Глава 580. Неожиданное предложение 11 страница

Почти одновременно с грохотом выстрела луч света вонзился Дун Молэю в правое плечо, и его оторванная рука упала на землю.

«Что это за оружие? Что за страшная сила таится в нем?» Обычно усиленное тело Дун Молэя было способно выдерживать попадания безо всякого для себя вреда, в этот же раз ему неожиданно сразу оторвало руку. И все это породило в нем чувство смертельной опасности.

Решение Юэ Чжуна оправдало себя, и, остановив нападение Дун Молэя, Юэ Чжун снова начал выцеливать его из ствола винтовки.

Дун Молэй тут же применил навык «Обращение в оборотня» 2-го ранга, в мгновенье ока превратившись в гиганта свыше двух метров роста с телом, которое, казалось, состояло лишь из одних мускулов.

Превратившись в оборотня, Дун Молэй изо всех сил напряг мускулы ног и прыгнул как можно дальше со скоростью в 26 раз большей, чем у обычного человека, бросив на прощанье только одно слово:

– Уходим!

Юэ Чжун хоть и не столь проворный, но, будучи тоже способным развивать скорость в более чем 20 раз, прицелился и нажал на спусковой крючок электромагнитной винтовки.

Но снаряд, оставляя за собой след из ионизированных части, достиг святого всадника с огромным боевым молотом и превратил его в ошметки плоти.

Все видевшие это святые всадники побледнели. Кроме того, их командир сбежал, а в их сердцах не осталось ни капли боевого духа. Они тут же развернулись и рассеялись во всех направлениях.

Выхватив Стингер левой рукой, Юэ Чжун выстрелил всю обойму, разнеся тем самым головы 6 нерасторопных священных всадников, и тут же использовал «Искусство Страха», нацелив его на женщину с роскошной фигурой в кожаной броне, что билась с Сюн Циньчжэнем.

Тут же ее разум затопили бесконечные ужасающие картины, заставив прекрасного Эвольвера от страха потерять сознание.

–

–

–

–

(Оригинальное название главы – Победа над всадниками Золотого Волка)

Глава 613

Глава 613. Настоящий Айсинь Цзюэло!

Амамия Сакура возглавила всех, кто недавно присоединился к Юэ Чжуну, и повела в бой, лично убив уже 15 всадников Золотого Волка.

Юэ Чжун извлек из кольца хранения тяжелый пулемет и открыл огонь по всадникам Золотого Волка.

Для тех всадников-уйгуров, что пытались пробиться в Тяньму сквозь огонь из укреплений, атака Юэ Чжуна и глав десяти банд уничтожила последние остатки боевого духа, и их ряды дрогнули.

– Отступаем!

– …

Дун Молэй, видя, что штурм не удался, приказал отступить. Услышав приказ, всадники Золотого Волка пришли в замешательство и отступили, теряя при этом множество бойцов.

Юэ Чжун сразу же приказал Симэнь Ле, чтобы тот организовал сбор оружия, выброшенного убегавшими уйгурами, и начал восстановление разрушенных укреплений города.

Хоть всадники Золотого Волка и отошли на несколько километров от Тяньму, но не стали доходить до главного лагеря Тюркской Империи.

– Что случилось, Дун Молэй? – спросил того Цин Ни, глядя на состояние старшего командира.

В результате неудачного штурма Тяньму они заплатили жизнями семисот Золотых Всадников. При мысли о таких потерях элитных солдат сердце Цзи Ни наполнялось страхом.

Эти бойцы были основой боевой мощи Тюркской Империи. Одновременная потеря стольких всадников была чувствительным ударом для Тюркской Империи. И Цин Ни страшился, что за то, что он не взял город и потерял стольких людей, его казнит император по возвращении в город.

Тяжело посмотрев на Цзи Ни, Дун Молэй прорычал:

– Заглохни, ублюдок, что получил расположение вышестоящих благодаря наложницам! Наши всадники и так не очень способны в захвате городов, так ты еще хочешь, чтобы мы продолжали штурм, несмотря на потери?

Если бы не Юэ Чжун, то в том первом штурме, благодаря разобщенности главарей десяти банд, Тяньму, наверно, уже был захвачен.

Теперь же он вымещал гнев и злость от неудачного штурма, обвиняя Цзи Ни, что неудавшаяся атака целиком его вина.

В глазах Цзи Ни вспыхнул гнев, но он только молча склонил голову. Сам он был полукровкой, в жилах его текла кровь китайцев и уйгуров, что до апокалипсиса это никого сильно не волновало. Но в Тюркской Империи чистота крови была очень важна, и потому Цзи Ни с его наполовину китайской наследственностью был бы отверженным, если бы не его выдающийся ум и хитрость. Он смог угодить Уэру То, доставив ему несколько очень красивых женщин, благодаря чему смог занять нынешний пост.

Несмотря на его должность, остальные уйгуры смотрели на него свысока, про себя называя его ублюдком. Только в присутствии Уэра То они чуть смягчали тон в его отношении.

В глазах Дун Молэя блеснула ярость, и он заявил:

– Сейчас нам Тяньму не взять. Временно отступим и пока захватим городок Ячжэнь.

Цзи Ни тут же взволнованно произнес:

– Ячжэнь! Да он ведь маньчжурский! Маньчжуры во всяком случае предпримут ответные действия!

С яростью во взгляде посмотрев на него, Дун Молэй ответил:

– Кто такие маньчжуры? Никто, если сравнивать с нашей Великой Тюркской Империей. Они просто личинки, от которых надо избавиться. Я старший по званию командир, а ты, Цзи Ни, осмелишься ослушаться меня?

От больших потерь Дун Молэй был полон гнева. Гнева, что он жаждал излить в резне, и заодно поднять настроение своим всадникам. Для тех, кого режут, это катастрофа, для режущих же очень неплохое развлечение, поднимающее им настроение.

В войнах множество военачальников позволяли своим подчиненным убивать людей других национальностей для поднятия их настроения. Даже так называемые демократическое и цивилизованное США во время войны во Вьетнаме расчетливо и методично уничтожало гражданских вьетнамцев.

В это время к ним подскакал один из старших офицеров и доложил:

– Генерал, плохие новости! К нам сзади приближаются войска в сопровождении бронетехники!

– Что! – и Дун Молэй, и Цзи Ни побледнели. Только недавно уйгуры потерпели поражение, потеряв 700 человек убитыми, и их боевой дух был достаточно низок. Несомненно, эти приближающиеся войска ничего хорошего для них означать не могли.

– Кто они? – спросил Цзи Ни.

– Они идут под знаменами маньчжуров, – ответил офицер.

В десяти километрах от лагеря уйгуров двигались войска в количестве 30 БМП, 8 танков, 40 джипов с пулеметами, 10 артиллерийских самоходных установок 122 миллиметра и механизированного пехотного подразделения из 1000 мотоциклов.

Кроме этих механизированных подразделений, присутствовал кавалерийский корпус на 4 тысячах лошадей смешанного состава, в нем были как обычные, так и черно-чешуйчатые лошади. Вдобавок к кавалерии еще три тысячи пехоты своим ходом направлялись к месту расположения уйгуров, стремясь их окружить. У всадников Золотого Волка не оставалось безопасных путей отхода.

В центре этой армии одетый в мантию императора и носящий императорскую корону стоял высокий человек среднего возраста с обветренным лицом, видавшим многие лишения. В глазах у него промелькнула улыбка.

«А эти китайцы кое-что умеют, раз смогли отбиться от Дун Молэя».

Красивый мужчина среднего возраста уважительно произнес, обращаясь к императору:

– Ваше Величество, за исключением внушающей страх мощи, Дун Молэй – просто заурядный неотесанный невежда, добивавшийся побед только грубой силой.

– Сейчас он попытался захватить город внезапной атакой, не обращая внимание на сложности атаки города кавалерией и преимущество в численности у обороняющихся. Что было довольно неожиданно для этого ничтожного раба, он смог достаточно быстро отступить, когда его атаку отразили.

Мужчиной в императорской мантии был маньчжурский император Сюань Чжэнь. Мужчина же, обратившийся к нему, был его правой рукой, его придворным стратегом – Шан Миндэ.

С горящими глазами Сюань Чжэнь лихорадочно произнес:

– Если нам удастся уничтожить этого Дон Молэйя, мы, маньчжуры, станем вторыми по влиянию в степях. А после захвата территорий уйгуров и вовсе первыми. Мысли об объединения нации уже больше не пустые мечты! Ха!

В слабо заселенных степях выживших было больше, чем в иных регионах. И если собрать всех выживших, то получится создать крайне могущественную силу.

– Ваше Величество! Вы прозреваете столь далекое грядущее, что совершенно недоступно для этого ничтожного раба, – Шан Миндэ начал льстить императору.

– Но тут не получится отделаться малой кровью, подчинив себе уйгуров, мы тоже понесем немалые потери. Не воспользуется ли Монгольский хан нашей временной слабостью?

В глазах Сюань Чжэня вспыхнула холодная уверенность.

– Хан? Хм. У меня есть кое-что и для него. Миндэ!

Немедленно Шан Миндэ упал на колени и, опустив глаза на землю, ответил:

– Я внемлю, Ваше Величество!

Бросив на него величественный взгляд, Сюань Чжэнь продолжил:

– После уничтожения Дун Молэя отправляйся в Тяньму и постарайся привлечь местные силы на мою сторону. Если они готовы присоединиться к моим войскам, то я признаю их маньчжурами и позволю им занимать командные посты в моем войске.

До апокалипсиса Сюань Чжэнь был обычным маньчжурским сезонным работником-мигрантом и, конечно же, не являлся потомком Айсинь Цзюэло, как он себя величал. Просто в детстве ему очень нравились виденные по телевизору сериалы про императоров династии Цинь, которых обожествляли их поданные.

После апокалипсиса и становления Эвольвером Сюань Чжэнь основал Маньчжурскую Империю.

Он возродил порядки, бытовавшие при династии Цин, но также не отказывался и от некоторых современных обычаев, что породило очень запутанную смесь новой и старой культуры.

Но, несмотря на это, Сюань Чжэнь считал, что маньчжуры – раса, превосходящая всех остальных, и при встрече с талантливыми людьми иных народов для привлечения их на свою сторону даровал им право называться маньчжурами.

Нести службу у Сюань Чжэня было намного выгоднее, чем у многих других главарей, и потому немало сильных прибывало к его двору и добровольно становились его подчиненными. Видя, как хозяева Тяньму смогли отбиться от Дун Молэя, он, естественно, захотел принять их к себе на службу.

– Да! Ничтожный повинуется! – Все так же находясь на коленях, Шан Миндэ простер вперед тело и коснулся лбом земли, исполнив полный придворный поклон.

С течением времени маньчжурские войска все ближе и ближе подходили к всадникам Золотого Волка.

Чем ближе была армия, тем больше тревоги было видно в глазах Цин Ни.

– Что же делать?

Глаза Дун Молэя вспыхнули первобытной яростью:

– Прорыв! Внимание! Все слушайте меня и делайте, как я приказываю! Прорыв! Только заплатив кровью, мы сможем живыми добраться домой! Убивать! Убивать! Убивать!

– Убивать!

– Да, убьем их!

Заведенные Дун Молэем всадники заревели полными жажды убийства голосами.

– За мной! – И Дун Молэй на черно-чешуйчатом коне поскакал навстречу приближающимся маньчжурским войскам, увлекая за собой 3 тысячи всадников.

Хоть Дун Молэй и был вспыльчив и азартен, но дураком он не был, и потому удар уйгурской кавалерии он направил на слабейшую часть маньчжурского войска – пехоту.

30 БМП, 8 танков, 40 БТР, 10 самоходных 122-миллиметровых артиллерийских установок открыли шквальный огонь по несущимся всадникам под знаменами Золотого Волка. Прямое попадание снаряда во всадника разметывало его на куски.

Большинство всадников-уйгуров были на черно-чешуйчатых лошадях, которые на короткое время могли развить скорость, сравнимую с гоночным автомобилем, и потому в мгновение ока уйгуры под предводительством Дун Молэя достигли и врезались прямиком в пехотное построение маньчжуров.

Глава 614

Глава 614. Пиррова победа

Хоть Дун Молэй и лишился руки, но у него оставалась еще вторая. Все так же яростно, как и во многих битвах до этого, он продолжал размахивать своей трехметровой дубиной, усыпанной волчьими зубами, с каждым ударом превращая еще одного пехотинца маньчжурского войска в мясной паштет.

Большинство из этих пехотинцев не проходили никакой военной подготовки, а вооружены они были в основном деревянными копьями. Поэтому, когда на них налетали всадники Золотого Волка, они часто сбрасывали шлемы – единственную бронированную часть их обмундирования – и бежали куда глаза глядят.

Бах! Бах!

Гремели постоянно самоходные артиллерийские 122-миллиметровые установки, посылая снаряды в гущу вражеских всадников. При каждом взрыве снаряда гибло множество уйгуров. Этот непрекращающийся обстрел накрывал и пехотные порядки, так же губя множество пехоты.

Когда Дун Молэй начал рвать пехоту, этим воспользовались 1000 мотоциклистов, вооруженных ручным огнестрелом, и, зайдя во фланг уйгурам, открыли по ним огонь.

3 тысячи пехоты были ничем иным, как насильно рекрутируемыми Сюань Чжэнем в свою армию китайцами и прочими национальными меньшинствами, и по сути своей ничем особо не отличались от рабов.

Маньчжурский император использовал их для привлечения внимания Дун Молэя, чтобы всадники Золотого Волка растратили свои силы и энергию на их атаку.

Дун Молэй легко опрокинул боевой строй этих 3 тысяч пехотинцев, но в это время с обоих флангов заходила настоящая элита маньчжурского войска.

Все ближе и ближе к обеим флангам 3 тысяч всадников Золотого Волка становились 4 тысячи армии Восьми Штандартов, готовясь нанести сокрушительный удар по уйгурам с боков.

Большинство всадников армии Восьми Штандартов были вооружены большими пехотными противокавалерийскими саблями Чжаньмадао . Вооружились они так для того, чтобы не позволить ускользнуть всадникам Золотого Волка – полностью лишить их этой возможности.

Уничтожить же всадников Тюркской Империи должна была 1000 мотоциклистов и бронетехника.

Под их огнем всадники Золотого Волка постоянно слетали наземь, а в воздухе висели нескончаемые жалобные крики и стенания.

– За мной! – заорал с ало-красными глазами Дун Молэй и приказал оставшимся 80 святым всадникам нанести удар по еще остававшимся в боевых порядках пехотинцам, но не с той целью, чтобы побольше убить их, а для того, чтобы пробить дорогу всей массе уйгур на простор.

– Убивать! – взревел Тун Цзяго – командир всей маньчжурской кавалерии, и его всадники, перехватив поудобнее большие сабли, начали наносить удары по проносившимся мимо них 1800 уйгурским всадникам, оставшихся в живых.

Маньчжуры и уйгуры – два народа, обладавшие лучшей кавалерией в степях, – сошлись сейчас в самой жестокой и варварской мясорубке. Всадники Золотого Волка во многом превосходили маньчжурскую кавалерию, доказав это во многих стычках от Синьцзяна до Монголии.

Но сейчас они были в невыгодном положении. Сначала они понесли тяжелые потери при штурме Тяньму и последующему отходу от города, а после, сильно устав, подверглись обстрелу маньчжурских танков и самоходных установок.

Атака моторизированной пехоты нанесла им тяжелые потери, и сейчас, вынужденные прорубаться сквозь солдат-рабов, их боевой дух и энергия почти истощились. Поэтому множество всадников Золотого Волка пали жертвами атак маньчжурской кавалерии.

Тем временем яростный Дун Молэй рвался вперед, и его трехметровая дубина металась у него в руке вперед-назад, оставляя за собой след, схожий на то, как будто бы здесь проехала гигантская мясорубка.

Никто из всадников армии Восьми Штандартов не выживал после единственного удара его дубиной. Те 80 святых всадников, что он бросил вперед для прорыва дороги остальным уйгурам, тоже нанесли тяжелые потери маньчжурской кавалерии.

– Дун Молэй, отправляйся в ад! – взревел Тун Цзяго и, увидев внезапно Дун Молэя и держа огромную изогнутую полумесяцем саблю, стал пробиваться навстречу к нему, намереваясь вступить в схватку.

Тун Цзяго, как командир всей маньчжурской кавалерии, не мог не быть Эвольвером с огромной силой.

Когда Дун Молэй услышал: «Отправляйся в ад!» – и к нему подобрался поближе Тун Цзяго, он только еще кровожадней усмехнулся и запустил «Неудержимый выпад», увеличивающий его скорость.

С гулом понеслась сквозь воздух гигантская дубина к голове Тун Цзяго. Командир маньчжурской кавалерии вскинул свою саблю, собираясь блокировать удар и…

Бенг!

Со звуком громкого удара и Тун Цзяго, и черно-чешуйчатая лошадь, на которой он ехал, – все превратилось в мешанину из мяса и крови под ударом огромной дубины.

– Генерал Тун убит!

– Генерал Тун убит! Что делать? Как нам сейчас стоит поступить?

Смерть Тун Цзяго, командира конницы армии Восьми Штандартов, последовавшая от одного удара Дун Молэя, привела его подчиненных в полное замешательство.

Боевой же дух всадников Золотого Волка, наоборот, резко подскочил вверх. Рассыпая удары направо и налево, они разогнали перекрывших им путь кавалеристов армии Восьми Штандартов. И оставшиеся 800 уйгуров прорвались из окружения и помчались вдаль, тогда как кавалерия маньчжуров не решалась их преследовать.

Хоть Дун Молэй и людожор по своей сути, но не дурак. Он, понимая, что у маньчжуров здесь полно как брони, так и высокоуровневых Эвольверов, и осознавая, что ему уже не убежать, решил биться насмерть, а пока та не наступит, убить как можно больше маньчжуров.

Окруженный рядами стражи, Сюань Чжэнь поглядел, как Дун Молэй ведет свои восемь сотен в атаку на сжимающиеся вокруг него боевые порядки маньчжурских войск и, сжав челюсти, решил: «Дун Молэй, я точно тебя прикончу!»

На это сражение Сюань Чжэнь собрал всех элитных воинов Манчжурии. Они уже убили больше 2-ух тысяч уйгуров, хоть и сами понесли серьезные потери: из 3-ех тысяч солдат-рабов, разогнанных и убитых, удалось собрать меньше 1000. Среди кавалеристов маньчжурского войска погибло больше 1000 человек, и среди них были Тун Цзяго и множество других высокоуровневых Эвольверов.

Прорыв всадников Золотого Волка через армию в 10 тысяч человек, из которой по пути было рассеяно и дезорганизовано два рода войск, с потерей из 3-ех тысяч только 2-ух говорил о ужасающей боевой эффективности, с которой Дун Молэй командовал. Поменяйся они местами, и маньчжуры при попытке прорыва тут же были бы полностью истреблены.

С убийственным холодом в голосе Сюань Чжэнь произнес:

– Шан Миндэ, повелеваю тебе, как моему переговорщику, отправится в Тяньму и сообщить им, что если они присоединятся ко мне, то я удостою их почестями и богатством, влиянием и мощью, а также прекрасными женщинами. Если же откажутся, то я немедля атакую город всей мощью моей армии, и ничего живого в нем не останется!

Шан Миндэ с холодным сердцем снова опустился на колени и, исполнив полный земной поклон, ответил:

– Ничтожный понимает!

Скоро, держа белый флаг, Шан Миндэ вошел в Тяньму.

Войдя в город Шан Миндэ встретился с Юэ Чжуном и шестью главарями, так как четыре других были убиты Дун Молэем.

Шан Миндэ обвел их взглядом и, будучи на вид исполненный просто невероятной заносчивости, спросил:

– Я Шан Миндэ, министр церемоний императора Манчжурии, кто из вас главный в городе?

Маньчжуры – одна из трех главных сил степей, а Тяньму – просто место, где собираются всяческие неорганизованный отщепенцы. Естественно, что, ощущая за собой все мощь маньчжурского двора, Шан Миндэ вел себя столь самоуверенно.

Холодно взглянув на него, Юэ Чжун сказал:

– Взять его! Сперва отрубите ему руку. Надеюсь, это научит его этикету в общении!

Ли Гуан махнул двум солдатам, и те потащили Шан Миндэ в сторону.

Шан Миндэ жутко испугался и принялся молить о пощаде, снова и снова повторяя:

– Не желаю! Милости, господин! Милости! Не совершайте непростительного! Не губите посла! Не совершайте непростительного!

Симэнь Ле обратился к Юэ Чжуну:

– Председатель, помедленней. Не стоит совершать непростительных деяний. Может, пощадите его в этот раз?

Ни говоря ни слова, взглядом, в котором был могильный холод, Юэ Чжун посмотрел на Симэнь Ле.

Под этим взглядом Симэнь Ле уже начал жалеть, что он вступился, тело его непроизвольно пробила дрожь, а волосы на теле встали дыбом.

От того, что Юэ Чжун творил на поле боя, у всех видевших это лезли на лоб брови от изумления. Он остался невредимым и смог при этом заставить отступить Дун Молэя. Смог привлечь к своей охране 12 выдающихся мастеров – кстати, двое из них погибли – и эти мастера – его имперская стража – ведь были совсем не сопляки и не уступали по боевой мощи главам 10 крупнейших банд, а многих и превосходили.

Кроме всего этого, он еще находил время и с женщинами позабавится, и заняться делами банд, и с множеством иных забот разобраться, иногда одновременно занимаясь шестью-семью проблемами сразу. Непохож он был и на просто сильного одиночку-охотника за зверьми-мутантами из ниоткуда.

К тому же Ли Гуан взял под свое командование многих одиночек, и теперь Юэ Чжун и вправду был достоин титула главы Китайского Союза. У него не только хватало подчиненных, но и он сам обладал необходимой для этого силой. Также он жесток и беспощаден, убивает, не поведя и глазом, и не боится принимать крутых решений. А сейчас он уставился таким ужасным взглядом…

Симэнь Ле прямо-таки ожидал что, вот-вот раздастся звук выстрела, и он мертвым свалится на землю.

Не меняя выражения лица, Юэ Чжун сказал Шан Миндэ:

– Хорошо, уважу брата Симэнь. Шан Миндэ, раз ты посланник от государя Маньчжурии, тогда преклони колени и только тогда говори, если же не хочешь вставать на них, то я могу тебе с этим помочь!

Юэ Чжун не собирался убивать Шан Миндэ, просто он хотел сбить с него спесь, дабы он вел себя в соответствии со своей натурой предателя, перебежавшего к маньчжурам, а не строил из себя не весть что.

После всего случившегося, лишившись всей до капли надменности, Шан Миндэ, дрожа всем тело, пал на колени и произнес:

– Айсинь Цзюэло Великой Манчжурии, Его Величество Сюань Чжэнь, предлагает вам сдачу. Коли вы добровольно сдадитесь, то каждый из вас милостью Его Величества станет маньчжуром. Вам будет дарован свой личный стяг, и в будущем вы сможете наслаждаться бесконечными почестями и богатством, а также будете вознаграждены прекрасными женщинами. Ежели вы отвергните предложение моего господина, то по его приказу армия из 10 тысяч человек начнет атаку, после чего в городе Тяньму не останется ничего живого.

После того как они выслушали Шан Миндэ, многие из присутствующих побледнели. Армия Маньчжурии насчитывала 10 тысяч человек – больше, чем все население Тяньму. У них также были танки, самоходная артиллерия и многое другое. Без сомнений, шансы на успех, если они решатся на сопротивление, крайне низки. Поэтому слова Шан Миндэ вызвали отклик в сердцах шести выживших главарей и их приближенных.

Причиной, по которой эти шесть банд создали Китайский Союз, была попытка избежать порабощения какой-нибудь из 3 главных сил в степи. Теперь же Маньчжурия сама была готова принять их и обеспечить им высокие командные посты и богатое содержание как припасами, так и прекрасными женщинами.

С холодной вспышкой во взгляде Юэ Чжун направил Стингер на голову Шан Миндэ и нажал на спусковой крючок.

Бах!

Голова Шан Миндэ взорвалась, подобно арбузу, и безголовое тело рухнуло на землю. Шан Миндэ и предположить не мог, что Юэ Чжун решит убить его, не сказав и слова.

– Председатель!

– Председатель, что вы наделали?

Всполошились, лица главарей шести банд сильно побледнели. Слишком быстро все произошло, они даже сказать ничего не успели, только и смогли издать какие-то невнятные звуки, когда было уже поздно.

Холодным голосом Юэ Чжун ответил:

– Сейчас я убил посла Маньчжурии, и теперь вы, наверное, в сердцах ненавидите меня. Но я вынужден был так поступить из-за действий маньчжуров, дабы у вас не было возможности сдаться. Они, непременно, теперь атакуют город с намерением не оставить в нем ни единого выжившего. И теперь, для того чтобы выжить, вы будете мне оказывать чистосердечную помощь. Симэнь Ле, сообщи населению города, что я убил посла Маньчжурии, и теперь, после того как они возьмут город, все население будет истреблено. И тут же немедленно организуй их на восстановление укреплений. Остальные пусть пока отдыхают в ожидании приказов. Без сомнений, нас вскоре ожидает тяжелая битва.

Голосом, полным горечи, Симэнь Ле ответил:

– Да, председатель!

Теперь, когда Юэ Чжун отобрал малейший шанс на выживание у каждого находившегося в городе, если Тяньму будет взят, то главарь ли могущественной банды или последний охотник-одиночка из степей – каждый из них должен теперь оказать отчаянное сопротивление, если надеется сохранить в дальнейшем жизнь.

Потрясенные новостями, что сообщил им Симэнь Ле, ошарашенные выжившие начали строить на улицах города всевозможные препятствия и баррикады.

Ничейный бесполезный транспорт, кровати, телевизоры, мешки с песком и всяческий тому подобный хлам доставлялся к месту предполагаемой атаки, служа в качестве строительного материала для укрытий.

Пока все суетливо мастерили баррикады и укрытия глава Розовой Банды Чжао Ли обратилась к Юэ Чжуну:

– Председатель, в моей банде есть женщины умелые в обустройстве ловушек. Надеюсь, вы сможете выделить нам людей в помощь для их постройки?

Только из-за отчаянного положения, в котором все они теперь оказались, главарь Розовой Банды предложила свою помощь. Если город будет захвачен, то взятые в плен женщины из её банды погибнут унизительной и ужасной смертью.

Юэ Чжун приказал Симэнь Ле:

– Хорошо, Симэнь Ле, направь тысячу человек на помощь Чжао Ли.

Кивнув, тот быстро собрал тысячу человек ей в помощь.

Основатель Секты Небесной Магии Фэй Ту тоже обратился к Юэ Чжуну:

– Председатель, наши люди могут сделать простые противопехотные мины, выделите нам 200 человек.

– Симэнь Ле, вышли им в помощь 300 человек.

По приказу Юэ Чжуна Симэнь Ле выделил людей для производства мин и их дальнейшей установки у входа в Тяньму.

Каждый в меру своих способностей стремился получше укрепить город.

«Что случилось, почему этот сучий сын Шан Миндэ все еще не вернулся?» Прождав час, Сюань Чжэнь нахмурил брови, и в сердце у него появилось недоброе предчувствие. «Или его пытаются подкупить городские, и он сейчас развлекается с их женщинами?» Поколебавшись секунду, он позвал еще одного китайца у себя на службе и приказал:

– Гэн Дачжун, отправляйся в Тяньму как мой посланник и разузнай, что там делает этот сукин сын Шан Миндэ!

– Ничтожный повинуется! – Гэн Дачжун пал ниц на колени и, отбив Сюань Чжэню земной поклон, отправился в Тяньму.

Ведя себя очень вежливо, солдаты Тяньму проводили Гэн Дачжуна к Юэ Чжуну.

-

-

-

-

-

(Оригинальное название главы – Пиррова победа армии Маньчжурии)

Глава 615

Глава 615. Гэн Дачжун!

Юэ Чжун холодно посмотрел на Гэн Дачжуна и сказал:

– Я лично прострелил голову твоему предшественнику. Что ты предпочитаешь – жизнь ли смерть?

Гэн Дачжуна кинуло в холодный пот, он тут же упал на колени перед Юэ Чжуном и стал повторять:

– Этот ничтожный предпочитает жизнь! Этот ничтожный умоляет вышестоящего позволить ничтожному жить! – Гэн Дачжун не отличался особой крепостью характера, да и какой еще тип людей мог добровольно согнуть спину перед Сюань Чжэнем ради того, чтобы мягко спать и вкусно есть. Достаточно было одной угрозы от Юэ Чжуна, и Гэн Дачжун стал покорным и послушным.

Юэ Чжун сказал:

– Мне нужно время. Есть ли какой-нибудь способ задержать начало атаки на Тяньму?

В это время все население города строило всевозможные укрепления, чтобы затруднить атаку маньчжурских войск. Каждая выигранная ими минута на постройку укреплений впоследствии бы обернулась большими потерями для маньчжур.

Обливаясь холодным потом и стоя с колотящимся сердцем, Гэн Дачжун изо всех сил напрягал мозги, пытаясь придумать способ. Он знал, что от его ответа зависело, повторит ли он судьбу своего предшественника, получившего пулю в голову.

На лице Гэн Дачжуна возникла радостная улыбка, и он сказал Юэ Чжуну:

– Господин, отправьте меня обратно к Сюань Чжэню с посланием, что согласны сдаться и вам просто нужно время для того, чтобы собрать свои вещи. Попросите выделить два часа, учитывая нынешнюю ситуацию, он без сомнения не откажет вам. Но не больше двух часов, запас его терпеливости весьма ограничен, просить больше – очень рискованно.

Юэ Чжун с холодом в голосе произнес:

– Хорошо, я отпущу тебе обратно, но сначала я встрою в твое тело дистанционно управляемую бомбу. Если Сюань Чжэнь атакует нас в течение двух часов, тебя разорвет на куски от приведенного мной в действие заряда. Заминируйте его.

Тут же двое бойцов схватили Гэн Дачжуна, чтобы не дергался, а другой солдат взмахом клинка взрезал ему бедро и вставил внутрь дистанционно управляемый взрывной заряд размером с палец взрослого человека.

Энхансер сразу же прижег рану зеленым лучом, скрывая следы операции.

Гэн Дачжун жутко побледнел, но сдержал боль и не произнес ни звука перед этим восседающим на троне человеком, что на этом самом месте так безжалостно расправился с Шан Миндэ.

Под воздействием навыка лечения, рана на бедре стала зарастать, и дистанционно управляемый заряд скрылся в плоти Гэн Дачжуна.

– Я позволю тебе понаблюдать, на что способен такой же заряд, что имплантирован тебе. – Юэ Чжун кинул заряд такого же размера в сторону декоративной альпийской горки и нажал кнопку на пульте.