал французский аббат, и однажды маленький Иван, обнаружив опечатку в папской грамоте, задал ему вопрос: «Как вы можете верить в непогрешимость папы?» В 17 лет Хомяков сбежал из дома, намереваясь добраться до Греции и участвовать в освободительной войне греков против турок, но был задержан в окрестностях Москвы.

В 18 лет Хомяков окончил физико-математический факультет Московского университета и поступил на военную службу в кавалерию, где проявил недюжинную силу воли и стоически выдерживал все трудности армейской жизни. В 1825 г. Хомяков вышел в отставку и уехал в Париж, а затем в Италию, Швейцарию и Австрию. В 1828 г. он вновь поступил в гусарский полк и принял участие в русской-турецкой войне на территории Болгарии. Его сослуживцы рассказывали, что в бою он только поднимал свою саблю, но никогда не разил бегущих врагов.

После войны Хомяков поселился в своем поместье, где занялся философией и сельским хозяйством. Он даже получил патенты за два технических изобретения: «бесшумного» парового двигателя (который, правда, оказался «странно скрипучим») и ружья для стрельбы по дальним целям.

Всех знавших Хомякова лично поражала его великолепная эрудиция в богословии, философии, истории и языкознании и блестящая память. Он мог поддержать философский диспут на любую тему. А однажды в споре с И. В. Киреевским сослался на одно место из книги, которую читал пятнадцать лет назад, и назвал даже страницу из этого издания.

Внешний вид Хомякова соответствовал его славянофильским устремлениям: он носил бороду и одевался в старинное русское платье.

Главным философским трудом Хомякова, работе над которым он посвятил последние двадцать лет своей жизни, была книга «Мысли по вопросам всеобщей истории». Как-то раз Гоголь, мельком увидевший имя Семирамиды в рукописи, пустил слух, что труд якобы посвящен Семирамиде. С тех пор друзья Хомякова стали в шутку называть его книгу «Семирамидой».

Хомяков критически относился к тем рационально-логическим схемам познания, к которым, на его взгляд, пришла европейская философия. Он оспаривал теорию познания Гегеля, который считал, что логически правильно сформулированное понятие в голове человека раскрывает связи познаваемой им реальности. Понятие, полагал Хомяков, не может вместить в себя всю реальность – оно слишком ограниченно для этого. Поэтому перед человеком остается проблема познания жизненной реальности, то есть познания мира во всей его духовной и материальной целостности.

В связи с этим Хомяков ввел понятие живого знания, которое приобретается человеком лишь при условии выхода за пределы самого себя. Естественно, речь идет не о физическом, а о духовном «выходе», при котором человек может почувствовать духовное, мистическое единство с природой, с другими людьми – со всем мирозданием. Эту проблему Хомяков рассматривал исключительно в русле христианской веры. Мир и человек созданы Богом, созданы Божественной любовью, следовательно и «выйти за себя», достичь духовного единения с миром человек может только на основе нравственной силы искренней любви. Даже в процессе познания вещей необходимо прежде всего помнить главный завет Христа: Любите друг друга. Только это, считал Хомяков, может дать возможность нашему сознанию «проникать внутрь вещей», непосредственно познавать «вещь в себе» в ее живом непрерывном существовании. Хомяков говорил, что живое знание так отличается от знания отвлеченного, как действительное ощущение света зрячим отличается от знания законов света слепорожденным. Впрочем, он не отвергал напрочь рассудочного познания: «Бесконечное богатство данных, приобретаемых ясновидением веры, должно анализироваться рассудком.»

На основе учения о живом знании Хомяков создал свою знаменитую теорию соборности. Человек – ограниченное существо, неспособное познать истину во всей ее полноте и бесконечности. Эта истина явлена лишь Богу, который впервые дал знать о ней человеку через воплощение Бога-Сына в богочеловека Иисуса Христа, несущего в себе «всю полноту божественной правдивости». Христос, считал Хомяков, с одной стороны, помог человеку осознать свою греховность, а с другой – дал человеку надежду на возможность его единения с Богом, который «объединяет себя с каждым, кто его не отвергает, кто прибегает к его помощи и любит его правду». Эта правда заключена Богом в «его теле» – Церкви. Следовательно, сделал вывод Хомяков, людям, которые хотят постичь всю полноту веры и разумения, необходимо объединиться в едином духовном организме – Церкви.

Это объединение должно быть не формальным, не физическим, не социальным и, тем более, не на основе принуждения – только духовным, только на основе любви: «В делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть». Основной принцип церкви как живого духовного организма Хомяков полагал не в повиновении внешней, в том числе и государственной, власти, а в соборности. Под соборностью философ подразумевал свободное духовное объединение всех членов церкви «в деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности». «Христианство, – писал Хомяков, – есть не что иное, как свобода во Христе».

В отличие от западника Чаадаева, славянофил Хомяков считал, что России определенно повезло в том, что она приняла христианство от Византии, ибо там, по его мнению, оно сохранилось в «чистоте и целостности» свободным от «одностороннего рационализма». Хомяков всячески превозносил смиренность русского народа, его набожность и стремление к идеалам святости, а так же его общинность. Славянофилы вообще считали, что общинная жизнь Древней Руси представляла собой воплощение принципа соборности. Одновременно Хомяков выступал с резкой критикой рабства и крепостничества, а так же против любого притеснения по национальному принципу. Пусть каждая народность живет мирно и развивается самобытно, считал Хомяков.

Философские труды Хомякова практически не издавались в России при его жизни. Ему не удалось увидеть отмену крепостного права: он умер от холеры 23 сентября 1860 года, не дожив до величайшего события в истории России всего нескольких месяцев.