Когнитивное движение в психологии

«Психология, - писал в своем манифесте бихевиоризма 1913 года Джон Б. Уотсон, - должна полностью изгнать из употребления термин "сознание"». Каждый последователь бихевиоризма должен был исключить любые ссылки на сознание в своих исследованиях и теоретических построениях. В течение многих десятилетий после этого все учебники по психологии говорили о функциях мозга, но отказывались обсуждать какие бы то ни было концепции <души>. Говорили, что психология «потеряла сознание> или <утратила свою душу» навеки.

Неожиданно (или это только так кажется) психология вновь обрела интерес к проблеме сознания. По крайней мере, этот термин все чаще стал употребляться на конференциях и в научных публикациях в журналах.

В 1979 году в журнале «Американский психолог» появилась статья, озаглавленная «Бихевиоризм и душа: призыв (осторожный) вернуться к интроспекции» (Behaviorism and the Mind: A (Limited) Call for a return to Introspection) (Lieberman. 1979). Несколькими месяцами раньше тот же журнал опубликовал статью с еще более простым названием – «Сознание». Ее автор пишет следующее: «После многих десятилетий необдуманного отрицания проблемы сознания она вновь попадает в сферу научного интереса как вполне респектабельная тема исследования» (Natsoulas. 1978. P. 906).

Президент Американской психологической ассоциации в своем ежегодном отчете отметил, что происходит значительное изменение представлений о предмете психологии, и прежде всего это касается возобновления интереса к проблеме сознания. Тот образ природы человека, который имеет перед собой психология, становится все более <гуманис-тичным, нежели механистичным> (McKeachie. 1976. P. 831).

Совершенно очевидно, что если глава Американской психологической ассоциации и престижные научные журналы обсуждают проблему сознания в столь оптимистическом ключе, мы присутствуем при начале очередной научной революции в области психологии. Вскоре пришлось пересмотреть и само определение психологии в учебниках. Если раньше ее определяли как «науку о поведении», то теперь это определение выглядит так: «наука о поведении и психических процессах», или «наука, которая систематическим образом изучает и пытается дать объяснение взаимосвязи между наблюдаемым поведением и ненаблюдаемыми психическими процессами, происходящими внутри организма» (Hilgard, Atkinson & Atkinson. 1975. P. 12; Kagan & Havemann. 1972. P. 9).

У студентов старших классов в колледжах все более популярными становились курсы, посвященные проблеме сознания (Spanos. 1993). В 1987 году среди психологов провели опрос о том, какие события представляются им в современной психологии наиболее удивительными, если оценивать их с позиции 25-летней давности. По мнению респондентов, наиболее удивительным выглядит бурный рост когнитивной психологии (Boneau. 1992).

Таким образом, становится совершенно очевидным, что современная психология ушла далеко за те пределы, которые отвели ей Уотсон и Скиннер. Началось становление новой школы в психологии.

Истоки когнитивной психологии

Как и все подлинные новации в истории психологии, когнитивная психология* не появилась на пустом месте. Ее истоки можно проследить в более ранних концепциях. Некоторые исследователи говорят, что «когнитивная психология одновременно и самая новая, и самая древняя традиция в истории психологии» (Heamshaw. 1987. P. 272). Это означает, что интерес к проблеме сознания присутствовал в психологии со дня ее появления, задолго до того, как она стала наукой. Проблема сознания обсуждается в работах Платона и Аристотеля, равно как и в исследованиях современных представителей эмпирической и ассоциативной школ.

Когда психология оформилась в самостоятельную дисциплину, интерес к проблеме сознания сохранился. Вильгельма Вундта можно считать одним из предтеч когнитивной психологии, поскольку он неоднократно подчеркивал творческий характер сознания. Структурализм и функционализм также имеют дело с сознанием - первый с его элементами, а второй - с функционированием. И лишь бихевиоризм отошел от этой традиции, изгнав тему сознания из области психологии почти на 50 лет.

Возрождение интереса к этой теме (что можно считать формальным началом когнитивной психологии) можно проследить начиная с 50-х годов (а при желании - и с 30-х годов). Представитель бихевиоризма Э. Р. Гатри под конец своей научной карьеры подверг критике механистическую модель психики и утверждал, что поведенческие стимулы далеко не всегда можно свести к совокупности физических факторов. Он высказал смелое для тех лет предположение: для того, чтобы оценить подлинное значение тех или иных стимулов для реагирующего организма, психологи должны описывать их в перцептивных или когнитивных терминах (Guthrie. 1959). Невозможно оперировать с понятием значения в поведенческих терминах, поскольку это психический или когнитивный процесс.

Еще одним предшественником когнитивного движения можно считать радикальный бихевиоризм Э. С. Толмена. Этот исследователь признавал важность рассмотрения когнитивных переменных и в немалой степени способствовал отказу от подхода «стимул-реакция». Толмен также ввел в употребление идею когнитивных карт, отстаивал применимость категории цели по отношению к действиям животных и подчеркивал необходимость использования промежуточных переменных для операционального определения внутренних, ненаблюдаемых состояний.

Философ-позитивист Рудольф Карнап призывал вернуться к методу интроспекции. В 1956 году Карнап писал: «То обстоятельство, что человек осознает состояние своего ума, свое воображение, чувства и т. п., вполне может рассматриваться как своего рода наблюдение, в принципе не отличающееся от любого внешнего наблюдения, а потому его можно считать таким же законным источником научного познания» (цит. по: Koch. 1964, P. 22). Даже сам Перси Бриджмен, известный физик, который ввел в бихевиоризм понятие операциональных определений, позднее отрекся от бихевиоризма и настаивал на необходимости использования интроспекции для придания смысла операциональному анализу.

Гештальт-психология тоже оказала влияние на когнитивное движение, поскольку в центре ее внимания с самого начала стояла «организация, структура, связи, активная роль субъекта, а также важная роль восприятия в процессе научения и запоминания» (Hearst. 1979. P. 32). Гештальт-психология оказала существенную помощь когнитивному движению уже тем, что помогла поддержать хоть видимость интереса к проблеме сознания в период безраздельного господства бихевиоризма в американской психологической мысли.

Еще одним предшественником когнитивной психологии можно считать швейцарского психолога Жана Пиаже (1896-1980), проведшего ряд весьма значительных исследований по детской психологии, но не в терминах психосексуального или психосоциального развития, как это было у Фрейда и Эриксона, а с позиций исследования стадий когнитивного развития ребенка. Уже самые ранние работы Пиаже, которые проводились в 20-е и 30-е годы, оказали значительное воздействие на европейскую психологию. Этот подход не получил столь большого распространения в США, поскольку существенно расходился с господствующей догмой бихевиоризма. Однако акцент, который Пиаже делал именно на когнитивных моментах психического развития ребенка, обратил на себя внимание сторонников когнитивного движения.

Как только когнитивный подход начал распространяться в Америке, значение работ Пиаже сразу стало очевидным. Пиаже оказался первым европейским психологом, получившим от Американской психологической ассоциации награду <За выдающийся вклад в развитие науки>, в 1969 году. Даже то обстоятельство, что работы Пиаже были посвящены преимущественно детской психологии, способствовало дальнейшему расширению спектра применимости когнитивного подхода.

Изменение «духа времени» в физике

Когда мы сталкиваемся со столь значительными изменениями основных научных концепций, следует помнить, что подобные ситуации всегда являются отражением более глубоких преобразований, связанных с изменением самого духа эпохи. Наука, как живой организм, адаптируется к новым требованиям среды. Какие изменения должны были произойти в интеллектуальном климате эпохи, чтобы умерить влияние бихевиоризма и вновь вызвать к жизни когнитивное движение? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нам снова придется обратиться к постоянному лидеру естествознания и всеобщей модели для остальных наук - к физике.

В начале 20-х годов в физике в результате деятельности Альберта Эйнштейна, Нильса Бора, Вернера Гейзенберга и других начал утверждаться новый подход к пониманию сущности объективного мира. Прежняя галилеевско-ньютонианская модель Вселенной, в течение столетий питавшая механистические и редукционистские взгляды на природу человека в психологии от Вундта до Скиннера, - была отвергнута. Новый взгляд на мир подверг пересмотру святая святых классической науки - идею объективности, представление о возможности абсолютного разграничения объекта и субъекта, внешнего мира и наблюдателя.

Физика осознала, что невозможно наблюдать объект, не оказывая на него абсолютно никакого воздействия, никак не меняя его характеристик. Таким образом, возникла задача построения некоего искусственного моста между наблюдателем и объектом, внутренним и внешним миром, миром сознания и миром материи. Центр внимания научного исследователя сместился с абсолютно независимого, допускающего полностью объективное наблюдение мира, на сам процесс наблюдения Вселенной. Современная наука отказывается от роли абсолютно независимого наблюдателя и усваивает роль наблюдателя нового типа - наблюдателя-участника.

Идеал абсолютно объективного знания, стоящий в центре классического естествознания, собственно, всегда считался недостижимым. Новая физика строится на том убеждении, что объективное познание в действительности является познанием субъективным, то есть оно неустранимым образом зависимо от наблюдателя. Эта позиция подозрительно напоминает учение Джорджа Беркли, английского философа XVII века. Он утверждал, что любое знание субъективно, потому что зависит от своего творца и носителя - человека. «Быть - значит быть в восприятии», - это единственное, что мы можем с достоверностью утверждать о мире. Один писатель так охарактеризовал подобную ситуацию: наша картина мира «представляет собой не детальную фотографию внешней реальности, а скорее похожа на живописное полотно - субъективное творение нашего ума и чувств, безусловно, похожее на оригинал, но никогда не являющееся его точной копией» (Matson. 1964. P. 137).

То обстоятельство, что современная физика отошла от идеи абсолютной объективности и признала активную роль субъекта в познавательном процессе, в значительной мере возродило интерес к роли сознательного опыта в получении информации о внешнем мире. Подобная революция в физике, в свою очередь, послужила достаточным поводом для реабилитации сознания в качестве законного предмета психологии. И хотя научная психология еще в течение полувека сопротивлялась новым веяниям, придерживаясь устаревшей модели <объективного познания поведения человека>, все же в конце концов и она вынуждена была откликнуться на веяния «духа времени» и принять новую модель познания, допускающую исследование сознания и когнитивных процессов.

Становление когнитивной психологии

Ретроспективный взгляд на историю становления когнитивной психологии создает впечатление, что этот сдвиг произошел повсеместно и разом, в течение всего лишь нескольких лет. Однако на самом деле процесс преобразований не был. конечно, столь гладок. Этот переход назревал в течение длительного времени, без фанфар и барабанов. «Ни один человек не догадывался о ее существовании до тех пор, пока она не заявила о себе во весь голос сама» (Baars. 1986. P. 141).

В истории часто так бывает, что заметить появление чего-то нового можно лишь задним числом, когда явление уже стоит в полный рост. Когнитивная психология не возникла за одну ночь. Нельзя также приписать ее становление настойчивости какого-то одного исследователя, который, подобно Джону Б. Уотсону, создал новое направление практически в одиночку. Как и функционализм, когнитивная психология не имеет своего отца-основателя, возможно, потому, что ни у кого из исследователей не хватило личных амбиций, чтобы возглавить новое движение самому. Их гораздо в большей степени интересовало дальнейшее продвижение психологического знания.

История называет двух ученых, которые хотя формально и не могут считаться основателями когнитивной психологии, все же, как это мы теперь видим, заложили (один - основав исследовательский центр, а другой - выпустив книгу) фундамент нового движения. Их деятельность - вехи на пути становления когнитивной психологии. Это Джордж Миллер и Ульрик Найссер. И вновь мы видим, как личные факторы сказываются на развитии нового направления психологической мысли.

Джордж Миллер (1920-)

Джордж Миллер начал свою научную карьеру с изучения английской филологии и лингвистики в университете штата Алабама. Магистерский диплом он получил в 1941 году также в области лингвистики. Однако, еще будучи студентом, он заинтересовался психологией. Однажды ему поручили провести вводные занятия по психологии в 16 студенческих группах - причем прежде он никогда всерьез психологией не занимался. Позже он рассказывал, что, повторив один и тот же материал 16 раз в течение одной недели, он по-настоящему поверил в себя.

В дальнейшем он работал в Гарвардском университете в психо-акустической лаборатории, занимаясь проблемами речевой коммуникации, где получил свою докторскую степень. Он полностью погрузился в изучение проблем психолингвистики и в 1951 году опубликовал книгу под названием «Язык и общение» (Language and Communication). В этот период творчества Миллер придерживался бихевиористских позиций, отмечая впоследствии, что, собственно, выбор был невелик, поскольку во всех университетах и профессиональных организациях ведущая роль принадлежала бихевиористам,

Власть, почести, авторитет, учебники, деньги, - все в психологии принадлежало представителям бихевиористс-кой школы... Никто всерьез не мог помышлять о противостоянии. Вы бы просто не смогли найти никакой работы. (Миллер, цит. по: Baars. 1986. P. 203.)

В середине 50-х годов он увлекся использованием статистических методов в изучении процесса научения, теорией информации и компьютерным моделированием процесса мышления. В этот период он приходит к выводу, что бихевиоризм, как он выразился, <выдыхается>. Сходство между деятельностью мышления и компьютерными операциями настолько потрясло Миллера, что его интересы стали смещаться в сторону более когнитивно ориентированной психологии. Как раз в то же самое время у него образовалась аллергия на шерсть животных и их выделения, что означало, что он не может больше работать с лабораторными мышами. Он мог теперь работать только с человеком - большой недостаток в мире, где правят бихевиористы.

Переходу на позиции когнитивной психологии также способствовал бунтарский дух Миллера, столь свойственный представителям нового поколения психологов. Они были готовы восстать против всего, чему их учили в университете, ради создания нового подхода, ставящего в центр внимания не поведение, а процесс познания.

Центр когнитивных исследований

Вместе со своим коллегой Джеромом Брунером (1915-) он создает при Гарвардском университете исследовательский центр по изучению процессов мышления. Миллер обратился к университетскому начальству с просьбой о выделении помещения, и в 1960 году такое помещение было предоставлено. Это был дом, в котором когда-то жил сам Вильям Джемс. Вполне подходящее место для нового центра, особенно если припомнить, как Джемс в своих «Принципах...» охарактеризовал природу человеческой психики.

Выбор подходящего названия для нового начинания также был делом не тривиальным. Связь с Гарвардским университетом давала большие потенциальные возможности: к примеру, возможность создать новое направление в психологии. Миллер и Брунер выбрали для обозначения предмета своих исследований термин «когнитивная». Именно так они и назвали новый исследовательский центр - Центр когнитивных исследований.

Выбирая термин «когнитивна»>, мы сознательно противопоставляли себя бихевиоризму. Поначалу мы хотели использовать нечто связанное с «ментальностью». Но «ментальная психология» - это звучало уж слишком нелепо. «Психология здравого смысла» отсылала бы нас к области антропологических исследований, а «народная психология» слишком уж похоже на вундтовскую социальную психологию. Какой термин выбрали бы вы? Мы остановились на термине «когнитивная психологи». (Miller, цит. по: Baars. 1986. P. 210.)

Молодые люди впоследствии вспоминали, что ни один человек в центре не мог внятно объяснить, что же все-таки означает слово <когнитивная> и что из всего этого следует. Собственно, «центр и не создавался для чего-то конкретного, скорее против. В этом "против" и была вся суть» (Norman & Levelt. 1988. P. 101).

Это уже был не бихевиоризм. Новая позиция выходила далеко за рамки господствующей догмы, «истеблишмента». Создавая центр, его основатели стремились выразить только одно - насколько далеки они от бихевиоризма. Как мы уже видели раньше, каждое новое течение начинает с того, что отделяет себя от предшествующих концепций. Подобное различение - необходимый этап развития, вслед за которым должен следовать ответ на вопрос «Кто мы?» и «Куда идем?»

Несмотря на весь революционный дух когнитивной психологии, Миллер все же не считал это настоящей научной революцией. Он пользовался термином «органический рост» - изменение посредством медленного роста или накопления. Он считал, что развитие идет преимущественно эволюционным, а не революционным путем. С этой точки зрения новое направление - возврат к психологии здравого смысла, для которого было совершенно очевидно, что психология должна заниматься не только поведением, но и проблемами психической жизни.

В новом Центре когнитивных исследований занимались разработкой широкого круга разнообразных тем: язык, память, процессы восприятия и образования понятий, мышление и психология развития, - большинство из которых уже полностью исчезло из словаря бихевиористов. Позднее Миллер организовал программу когнитивных исследований и в Принстонском университете.

В признание его заслуг, Миллера в 1969 году избирают президентом Американской психологической ассоциации и присуждают ему награду <За выдающийся вклад в науку> и Золотую медаль в области прикладной психологии. Но, пожалуй, самым значительным признанием его вклада стала широкая сеть разнообразных лабораторий когнитивной психологии, возникшая вслед за стремительным развитием сформулированного им нового направления.

Ульрик Найссер (1928-)

Ульрик Найссер родился в Германии, в г. Киле. В Соединенные Штаты родители привезли его в возрасте трех лет. Первоначально он изучал физику в Гарвардском университете. Под впечатлением блестящих лекций одного из молодых профессоров по имени Джордж Миллер Найссер решил, что физика не для него, и переключился на изучение психологии. Он прослушал курс по психологии общения у Миллера и ознакомился с основами теории информации. На его развитие также оказала влияние книга Коффки «Принципы гештальтпсихологии».

Получив степень бакалавра в Гарварде в 1950 году. Найссер продолжил образование в Свартморском колледже под руководством представителя гештальт-психологии Вольфганга Келера. Для получения докторской степени он вернулся в Гарвард, где успешно защитил диссертацию в 1956 году.

Несмотря на растущую приверженность когнитивному подходу, Найссер не видел в рамках академической карьеры иного пути помимо бихевиоризма. Он писал: «Это то, что вам надлежало усвоить: в то время никакой психологический феномен не мог считаться реально существующим, если вы не могли продемонстрировать его на лабораторных мышах... Это представлялось мне весьма забавным» (цит. по: Baars. 1986. P. 275).

Найссер нашел бихевиоризм не только забавным, но и слегка <ненормальным>, когда ему посчастливилось получить свою первую академическую должность в университете Брандейса, где факультет психологии возглавлял Абрахам Маслоу. В этот период и сам Маслоу как раз понемногу отходил от бихевиоризма и размышлял над основами гуманистического подхода. Маслоу не удалось склонить Найссера к гуманистической психологии, как не удалось ему и гуманистическую психологию сделать «третьей силой» в психологии. Однако знакомство с ним подвигло Найссера в сторону когнитивных исследований. (Найссер впоследствии настаивал на том, что именно когнитивная психология и составляет ту самую «третью силу», а вовсе не гуманистическая психология.)

В 1967 году Найссер опубликовал книгу под названием «Когнитивная психология». Этой книге суждено было «открыть новое поле исследования» (Goleman. 1983. P. 54). Найссер отмечал, что книга носит личный характер, это попытка определить самого себя как психолога, каким он есть или хотел бы быть. В книге также давалось и определение нового подхода в психологии. Книга пользовалась необычайной популярностью, и в один прекрасный момент Найссер обнаружил, что его называют «отцом» когнитивной психологии. В действительности же у него не было намерения основывать новую школу. Но тем не менее, эта книга в значительной мере способствовала отходу психологии от бихевиоризма и обращению се к проблемам познания.

Найссер определил познание как процесс, при помощи которого «входящие сенсорные данные подвергаются трансформации, редукции, обработке, накоплению, воспроизведению и в дальнейшем используются... Познание присутствует в любом акте человеческой деятельности» (Neisser. 1967. P. 4). Таким образом, когнитивная психология имеет дело с ощущениями, восприятием, воображением, памятью, мышлением и всеми остальными видами психической активности.

Спустя девять лет после выхода в свет своей эпохальной книги Найссер опубликовал еще одну работу под названием «Познание и реальность» (1976 г.). В этой работе он выражал неудовлетворенность явным сужением позиции когнитивной психологии, которая слишком полагается на исследования искусственных лабораторных ситуаций в ущерб изучению реальных жизненных случаев. Он посчитал себя разочарованным, полагая, что когнитивная психология со времени своего появления внесла весьма скромный вклад в понимание того, каким образом человеческое познание строится в действительности.

В итоге, являясь одной из ключевых фигур в становлении когнитивного движения, Найссер сам же стал его откровенным и ярким критиком. Он стал подвергать сомнению когнитивное движение точно так же, как прежде критиковал бихевиоризм. В настоящее время он сотрудничает с университетом Эмори в Атланте, штат Джорджия. До этого в течение 17 лет он работал в Корнеллском университете, где неподалеку от его кабинета хранился препарированный мозг Э. Б. Титченера.

Компьютерная метафора

В XVII веке часы и автоматы были всеобщей метафорой для понимания Вселенной и, по аналогии, человеческого ума. Эти машины были доступной и хорошо понятной моделью деятельности психики. В наши дни механистическая модель и соответствующий ей бихевиористский подход в психологии вытеснены иными, более современными подходами. Это прежде всего новая картина мира в физике и когнитивное движение в психологии.

Часы в XX веке перестали быть моделью Вселенной. Потребовалась новая всеобщая метафора. И на эту роль претендует новая машина XX века - компьютер. Психологи все чаще используют компьютерные операции как пояснительную схему для понимания процесса познания. О компьютерах все чаще говорят в связи с проблемой искусственного интеллекта, и наоборот, сами компьютеры все чаще описывают в терминах человеческой деятельности. Так, например, способность накапливать информацию называют памятью, коды программирования - языками, а о появлении новых поколений компьютеров говорят, что они эволюционируют (Campbell. 1988; Roszak. 1986).

Высказывается мысль, что компьютерные программы, которые по существу представляют собой некие инструкции, алгоритмы по обработке определенных символов, действуют точно так же, как сознание человека. И человек, и компьютер получают из окружающей среды огромные массивы информации (стимулов или данных). Далее эта информация подвергается соответствующей обработке, накоплению, на ее основе предпринимаются определенные действия. Таким образом, компьютерные программы выступают как своего рода модель для понимания процессов обработки информации в человеческой психике. Правда, следует оговориться, что такой моделью выступает не сам компьютер как аппарат, а его программное обеспечение (software, а не hardware).

Когнитивную психологию интересуют прежде всего те физиологические корреляты психических процессов, с помощью которых можно понять способы и закономерности обработки различного рода сигналов, лежащие в основе процесса мышления. Свою главную цель когнитивное направление видит в том, чтобы раскрыть «те совокупности программ, накопленных в памяти человека, при помощи которых индивид понимает звуки речи и сам создает новые слова и предложения, приобретает определенный опыт, способен решать совершенно новые проблемы» (Howard. 1983. P. II).

Именно такого рода компьютерное представление процессов получения и обработки информации и лежит в основе современной когнитивной психологии. Можно сказать, что за более чем сто лет своей истории психология в понимании предмета своей деятельности прошла путь от метафоры часов до метафоры компьютера. И дело здесь не в сложности аппарата. Важно иное: и то и другое - машины. Это обстоятельство наглядно показывает глубинную преемственность между прежней и новыми школами в психологии.

«Для психолога, который постоянно озабочен поиском все новых доказательств того, что предмет его исследований имеет некоторое отношение к реальности, соблазн машинной метафоры оказывается почти непреодолимым» (Baars. 1986, P. 154). Интересно, в какой степени известная поговорка о том, что все новое - это хорошо забытое старое. имеет отношение к процессу развития психологии?