Немного о рейтинге «Алисы в Стране чудес»

«Алиса в Стране чудес» переведена на 125 языков. Среди них китайский, корейский, иврит и даже идиш. (На идиш самые грустные рассказы становятся смешными. Представляете, как чудесно звучит «Алиса» в переводе на этот удивительный язык?)

Сюжет книги лег в основу многих произведений. По мотивам «Алисы» написаны оперы, балеты, драматические пьесы и снято множество фильмов. Наиболее известный из них – мультипликационная лента Уолта Диснея – «Алиса в Стране чудес» (на мой взгляд, не самая удачная из его картин). Многие рок‑группы исполняли песни на сюжет «Алисы». Особенной популярностью пользовались две песни: «Белый Кролик» группы Jefferson Airplane (мои ровесники наверняка помнят ее первые строки про волшебные таблетки, от которых то растешь, то уменьшаешься) и «В Зазеркалье» Питера Хэммила. Американский певец и композитор Том Уэйте написал рок‑оперу «Алиса», посвященную непростым взаимоотношениям Льюиса Кэрролла и Алисы Лидделл (о них мы еще поговорим). И это только несколько примеров. Современные писатели и художники продолжают использовать в своем творчестве идеи этих двух замечательных книг.

Так что же такое есть в этих произведениях, чего нет в других? В чем их особенность?

Книга песка и зеркала

До того как мы займемся подробным анализом книг про Алису, я хочу напомнить вам о «Книге песка». Так называется рассказ аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса. В нем говорится о книге с бесконечным количеством страниц. Ни одну из них нельзя прочесть дважды. Каждый раз, когда пытаешься вернуться на ту же страницу, попадаешь на другую. Первая и последняя страницы в книге отсутствуют.

По‑моему, Борхес не имел в виду какую‑то определенную книгу. Он говорил обо всех книгах сразу. О тех, что уже написаны, и тех, которым только предстоит родиться. (И о книге, которую вы читаете сейчас, тоже.) Возможно, Борхес стремился показать бессмысленность погони за знаниями, ибо, как утверждает Карл Поппер, «знание всегда ограниченно, а незнание бесконечно».

В статье «Остановите Брандашмыга», посвященной анализу «Алисы в Стране чудес», блогер Марк Бурштейн высказывает предположение, что в «Книге песка» Борхес имеет в виду именно «Алису». Доказателвством, по его мнению, служит следующее обстоятелвство: читая комментарии разных авторов к «Алисе», трудно поверить, что все они читали одну и ту же книгу.

Не существует ничего, кроме текста.

Жак Деррида

Исходя из личного опыта я должен добавить, что, перечитывая книги об Алисе, не можешь отделаться от впечатления, что каждый раз читаешь нечто новое. И дело не только в том, что с каждым прочтением открываешь для себя новые грани, прежде ускользавшие от твоего внимания, но и в том, что некоторые вещи, в прошлый раз казавшиеся очень важными, теряют значение. А иногда вся книга целиком вдруг наполняется новым смыслом. Тут самое время вспомнить немецкого философа XVIII века Георга Лихтенберга, который сказал, что книга – это всего лишь зеркало, и если в него смотрится обезьяна, то она увидит там только себя. Уж не знаю, что увидит обезьяна, читающая Кэрролла, но его книги действительно обладают зеркальными свойствами. Всякий видит в них свое отражение. А поскольку человеку свойственно меняться, с каждым прочтением приключения Алисы будут представать перед ним в новом свете.

Толкования Алисы

Количество комментариев к Алисе поистине огромно. Одни считают, что это описание процесса взросления, другие – что это история о чувствах и бесчувственности. Некоторые видят в ней аллегорическое повествование о религиозных диспутах в викторианской Англии. Отдельные комментаторы усматривают в «море слез» сатиру на теорию эволюции Дарвина. Интересно отметить, что почти все животные в сказках Кэрролла – хищники. Даже уютная домашняя кошка Алисы, как только становится персонажем книги, превращается в грозу мышей.

Кстати о Дарвине. В 1860 году в Оксфорде между клерикалами и Дарвином разгорелся горячий спор. Первые защищали концепцию божественного сотворения мира, второй настаивал на теории эволюции. (Спор этот не окончен и по сей день. По иронии судьбы, один из главных приверженцев Дарвина – Ричард Докинз – преподает как раз в Оксфорде.) Чарльз Доджсон был человеком религиозным. И хотя, как полагают многие, его посещали сомнения, открыто он их не высказывал. Что именно он в действительности думал о дарвиновском учении, нам неизвестно. Зато известно, что теория происхождения видов, сегодня отнюдь не претендующая на центральное место на первых полосах газет, в то время была настоящей сенсацией. Дани Керман обратил мое внимание на обезьяну, изображенную на иллюстрации к третьей главе «Алисы в Стране чудес», озаглавленной «Бег по кругу». Она не имеет отношения к сюжету, зато тесно связана с теорией эволюции.

Многое в теории Дарвина до сих пор остается непонятым. Разумно предположить, что в эпоху Чарльза Доджсона вопросов и недоумений по ее поводу возникало еще больше. Не исключено, что Кэрролл воспринял идею эволюции как войну всех против всех и потому вывел всех животных в своих книгах хищниками.

Вообще почти невозможно найти философскую идею, влияния которой тот или иной комментатор не нашел бы в книгах Кэрролла. Начиная от платоновской пещеры до взаимосвязи души и тела по Платону и Декарту и логического позитивизма «Венского кружка», сформировавшегося после Первой мировой войны. Но далеко не все читатели видят в книгах про Алису сложные научно‑философские построения. Например, переводчица «Алисы» на иврит Рина Литвин убеждена, что это история взросления маленькой девочки. История непростая, но увлекательная.

Была даже сделана попытка найти связь между книгами Льюиса Кэрролла, ортодоксальным иудаизмом и тайным еврейским учением – Каббалой. По словам Марка Бурштейна, некто доктор Фридман даже написал на эту тему книгу. Я попытался ее найти, но мои поиски не увенчались успехом. Одно я знаю точно: если прочитать имя Бармаглот (в оригинале JABBERWOCKY) наоборот, то получается (ну, почти получается) рабби Иаков.

Другие исследователи увидели тесную связь между «Алисой» и дзен‑буддизмом. В Зазеркалье есть лишенный памяти лес без имен, а сама Алиса все время меняется. Но ведь в этом и состоит одна из основных идей буддизма.

И, если уж мы заговорили о Будде, давайте познакомим с Алисой еще одного великого пессимиста.

На кушетке у Фрейда

После Фрейда читать Кэрролла, игнорируя многочисленные эротические намеки и подтексты, просто невозможно. Действительно, появилась масса комментариев, посвященных рассмотрению приключений Алисы с точки зрения психоанализа. Как пишет в своей книге «В тени чудо‑ребенка» Каролин Лич, именно это в 1933 году попытался проделать Энтони Голдшмидт. И пришел к однозначному выводу: Чарльз Доджсон – извращенец и педофил. Голдшмидт отталкивается от нескольких фактов. Во‑первых, у Кэрролла никогда не было связей со взрослыми женщинами. Во‑вторых, Кэрролл терпеть не мог мальчишек, предпочитая общение с девочками. (В своем дневнике Доджсон так и пишет: «Я люблю всех детей, кроме мальчиков». Менее строгий логик мог бы выразиться значительно проще.)

Во времена Голдшмидта оба упомянутых факта считались бесспорно установленными. Сегодня, однако, появились основания усомниться в их истинности. Недавно были обнаружены ранее неизвестные стихи Кэрролла. Судя по их содержанию, вряд ли они посвящены маленьким девочкам. То есть у Кэрролла, по‑видимому, таки были романы со взрослыми женщинами. Того же мнения придерживается профессор Мортон Коэн, автор подробной биографии Льюиса Кэрролла[4].

Что же до отвращения к мальчикам, то и тут не все так однозначно. Сохранились письма Кэрролла, адресованные мальчикам и выдержанные в самом дружеском тоне. Справедливости ради следует, однако, отметить, что адресатами большей части его писем оставались девочки.

Стоит начать анализировать образ Алисы по Фрейду, как сразу выясняется, что «удивительное рядом». Энтони Голдшмидт был в ряду таких исследователей первым, но далеко не последним. Есть книга, которая по уровню безумия даст фору даже поиску связи между Алисой и еврейской Каббалой. Ее автор утверждает, что Алиса – это на самом деле половой орган (!) Льюиса Кэрролла. Правда, неожиданно? В обоснование своей теории автор приводит большое количество примеров и цитат. В самом начале исследования он спешит сообщить: «В чем смысл падения Алисы в кроличью нору?

Разумеется, это желание совершить половой акт»[5]. «Разумеется»! Автору это ясно как божий день.

А что происходит с Алисой после падения? Она «то увеличивается, то уменьшается»… Ну, вы сами понимаете, о чем это…

Но и на этом автор останавливаться не собирается. «Алиса боится, что она уменьшится настолько, что совсем исчезнет…» Этому страху есть, конечно же, психологическое объяснение. Оказывается, Льюис Кэрролл страдает… комплексом кастрации. И крики королевы во время игры в крикет «Отрубить ему голову!» ничем, кроме этого комплекса, объяснить нельзя. Ну как? Убедительно?

Вообще же поклонники психоанализа предлагают много разных толкований одних и тех же сцен в книге. Так, например, в путешествии по кроличьей норе можно (хотя и не обязательно) увидеть желание вернуться в материнскую утробу.

В любой книге можно найти строки, поддающиеся истолкованию в эротическом смысле. Книги для детей не являются исключением. Скорее наоборот. Только представьте, какой простор открылся бы перед господином Голдшмидтом, вознамерься он написать исследование о Красной Шапочке или о Белоснежке и семи гномах! Но давайте вернемся к его опусу про Алису и Льюиса Кэрролла. В главе «Вниз по кроличьей норе» Алиса должна выбрать между двумя дверями – большой и маленькой. Она выбирает маленькую. Голдшмидт полагает, что речь тут идет о вагине. Соответственно, выбор Алисы в пользу маленькой двери, несомненно, свидетельствует о сексуальных наклонностях Льюиса Кэрролла, предпочитающего маленьких девочек взрослым женщинам. И это нам предлагают считать бесспорным доказательством склонности Кэрролла к педофилии?

По‑моему, все это чепуха. Фрейд сказал как‑то, что все на свете всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Любителям подвергать психоанализу персонажей книг следовало бы об этом помнить. Их комментарии куда больше говорят о них самих, чем о писателях, чьи произведения они пытаются толковать.

Не могу удержаться и не высказать своего мнения о так называемой педофилии Кэрролла. Мне кажется, она в корне отличается от педофилии Гумберта Гумберта – главного героя романа Владимира Набокова «Лолита», Страсть Гумберта Гумберта к нимфеткам – это страсть плотская. В ней нет ничего, кроме эротического вожделения. Влечение же Льюиса Кэрролла к девочкам напрочь лишено эротизма, хотя он оканчивал свои письма фразами, которые могут показаться нам подозрительными. Например, «целую тебя 100 миллионов раз», «шлю тебе четыре поцелуя и еще четвертушку», «миллиард факториал (произведение чисел от одного до миллиарда) поцелуев от меня». Я надеюсь, что не окажу Кэрроллу медвежью услугу, если скажу, что он был бы глубоко потрясен, если бы узнал, что его отношениям с девочками придают эротический оттенок. Стоит упомянуть также, что при жизни никто и никогда не подозревал его в педофилии. Все это выдумки, относящиеся к значительно более позднему времени. Один литературовед хотел приписать Кэрроллу педофилию на том основании, что в его дневнике не хватает одной страницы. Этот книголюб предполагал, что именно на этой странице Кэрролл изложил все свои извращенные желания и тайные пороки. А я думаю, что на этой странице Кэрролл решал трудную математическую задачу, не справился с ней и вырвал страницу из дневника. Или на эту страницу пролили чай. Англичане известны своим пристрастием к чаю. Почему надо сразу предполагать, что эта страница была полна разврата и похоти?

Тут самое время вновь вспомнить Винни‑Пухово – «все вокруг – отличные ребята». По крайней мере, пока не доказано обратное.

Не судите…

Евангелие от Матфея