Конституция и государственный строй Германской империи

Конституция Германской империи 1871 г. В 1871 г. была принята Конституция Германской империи, которая в значительной мере воспроизвела конституцию Северо-Германского союза, а также учла договоры с южногерманскими государствами путем ряда конституционных новаций. За этими государствами закреплялись некоторые особые права. Бавария и Вюртемберг, например, сохранили право на такую доходную статью местного бюджета, как налог на водку и пиво, а также на управление почтой и телеграфом. У Баварии сохранялась определенная самостоятельность в области управления армией и железными дорогами, к тому же в имперском комитете по "армии и крепостям" она занимала постоянное место, в то время как другие члены комитета назначались императором. Под ее председательством действовал комитет иностранных дел, состоящий из уполномоченных Саксонии, Вюртемберга, с включением двух ежегодно избираемых членов других государств (гл. III, ст. 8(8)).

Составители Конституции 1871 г. законодательно закрепили ту же "жесткую" модель федеративно-административного политического устройства, которая разработана была их франкфуртскими предшественниками, передав федеральному собранию (Союзному совету — бундесрату и рейхстагу) законодательную компетенцию по вопросам армии, флота, внешней политики, таможни и торговли, почты, телеграфа, железных дорог, судоходства и пр. При этом Конституцией предписывалось, что "имперские законы имеют преимущество перед законами земельными" (гл. II, ст. 2).

В статьи третьей главы"Союзный совет" (Bundesrat) Конституции 1871 г. включены положения, закрепляющие организационную структуру весьма своеобразной формы германской федерации, получившей название "союза неравных". Рейхсрат, формально призванный стоять на страже интересов субъектов федерации, не соответствовал своему назначению, прежде всего в силу неравного представительства входящих в федерацию государств.

Пруссии из 25 союзных государств (22 монархии и 3 вольных города), самой крупной по территории, населению, военной мощи, экономическому потенциалу, было отведено в Бундесрате 17 из 58 мест, что определяло ее господствующее положение в федерации, так как без ее согласия не могло быть изменено ни одно из положений Конституции. Чтобы заблокировать подобные предложения, достаточно было 14 голосов. "Гегемонистская федерация" Германии представляла собой не союзное государство, а союз династий. В Союзном совете были представлены не народы субъектов федерации, а представители местных монархов: королей, князей, герцогов.

Особое место Пруссии в Германской империи определялось и тем, что президентство в Союзе закреплялось за прусским королем, получившим название германского императора. Он обладал по Конституции обширнейшими полномочиями. Являясь главой исполнительной власти, он назначал должностных лиц империи, и прежде всего канцлера. Ему принадлежало право созывать, закрывать и распускать Союзный совет и рейхстаг, а также право "разработки и публикации" имперских законов и надзора за их исполнением. Ряд важнейших своих полномочий он осуществлял с согласия Союзного совета: объявление войны и мира, заключение договоров, проведение экзекуций в отношении государств, не выполняющих своих союзных обязанностей, и пр.

Представление о роли императора в конституционном механизме было бы неполным без выяснения положения имперского канцлера, воплощавшего в своем лице правительство империи, должность которого традиционно замещал министр-президент Пруссии (только в 1873 и 1892 гг. в империи канцлеры Бисмарк и Каприви не совмещали две эти должности, первое и единственное в истории Германии назначение на пост имперского канцлера в 1917 г. представителя Баварии, поставившее вопрос об утверждении его в качестве прусского министра-президента, вызвало резко негативную реакцию Пруссии), и более того, бессменно с 1862 по 1890 г. — Отто фон Бисмарк, одна из крупнейших политических фигур Германии XIX в.

Канцлер был не только единственным имперским министром, но и председателем бундесрата. Его голос был решающим в верхней палате при равенстве голосов (§ 3, ст. 7, разд. III), если он выступал "за сохранение существующих предписаний и установлений", касающихся административных положений, регулирующих исполнение общего законодательства о таможенных тарифах, о ряде важнейших косвенных налогов (гл. VI, ст. 37), а также если в бундестаге не достигалось соглашения по военным вопросам. И более того, если общие расходы империи не покрывались соответствующими налогами и пошлинами, он имел право назначать взносы имперских государств для пополнения имперского бюджета (гл. XII, ст. 70).

Конституция 1871 г. не знала принципа "ответственное правительство", ставшего лозунгом либеральной буржуазии, выступавшей против "мнимого конституционализма" Германской империи, за парламентскую монархию вестминстерской модели. На исполнительную власть по Конституции фактически не возлагалось никакой ответственности.

Почти самодержавная власть германского императора должна была сдерживаться лишь правом канцлера на контрасигнатуру. Но при подписании военных приказов, объявлении войны, заключении мира, в вопросах командования армией и флотом император не был связан контрасигнатурой канцлера. Канцлер также должен был ежегодно представлять Союзному совету и рейхстагу отчет о расходах (XII, 72), но сместить его с должности мог только император, что превращало эту ответственность в функцию.

Бесконтрольность императора и канцлера опиралась на значительные конституционные полномочия бундесрата с его прусским большинством. В Конституции при всей широте императорских полномочий даже не ставился вопрос о вето кайзера в законодательном процессе. В этом для правительства не было необходимости. Вето было прерогативой всегда послушного бундесрата.

Конституция 1871 г. не провозглашала даже формально принципа "народного суверенитета", который приходил в полное противоречие с консервативными представлениями правящих кругов (и в значительной мере массового сознания) о государственной власти монарха, воля которого является высшей. От имени императора осуществлялась и исполнительная, и законодательная власть, определялась компетенция государственных учреждений и должностных лиц.

Рейхстаг, нижняя палата, создаваемая на основе "всеобщих выборов с тайной подачей голосов", находился под контролем императора. Он обладал значительно меньшими полномочиями, чем бундесрат. Ни один закон, принятый рейхстагом, не мог увидеть свет без утверждения бундесратом (гл. III, ст. 7), которому предоставлялись также полномочия на издание административных предписаний и инструкций, необходимых для проведения в жизнь имперских законов, право роспуска рейхстага при согласии императора (гл. V, ст. 23), разрешения конфликтов между землями с правом определять необходимость применения мер принуждения (экзекуции) к союзным государствам (гл. IV, ст. 19). Формально "всеобщее избирательное право" также не было всеобщим при высоком возрастном цензе (в 25 лет), при лишении избирательного права лиц, пользующихся помощью для бедных, ограниченных в гражданских и политических правах по суду, "нижних чинов войска и флота, находящихся на службе" и пр.

Бурные споры при создании конституции вызвал вопрос о вознаграждении депутатов. Победила точка зрения О. Бисмарка, что члены рейхстага не должны получать за свою работу "никакого жалованья или вознаграждения" (гл. V, ст. 32).

Конституционный механизм Германской империи создавался для наиболее эффективного решения под руководством Пруссии сложных внутри- и внешнеполитических задач, главным образом с помощью военной силы. В Конституции нет ни декларации, ни главы, посвященной правам и свободам немцев. Вместе с тем самая обширная глава XI посвящена "военному делу империи", в которой закрепляются всеобщая воинская обязанность (ст. 5, 7) при принадлежности каждого немца в течение 7 лет (по общему правилу — с 20 до 28 лет) к составу армии (ст. 59), требование немедленного введения по всей империи прусского военного законодательства и подготовки всеобщего имперского военного закона с целью создания единой германской армии, "подчиненной императору, безусловно следующей его приказу" (ст. 64), право императора назначать, увольнять, перемещать всех высших чинов, использовать армию для полицейских целей (ст. 66) и объявлять любую союзную территорию на военном положении, если что-либо "угрожает общественной безопасности" (ст. 68) и пр.

Политический режим кайзеровской Германии. Сложные социально-экономические процессы на пути исторического развития объединенной Германии XIX в., полные противоречий, непосредственно влияли на частые изменения ее политического режима. Особую роль в этих процессах играл ее канцлер (министр-президент Пруссии) О. Бисмарк, с именем которого в исторической литературе связывается проведение политики, определяемой противоречивыми понятиями: "революция сверху", "государственный социализм", "реакционный милитаризм", "бонапартизм" и пр.

Действительно, в Германии XIX в. была решена главная задача буржуазной революции — объединение страны, способствовавшее ее бурному развитию по пути экономического прогресса, развитию капиталистического предпринимательства, созданию множества акционерных компаний, банков, новых отраслей промышленности (судостроения, электроники, химической промышленности и пр.). Не случайно последнюю треть XIX в. в Германии называют временем грюндерства (gründen — основать, учредить). Так, например, на основании закона 1875 г. о банках в стране создается руководимый канцлером центральный имперский банк, призванный осуществлять контроль над делами частных эмиссионных банков и пр. Имперский банк с этого времени становится мощным рычагом осуществления экономической политики правительства. Вводятся единые мера и вес, таможенные тарифы, патентное законодательство и пр. В течение двух-трех десятилетий страна превращается в одну из самых передовых и индустриально развитых стран Европы и мира.

Значительно усиливается политический вес немецкой буржуазии в стране и за рубежом, хотя по-прежнему в административно-бюрократическом аппарате, в дипломатии, в армии и других сферах задает тон консервативное юнкерство, ярким представителем которого был и сам канцлер.

Для первых лет канцлерства Бисмарка характерно преобладание либеральных методов и средств осуществления государственной власти. В это время не только снимается множество феодальных препон для развития предпринимательства и торговли, но и создается общеимперская партийная система, растут рабочие организации, партийная печать.

Ведущей буржуазной партией, задающей оппозиционный тон деятельности рейхстага, становится партия либеральной буржуазии — Национально-либеральная, под влиянием которой находилась в это время и значительная часть рабочего класса. Слева примыкала к ней мелкобуржуазная Прогрессистская партия, которая в 1884 г. сливается с левым крылом Национально-либеральной партии, образуя Немецкую свободомыслящую партию. Особое место в политической системе занимает разношерстная Католическая партия (Центра). Резко настроенная против Пруссии, она преследует партикуляристские цели.

Вместе с ростом промышленного пролетариата в 1869 г. возникает и первая рабочая Социал-демократическая партия (СДРП). В 1875 г. в результате объединения в Готе СДРП и Всегерманского рабочего союза (эйзенахцев и лассальянцев) формируется реформистская Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ), которая по мере достижения своей организационной и политической зрелости становится во главе международного рабочего движения. Социал-демократы избираются в рейхстаг, их представительство со временем все больше растет. Социалистическая идеология становится господствующей среди рабочего класса, расширяется круг социалистических партийных изданий и пр.

Исторические силы, которые пришли в действие благодаря объединению страны, были сильнее реакционных устремлений ее правящих кругов, лично Бисмарка, который, неизменно исповедуя принцип великодержавности императора (прусского короля), должен был мириться как с неизбежным злом и с рейхстагом, и с всеобщим избирательным правом, и с активностью в нем политических партий. О. Бисмарк как бы перешагивал через самого себя, идя на союз с либеральной буржуазией, чтобы завершить дело объединения страны, ставшее главной исторической задачей "революции сверху".

Ситуация меняется в 1878 г., ставшем вехой наступления конца "либеральной эры" канцлерства Бисмарка. Застой в экономике, экономические трудности, рост влияния социалистов, успехи оппозиционных партий на выборах в рейхстаг — все это определяет резкий поворот правительства вправо. Правительство Бисмарка выдвигает проекты кардинальной финансово-экономической реформы, перехода от свободы торговли (главного требования либеральной буржуазии в сфере экономики) к протекционизму, к усилению правительственного вмешательства не только в экономику, но и в другие сферы общественной жизни, в частности пресечения с помощью репрессивного законодательства деятельности социалистов.

В это время фактически решается вопрос об установлении в сфере экономики и политики "твердой руки" канцлера. Все, кто выступал против нового курса, объявлялись противниками подъема экономики, роста занятости в промышленности, сторонниками "безумных идей" социал-демократов, "ведущих народ к бунту, крови и насилию".

Поводом для начала наступления на социал-демократов стали два покушения на императора Вильгельма II в 1871 г. и 1878 г., в которых они безосновательно были обвинены. Бисмарк называл социалистов в печати не иначе как "бандой убийц". После первого покушения в 1871 г. он распускает рейхстаг и начинает массированную атаку против инакомыслия. В 1878 г. под угрозой очередного роспуска, манипулируя общественным мнением с помощью мифа "о красном призраке" (обвинений социалистов в покушении на собственность, в подрыве веры в Бога и пр.), он добивается принятия ранее отклоненного рейхстагом закона "Против общественно опасных стремлений социал-демократов", названного впоследствии "исключительным законом против социалистов".

Закон запрещал все организации, "имеющие целью посредством социал-демократических, социалистических и коммунистических стремлений свергнуть существующий государственный и общественный строй" (что было широко использовано против профсоюзов, для разгона рабочих касс взаимопомощи и др. рабочих организаций). Запрещались также собрания и печатные издания, пропагандирующие "подобные стремления", сбор средств с этой целью и пр. Полиции и местным властям по их усмотрению предоставлялось право запрещать собрания и распространение политической литературы, объявлять "малое осадное положение" и высылать лиц, "опасных для общественной безопасности", из мест их "вредной деятельности".

Нарушение закона угрожало денежным штрафом, тюремным заключением, запрещением заниматься определенными видами деятельности и пр. Фактически запрещалось распространение всяких социалистических идей. 1881 г. был определен как год окончания действия закона, но рейхстаг под жестким нажимом канцлера продлевает его.

На основании закона в 1878 г. было введено "малое осадное положение" в Берлине, в 1880 г. — в Гамбурге, в 1881 г. — в Лейпциге, что дало правительству право выслать из этих центров влияния социал-демократии 500 видных ее представителей. СЕПГ фактически была распущена, но ее фракция в рейхстаге оставалась действующей.

Неэффективность репрессивных мер против социалистов проявилась сразу же после принятия закона. Чтобы лишить социал-демократов опоры в массах, Бисмарк вслед за продлением действия закона 1878 г. в 1881 г. проводит беспрецедентную по тем временам акцию — вводит комплекс тщательно разработанных законов о социальном страховании: на случай болезни, в связи со старостью и инвалидностью в 1883 г. и при несчастных случаях в 1884 г., что и явилось одним из ярких примеров неизменно проводимой им политики социального маневрирования (бонапартизма). Действие закона распространялось, однако, лишь на часть рабочих, за счет которых и проводилось само страхование. Это послужило основанием его резкой критики в рейхстаге представителем социал-демократии А. Бебелем.

В конце 80-х гг., однако, проявилась со всей очевидностью бесперспективность управления общественной и политической жизнью Германии с помощью репрессивных законов и непоследовательных уступок рабочему движению. 1889–1890 гг. стали рекордными по количеству рабочих забастовок (более 1100), принимающих все более массовый характер. Социальная политика Бисмарка зашла в тупик.

Вильгельм II, претендуя на роль "народного монарха", "творца новой социальной политики", связывая рост забастовочного движения с "отсутствием заботы о рабочих со стороны большинства промышленников", вопреки сопротивлению Бисмарка, отменил в 1890 г. исключительный закон против социалистов, что и стало непосредственной причиной отставки "железного канцлера", а также последующей очередной либерализации политического режима. Законом 1899 г. были отменены также ограничения для всякого рода союзов, не выходящих за пределы империи, постановления отдельных германских государств, запрещающих вступление в союзы рабочих, в том числе и в избирательные союзы.

В деятельности германской социал-демократии после 1890 г. наступает важный этап борьбы в рейхстаге за утверждение принципов социальной справедливости при разработке Германского гражданского уложения, принятого в 1896 г.

При всех сменах методов и средств осуществления внутригосударственной политики неизменным, однако, оставался внешнеполитический агрессивный курс полуабсолютистского государства Германии, ставшего прямым следствием объединения страны "железом и кровью" под гегемонией Пруссии. "Рожденная в войнах нечестивая Германская империя прусской нации, — писал великий немецкий писатель Томас Манн, — могла быть только милитаристским государством. Таковым оно и жило, занозой в теле человечества".

Прусско-германский милитаризм создал в Европе тот тип международных отношений, который вошел в историю XIX — начала XX в. под именем "вооруженного мира", сущностью которого стала систематическая подготовка к локальным войнам, а затем и к мировой войне. Германское правительство неуклонно готовилось к ней, создавая самую крупную агрессивную армию за счет увеличивающихся военных ассигнований. Это приводило к прямым нарушениям конституции, сопровождаемым парламентскими кризисами. Такой кризис, например, разразился в начале 70-х гг., когда рейхстаг, отклонив закон о "вечных", не вотируемых расходах на содержание армии, принял компромиссный закон 1874 г. о семилетнем сроке своего невмешательства в эту спорную сферу (правило септената) и тем самым лишил себя в значительной мере права финансового контроля над правительством. В 1900 г. этот закон был продлен еще на 7 лет.

Резкая активизация агрессивной милитаристской политики Вильгельма II перед первой мировой войной привела к новому изменению политического режима в стране, к введению новых репрессивных законов. В 1908 г. принимается закон о союзах и собраниях, названный в народе "исключительным законом против молодежи", который запрещал лицам до 18 лет участвовать в политических союзах, в антивоенной деятельности и пр. После объявления войны сначала России, затем — Франции, в 1914 г. в Пруссии и других землях ужесточились нормы уголовного права против военнообязанных и военнослужащих, были введены осадное положение и военно-полевые суды, сфера действия которых расширилась за счет передачи им значительного круга дел: о сопротивлении властям, о государственной измене и других тяжких уголовных преступлениях. Установилась жесткая военная цензура над прессой.

Еще в 1912 г. на военном совете при кайзере было принято решение об увеличении в ближайшие полтора года германской армии до 800 тыс. человек. В 1913 г. вооруженные силы Германии достигали уже численности в 666 тыс. человек. Вместе с перевооружением армии было начато строительство нового военно-морского флота. В 1914 г. был принят Закон о чрезвычайных полномочиях правительства, давший государственным органам право контроля над сырьем и топливом, его использованием для военных нужд, над распределением и выполнением правительственных военных заказов. В различных отраслях промышленности были созданы военные комитеты, выполнявшие контрольные функции, и пр.

В 1916 году, после назначения начальником генерального штаба фельдмаршала Гинденбурга (будущего президента Германии) и его заместителем — генерала Людендорфа, в условиях усилившейся конкуренции гражданских и военных властей, когда монарх лишился фактически всяких реальных полномочий, в Германии установилась фактически военная диктатура.

Несмотря на экономические трудности, была разработана новая гигантская программа вооружения армии, так называемая программа Гинденбурга, осуществление которой должно было дать Германии военное превосходство над странами Антанты и тем самым обеспечить ее победу в войне. Проведение программы в жизнь вверялось специальному Военному управлению, получившему неограниченные права в области руководства промышленностью. Закон 1916 г. "О вспомогательной службе Отечеству", на основании которого вводилась обязательная трудовая повинность для мужчин от 16 до 60 лет, а властям предоставлено было право проводить принудительную мобилизацию населения на любую работу, завершил процесс полной милитаризации труда в Германии.

Лишь после угрозы тотального поражения германской армии в конце сентября 1918 г. на совещании высших представителей военных и политических кругов страны Гинденбург и Людендорф поставили вопрос о выходе из войны и немедленном заключении перемирия. Больше грядущей катастрофы на фронте их страшило массовое антимилитаристское, антивоенное движение, начавшееся в Германии, угроза народной революции. Чтобы предотвратить ее, стала проводиться политика "парламентаризации власти", расширения прав рейхстага, ограничения власти кайзера и канцлера, установления контроля рейхстага над генеральным штабом и пр. С этой целью были приняты два конституционных закона в конце октября 1918 г. Но спасти правящий режим уже не могла новая либерализация политического режима. В стране началась революция, и Вильгельм II вынужден был отречься от престола.

Глава 5. Япония

Государственный строй Японии до середины 60-х гг. XIX в. Постепенное становление буржуазного государства начавшееся во второй половине XIX в. в Японии, в ходе которого абсолютистская монархия превращалась в дуалистическую монархию буржуазного типа, не было связано с победоносной буржуазной революцией.

Япония до XIX в. была феодальной страной, процессы развития которой были в значительной мере заторможены политикой "самоизоляции" прежде всего от "западных варваров". Начиная с XV в. рост ремесла и торговли, развитие городов приводят к созданию местных рынков, к окончательному утверждению экономической и политической самостоятельности владетельных князей — представителей крупных феодальных домов — даймё ("большое имя"). Владения даймё охватывали провинции или группу провинций. Они лишь номинально признавали власть центрального военно-олигархического правительства, возглавляемого сёгуном ("великим полководцем"), представителем одного из крупнейших и сильнейших феодальных домов. Первый сёгунат, приведший к фактическому отстранению от управления японского императора, который сохранял лишь религиозно-ритуальные функции, был установлен в Японии еще в XII в.

Определенной централизации государственной власти с помощью военной силы добились лишь сёгуны из династии Токугава, в период третьего сёгуната (XVII–XIX вв.). Тогда же наиболее законченные формы приобрело в Японии и сословное деление, скрепленное законом и властью сёгуна, выраженное формулой "си-но-ко-сё": самураи, крестьяне, ремесленники, торговцы. Самурайское, дворянское сословие — было неоднородным. Высший слой феодальных князей делился на 2 категории: фудай-даймё, занимавших все административные посты при сёгуне, в том числе и в его правительстве "бакуфу" ("военно-полевая ставка"), и тодзама-даймё — "внешние" князья, отстраненные от дел управления.

К высшему слою самурайского сословия принадлежала и придворная (при императоре) аристократия (кугэ), полностью зависимая от сёгунской администрации, получавшая от нее "рисовые пайки". За счет "рисовых пайков" жила и основная масса служилого военного самурайства, входящая в армию сёгуна или того или иного даймё. Самураи противостояли трем низшим сословиям. Только им принадлежало право занимать административные посты, государственные и военные должности. Исключительно самурайским занятием была военная служба.

В XVIII в., по мере развития ремесленного производства, домашней мануфактурной промышленности, феодальное сословие торговцев, занимающее самую низшую ступень феодальной лестницы, начало играть все более важную роль. Следствием развития товарно-денежных отношений стало разложение самурайского сословия, подпадающего под все большую зависимость от растущего торгово-ростовщического капитала. Крупнейший торговый дом Мицуи стал с XVII в. финансовым агентом самого сёгуна, а затем банкиром императора.

В результате обеднения даймё самураи потеряли своих покровителей, а вместе с тем и "рисовые пайки", пополняя армию недовольных правящим режимом. Недовольство сёгуном, ущемлявшим феодальную вольницу, зрело и среди значительной части даймё. Углубился с развитием товарно-денежных отношений и процесс расслоения японского крестьянства, беднейшая часть которого, задавленная тяжелейшими арендными платежами, налогами, голодом, злоупотреблениями администрации, грабежом ростовщиков, становится главной силой все более грозных народных, так называемых "рисовых бунтов".

Восстановление императорской власти. 1868 г. ознаменовал начало важного переломного этапа в истории Японии. События этого года получили название "реставрации Мэйдзи" (Мэйдзи — "просвещенное правление" — официальное наименование годов правления японского императора Муцухито (1868–1912 гг.). Введение одним из первых актов нового правительства специального летоисчисления по названиям периодов правления того или иного императора было предпринято для упрочения в глазах населения политической и религиозной императорской власти), или "Мэйдзи-исин". Их первым политическим результатом стало свержение сёгуна и восстановление власти японского императора в форме абсолютной монархии. Эти события не переросли в буржуазную революцию в прямом смысле этого слова. В Японии в это время не было ни буржуазии, ни иной политической силы, способной отстаивать цели буржуазной революции, в частности ликвидацию феодализма, абсолютистского режима и пр.

Требования "реставрации Мэйдзи", соответствующие ранним этапам социальной, буржуазной по своей сути революции, стали формой проявления феодального национализма, усилившегося под прямым воздействием проникновения в Японию западного капитала.

В 1865 году Англия и затем США, стремящиеся "открыть" Японию, превратить ее в форпост своей колониальной политики на Дальнем Востоке, с помощью "политики канонерок" добиваются ратификации сёгуном неравноправных торговых договоров, на основании которых "страна заходящего солнца" приравнивается в торговом отношении к полуколониальному Китаю.

Угроза потери своей независимости становится в Японии ускоряющим импульсом национального движения, развитие которого происходило по мере все большего осознания правящими кругами, самураями — "дворянскими революционерами" необходимости "возрождения и единства страны", создания сильного централизованного государства, способного обеспечить ее независимое, самостоятельное существование. Единственный путь к этому — проведение буржуазных по своему характеру реформ.

Начавшаяся в Японии в конце 60-х гг. борьба между сторонниками сёгуна и императора была связана не с тем, проводить или не проводить реформы, настоятельная необходимость которых стала очевидной, а с тем — кто их будет проводить. Лозунги устранения власти сёгуна и восстановления власти императора, имеющей традиционное религиозное обоснование, становятся той общей идейной платформой, на которой и происходит объединение реформаторских сил. Показательна и религиозная окраска антибакуфской идеологии: буддизму — религии сёгуна противопоставляется древняя религия японцев синто — обожествляющая императора.

Дальновидные самурайские круги видели в императорском престоле, в культе императора единственно надежную опору в деле консолидации японцев перед внешней угрозой. Не случайно именно в это время в Японии формируется "тэнноизм" (от слова тэнно — Сын Неба, древнего названия японского императора) как сложное многоплановое явление, получившее название "императорский путь", несущее политический, идеологический, религиозный и мировоззренческий смысл, ставшее объединительным началом, которое выработало у японцев особое чувство национальной общности.

Внедрение тэнноизма означало прямое нарушение японской религиозной традиции веротерпимости (японцы, как известно, поклонялись божествам различных религий). Используемый правящими кругами как инструмент идеологического завоевания масс, он служил не только решению национальных задач Японии, но и в силу своей националистической направленности последующей агрессивной внешней политике Японии.

Переворот 1868 г. в Японии носил мирный, бескровный характер. Он был осуществлен без непосредственного участия народных масс. Пик крестьянских выступлений в форме так называемых "рисовых бунтов" падает на 1866 г. В 1867–1868 гг. народный протест носил характер скорее традиционных для Японии ритуальных шествий и плясок, которые часто инициируются самими правящими кругами, чтобы "выпустить пар" народного недовольства.

Последний сёгун Кейки сам отрекся от престола, заявив, что единовластие является "необходимым условием в сложившейся ситуации". "Мимолетная гражданская война", как ее называют историки, вылилась лишь в короткое столкновение самурайских армий из-за отказа сёгуна подчиниться императору, политическая и военная поддержка которого как внутри, так и вовне Японии ширилась изо дня в день. На стороне императора, например, выступали почти полностью независимые даймё Юго-Западных княжеств с их современными по тем временам вооружением и организацией войска. Не было открытого военного столкновения и с Англией и США. Японские правящие круги под дулами западных пушек очень скоро отказались от борьбы за "изгнание варваров". Невыгодна была дестабилизация политической обстановки в Японии и западным странам, осознавшим на примере Китая пагубность, разрушительную силу народных восстаний, и в силу этого очень скоро сменивших поддержку сёгуна поддержкой императора. Не случайно сами реформы проводились при непосредственном участии британской миссии в Японии.

Правящие круги Японии в ходе проведения реформ, своеобразной "революции сверху", решали, таким образом, две задачи — общенациональную задачу защиты страны от потери ею суверенитета и скорее контрреволюционную по отношению к народному движению социальную задачу, целью которой было перевести это движение из русла революционной борьбы в русло реформ.

Буржуазные реформы 70-80-х гг. Перед новым правительством встала задача ускоренного укрепления страны в экономическом и военном отношении, сформулированная лидерами Мэйдзи в виде лозунга "создание богатой страны и сильной армии". Важнейшим шагом к осуществлению этой политики была аграрная реформа 1872–1873 гг ., которая имела далеко идущие социальные последствия. Реформа, закрепившая новые, сложившиеся уже к тому времени поземельные отношения, привела к ликвидации феодальных прав на землю. Земля превратилась в отчуждаемую капиталистическую собственность, облагаемую единым поземельным налогом в пользу государственной казны. Если крестьяне, наследственные держатели земельных участков, получали их в собственность, то крестьяне-арендаторы никаких собственнических прав на землю не приобрели. Право собственности на заложенную землю было признано за теми, кому эта земля была заложена. У крестьян была изъята и общинная земля — луга, леса, пустоши. Реформа, таким образом, способствовала сохранению кабальных условий земельной аренды, дальнейшему обезземеливанию крестьян, расширению землевладения так называемых новых помещиков, которые скупили впоследствии и большую часть общинной земли, объявленной по реформе государственной, императорской собственностью.

Одной из главных целей этой акции было получение государственной казной средств, необходимых для превращения Японии в "современное" государство, для модернизации промышленности и укрепления армии. Князьям сначала была установлена высокая пенсия, равная 10 % условного валового годового земельного дохода. Затем эта пенсия была капитализирована и князья получили денежную компенсацию за землю в виде правительственных процентных облигаций, с помощью которой японская знать в 80-х гг. стала обладательницей значительной доли банковского капитала. Это способствовало впоследствии ее быстрому переходу в разряд верхушки торгово-финансовой и промышленной буржуазии.

Прежние удельные княжества были реорганизованы в префектуры , непосредственно подчиненные центральной власти. Вместе с феодальными правами на землю князья окончательно лишились на местах и политической власти. Этому способствовала и административная реформа 1871 г., на основе которой в Японии было создано 50 крупных префектур во главе с назначаемыми из центра префектами, строго отвечающими за свою деятельность перед правительством. Таким образом, ликвидировался феодальный сепаратизм, завершалось государственное объединение страны, являющееся одним из главных условий развития внутреннего капиталистического рынка.

Аграрная реформа привела к укреплению позиций "новых помещиков", новой денежной знати, состоящей из ростовщиков, рисоторговцев, сельских предпринимателей, зажиточной сельской верхушки — госи, фактически сконцентрировавших землю в своих руках. В то же время она больно ударила по интересам мелких землевладельцев-крестьян. Высокий поземельный налог (отныне 80 % всех государственных доходных поступлений шло от поземельного налога, достигавшего часто половины урожая) привел к массовому разорению крестьян, к бурному росту общего числа крестьян-арендаторов, эксплуатируемых с помощью рычагов экономического принуждения (через несколько десятилетий число крестьян-арендаторов Японии достигло 70 % всего сельского населения страны).

Реформа имела и важные политические последствия. Сохранявшееся помещичье землевладение и японский абсолютизм были взаимосвязаны. Помещичье землевладение могло оставаться нетронутым почти до середины XX в., даже в условиях хронического кризиса сельского хозяйства, только за счет прямой поддержки абсолютистским государством. В то же время "новые помещики" становились неизменной опорой абсолютистского правительства.

Требования, продиктованные угрозой экспансии стран Запада, нашедшие выражение в формуле "богатая страна, сильная армия", определили в значительной мере содержание и других реформ Мэйдзи, в частности военной, ликвидировавшей старый принцип отстранения низших сословий от военной службы.

В 1878 году был введен закон о всеобщей воинской повинности . Его принятие стало прямым следствием, во-первых, роспуска самурайских формирований, во-вторых, провозглашения в 1871 г. "равенства всех сословий". Хотя армия Японии создавалась по европейскому образцу, ее идеологическую основу составляла средневековая самурайская мораль с культом императора — "живого бога", патернализмом ("офицер — отец солдат") и пр.

В 1872 году был принят также закон о ликвидации старых званий , упрощавшее сословное деление на высшую знать (кидзоку) и низшее дворянство (сидзоку); все остальное население было отнесено к "простому народу". "Равенство сословий" не шло дальше военных целей, разрешения смешанных браков, а также формального уравнения в правах с остальным населением касты отверженных ("эта"). Офицерские должности и в новой армии замещались самураями. Воинская повинность не стала всеобщей, от нее можно было откупиться. Освобождались также от воинской повинности чиновники, студенты (в основном дети из состоятельных семей), крупные налогоплательщики.

Капиталистическому развитию страны способствовали и ликвидация всех ограничений на развитие торговли, феодальных цехов и гильдий, тарифных барьеров между провинциями, упорядочение денежной системы. В 1871 г. были введены свободное передвижение по стране, а также свобода выбора профессиональной деятельности. Самураям, в частности, было разрешено заниматься торговлей и ремеслом. Кроме того, государство всемерно стимулировало развитие капиталистической промышленности, предоставляя предпринимателям займы, субсидии, налоговые льготы, вкладывая средства государственной казны в строительство железных дорог, телеграфных линий, предприятий военной промышленности и пр.

В общем русле революционных преобразований проходила и реформа японской школы, традиционной системы образования, открывшая двери для достижений западной науки. Правительству Мэйдзи в этой сфере пришлось решать сложную задачу. С одной стороны, для него было очевидно, что без модернизации японской школы, образования по западному образцу, решить задачу создания богатого, сильного государства невозможно, с другой — чрезмерное увлечение западными науками и идеями было чревато потерей самобытной культуры, распадом целостности сложившейся японской нации, основанной на скрепляющей ее тэнноистской идеологии.

Заимствование чужеродных достижений культуры в этой связи носило исключительно утилитарно-практический характер и не затрагивало духовных основ японского общества. Как говорили тогда в Японии, развитие страны должно совмещать "японский дух и европейские знания". Японский дух требовал прежде всего воспитания в духе синтоизма, почитания "живого бога" императора. Чтобы обеспечить господствующее положение синтоизма, христианство в 1873 г. было запрещено, буддизм поставлен в прямую зависимость от государственной религиозной идеологии. В 1868 г. был принят указ о "единстве отправления ритуала и управления государством", создано по старому образцу "Управление по делам небесных и земных божеств" (Дзингикан). В Японии стал закладываться, таким образом, тот специфический японский порядок, когда сугубо политические проблемы государства становились содержанием религиозных обрядов, ритуала.

Примером этому может служить знаменательное богослужение императора в 1868 г., в ходе которого он дал клятву перед синтоистскими божествами "Неба и Земли" создать в будущем "широкое собрание" и решать все дела "в соответствии с общественным мнением", искоренить "плохие обычаи прошлого", заимствовать знания "во всем мире" и пр.

В 1869 году Дзингикан учреждает институт проповедников, которые должны были распространять среди народа тэнноистские принципы, положенные в основу династийного культа "единства отправления ритуала и управления государством". В 1870 г. принимаются два новых императорских указа о введении общенациональных богослужений, а также о пропаганде великого учения "тайкё" — доктрины о божественном происхождении японского государства, ставшего идеологическим оружием японского воинствующего национализма.

Явная противоречивость политики духовного воспитания японцев и "заимствования знаний во всем мире", а также начавшееся движение под лозунгом "культуры и просвещения народа" заставило правительство принять в 1872 г. Закон о всеобщем образовании , ослабить давление на буддизм, преобразовать "Управление по делам небесных и земных божеств" в Министерство религиозного образования , чиновники которого стали называться не проповедниками, а "моральными инструкторами", призванными распространять как религиозные, так и светские знания.

Закон о всеобщем образовании 1872 г. не привел к осуществлению провозглашенного демагогического лозунга "ни одного неграмотного", так как обучение оставалось платным и по-прежнему очень дорогим, но он послужил целям обеспечения развивающейся капиталистической промышленности и нового административного аппарата грамотными людьми.

Борьба за демократизацию политического строя. Образование политических партий Японии. В императорское правительство Японии в 1868 г. вошли даймё и самураи Юго-Западных княжеств, сыгравшие важную роль в свержении сёгуна. Правящий блок не был буржуазным, но он был тесно связан с финансово-ростовщической буржуазией и сам в той или иной мере втянут в предпринимательскую деятельность.

У антибакуфских социально-политических сил Японии с самого начала не было конструктивной программы перестройки старого государственного аппарата и тем более его демократизации. В "Клятве", провозглашенной в 1868 г., император обещал "создание совещательного собрания", а также решение всех дел управления "согласно общественному мнению", без указания конкретных сроков.

Последующие десятилетия 70-80-х гг. были отмечены дальнейшим ростом политической активности различных социальных слоев. На общем фоне широкого народного движения усиливаются оппозиционные настроения среди торгово-промышленной буржуазии, самурайских кругов, выступающих против засилия в государственном аппарате приближенной к императору знати. Политически активизируются определенные круги помещиков и сельской богатой верхушки, требующие снижения налогов, гарантий предпринимательской деятельности, участия в местном управлении.

Настроения протеста, выливающиеся в требования изменения государственного управления и принятия конституции, приводят к объединению оппозиционных, демократических течений в широкое "Движение за свободу и народные права". Использование либеральной оппозицией укоренившихся и доступных широким массам стереотипов религиозного сознания сделало это движение поистине массовым. Лозунги движения основывались на центральном в японском религиозном сознании понятии "Неба" как высшего начала, способного наделить чем-то или погубить человека. Восприняв идеологию французских просветителей о естественных правах человека, лидеры "Движения за свободу и народные права" искали ключ к пониманию ее сути в традиционных понятиях. Естественные права человека при переводе на японский трансформировались, таким образом, в "права человека, дарованные Небом", а "свобода и народные права" соотносились с конфуцианским требованием разумности ("ри") и справедливости ("га").

Правительство ответило на требования конституционных реформ репрессиями, арестами, преследованиями прогрессивной печати и пр. Вместе с тем перед угрозой народных выступлений в правительстве зреет понимание необходимости компромисса с либеральной оппозицией. В 1881 г. император издает указ о введении с 1890 г. парламентского правления. В преддверии конституционных реформ происходит значительная перестройка всей политической системы страны. Буржуазно-либеральная оппозиция организационно оформляется в политические партии. В 1881 г. была создана Либеральная партия (Дзиюто), которая представляла интересы помещиков, средних городских слоев и сельской буржуазии. К ним примыкали и умеренно настроенная часть крестьянства, мелкие собственники. Партия конституционных реформ (Кайсинто), в которую вошли представители средних слоев, буржуазии, интеллигенции, созданная в 1882 г., стала другой умеренной партией оппозиции.

Политические программные требования у обеих партий были почти одинаковы: введение парламентских форм правления, политических свобод, местного самоуправления, ликвидация монополии в управлении страной узкого круга бюрократии и самурайства. Они дополнялись экономическими требованиями снижения налогов, пересмотра неравноправных договоров с западными странами, укрепления позиций японской буржуазии за счет развития внешней торговли, проведения денежной реформы и пр. В рамках Либеральной партии формируется левое крыло, ставящее своей задачей установление республики, лидеры которого в 1883–1884 гг. возглавляют открытые антиправительственные выступления. После начала работы парламента в 1890 г. партии Дзиюто и Кайсинто стали играть все более пассивную роль в политической жизни страны. В 80-х гг. начинает проявлять себя как самостоятельная социальная и политическая сила растущий рабочий класс Японии. Создаются первые рабочие организации, в рабочее движение проникают социалистические идеи.

На требования оппозиции правительство отвечает созданием правительственной Конституционно-императорской партии (Мэйсэйто), деятельность которой была направлена на то, чтобы ограничить будущие конституционные реформы угодными ему рамками. Требования этой партии не идут дальше пожеланий "свободы слова и печати совместно с общественным спокойствием". Охранительным целям, наряду с созданием правительственной партии, служило и предконституционное законодательство. Так, законом 1884 г. в Японии на европейский манер вводились новые титулы знатности: князей, маркизов, графов, виконтов, баронов, которым было предоставлено впоследствии право формировать верхнюю палату японского парламента.

В 1885 году создаются отдельные министерства и кабинет министерств европейского образца, ответственный в своей деятельности перед императором. В 1886 г. восстанавливается в качестве совещательного органа при императоре ликвидированный ранее Тайный совет . В этом же году вводится экзаменационная система назначений на чиновничьи должности. В 1888 г. проводится новая административная реформа. В каждой префектуре создаются выборные органы управления, обладающие совещательными функциями, которые, в свою очередь, находятся под строгим контролем министерства внутренних дел. Своеобразным венцом этого законодательства стал полицейский закон об охране порядка , принятый в 1887 г. и закрепивший под страхом суровых наказаний создание тайных обществ, созыв нелегальных собраний, издание нелегальной литературы. Движение "за свободу и народные права" было разгромлено с помощью репрессивных мер.

Конституция 1889 г. Во исполнение обещания император "дарует" в 1889 г. своим подданным Конституцию, отменить или изменить которую мог только он сам.

Решающую роль в подготовке "Конституции великой Японской империи" сыграл глава Конституционного комитета, будущий премьер-министр Японии Хиробуми Ито, который исходил из того, что так как в Японии не существует "объединяющей религии", подобно западному христианству, то центром конституционного правления должна стать императорская династия, олицетворявшая государство и нацию.

Новая Конституция (а также ее официальный комментарий), представляла собой умелое переложение принципов, заимствованных из западных конституций (и прежде всего прусской Конституции 1850 г.), на основополагающих началах тэнноистской идеологии. В этом заключалась суть политического компромисса между теориями синтоистских традиционалистов и сторонников западного конституционализма, призванного прекратить общественное брожение, вызванное движением "за свободу и народные права".

Согласно ст. 1, в Японской империи царствует и ею правит император , принадлежащий к "единственной и непрерывной во веки веков" династии. Особа императора, в соответствии с "божественным" законом, объявлялась "священной и неприкосновенной". Император как глава государства имел право объявлять войну и мир, заключать договоры, созывать и распускать парламент, руководить вооруженными силами, жаловать дворянство и пр. Законодательная власть, согласно Конституции, также вверялась "императору и парламенту" (ст. 5). Император утверждал законы и предписывал их исполнение. На основании ст. 8 конституции императорские указы, изданные в случае "настоятельной необходимости поддержания общественного порядка", во время перерывов в работе парламента имели силу закона. Эти указы и появлялись, как правило, во время парламентских каникул, которые длились 9 месяцев в году. Императору также принадлежало право введения в стране осадного положения.

Министры, как и все высшие должностные лица, не только назначались императором, но и были ответственны перед ним. Их деятельность рассматривалась как служение императору — сакральному центру конституционного порядка. Сам же император был ответственен только перед Богом, чему противоречило, на первый взгляд, требование Конституции осуществлять им свою власть "в соответствии с Конституцией" (гл. 4). Видимость этого противоречия устранялась главным конституционным постулатом, что сама конституция — "божественный дар" императорского самоограничения, предоставления императором некоторых прав парламенту, правительству, подданным. Конституция и построена по этой концептуальной схеме самоограничения, путем перечня прав парламента, правительства, а также прав и свобод подданных.

В комментариях к конституции Ито, провозглашая императора священным центром нового конституционного порядка, подчеркивал, что конституция — его "благожелательный и милосердный дар". Касаясь вопроса ответственности министров перед императором, а не перед парламентом, он рассматривал деятельность самого парламента как служение императору путем "внесения своей доли в гармоничное осуществление уникального государства — семьи", во главе которой и стоит император.

Парламент, наделенный по конституции законодательными правами, состоял из двух палат: палаты пэров и палаты представителей . Каждая палата имела право выступать с представлениями правительству, "касающимися законов и другого рода предметов", но ст. 71 Конституции запрещала парламенту какие-либо обсуждения относительно изменений в статусе императорского дома. Для решения вопросов в палатах требовалось абсолютное большинство голосов.

По избирательному закону 1890 г. нижняя палата избиралась на основе высокого (в 25 лет) возрастного ценза, а также имущественного ценза (15 иен прямого налога) и ценза оседлости (1,5 года). Женщины и военнослужащие не получили избирательных прав. Избирательным правом, таким образом, пользовалась незначительная часть населения Японии, около 1 %. Членами верхней палаты были принцы крови, представители титулованной аристократии, крупные налогоплательщики и лица, имеющие "особые заслуги" перед императором. Срок полномочий нижней палаты определялся в 4 года, верхней — в 7 лет. Министры были призваны лишь "подавать совет императору". Института "вотум недоверия" Конституция не знала.

Парламентский контроль выражался только в праве запроса правительству не менее чем 30 депутатами, при этом министры могли уклоняться от ответа на запрос, который мог быть отнесен к разряду "секретных". Отсутствовал фактически у японского парламента и такой мощный рычаг давления на правительство, как контроль над финансами, так как конституция не предусматривала ежегодного парламентского вотирования бюджета. В случае отклонения бюджета парламентом правительство могло применить бюджет предыдущего года. Кроме того, ст. 68 Конституции предусматривала постоянный расходный фонд, утверждаемый на несколько лет, а также денежные суммы "для осуществления правомочий самого императора" и для расходов, "связанных с обязательствами правительства". Расходы правительства без согласия парламента могли быть узаконены и самим императором.

В Конституции нашла отражение относительно самостоятельная роль военщины, правящей монархической бюрократии, — двуединой силы, ставшей со времен буржуазных реформ активным проводником интересов господствующих классов: полуфеодальных помещиков и крепнущей монополистической буржуазии. Это выражалось, в частности, в особом, привилегированном положении таких звеньев государственного аппарата, как Тайный совет, Генро (совет старейшин), Министерство двора , в ведении которого находились огромные земельные владения императора, а также руководящей верхушкой армии. Тайный совет, состоящий из президента, вице-президента и 25 советников, назначался императором из высших военно-бюрократических кругов. Он был независим как от парламента, так и от кабинета министров. Ему предписывалось по ст. 56 Конституции обсуждать государственные дела по запросам императора. Фактически каждое сколько-нибудь важное решение в государстве должно было согласовываться с членами Тайного совета, от него же исходило одобрение императорских указов и назначений. Внеконституционный орган Генро, оказывавший решающее влияние на политику страны в течение полувека, состоял из пожизненно занимающих свои места представителей знати бывших Юго-Западных княжеств.

В 1889 году император установил, что все наиболее значимые вопросы, относящиеся к армии и флоту, начальники соответствующих штабов докладывают ему, минуя правительство, даже военного и морского министров. Военщина могла тем самым влиять на решение императора о замещении двух главнейших постов в правительстве — военного и морского министров, предрешая тем самым вопрос не только о составе правительства, но и его политике. Это положение в 1895 г. было законодательно закреплено. Посты военного и морского министров могли замещать лишь военные находящиеся на действительной военной службе.

Специальный раздел Конституции был посвящен правам и обязанностям японских подданных (платить налоги инести военную службу), которые отождествлялись с их долгом перед "божественным" императором. Среди прав и свобод японских подданных названы свобода выбора местожительства, перемещения, свобода от произвольных арестов, слова, печати, вероисповедания, собраний, петиций, союзов. Но все эти свободы допускались в "установленных законом пределах".

Сугубо формальный характер этих прав и свобод особенно ярко проявился в отношении свободы вероисповедания, затрагивающей самую чувствительную сторону японского мировоззрения. Требование отделения религии от государства, признания свободы вероисповедания все настойчивее стали звучать еще в период, предшествующий принятию конституции, по мере того, как идеи свободы и равенства овладевали умами наиболее образованных слоев общества. Под влиянием этих требований в 1877 г. было ликвидировано Министерство религиозного образования.

Пересматривая в очередной раз свою религиозную политику, правительство в 1882 г. предприняло хитроумный ход. Формально провозгласив "свободу религии", оно объявило синтоизм не религией, а государственным ритуалом. В связи с этим всем синтоистским священникам императорских и государственных святилищ было запрещено совершать религиозные обряды и проповеди. Они должны были отправлять лишь государственные ритуалы, верховным блюстителем которых в качестве главного священнослужителя становился сам император, что лишь усиливало его религиозный авторитет. Синтоизм, таким образом, превращался в некую "сверхрелигию", непосредственно включенную в государственную систему.

Сознательному восприятию индивидуальных прав и свобод препятствовало и целенаправленное внедрение властями в общественное сознание принципа "священной японской национальной общности" ("кокутай"), идеи, четко выраженной Ито, что "отношения между властями и подданными были изначально определены при основании японского государства".

Формальное закрепление буржуазно-демократических прав и свобод не могло изменить сугубо консервативного характера Конституции 1889 г., но Конституция стала определенным шагом вперед по пути крайне ограниченной демократизации японского общества. Вместе с утверждением представительного органа, провозглашением буржуазно-демократических прав и свобод она способствовала становлению фактически новой переходной формы японского государства от абсолютной к дуалистической монархии, в рамках которой в последующие десятилетия не только консервировались феодальные пережитки, но и происходило стремительное развитие японского капитализма.

Создание судебной системы. Конституция 1889 г. определила лишь общие принципы будущей перестройки судов в Японии, формально установив несменяемость и независимость судей, деятельность которых осуществлялась "от имени императора и согласно законам". Компетенция общих судов была ограничена, они не могли рассматривать жалобы на действия администрации. Статья 60 Конституции предусматривала создание особых, административных судов, деятельность чиновников была выведена за рамки судебного контроля. Право амнистии, согласно ст. 16 Конституции, принадлежало императору, так же как и замена наказания по суду.

Старая судебная система и судопроизводство в Японии перестраивались медленно. Еще до принятия конституции японскими политическими деятелями, юристами было проведено широкое изучение судебных и правовых систем западных стран. Этому способствовала деятельность вновь созданных таких научных центров, как Франко-правовая школа (1879), Профессиональная правовая школа Мэйдзи (1881), Английская школа права (1885) и пр.

С 1872 года в суды стали допускаться представители прессы, были запрещены пытки при разрешении гражданских дел, формально уничтожены сословные различия, запрещена кровная месть. В 1874 г. ограничиваются, а затем полностью запрещаются пытки в уголовном судопроизводстве.

В 1890 году на основе Закона об организации судов происходит упорядочение судебной системы Японии, создаются местные окружные, апелляционные судебные инстанции. Из судей апелляционных судов и Большого суда правосудия образовались коллегии административных судов.

Закон в соответствии с конституцией формально закрепил принцип несменяемости и независимости судей предусмотрев возможность смещения, понижения судьи в должности только в случаях привлечения его к уголовной ответственности или наказания в дисциплинарном порядке. С этой целью в этом же году был принят Закон о дисциплинарной ответственности судей. Непосредственные рычаги давления на судей сохранялись у министра юстиции, обеспечивающего общий административный надзор за японским правосудием, обладающего правом выдвижения судей на высшие судебные и административные посты.

Для замещения должности судьи, согласно Закону 1890 г., требовались юридические знания и профессиональный опыт. Судьями становились лица, сдавшие соответствующие экзамены и успешно прошедшие испытательный срок службы в органах суда и прокуратуры в течение трех лет.

Законом 1890 г. предусматривалось также создание Высшего публичного департамента прокуратуры со штатом местных прокуроров, подчиняющихся строгой субординации. К прокурорам предъявлялись те же квалификационные требования, что и к судьям, на них также распространялся контроль министра юстиции, которому принадлежало право давать указания прокурорам по тем или иным судебным делам.

В 1893 году был принят Закон об адвокатуре . Адвокаты стали участвовать в работе суда. Адвокатский корпус находился под жестким контролем, как министра юстиции, так и прокуратуры. Адвокаты также подпадали под юрисдикцию дисциплинарных судов. Право привлекать их к дисциплинарной ответственности принадлежало прокурорам. Несмотря на все эти нововведения, "правоохранительная" система Японии еще долго оставалась репрессивным придатком имперской власти.

Государство Японии после принятия Конституции. Эпоха промышленного развития в Японии почти полностью совпала со временем перехода к крупному корпоративному капитализму. Этому способствовала целенаправленная политика абсолютистского государства, осуществление им широких экономических и военных функций. В целях преодоления технического и военного отставания от передовых капиталистических государств японское государство не только всемерно стимулировало развитие частного капиталистического предпринимательства, но и само активно участвовало в промышленном строительстве, широко субсидируемом за счет налоговых поступлений. Государственной казной финансировалось строительство большого числа военных предприятий, железных дорог и пр. Промышленным строительством руководило созданное в 1870 г. министерство промышленности.

Сращивание банковского и промышленного капиталов, относительно раннее образование японских монополий были ускорены последующей передачей за бесценок банковским домам, таким, как Мицуи, Сумитомо и другие, промышленных предприятий, принадлежавших государству. Возникают монополистические концерны ("дзайбацу"), представляющие собой ряд связанных фирм, контролируемых одной материнской фирмой или группой финансистов.

Японское государство, однако, консервируя феодальные пережитки во всех сферах жизнедеятельности японского общества, еще долго уступало по уровню развития Европе и США. В социальной области существовали не только полуфеодальное помещичье землевладение, кабальная эксплуатация крестьян-арендаторов, засилие ростовщиков, сословные различия, но и жесточайшие формы эксплуатации, социальное бесправие рабочих, полуфеодальная контрактация промышленниками рабочей силы в деревне и пр. В политической области феодальные пережитки выражались в абсолютистском характере японской монархии с преобладающей ролью помещиков в правящем помещичье-буржуазном блоке, сохранившемся вплоть до первой мировой войны, в политическом засилии помещиков в японской деревне.

Не успев быть признанной в качестве конкурента другими мощными в военном отношении державами, Япония очень рано пошла по пути экспансионистской политики. В целях передела мира в свою пользу в 1876 г. началась японская военная активность в Корее, в 1894 г. японская военщина развязала войну в Китае.

Создание большой современной армии и военно-морского флота стало особой заботой нового японского императорского правительства с первых дней его существования. Этому способствовали та важная роль, которую играли в государстве влиятельные милитаристские клики, недовольство сотен тысяч самураев, оказавшихся не у дел, лишившихся своих прежних феодальных привилегий, тэнноистская идеология с ее мифами о великой миссии японцев как нации "уникальных моральных качеств", призванной самими богами "спасти человечество", установить гармонию во всем мире путем распространения на него власти "богоравного тэнно". Именно в это время в Японии распространился лозунг "весь мир под одной крышей", рассматривавшийся как божественный императив.

Пособником милитаризации страны, военных авантюр фактически стал и японский парламент. После японо-китайской войны 1894–1895 гг. все парламентские оппозиционные партии стали единодушно поддерживать военную политику правительства, из года в год увеличивавшего военные ассигнования.

Армии наряду с разветвленным полицейским аппаратом отводилась в это время и важная роль в охране правящего режима. С этой целью она всемерно ограждалась от проникновения демократических идей, изолировалась от политической жизни страны. Военнослужащие не только лишались избирательного права, но и всех других политических прав и свобод, которые могли применяться к ним, согласно ст. 32 Конституции, "лишь постольку, поскольку они не противоречили уставам и военной дисциплине".